Путешествие

Проводник стоял над Роллем и ждал, когда он очнется.

– Что? – спросил Ролль, не понимая, где он.

– Пора, – сказал Проводник, – время кончается.

Было сумрачно. Они были вдвоем посреди пустой деревни. Проводник дождался, когда Ролль поднимется и умоется. После чего они пошли дальше.

из интервью, которое дал Царь Кырэн Ыхе-Гиру.

Ыхе Гир сидит на ковре в огромном зале с колоннами. Царь Кырэн сидит рядом. Слуги ставят перед гостем фрукты и удаляются.

Ыхе Гир Знаете, я не люблю делать комплименты сильным мира сего, но ваш дворец меня поразил.

Царь Кырэн Спасибо.

Ыхе Гир (улыбаясь) Я очень удивлен. Я вообще-то любитель загадок, так сказать коллекционер загадок. Загадки – разгадки – это мое хобби. Так вот, ваш дворец – настоящая загадка. Он одновременно похож на бескрайнее поле и в тоже время ясно, что это царский дворец.

Царь Кырэн Я сам его построил.

Ыхе Гир Правда?

Царь Кырэн Правда. Это мой Мавзолей.

Ыхе Гир Мавзолей? Погребальное сооружение?

Царь Кырэн улыбается.

Царь Кырэн Вы так метались по коридорам, что еле вас догнал.

Ыхе Гир Простите?

Царь Кырэн У вас странная привычка. Вы сначала входите, а потом пытаетесь открыть дверь.

Ыхе Гир Гм. Допустим.(пауза) А еще знаете меня удивил ваш народ. То есть, это вполне обыкновенный народ. Я объездил почти весь свет и видел все имеющие смысл города. По всем приметам я все это уже 100 раз видел. Эти грязные крестьяне, коровы, эти базары, ремесленники, полиция, эти глиняные чашки, овощи, фрукты, одно и тоже, но во всем этом есть какая-то нереальность, какая-то отстраненность. Я, собственно говоря, и провел здесь так много времени, потому что не мог разгадать это ощущение. Я относил его к высокогорному воздуху и этому величественному пейзажу с заснеженными вершинами. Но сейчас я все понял. Пока я ожидал Вас, я смог все понять. Там, в вашем городе, нет ничего не обычного. Тайна здесь. Тайна в вас и в вашем дворце, а то, что там внизу, в городе – это эхо от колокола. Эхо, которое только что отзвучало. Какая-то пустота, особенная тишина. В городе царит ощущение чего-то, только что закончившегося. Осталось только присутствие звука, а самого звука нет. Понимаете?

Царь Кырэн Вы ошибаетесь на счет города. Город не просто эхо. Это столица моего страха. Будете вино?

Ыхе Гир Пожалуй, да. Интересно попробовать ваше вино.

Слуга приносит вино. Ыхе Гир пробует его.

Ыхе Гир М-м. Какой загадочный вкус. Из чего оно сделано?

Царь Кырэн Секрет.

Ыхе Гир А понятно. Но все равно фантастический вкус (качает головой). Удивительное вино. Но продолжим. Так вот. Я много собирал сведений о вас, чем больше я собираю сведений, тем меньше остается понятного. Но прежде я хотел бы сказать вам о вчерашнем празднике. Я вас видел там. Этот праздник, честно говоря, поразил меня невиданной жестокостью. Я и не думал, что в наше время такое возможно. Собственно говоря, я за этим и шел сюда, что бы выразить свой протест, вчерашним убийством. Это было кошмарно. Столько народу и эта маленькая бедная девочка. Совершенно беззащитная. Зачем вы ее убили? У меня до сих пор перед глазами смиренное выражение ее лица. Я первый раз заплакал за последние шесть лет. Я не мог уснуть этой ночью.

Царь Кырэн Вы не видели ее лица.

Ыхе Гир Нет, вы ошибаетесь. Я видел ее лицо.

Царь Кырэн Вы видели свои слезы.

Ыхе Гир Но ей же было больно.

Царь Кырэн Что вам до ее боли? Вы просто видели кровь, и ваша голова улетела вслед увиденному, как шар в кегельбане. Голова не успокоилась, пока не сбила все кегли.

