скачать книгу бесплатно
– Арина, ты еще долго думать будешь? Вызови меня, когда будет что пожелать. – Кролик потягивается, разминая лапы, демонстрируя, как ему надоело сидеть в центре пентаграммы. Даже тупой ослицей больше меня не называет. Подозрительно. Отпущу его, а он найдет способ защититься от моего призыва. Нет уж, пусть сидит.
Иду на кухню, нахожу единственное яблоко и ставлю его в микроволновку с ложкой меда в вычищенной сердцевине. После завершающего писка прибора чур появляется из-за печки, даже звать не пришлось. Домовой раздувает ноздри, вдыхая сладкий аромат печеного фрукта.
– Угощайтесь, дедушка. – Я протягиваю человечку исходящее горячим паром яблоко. В этот раз он не прячется обратно за печь, чтобы съесть подношение, а одним неуловимо быстрым движением отправляет плод целиком в рот. Жует с чрезвычайно довольным видом, раздувая щеки. Облизывается, смотрит по сторонам. Похоже, одного яблока ему мало. А у меня больше не осталось, я только завтра собиралась сходить в магазин и прикупить продуктов. Кто же знал, что появится прожорливый домовой и демон, требующий мяса!
– Излагай, потомок, – усмехается чур, видя мою растерянность. Я рассказываю ему об осыпающихся в пепел свитках, показываю свой договор. Домовой ухватывает листы маленькими волосатыми лапками, пробегается глазами по тексту. Надо же, он читать умеет!
– Я еще и вышивать могу, и детей укачивать. – Домовой опять усмехается в бороду, как будто угадав мои мысли, и протягивает договор обратно.
– Дедушка чур, помоги кратко сформулировать желание!
– Яблок не хватит, жертва мне нужна. – Домовой широко улыбается, демонстрируя острые зубы. Опять вижу в его глазах жадный блеск. Кажется, он крови моей хочет! Ой, мамочки!
– Чур! Дедушка чур! Чур меня! – На мгновение мне мерещится, что старичок горбится и превращается в лохматого зверька, который вылизывал половицы кухни.
– Шумная какая! Сказал же – не съем. Потомок ты мой, к сожалению. – Домовой поправляет красный пояс и объясняет: – Отдашь то, что тебе дорого, получишь то, что тебе нужно. Понятно иль не зря Десятый тебя тупой ослицей кличет?
Не очень понятно, если честно, но я не решаюсь расспрашивать дальше. Киваю, прохожу в спальню мимо пентаграммы. Кролик изображает, что спит, но я спиной чувствую его взгляд. Перебираю свои вещи. Что мне из этого дорого? Что я могу отдать за совет чура? Одежда, немного косметики и украшений, ноутбук, книги, мои заметки. Открываю блокнот. Ительменская сказка, которую я записала, но не успела показать научному руководителю. Это мой самый главный аргумент в предстоящем споре за проект, если я решусь конфликтовать с Эдуардом Михайловичем, отстаивая свои интересы.
«Это я-то болтаю?! – встрепенулась сорока. – Неправда! Это всё куропаткины сплетни! Уж я-то её знаю! Сама видела: ночью куропатка из гнезда в тундру летала. Где это видано, чтобы порядочная птица…»
Помимо воли улыбаюсь, читая сказку «Почему у сороки длинный хвост», а потом вздыхаю и решительно направляюсь на кухню с блокнотом в руке.
– Вот, дедушка чур, это мне дорого, – протягиваю записи, но домовой не берет.
– Растопи печку и в огонь кинь, приговаривая, что подношение для пращура Тихона Пановича, – задает мне почти невыполнимую задачу чур. Эту печку еще топить можно? Я микроволновкой и плитой обходилась до настоящего момента. Но делать нечего. Поленницу я нахожу в сарае, долго мучаюсь, раскалывая несколько чурбаков на дрова. На руках тут же появляются мозоли. Складываю дрова в жерло печи, подсовываю под них листы неудавшегося варианта договора. Пламя занимается на удивление быстро, дерево начинает потрескивать.
– Заслонку вон ту открой, последыш, а то на тебе род и прервется, – высовывается чур из-за печки, довольно жмурясь и ласково трогая теплеющую кладку. Я отодвигаю заслонку, и огонь начинает пылать еще ярче, охватывая все полешки. Топчусь рядом с пламенем и побелевшими от напряжения пальцами сжимаю блокнот, не решаясь кинуть записи в печь. Откуда-то поднимается уверенность, что после того, как бумага сгорит, я и слова не смогу вспомнить из этой сказки. И даже если бы я предварительно скопировала запись в другой блокнот или на ноутбук, это бы не помогло. Я просто знаю. Это у меня так дар Избранной проявляется или просто крыша едет от всех этих страшных сказок?
