Контракт на любовь

– Жду не дождусь, когда уже сбегу без оглядки.

– Боги виноделия, безусловно, порадуются этому дню.

– Тебе лучше знать, ведь боги виноделия – твои родители.

– Ой, ради бога. Они не боги виноделия. – Натали хотела передать кошку в его протянутые руки, но та вцепилась когтями в черный трикотаж ее платья. Она попробовала еще раз. Безуспешно. Гроза не сдавалась. – Ой! Я не хочу поранить ее.

Он провел рукой по волосам:

– Гроза наказывает меня.

– Она проявляет симпатию по отношению к нелюбимому тобой человеку. Я начинаю думать, что ты не преувеличиваешь, говоря о дьявольских чертах характера этой кошки.

Натали Вос была далеко не самым нелюбимым человеком в его жизни, но он держал это при себе. На самом деле, когда он был так близко, ее дымчато-цветочный аромат поражал его воображение, заставляя забыть о том, что он когда-либо имел против нее. Разве можно затаить злобу на такую красивую и мягкую женщину, которая к тому же настолько ниже его ростом, что он начинал чувствовать себя чудовищем? По крайней мере, до тех пор, пока она не спросила:

– Ты собираешься мне помочь? Или так и будешь стоять?

– Прошу прощения, принцесса. Вы привыкли, что люди вытягиваются по стойке смирно, чтобы вам помочь.

– О, Август, заткнись. Давай не сегодня.

Внезапно им овладело подкравшееся беспокойство.

– Почему? Что произошло сегодня?

Прежде чем она успела ответить, на дороге появился автомобиль. Он начал объезжать машину Натали, которая все еще стояла посреди дороги, ведущей в сторону виноградника Вос. Конечно, Гроза не слышала приближения встречного транспорта, но, уловив краем глаза неожиданное движение, она напряглась и вонзила когти Натали в грудь.

Натали вскрикнула от боли.

Август испытал панику, подобной которой он не испытывал со времен боя, его горло сжалось, и он не мог сглотнуть.

– Господи, принцесса. Сейчас. – Ощущая свои руки бесполезными, он взялся за кошачьи лапы и потянул, но каким-то образом сделал только хуже. – Я люблю собак. Я не знаю, что с этим делать.

– Успокой ее. – Кошка прильнула к ней еще крепче, и Натали ахнула. – Просто успокой ее.

– Она плохо слышит. И гладить ее – это действительно занятие, зависящее от настроения. Иногда ей это нравится, иногда она становится одержимой сатаной. Я не хочу усугублять ситуацию.

– Да ладно, тебе же это нравится.

– Мне это совсем не нравится, Натали. – Не в силах больше выносить зрелище когтей, впивающихся в тело Натали, он стащил с нее кошку, к сожалению, порвав при этом ее платье и заметив несколько кровоточащих царапин под ключицами. – Боже.

Она покосилась на ранки и поморщилась.

– Все в порядке.

– Все не в порядке. – Он бросился к ее машине, и каждый раз, когда он моргал, перед глазами у него всплывали следы кошачьих когтей. – Не двигайся.

– Не командуй.

Август проигнорировал это замечание и распахнул дверцу машины Натали, зажав рычащую – да, именно рычащую – Грозу под мышкой. Из-за разницы в росте он оказался прижат к рулю, пока не отодвинул сиденье назад до упора. Он завел машину и припарковал ее на обочине, безуспешно пытаясь не замечать, что воздух в салоне наполнен ее запахом. Что в этих пакетах для покупок? Содержимое было завернуто в тонкую бумагу, а значит, ее покупки должны быть необычными. Конечно, так оно и было.

И почему ее машина была самой простой из тех, что дают напрокат?

Неужели она не могла позволить себе «Мерседес» или что-нибудь столь же дорогое? Приказав себе не лезть не в свое дело и сосредоточиться на текущей задаче, Август вынул ключи из замка зажигания, в последний раз вдохнул ароматный воздух и вылез из машины.

– Что ты делаешь? – потребовала ответа Натали, скрестив руки на разорванном платье. – Мне нужно домой.

– Не раньше, чем я приложу что-нибудь к этим ранам. – Он прошел мимо нее, сопровождаемый кошачьим шипением. – Пошли.

– Ни за что. Верни мне ключи.

– Не выйдет.

– Ты думаешь, я пойду с тобой через лес в твой дом? Наедине с человеком, который не задумываясь выдвинул бы мою кандидатуру на участие в салемских процессах над ведьмами?