Ыхе Гир Хорошо. Оставим это. Я не хочу сейчас ругаться и спорить о культурных отличиях наций, о цивилизации, о черных дырах менталитета. Мне хотелось бы обсудить все это с вами, но я хотел узнать бы о вас самое главное, а все остальное, если останется время. Сейчас я бы хотел задать вам несколько вопросов.

Царь Кырэн Задавайте.

Ыхе Гир Это убийство было частью культа?

Царь Кырэн Это была невзначайность.

Ыхе Гир Что такое невзначаность?

Царь Кырэн Невзначайность – это естественность, это – жизнь. Там где нет невзначайности, там я не хочу быть.

Ыхе Гир Извините.

Ыхе Гир достает карандаш и быстро пишет в своем блокноте.

Царь Кырэн Вы всегда бежите вперед, куда бы вы ни пошли.

Ыхе Гир Гм. Интересно. Так вот. Знаете, я тут записал 3 наиболее употребляемых слова, когда речь заходит о вашей религии, вашем культе. Она полны некой сакрифакции, то есть таинственности, священной таинственности. Вы знаете, о чем я?

Царь Кырэн И о чем вы?

Ыхе Гир О трех словах, некоем триединстве, основе вашей странной религии.

Царь Кырэн И что это за слова?

Ыхе Гир Эти слова: «Подарок», «Приглашение» и «Путешествие». Вам эти слова знакомы?

Царь Кырэн Так же как и вам.

Ыхе Гир Между этими тремя словами, насколько я понимаю, есть связь. Но смысл их для меня не совсем ясен. Больше всего я разобрался с подарком. Смысл такой, что то, что получаешь незаслуженно имеет большую ценность, чем то, что ты заслужил. Так?

Царь Кырэн пожимает плечами.

Царь Кырэн Подарок – это рождение.

Ыхе Гир Рождение?

Царь Кырэн Да. Рождение – это единственное, что естественно в этом мире.

Ыхе Гир Рождение чего?

Царь Кырэн Просто Рождение. Если ты не рождаешься, то умираешь.

Ыхе Гир записывает услышанное.

Ыхе Гир И кто же дарит подарок?

Царь Кырэн Нет.

Ыхе Гир Что нет?

Царь Кырэн «Нет» – это мой ответ на ваш вопрос.

Ыхе Гир задумался, потом кашлянул и продолжил.

Ыхе Гир Хорошо. А что тогда такое Приглашение и Путешествие?

Царь Кырэн На самом деле все это одно и тоже. Все это – Рождение.

Ыхе Гир Но путешествие в какую-то сторону или просто сам процесс?

Царь Кырэн Нет.

Глубокая пауза.

– А что здесь делают дети – продолжил разговор Ыхе Гир, боясь, что беседа на это так и закончится.

– Дети? – переспросил Царь

– Да. Я пока вас ждал, видел на площадке много детей. Они играли. Словно детский сад какой-то. Это все ваши дети?

– Да.

– У вас большое семейство.

– Да.

– Знаете, а к вам здесь относятся, как к Богу, и насколько я понимаю весь этот культ, есть часть поклонения вам. И у меня есть даже подозрение, что ту девочку в жертву принесли именно вам. Это так?

– Да.

– А вам не кажется странным, что вы – Бог, что вот я и мы так мирно беседуем. У вас полный дворец детишек. Я слышал, что у вас есть жены и в тоже время вы – бог. Что вообще такое Бог?

– Бог – это когда можешь говорить о себе от третьего лица. Бог – это дистанция.

Ыхе Гыр задумался, записал и наморщил лоб.

– Дистанция от кого?

– От себя.

– Знаете с Вами сложно спорить. Вы не оставляете мне свободного места, – засмеялся книжник.

– Зачем вам свободное место? – серьезно спросил Царь

– Что бы двигаться вперед.

– Что бы двигаться вперед свободное место только мешает.

Повисла очередная пауза.

– Получается, что вы некая сверхъестественная сила? – спросил Ыхе-Гир

– Да.

– И вы были когда-то человеком?

– Да.

– Получается, каждый человек может стать Богом?

– Откуда я знаю. По-моему вы больше похожи на каждого человека.

Книжник натянул на лицо улыбку, кашлянул и продолжил интервью.

– А вы могли бы продемонстрировать свою сверхъестественность?

– Зачем Вам?

– Мне так было бы легче понять вас. Говорят даже, что вы можете летать.