– Для пращура моего Тихона Пановича подношение. Да пребудет с тобой сила! Чур меня! – Импровизирую, так как точных инструкций, что говорить, не было. Кидаю блокнот в огонь резким движением, не давая себе времени передумать. Страницы записной книжки раскрываются, пламя несколько секунд пляшет на них, а потом гаснет, оставляя после себя черные скукоженные листы. Вздыхаю. Прощай, кандидатская по ительменским преданиям!
Когда все дрова прогорают, превратившись в угли, чур показывается из-за печки. Я отшатываюсь от неожиданности. Накатывает волна страха. Домовой вырос! Глаза горят ярко-зеленым огнем, густые черные волосы топорщатся во все стороны. Борода потемнела, струится шелковой волной до пояса. Когти на руках отливают сталью, рот растянут в лягушачьей улыбке с частоколом острейших зубов. Он неумолимо приближается.
– Чур меня! Чур!
– Что же ты так орешь? Пугливая какая! – ворчит домовой. Он по-кошачьи втягивает когти, моргает. Голодный блеск в глазах пропадает. Чур поправляет подол рубахи, который сейчас ему еле до колен доходит, и интересуется: —Я подрос чуть-чуть. Теперь срамота получается, а не одежа.
Чуть-чуть! Это называется чуть-чуть! Он же мне теперь до пояса достает, а был по колено.
Пращур вещает, прохаживаясь туда-сюда мимо печки и поправляя подол, который так и норовит задраться, показав волосатый зад. Хвост. У него есть хвост даже в «человеческом» обличье. Чему я так удивляюсь?
– Десятый тебе не защитник, молодой еще. Он, конечно, может отбиться от слабой нечисти. Но за тобой скоро кто посильнее охоту начнет. Новости расходятся быстро. Поищут тебя на месте бывшего узилища демонов, не найдут. В округе поищут, а потом смекалистые все поймут. Найдут и съедят. Ох, последыш, оглянуться не успеешь, как схарчат! Может, мне разрешишь, а? С разрешением и я смогу! Ну что тебе, жалко? Уж лучше так, по-родственному. Что ж добру зазря пропадать!
Домовой выжидательно на меня смотрит и облизывается. Тоже мне «дедушка»! Чтоб тебе мои косточки поперек горла встали!
– Чур, подавай то, что мне нужно! – говорю излишне резко. Ну не нравятся мне разговоры о поедании меня! К моему удивлению, домовой не обижается, а даже одобрительно кивает и усмехается в бороду.
– Сделай Кролика своим даймонием[4 - Даймо?ний (греч. ????????? – «божественное») в философии Сократа – философское понятие, означающее внутренний голос, который в решающий момент предостерегает и таким образом удерживает от предприятия, в котором сокрыта опасность для телесного или морального благополучия.]. Это как советник, но который не может дурного присоветовать. Это слово не извратить, не перетолковать. Только обязательно срок определи, чтобы лазейки не оставить.
– Будь моим даймонием, пока я Избранная? Подойдет?
– Иди, желай быстрее, а то твой уже почти из пентаграммы убег, потом звать замучаешься.
Бегу со всех ног в гостиную. Доски, на которых начерчена звезда, выглядят так, будто их бешеный жучок-короед погрыз – того и гляди в труху осыпятся.
– Децимус, будь моим даймонием, пока я Избранной являюсь. Желаю!
Золотые буквы бегут по свитку. Фух, не рассыпался! Бумага сворачивается в трубочку, на ней появляется красная печать. Звук далекого гонга. Свиток растворяется в воздухе.
– Что это так звякнуло?
«Звук гонга означает заключение сделки». Ой, это, кажется, не моя мысль! «Ага, это я на твой вопрос ответил». Кролик внимательно смотрит мне в глаза, а потом подточенные доски не выдерживают, и он летит в подвал.
Я забираюсь в подпол из кухни, нахожу демонического зверя под обломками досок. Децимус ругается, пытаясь выбраться из-под завала.
– Я лапу сломал! Из-за тебя, тупая ослица, я теперь хромым буду! – причитает он, пока я пытаюсь его вытащить.
– Ты идти можешь?
– Я ничего не могу! Я охромел и стал даймонием смертной! За что мне это все?!