Это заставило Августа замолчать. Нахмурившись, он повернулся к Натали, которая все еще стояла в нерешительности на вершине тропинки.

– Ты боишься остаться со мной наедине?

Натали не ответила. На самом деле, казалось, она не знала ответа. Какие бы разногласия ни возникали между ними, Августу не понравилась ее нерешительность.

– Натали, вид этих царапин меня просто убивает. Лучше бы они были на мне.

Она резко закрыла рот, несколько раз моргнула и бросилась вперед, обогнув его на тропинке.

– Вот уж не думала, что люди-кошатники такие нервные, – пробормотала она.

– Только когда ставится под сомнение их честность, – возразил он, следуя за ней.

– Прости. А еще я сомневаюсь в твоей интеллигентности.

– Вот спасибо.

Ее плечи слегка затряслись. От смеха? Почему именно сейчас, когда он даже не может видеть ее лица?

– Уповаю лишь на то, что залечивать раны ты умеешь лучше, чем делать вино.

– Учитывая, что мне доводилось во время песчаной бури накладывать себе швы без обезболивающих – дважды, – я бы сказал, что готов залатать твои кошачьи царапины.

Не то чтобы он был доволен, когда она сбилась с шага, просто… Что ж, он был сыт по горло тем, что эта женщина считала его неспособным и несчастным лишь потому, что он не знает, как ферментировать какой-то дурацкий виноград. Было ли важно, чтобы на этом этапе Натали воспринимала его как человека, который что-то умеет? Нет. Он был на грани того, чтобы уехать. И все же он не мог не желать этого одобрения.

Они молча шли к дому. Это был небольшой дом в калифорнийском стиле с двумя спальнями, красной черепичной крышей и бежевой облицовочной штукатуркой. Его временный дом располагался на краю участка, неподалеку стояли два сарая. Один он использовал для дегустаций, на которые редко кто приходил, а другой – для производства вина и хранения винных бочек. Со всех сторон тянулись к солнцу ряды ароматного винограда. Он до сих пор помнил то чувство, когда впервые ступил на эту землю и услышал, как Сэм шепчет ему на ухо, что это будет прекрасно. Так оно и было. Это был настоящий рай, который он никогда бы не смог себе представить на протяжении бесчисленных дней, проведенных в пустыне. Но он не был создан для того, чтобы правильно управлять виноградником.

Женщина, ожидавшая, когда ее впустят в дом, умела это лучше, чем кто-либо другой.

Он вставил ключ в замок, и их взгляды встретились. В животе поселилась тяжесть, словно на него положили монтировку. Каково бы это было – забрать ее домой. Взять ее на руки. Они потрясли бы этот гребаный городок.

– Я здесь только ради медицинской помощи, – с подозрительными интонациями в голосе сообщила Натали.

– Я прекрасно понимаю, что это все, что тебе от меня нужно.

– Хорошо.

– Но для человека, которому просто нужно заклеить пластырем царапины, ты слишком внимательно рассматриваешь мой рот. – Он толкнул дверь. – Так что не стоит это подчеркивать.

Глава четвертая

Натали ожидала увидеть бардак. Коробки из-под пиццы, грязную спортивную одежду и бутылки из-под пива. Возможно, пару подозрительных салфеток. Но в маленьком домике Августа царила такая чистота, что хоть с пола ешь. На кухонном столе перед разделочной доской были расставлены специи. Кухня и гостиная соединены, пространство небольшое, поэтому единственным предметом мебели было большое мягкое кресло, придвинутое к телевизору. Ему удалось создать уютную обстановку с помощью коврика и корзинки с пледом. Это было… мило.

На самом деле это на тысячи километров превосходило ее «кладбище бокалов для вина» в гостевой комнате.

– Разочарована, что у меня на стенах нет фотомоделей?

– Уверена, они спрятаны в шкафах вместе с крысами, – беззаботно парировала она, наблюдая, как кошка с видом победительницы удаляется в заднюю часть дома.

Август повернулся, чтобы заглянуть ей в лицо, и громко рассмеялся.

– Посмотри на себя. Ты потрясена. Ты действительно ожидала, что я буду жить как в студенческом общежитии, верно?