– Если я покажу Вам то, что вы не понимаете, то вы меня поймете? Знаете, вы похожи на человека, который стоит у горной реки и бросает через нее камень, надеясь, что вместе с камнем перелетит и сам. Я не вижу твоего страха. Я только вижу, как тебя несет течение, хлопает по твоей спине, но ты не можешь оглянуться, потому твой затылок надежнее твоего лба. До тех пор пока у тебя есть затылок, ты будешь умирать. Ты думаешь, что те же волны, что несут тебя, стучат и в мою спину. А, может быть, я уже умер? А, может быть, ты разговариваешь с собственной смертью? А, может быть, то царство-государство, в которое ты попал, тебе снится? А вдруг ты проснешься в порванном платье на заднем сиденье автомобиля? А вдруг твое подсознание давно продано дьяволу? Очнись, пока ты еще ребенок, очнись.

Царь Кырэн взмахнул руками, и книжник с ужасом увидел, что они сидят на вершине горы, что во все стороны пропасть. Бумаги книжника подхватил ледяной ветер и унес куда-то вниз. Царь Кырэн еще раз взмахнул руками, и стало темно. Где-то звенели колокольчики. Огромная звезда плыла прямо на книжника. Звезда была колючей и злой. Ыхе Гир хотел встать и отскочить в сторону, но не мог. Звезда приблизилась и щелкнул выключатель. Царь включил свет и сел в кресло напротив. Он налил книжнику вина и сказал:

– Пей.

Книжник коснулся губами стакана и стал судорожно глотать пронзительно сладкое вино.

Вскоре появились знакомые колонны, и царь принял свой прежний облик. У книжника кружилась голова. Он боялся потерять сознание.

– Вкусное вино, – сказал он, наконец, – фантастическое.

– Это кровь той девочки, – сказал царь, – чем не повод для убийства?

Книжник почувствовал, что теряет сознание…

…Книжник проснулся под одеялом. Было темно, горела свечка. Царь Кырэн сидел рядом и пристально смотрел на него. Книжник улыбнулся.

– Похоже, мне стало плохо?

Царь ничего не ответил.

– Где-то, – сказал, наконец, он, – жил мужчина. Однажды он проснулся утром со своей подружкой. Был выходной. Им не надо было спешить. Они долго валялись в кровати, чудачили, болтали. Потом мужчина пошел на кухню, поставил чайник, что бы сварить себе и подружке кофе, потом пошел умываться, почистил зубы, покрутился у зеркала, потом заварил кофе. Хотел идти в комнату, но вспомнил, что забыл побриться. Он включил горячую воду, подождал пока она прогреется, намылился пеной, стал бриться. Его подружка тем временем раздетая, лежала на ковре и ела вишню. Это все, что осталось от компота. Заблудившийся голубь стукнул в окно. Девочка от неожиданности вздрогнула и поперхнулась косточкой. У нее потемнело в глазах, она пыталась позвать своего мужчину, но не могла крикнуть. Чем больше она пыталась крикнуть, тем прочнее застревала косточка. Девочка свалила на пол банку с водой. Банка разбилась. Вода растеклась по ковру. Девочка упала на ковер и порезала руку. Мужчина побрился и вернулся в комнату. Он увидел, что его подружка лежит на спине, с неподвижным взглядом, с пеной у рта. Увидал осколки, порезанную руку. Кровь. Он подошел к девушке, коснулся ее и понял, что она мертва. Он стал носиться по комнате, потом оделся и выскочил на улицу. Он хотел позвонить вызвать скорую, милицию, пожарную, что угодно, но в том телефоне, который был у подъезда, кто-то перерезал шнур. Он побежал к магазину. Там было несколько телефонов-автоматов. Работал только один. Около него была очередь. Несколько человек. Он стал ждать. Минут через 15 подошла его очередь. Он набрал 03.

– Скорая помощь слушает, – ответил холодный женский голос с той стороны. Мужчина молчал.