Пытаюсь приподнять кролика. Тяжелый, зараза! Как бы его поудобнее ухватить?
– Ухи не трожь! – верещит Децимус, видя, что я примериваюсь к этим таким удобным «ручкам». После двухминутной возни подхватываю зверя под брюшко и тащу наверх. Спотыкаюсь на лестнице, почти роняю свою ношу. Зверь в моих руках начинает съеживаться, становясь нормального кроличьего размера, а не монстром-переростком.
– Раньше так не мог? – возмущаюсь я, легко выбираясь из подвала.
– Не люблю быть маленьким, – бурчит звереныш, зажмуриваясь. Он такой умилительный сейчас, что я, не задумываясь, провожу рукой по его голове и ушам. Мягкий какой!
– Какая лапка болит? – спрашиваю, укладывая кролика на кровать, опять непроизвольно погладив по спинке. Какой же он приятный! Ох, Арина, ты, кажется, забыла, что он один из двенадцати каких-то страшных демонов. Чур хоть и сказал, что Децимус молодой и слабый, но все равно он демон и был наказан за какое-то ужасное преступление! В общем, прекращай его гладить! «Продолжай, продолжай, а теперь вот тут еще. Да не здесь, тупая ослица!» – появляется в моей голове возмущенная мысль. Ох ты ж! Он что, теперь мои мысли читать может? Зря я настолько домовому доверилась. Надо было больше узнать об этих даймониях. Как-то подозрительно звучит!
– Вот эта болит. Из-за тебя сломал! – Кролик перекатывается на спину и тянет вверх одну из задних конечностей. Я аккуратно прощупываю лапу.
– Да тут максимум растяжение!
– Много ты знаешь о демонической физиологии!
– Децимус, я во всю эту историю из-за тебя попала. И у нас теперь договор. Можем мы обойтись без ругани? И скажи, ты мои мысли читаешь?
– Нет, только свои передаю. Я ж теперь даймоний. – Последнее слово кролик словно выплевывает, а потом добавляет: – Но ты можешь целенаправленно подумать, и я услышу вопрос и отвечу. Я ж теперь даймоний!
– О, у меня теперь собственный демонический гугл, что ли? Удобно!
– О чем ты говоришь?
– Ты еще не познакомился с достижением технического прогресса?
– Не успел, другие дела были. Хотя горячая вода по трубам и маленькая комнатка с унитазом – очень комфортно.
– Демоны какают? – брякаю, не подумав. Как-то я представляла их этакими эфемерными созданиями, почти духами. Кролик косит на меня недобрым взглядом. «И едят, и трахаются. Хочешь проверить?» – вклинивается в мое сознание Децимус.
– Тьфу на тебя! Мал еще! И прекрати так делать, пока не возникнет необходимости.
«Как – так?» – раздается в моей голове. Он, похоже, не собирается затыкаться.
– Я тебе сейчас еще одну лапу сломаю!
– Слышал, тебе защитник нужен, – переводит тему кролик, но говорит теперь вслух: – Ты ж у нас сейчас самая вкусная булочка! Так бы и понадкусывал.
– Ты ж теперь даймоний, тебе нельзя, – повторяю я его же слова, надеясь, что ему действительно теперь не по статусу мною закусывать.
– Давай уже Двенадцатого вызывать, защитника тебе делать будем. Не одному же мне с тобой мучаться!
Осторожно пробираюсь за ножом, который оставила в гостиной. Надо будет что-то с этой дырой придумать, а то мама меня убьет раньше всей нечисти! Пентаграмму я черчу на полу в спальне. Читаю стишок, вопросительно смотрю на кролика.
– Позови его по имени. Дуодецимус или Ангус[5 - Дуодецимус и Ангус – русская транскрипция латинского слова «duodecimus» – двенадцатый и «anguis» – змей.], – подсказывает новоиспеченный советчик.
– Явись ко мне, Ангус!
В центре пентаграммы появляется обнаженный мужчина с клочьями пены в мокрых волосах. Они что, сговорились?!
Глава 4. Демон-ангел, какая в беду разница!
– Я ангел! Честно!
– А рога?
– Ну, нимб поддерживать…
© народное творчество
Похоже, вся нечисть в этом мире очень стремится стать «чистью». Как иначе объяснить эти явления в мокром виде? Они что, постоянно там ванны принимают? Хотя такие длинные волосы наверняка требуют особого ухода и заботы.