Он вошел в ванную, которая, как она предположила, находилась за единственной дверью в коротком коридоре, ведущем к спальням. Включив свет, жестом пригласил ее следовать за ним в крошечную комнатушку. Она направилась в ту сторону, но остановилась на пороге, думая о том, что ей будет тесно на такой маленькой площади с таким крупным мужчиной. Мужчиной, к которому она, кажется, никак не может перестать испытывать влечение, несмотря на то что он постоянно осуждает ее, грубит и, кажется, видит в ней только все самое худшее.

– Ты правда дважды накладывал себе швы во время бури?

Рывшийся в аптечке Август остановился. Рука, державшая флакон со спиртом для растирания, опустилась на туалетный столик.

– Да.

– Где?

Он повернулся и оперся бедром о раковину.

– Почему тебя это интересует? Хочешь оценить работу моих рук, прежде чем решишь, что я гожусь на то, чтобы починить твое королевское бо-бо?

Нет. Она пыталась оттянуть момент, когда они окажутся достаточно близко, чтобы коснуться друг друга, потому что он всколыхнул ее мозг до такой степени, что она начала задумываться, не переспать ли с ним даже после месяца оскорблений и поддразниваний.

– Это хорошая практика – интересоваться квалификацией.

– Даже если эта квалификация находится на внутренней стороне моего бедра?

– Обе?

– Одна из них. – Он отвернулся и задрал футболку, обнажив мускулистую спину, на которой не было татуировок, в отличие от рук, на одной из которых гордо красовалась эмблема военно-морского флота. Честно говоря, татуировку она бы и не заметила: его правое плечо было рассечено пополам сморщенным, болезненного вида шрамом. – А вот и другая. Не лучшая моя работа, но у меня не было при себе зеркала.

– Да. – Она попыталась сглотнуть и не смогла. Боже, да он – настоящий бульдозер. В постели с ним ей пришлось бы туго. Звучит ужасно. Просто ужасно. – Тебе вообще лучше держаться подальше от зеркал.

Он фыркнул и опустил футболку.

– Только не делай вид, что ты не была готова вскарабкаться на меня, как на пальму, принцесса.

Лжи не обнаружено. Но то было раньше. А это – сейчас.

– Жалеешь, что тебе пришлось бы открыть рот, не так ли?

Август провел языком по полной нижней губе.

– Тебе бы понравились мои губы.

Ее кожа стала горячей, как солнце.

– Может, покончим наконец с этим, или ты ждешь, пока я истеку кровью до смерти?

В мгновение ока выражение его лица сменилось с высокомерного на озабоченное.

– Прости. Иди сюда.

Извинение застало ее врасплох. Настолько, что она, пошатываясь, направилась в ванную, слишком ошеломленная, чтобы что-либо предпринять. Просто расправила разорванные края платья и смотрела, как он смачивает ватный тампон спиртом, стараясь при этом не замечать его свежего фруктового аромата.

– Почему от тебя пахнет грейпфрутом?

– Это мыло ручной работы, которым я пользуюсь, – рассеянно произнес он, нахмурив брови и проводя пальцем по следам когтей. Его медленное теплое дыхание шевелило ее волосы. – Одна-единственная особа, которой понравилось мое вино, слишком бедна, чтобы его купить, поэтому она иногда дает мне мыло за бутылку.

– Как она могла потерять чувство вкуса? Несчастный случай с острым соусом?

– Смешно.

– Кто она? – Вопрос вырвался прежде, чем Натали успела его проглотить. Она заговорила прямо как ревнивая подружка, совсем как Август, когда она солгала, что ходила на свидание. Хорошо, что этот мужчина уезжает из города, потому что их отношения с каждым днем становятся все более запутанными. – Не важно. Не мое это дело.

– Нет. Не твое, – протянул он, срывая обертки сразу с двух пластырей. – Но я все равно тебе расскажу, а то еще стол сломаешь.

Взгляд Натали скользнул вниз, туда, где ее руки намертво вцепились в выступ туалетного столика. Она постаралась как можно быстрее разжать пальцы и выпустить белый мрамор.

– Спирт жжется.

– Угу. – Прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать смех, он наложил первый пластырь ей на грудь. Медленно. Очень осторожно разглаживая его сверху вниз большим пальцем. И ее глупые, двуличные гормоны взыграли, как комнатное растение после полива. Натали с трудом удержалась, чтобы не выгнуть спину, пока он накладывал второй пластырь, не торопясь, словно наслаждаясь ее непонятным страданием. – Она мать тройняшек и продает мне мыло. Уверен, ей покажется вкусным все, что сможет взбодрить ее.