– Говорите, – повторил голос. Мужчина повесил трубку. Он медленно пошел назад. Потом он вспомнил про деньги, нашел в кармане кошелек и вернулся в магазин. Он вернулся домой с водкой. Его подружка все также лежала на ковре. Мужчина, сдерживая тошноту и слезы одновременно, подошел к ней. Кожа девушки стала голубой. Он хотел поднять ее и положить на кровать, но она была такой холодной, что он испугался. Он просто взял одеяло и накрыл ее. Что бы ей не было холодно. Потом он пытался закрыть ей глаза, но у него не получилось. Он ушел в другую комнату, открыл бутылку и стал пить, потом он сходил на кухню и принес себе колбасы на закуску. Ближе к вечеру он еще раз вышел из дому и купил себе еще водки. Потом стало темнеть. Он сидел в кресле. У него стала болеть голова. За стеной девочка-соседка, собиравшаяся ехать в столицу поступать в консерваторию, методично играла что-то из «Картинок с выставки» Мусоргского. Было холодно и туманно. Вдруг молодой человек почувствовал чье-то присутствие. Он зажег лампу и увидел, что на столе что-то лежит. Он подошел к столу и увидел чистый лист бумаги, чернила и перо. Вот это, дорогой мой друг, и есть Приглашение.

Ыхе Гыр кивнул головой. Проснувшись, он сразу решил, что сейчас спокойно все дослушает, извинится и вернется в гостиницу, сложит вещи и уедет навсегда из этого царства.

– Вы действительно меня удивили, – сказал Ыхе Гыр, спокойно, – я никогда еще так не удивлялся, ну и напугали вы меня тоже. Я буду думать над тем, что вы сказали, и надеюсь пойму вашу религиозную теорию. А теперь, – Ыхе Гыр стал вставать, – если не возражаете, то я пойду. Я себя не совсем хорошо чувствую.

– Идите, – сказал Царь.

7. Шаги к солнцу

«Разница между проводником и конвойным при больших расстояниях стремится к нулю».

Из Книги Премудрости Царя Кырэна

Ветер усиливался. Дорога стала плохой. Вокруг была грязь. Из грязи тут и там торчали большие камни, наполовину заляпанные мхом. Ролль прыгал с камня на камень, пытаясь не оступится в черную жижу. Проводник прыгал впереди, быстро и не оборачиваясь. Ролль поскользнулся на одном из камней и нога ушла по колено в грязь.

– Постой, – крикнул Ролль Проводнику. Проводник даже не обернулся. Ролль выдернул свою ногу и, хлюпая, поспешил следом. Он чувствовал раздражение и усталость.

Вскоре крутой подъем кончился, дорога хоть и продолжала быть в гору, но стала более пологой. Грязи стало меньше. Деревья кончились совсем. Они шли по долине. С двух сторон были горы. Высокие, неприступные. Вниз, текла достаточно широкая речка. Навстречу дул неприятный ветер. Ролль еще раз окликнул Проводника. Проводник остановился и подождал Ролля. Ролль попросил привал. Проводник согласился. Ролль упал на мокрую траву, пытаясь немного остыть. Оглянувшись назад, он увидел, что вслед им в долину заползает большое облако. Облако клубилось и переливалось.

– Что будет, если облако нас догонит? – спросил Ролль.

Проводник пожал плечами и стал вставать. Ролль недовольно отвернулся. Он устал и не хотел никуда больше идти.

– Вставай, – строго сказал Проводник, – нам осталось немного.

Ролль нехотя встал. Они пошли дальше. Все также в гору. Тропинка стала совсем сухой, но гораздо более каменистой. Вскоре облако догнало их. Ролль спиной чувствовал его приближение. Слышал гул. Облако навалилось на них. Оно оказалось мокрым, густым, как кисель. Ролль почти не видел своего Проводника. Тот изредка выныривал из тумана, как маяк, указывая путь.

Идти стало легче. Открылось второе дыхание. Вдруг в двух шагах от Ролля, разбрызгивая грязь, вперед проскакала лошадь. Она была неожиданно большой. Раза в два больше, чем обычная лошадь. Лошадь проскакала легко, высоко поднимаясь в небо, словно у нее были крылья за спиной. Она растворилась в тумане, естественно и легко, как будто сама была из тумана. Ветер в лицо усилился. Туман завихрился и разорвался на части. Ролль стал все больше и больше уставать. У него пересохло во рту. Что-то ему подсказывало, что капризничать бесполезно, что останавливаться нельзя. Облако исчезло. Ветер становился все сильнее и злее. Сердце стало стучать в висках. Ритм сердца становился все более быстрым. Дыхание не успевало за ним. Ролль стал шептать про себя какую-то непонятную ему самому считалочку. Он пытался ею как-то заглушить, забыть про усталость, успокоить дыхание. Туман совсем рассеялся. Горы угрюмо высились с двух сторон, все туже и туже сжимая долину. На вершинах сверкал снег. Проводник шагал впереди, не останавливаясь. Усталость и раздражение слились в одно чувство. Это чувство было где-то глубоко внутри, в животе. Оно становилось все больше и больше. Дыхание ушло из легких и осталось только во рту, на губах…