– Лепус[6 - Лепус – русская транскрипция латинского слова Lepus – «кролик».], чтоб у тебя весь мех облез! Это ты ей мое имя сказал?! – Явившийся демон совершенно не обращает на меня внимания, будто кроме него и кролика в этой комнате больше нет никого. А это моя пентаграмма, и я его вызвала! Сейчас как загадаю, будет мне пятки чесать до скончания века. Кролик невнятно огрызается в ответ, а у меня есть возможность рассмотреть пришельца. Черные волосы, длиннее, чем у Децимуса, мокрыми змейками струятся по плечам. Мужчина, стоящий в центре комнаты, высокий, примерно такого же роста, как первый демон, но телосложение отнюдь не подростковое. Широкие, но не слишком массивные плечи, поджарый живот, длинные стройные ноги. Во всем его теле чувствуется гибкость и сила. Карие глаза в обрамлении густых черных ресниц такие выразительные, что кажутся подведенными. Утонуть можно. Вот же шь! Я все-таки тогда из лабиринта «прекрасного принца» освободила.
– Ты это… Будешь в змейку превращаться, или тебе полотенце принести? – влезаю я в вяло продолжающееся переругивание демонов. Взгляд карих глаз призванного впивается в меня, а затем лицо Ангуса расплывается в хитро-обаятельной улыбке.
– Как захочешь, детка, я не стеснительный. А лучше открой пентаграмму, пообщаемся поближе. – Его голос такой мягкий и обволакивающий, соблазняющий, что у меня тут же появляется желание сделать так, как он говорит. Наваждение какое-то! Трясу головой, стараясь прийти в себя.
– Ты мне должен одно желание.
– Я готов исполнить все твои желания, крошка. – Ангус ненавязчиво так ведет рукой по своей груди и животу, делая вид, что стирает текущую пену. Непроизвольно сглатываю слюну. Вот же змей-искуситель! Что я, голых мужчин не видела? Ну, красив, с этим, да, не поспоришь. И эти капельки воды, стекающие по коже… Но это ж не повод плавиться, как кусочек масла на раскаленной сковороде. Это какие-то чары?
– Лапус, он на меня воздействует? – Оборачиваюсь к кролику.
– Я Лепус! – возмущается животное, развалившееся на моей кровати. Вы когда-нибудь видели кролика, лежащего в пошлой позе? Я вот тоже нет, но этот десятый демон каким-то образом умудряется так валяться. Лапы раскинул, косит на меня масляным взглядом. Тьфу! Они точно сговорились! Но, несмотря ни на что, свои обязанности даймония кролик выполняет исправно, подтверждая мои догадки: – Ага, братец своей харизмой на тебя давит. Он такой. Искусительный.
Кролик хихикает, а я перевожу взгляд на Ангуса. Тот стоит, откидывает мокрые пряди с лица и ничуточки не смущается, что его поймали на горячем.
– Как этому противостоять? – поспешно задаю следующий вопрос, с усилием отводя взгляд от обнаженного мужчины. А ведь в моем первоначальном договоре не было пункта «не соблазни нанимателя твоего». Вот же демоны! Всего не предусмотришь.
– Он не властен, если сама не захочешь поддаться, – отвечает кролик, а потом разводит лапами и тихо шепчет почти себе под нос: – Ангус, не надо убивать меня взглядом. Я даймоний. Должен понимать, что это такое!
Мужчина в пентаграмме хмурится и ругается сквозь зубы. А потом раздается хлопок, и вот уже на полу, свернувшись в несколько колец, лежит зеленая пятнистая змея. Где моя маленькая змейка не длиннее окружности запястья? Верните ее обратно! Второй демон тоже значительно подрос, увеличившись как минимум на десять метров. Я вспоминаю изменение размеров домового после подношения. Величина нечисти зависит от силы или энергии?
– Загадывай, чего ждешь, – недружелюбно бросает змей. А что говорить? Надо было сперва формулировку подготовить, а потом вызывать. Поторопилась. Главное, чтобы еще одной непредусмотренной дырки в полу не образовалось.
– Веди себя хорошо! – говорю я змею, подхватывая кролика под брюшко и утаскивая его на кухню.
– Тупая ослица, он все равно нас будет слышать, – комментирует посаженный на стол Децимус.
– Но зато я его не буду видеть. Я поняла, что рептилии мне очень не нравятся. Бр-р! Длинный, холодный. Как мой даймоний, сформулируй, пожалуйста, что мне загадать. Пока я избранная жертва и лакомство для всей нечисти, мне нужен защитник. Задача понятна?