– О, Тери Фрейзер? На прошлой неделе я видела ее в городе, она катила их в коляске размером с танк. Мы с ней вместе ходили в школу.

– Я в курсе.

Она наморщила нос.

– Откуда ты знаешь?

Август, казалось, молча выругал себя.

– Вы двое казались примерно одного возраста, поэтому я спросил ее.

– Зачем?

Он замялся. Его лицо слегка порозовело?

– Просто вел светскую беседу.

В какой-то момент во время их разговора он придвинулся ближе. Раковина уперлась ей в поясницу. Та ее часть, которую он возбудил, но так и не удовлетворил несколько месяцев назад, требовала, чтобы с ней расплатились сполна. Его джинсы так приятно легли бы на внутреннюю поверхность ее обнаженных бедер. Он сжал бы ее волосы в своих больших ладонях, и она наконец-то смогла бы избавиться от этого придурка. Какой от этого может быть вред? Он ведь собрался уезжать, верно?

Натали посмотрела на Августа из-под опущенных ресниц, подняла правую руку, намереваясь исследовать его твердые мускулы через футболку.

– Я тут подумала…

– Она упомянула, что тогда ты тоже большую часть времени проводила в подпитии, – усмехнулся он.

Лед застыл на ее коже, рука упала, как камень. Он поймал ее и нахмурился. Вгляделся в ее лицо.

– Подожди. Что ты собиралась сказать? О чем ты подумала?

– Ни о чем.

– Скажи мне.

Скрыв неприятную тяжесть в груди за приторно-сладкой улыбкой, она выскользнула из-под его огромного тела выбежала из ванной. Но перед этим бросила через плечо прощальный взгляд.

– Август, когда будешь выезжать из города, смотри, чтобы не получить по заднице дверью.

– Натали, – прорычал он, топая за ней. – Подожди.

– Не могу. Мне нужно подышать свежим воздухом. Твоя глупость, кажется, заразна.

– У меня ключи от твоей машины.

Она остановилась, взявшись за дверную ручку, повернулась и протянула руку.

– Дай сюда.

Он даже не пошевелился, чтобы достать их из кармана. Вместо этого он кивнул в сторону ванной.

– Ты собиралась дотронуться до меня там.

– Как ты сам заметил, вся моя жизнь была чередой неверных решений. – Если это выражение на его лице и было сожалением, то она не хотела об этом думать. Не хотела выяснять, о чем он сожалел, потому что у нее и так уже перехватило горло и сдавило между лопатками. – Послушай, у меня выдался довольно тяжелый день, так что если я и подумывала что-то с тобой сделать, то только из желания отвлечься.

Она ожидала, что он вцепится в последнюю часть. Чтобы попытаться убедить ее провести с ним следующие несколько часов, отвлечься в одной из дальних спален. К ее удивлению, он этого не сделал.

– Почему у тебя выдался тяжелый день?

– Я не собираюсь ничего тебе объяснять.

– Какое это имеет значение, если я уезжаю?

Это заставило ее задуматься.

И, черт возьми, Натали вдруг отчаянно захотелось сбросить с души груз. Она отказалась мешать своими проблемами безумному счастью Джулиана и Хэлли. Все ее друзья остались в Нью-Йорке – в основном обычные знакомые, которые также работали в сфере финансов. К их чести, когда она заключила невыгодную сделку и фирма потребовала, чтобы она ушла, они ее не бросили. Но за последние несколько недель их электронные письма и эсэмэски стали приходить все реже, постепенно исчезая, оставляя их с чистой совестью, а ей не с кем было поговорить.

Может быть, поговорить с Августом?

Несмотря на натянутость их отношений, она не могла отделаться от ощущения, что… они не чужие. Он не был незнакомцем.

Она отбросила ощущение комфорта, которое давало ей это признание.

Нет. Она поговорит с ним, потому что это – бесплатный шанс сбросить напряжение. Он уезжает и не сможет использовать полученную информацию, чтобы над ней посмеяться.

– Я, хм… – Она скрестила руки на груди, словно защищаясь, удивляясь, почему он так пристально за ней наблюдает. – Тебе будет приятно узнать, что этим утром я унизилась, попросив денег у своей матери. Я просила ее разблокировать мой трастовый фонд, но она мне отказала.

Он нахмурил брови, обдумывая сказанное.