Ролль увидел вдали большой разноцветный шатер и услышал пение. Это пела та самая девушка, что пела в горах. На этот раз Ролль совсем не различал слов. Похоже, их и не было. Девушка была в синем, исписанном наивным золотистым орнаментом, платье. Девушка стояла в нескольких шагах от дороги, сложила руки на груди и выла. Глаза ее были открыты. Она смотрела куда-то перед собой. Он выла, выла и выла. Голос ее замирал где-то высоко в горах и снова возвращался. Проводник прошел мимо девушки, даже не бросив взгляд в ее сторону. Ролль тоже прошел не останавливаясь. Он не мог остановиться. Но он во все глаза смотрел на эту узкоглазую девушку, пытаясь впитать ее взглядом, вобрать ее в себя, забрать с собой. Что-то подсказывало ему, что эта девушка – черта за которой….

Девушка осталась позади. Ролль несколько раз хотел оглянуться, но усталость не дала ему. Ролль должен был идти впереди. Вскоре песня стихла, и вокруг не осталось ничего, кроме ветра и сердца стучащего в ушах. Сердце стучалось все быстрее и быстрее. Вскоре его стук слился в один непрерывный гул. Проводник остановился где-то вдали и сел на траву. Ролль покачиваясь, доплелся до него и рухнул рядом. Тропика кончилась и уперлась в подножье горы. Наверху блестел снег.

– Дальше вверх, – сказал Проводник. – Там – солнце.

Было утро. Выходной. Ролль без одежды лежал на полу, в зале. Нелли, тоже раздетая, сидела на нам верхом и рисовала гуашью на Роллиной спине. Она рисовала индейские знаки. Знаки были небольшими и покрывали спину в три полосы от лопаток до поясницы. Нелли замерла, грызя конец кисти в зубах и оценивая нарисованное.

– Можно посмотреть? – спросил Ролль.

– Смотри куда хочешь, – сказала Нелли и стала рисовать последний знак.

– Всё, – сказала она, ставя жирную черную точку, – готово. Лежи не двигайся. Я тебя сфотографирую.

– Я не хочу, что бы ты меня фотографировала. Я еще не умывался.

– Не ворчи, индеец. Твоя спина уже не принадлежит тебе.

Нелли встала, схватила с маленького столика фотоаппарат, выгнулась над Роллем и после длинной паузы сказала: «Ап». Сверкнула вспышка. Ролль попытался встать.

– Подожди, – сказала Нелли и снова запрыгнула на него верхом, – ты куда торопишься? Сегодня по плану у нас целый день валятся. С тебя еще, кстати, кофе в постель.

– Помню, – сказал Ролль, – принеси, пожалуйста, зеркало. Я хочу посмотреть.

– Не принесу, – возразила Нелли и легла рядом, – если ты посмотришь в зеркало, ты испортишь весь труд.

– Но должен же я знать, во что превратилась моя спина? – не унимался Ролль

– Я уже тебе сказала, что это не твоя спина.

– Ну, мне хочется.

Нелли недовольно хмыкнула, повертела головой, обнаружила на полу блокнот, дотянулась до него и на ощупь стащила со столика плохо наточенный карандаш. Она зубами погрызла карандаш, открыла блокнот и сунула его под нос Роллю.

– Смотри, капризный карапуз, вот этот квадратик – твоя спина, а на ней вот тут такие вот значёчки, – Нелли стала быстро махать карандашом по бумаге. – Bот такие три полосочки.

– Опять иероглифы, – усмехнулся Ролль. – Ты хочешь, что бы я стал краснокожим?

– Очень. Это буквы индейского племени Сиу.

– И что это значит? Я имею в виду, как переводится то, что ты написала?

– Зачем тебе?

– Просто интересно. Вдруг там написана какая-нибудь дребедень.

Нелли недовольно хмыкнула.

– Если бы я знала, что у тебя там написано, твоя спина была бы просто забором, на котором накарябали какой-нибудь мат.

– Почему именно мат?