– Нужно подумать… – задумчиво протягивает кролик и замирает, как будто уснул с открытыми глазами. Я решаю его не тревожить: пусть думает. Нахожу в шкафу овсяное печенье, наливаю молока в стакан. Я ведь так и не поела со всеми этими потусторонними проблемами. Остатки молока наливаю в миску, крошу туда одну печенюшку и ставлю на пол за печку. Чавканье раздается почти сразу же. Интересно, чур сшил себе новую одежду?
– Попроси его стать твоим а-н-гу-ом-хо-о-ни-том-ом, – раздается голос Децимуса, когда я уже делаю последний глоток.
– Кем-кем? – поворачиваюсь к демону, а этот мелкий пушистый гад жует мой недорезанный салат.
Я вижу, как кусочек огурца с темнеющей капелькой засохшей крови исчезает в пасти зверька, а кролик даже глаза от наслаждения прикрывает и урчит:
– Сладко, м-м-м! Ом-ном-ном! Мрр-ом-ном!
– Ты же мой даймоний! Ты не можешь моей кровью питаться! – ошарашенно, с опасением смотрю на зверька. А если он сейчас мне в глотку вцепится? Кролик поспешно дожевывает, проглатывает.
– Сам я тебе причинить вред не могу, но что упало, то пропало! Какая же у тебя кровь вкусная! Ариночка, может, накапаешь мне еще чуть-чуть? Я хороший, советы даю! И очень голодный. Мне так нужна сила… – Он смотрит на меня большими, влажными черными глазами, такими умоляющими и умилительными, что я начинаю раздумывать: а не согласиться ли? Действительно, уколоть палец, накормить бедного зверька. Что мне, жалко? Вот же шь! И у этого тоже харизма!
– Прекрати на меня воздействовать! Лучше скажи понятно, кем Ангус должен стать.
– Ангелом-хранителем, – отвечает кролик, почесывая лапой под подбородком. Именно той, которая у него «больная». Притворщик!
Из спальни доносится сдавленное ругательство и ритмичный стук. Кажется, этот змей решил об пол головой побиться. У рептилий бывает сотрясение мозга? Возвращаюсь в комнату. Змей свернулся чуть ли не в узел, лежит, прикрыв желтые глаза с вертикальными зрачками.
– Ангус, будь моим ангелом-хранителем, пока я не отпущу тебя. Желаю!
Все повторяется. Появившийся в центре змеиных колец свиток быстро заполняется буквами, сворачивается, запечатывается красным сургучом и с легким хлопком исчезает после звука гонга. Ой, что это у меня в руке? Тонкая, светящаяся нить тянется от моих сжатых пальцев к змеиному горлу, переходя в изящный ошейник. Через мгновение нить исчезает, но украшение на змее остается. При договоре с кроликом такого не появлялось. Что это означает? Я перебираю в памяти все предания, связанные со змеями и украшениями. Кольцо на хвосте, корона на голове. А про ошейник никаких сказок нет.
– Теперь я открою.
Скребу ножом одну из линий пентаграммы, нарушая целостность фигуры. Змей подскакивает, как распрямившаяся после сильного сжатия пружина. Налетает на меня, валит с ног, обвивает своими кольцами. Хорошо хоть, что падаем мы на кровать, а не на пол. Его чешуя гладкая и неожиданно теплая. Кролик перехитрил меня? «Ангел-хранитель» означает не то, о чем я подумала? Он меня сейчас задушит? Тело рептилии сжимается все сильнее.
– Вот в таком положении буду тебя охранять. Не хочешь? Тогда отпусти меня.
– Ангел-хранитель не может задушить своего подопечного, – говорю с уверенностью, которой совершенно не ощущаю. Почему я сказала «отпустить», а не «пока я избранная»? Ведь знаю же, что жадность в сказках всегда наказуема. Лежу, опутанная змеем с ног до головы, ощущаю себя Евой, обманутой коварным ползучим гадом. И даже яблочка мне не досталось: домовой съел. Где справедливость? В кольцах змея неожиданно уютно и спокойно. Я так устала! Всю ночь не спала из-за этих пентаграмм. Незаметно для себя погружаюсь в сон.
***
После пробуждения обнаруживаю себя в положении, которое мама бы точно не одобрила. Слева от меня лежит голый мужик. Это зрелище моя родительница как-нибудь бы перенесла: все-таки я девочка взрослая. Но справа еще одно голое тело! Оба демона уткнулись в мои разметавшиеся по подушке волосы, разложили на меня свои длинные конечности и спят. Больше всего это напоминает кучу котят в корзинке, а я у них вместо подушечки с валерьянкой.