– Трастовый фонд. Разве он не должен был быть разблокирован, когда ты стала совершеннолетней?

– В большинстве случаев так и есть, но мой отец выдвинул определенные требования.

– Например?

Она действительно собирается ему рассказать? Да. Почему нет? Сегодняшний день уже ничем не сделать хуже. Даже его насмешками.

– Я не только обязана иметь оплачиваемую работу, но и должна быть замужем, чтобы доверенное лицо могло передать активы. И в случае Джулиана тоже.

Прошло целых пять секунд.

– Ты врешь.

Это не было обвинением. Он был… изрядно шокирован.

– Ничего подобного, – медленно произнесла она, надеясь, что правильно его поняла. – Мой отец сейчас живет в Италии. По сути, он навязывает мне свою волю с момента моего рождения, и его правила – это старая школа примерно тридцатых годов. И я, и моя мать предпочли бы окунуть ноги в озеро, полное пираний, чем протянуть руку и попросить его об одолжении после четырехлетнего молчания. Представь, если он скажет «нет» и получится, что мы пожертвовали остатками гордости ради отказа? – Она пожала плечами. – Кроме того, я думаю, что мать отчасти рада, что Напа – это мой единственный вариант на какое-то время.

– Твой единственный вариант чего? – Он немного отстранился. – Ты не на мели.

– Не на мели. Но не настолько, чтобы… – Она сделала паузу, чтобы облизать пересохшие губы. – Я открываю свой собственный хедж-фонд[7] в Нью-Йорке вместе с коллегой, и нам нужен капитал, чтобы привлечь инвесторов.

– Это то, чем ты занималась раньше. Дерьмо с Уолл-стрит?

Она закатила глаза.

– Да. Ну, ты знаешь, то дерьмо, которое подпитывает экономику.

Он фыркнул и отмахнулся:

– Ты предпочла бы жить в перенаселенном городе, а не на семейном винограднике в Напе?

– Это сложно.

– Звучит так, будто ты сама – сложная.

– Я предпочитаю сложное простому. – Она протянула руки к ключам, пошевелив пальцами, но он проигнорировал этот жест. – Август.

– Одну секунду. – Он скрестил руки на своей мощной груди и прочистил горло. – У тебя ведь нет никаких перспектив на брак, верно? Ты же не станешь выходить замуж только ради денег, не так ли?

– Я могла бы, – сказала она, хотя на самом деле не рассматривала такой вариант. Ее перспективы были нулевыми. Какой в этом смысл?

Ей показалось или в глубине его глаз действительно сверкнула молния?

– Мне это не нравится.

– Я хочу, чтобы у меня была фирма. Мне… нужна фирма. Иначе я навсегда останусь разочарованием. Неудачницей. Историей, которую рассказывают за коктейлями.

Она слишком много говорит. Эту последнюю часть не нужно было озвучивать. Это была ее фраза. Но она не могла отрицать, что в конце признания давление в ее груди ослабло.

– Пожалуйста, можно мне взять мои ключи? – тихонько попросила она. – Мне нужно идти.

Август, казалось, встряхнулся, но так и не оторвал внимательного взгляда от ее лица.

– Конечно. Да. – Он протянул ей их, но когда Натали повернулась, чтобы уйти, легонько схватил ее за запястье. – Эй, чего бы это ни стоило, я знаю, каково это – потерпеть неудачу. Я вложил в это заведение все до последнего цента, все, что у меня было, а когда обратился за ссудой, банк выставил меня за дверь.

Это заставило ее задуматься.

– Его звали Ингрэм Мейер?

Он, казалось, рылся в своей памяти.

– Да. Тот самый парень.

– Какое совпадение. Он – доверенное лицо моего отца, – пробормотала Натали, вглядываясь в бывшего «морского котика», пытаясь взглянуть на него иначе. Или, может быть, она просто увидела его по-новому, как в тот вечер, когда они познакомились. Когда он был настоящим джентльменом. Когда их потянуло друг к другу, словно магнитом.

Нет. Скорее как нос «Титаника», несущегося навстречу айсбергу.

Он все тот же мужчина, который был невыносимым придурком в течение нескольких месяцев. Который находит все ее слабые места и безжалостно в них тыкает. Скорее всего, сейчас он смягчился лишь потому, что почуял возможность с ней переспать. Она ни за что не доставит ему такого удовольствия. Даже если это принесет удовлетворение и ей. Каким-то образом она просто знала, что так и будет. Но между ними ничего этого не произойдет. Это конец.