– Потому что всё, что карябают на заборах – мат. Ты, вообще, кем хочешь быть? Самым быстрым, сильным и красивым буржуем или моим вигвамом?

– Конечно, твоим вигвамом, – сказал Ролль.

– То-то же, – довольно улыбнулась Нелли.

– Знаешь, почему мы вместе? – спросил Ролль.

– Знаю, – ответила Нелли.

– Почему?

– Ты первый говори.

– Так нечестно.

– Честно, – заупрямилась Нелли.

– Хорошо, – согласился Ролль, – мы с тобой вместе по двум причинам. Во-первых: потому что ты лучше всех на свете, а во-вторых: потому что мне очень повезло.

Нелли улыбнулась и погладила Ролля по голове.

– Молодец, – сказала она, – с меня конфетка.

– Теперь ты говори.

– Я не буду говорить, потому что твой ответ лучше. Ты выиграл и вот тебе приз.

Нелли схватила банку с крашеной водой и плеснула ее на спину своего дружка. Ролль от неожиданности вздрогнул и попытался встать, но у него не получилось.

– Возвращаю спину ее хозяину, – засмеялась Нелли, рукой смывая гуашь с Роллиной спины. Гуашь поплыла и образовала большое разноцветное пятно. Ролль, наконец-то смог сесть и стал отряхиваться. Нелли смеялась.

– Знаешь, на кого ты сейчас похож? – спросила она.

– На Микки Мауса?

– Нет. Ты похож на орла.

– Спасибо, – поблагодарил Ролль.

– Хотя, – Нелли смерила Ролля взглядом, – честно говоря, какой ты на фиг орел.

– И кто же я тогда?

– Ты – птица. Просто птица. Без имени, фамилии и прописки. Только что оперившаяся, но уже достаточно улетевшая. Знаешь, как птиц учат летать?

– И как же?

– Их подводят к краю обрыва и провожают пинком под зад, – Нелли изобразила пинок.

– А если у птицы не получится полететь?

– Значит, ей не повезло.

– Ты тогда тоже птица, – решил Ролль.

– Нет, я – не птица. Двух таких птиц небо не вынесет.

– А кто же ты?

– Я – солнышко, к которому эта птица летит.

– Но птица же никогда не долетит до солнца.

– Что еще за пошлости, – недовольно хмыкнула Нелли. – «Никогда» – это самое пошлое слово. Правильно говорится, что птица всегда будет лететь к своему солнышку.

– Хорошо, – согласился Ролль.

– И они всегда будут вместе. Я знаю, ты думаешь, что если две птицы плюхнутся в одно гнездо, то это и есть «together forether». По-настоящему вместе могут быть только птица и солнышко, к которому эта птица летит. Все остальное – ерунда.

Ролль улыбнулся.

– Хорошо, солнышко мое, пойду, поставлю кофе.

Ролль встал и пошел на кухню

– Постой, – остановила его Нелли, – дай мне вишню. Там от компота ягодки остались.

8. Пропасть

«Пропасть – это крылья вывернутые наизнанку»

Из Книги Премудрости Царя Кырэна.

Маленькое облачко медленно проплыло прямо над головой, оставляя на земле прозрачную тень….

Вершина была рядом, но они никак не могли до нее дойти…

Ролль оглянулся. Земля была далеко внизу, словно на ладони рыночного факира…

Подъем стал пологим. …

Камни были покрыты мхом …

Снежные вершины были чуть выше, в стороне. Ролль хорошо отдохнул внизу и сейчас почти не устал….

Он чувствовал волнение. Судя по всему конец Путешествия, был рядом…

Стояла полная тишина. Все облака остались внизу. Небо было неопределенного серо-голубого цвета, словно толстый цветной целлофан натянули на раму…

Подъем закончился. Они были почти на вершине….

Совсем рядом…

Проводник сел на камень и Ролль увидел…

…Ролль увидел, как за плечами Проводника из сгустившегося сумрака медленно вырисовывается острый силуэт винтовки…

Проводник снял винтовку, выдвинул затвор, достал из кармана патрон. Ролль остановился рядом и в недоумении смотрел, как Проводник защелкивает затвор…

– Иди вперед, – тихо сказал Проводник.

– Но… – хотел возразить Ролль, но не нашел, что сказать. Сердце от внезапного страха стало беспорядочно ухать. Ролль понял, что больше не сможет сказать ни слова…