– Удачи, где бы ты ни оказался, Август, – пробормотала она, высвобождая свое запястье из его хватки и стараясь не выдать своей реакции на то, что он дотронулся большим пальцем до ее пульса. – Если, выезжая из города, почувствуешь сильный ветер за спиной, это винная страна вздохнула с облегчением.

Он подмигнул, затем отступил на несколько шагов с ухмылкой.

– Может быть. Но в ванной ты определенно собиралась меня поцеловать, принцесса.

– Если и собиралась, то только для того, чтобы заткнуть тебе рот.

Не желая наносить Августу еще один укол, Натали повернулась и направилась к двери, обходя кошку, которая, по-видимому, была свидетелем всего разговора и, казалось, нисколько не собиралась извиняться за то, что на нее напала. Она почти дошла до тропинки, ведущей к дороге, когда с другого конца двора раздался голос Августа.

– Еще не поздно, Натали, – окликнул он, повторяя свои слова, сказанные днем ранее на конкурсе.

Она обернулась и увидела Августа в дверях его дома. Он стоял, облокотившись на раму, с самоуверенным выражением лица, демонстрируя рельефные мышцы живота. Определенно это ее не возбуждало.

– Тупица, – пробормотала она под его смех.

Смех, который затих почти так же быстро, как и начался.

Почему, пока она шла к машине, ее ноги казались все более и более резиновыми?

Расставшись с этим мужчиной, она должна была почувствовать себя свободной как птица. Так оно и было.

Верно.

С трудом сглотнув, она вставила ключ в замок зажигания. И после долгой паузы, во время которой ей в голову пришла самая безумная идея, она, фыркнув, завела машину и уехала.

* * *

Позже тем же вечером Натали, сама толком не зная почему, вышла из дома.

Она была не из тех, кто любит вечерние прогулки.

В Нью-Йорке она весь день усердно работала, а в конце дня валялась на диване с бокалом вина. Однако сегодня вечером у нее случился необъяснимый приступ нервного возбуждения. Хэлли и Джулиан были на двойном свидании с друзьями Хэлли, Джеромом и Лавинией, а это означало, что весь гостевой дом был в ее распоряжении. Ей следовало бы заказать непристойное количество еды и посмотреть повтор «Под палубой»[8], но вместо этого она обнаружила, что выходит прямо через парадную дверь в благоухающий вечер и направляется в центр города.

Может быть, она настроится на какую-нибудь атмосферу. Люди. Это поднимает настроение.

Вернувшись домой несколько месяцев назад, она сходила на несколько свиданий, надеясь найти то идеальное развлечение, которое могло бы занять ее, пока она отдыхает в Напе. Но вскоре свидания полностью утратили свою привлекательность, и она не стала выяснять причину. Отказалась. Она так часто без уважительной причины оставляла без ответа сообщения, что ей стало противно, и она вообще удалила Tinder. Боже, в последнее время ее телефон стал таким тихим и заброшенным. Может, стоит просто использовать его как пресс-папье или упор для двери.

Она шла по грунтовой дороге, ее манили огни Грейпвайн-Уэй, из одного из многочисленных кафе до нее доносилась живая джазовая музыка. Август был прав, когда поинтересовался, почему она предпочитает город этой пышной долине винограда, солнечного света и веселья. Люди приезжали отовсюду, чтобы ощутить изысканное блаженство этого места. Но когда Натали свернула на Грейпвайн-Уэй и повернула направо, все еще не имея представления о том, куда идет, она не смогла проникнуться к этому городу никакой симпатией. Он был красивым, стильным, манящим. Жемчужиной у подножия горы.

Но для нее он всегда был местом, где она нежеланна.

Натали остановилась у витрины кондитерской, которая стояла здесь с тех пор, как она была ребенком. Ресторан уже закрылся до утра, но, заглянув внутрь через затемненное стекло, она вспомнила один из случаев, когда их с Джулианом приводили сюда детьми.

Джулиан не мог пройти по магазину без того, чтобы какая-нибудь одноклассница не подозвала его и не пригласила присесть за их столик. Хотя будущий профессор истории изъяснялся очень сухо, его слова были либо забавными, либо заставляли задуматься. И, что более важно, они никогда не были недобрыми. Он пользовался всеобщим уважением. Популярность пришла к Джулиану легко – и без приглашения.