скачать книгу бесплатно
По ступенькам стон прошёл,
Как свистящий хлыст, горячий
Жар бросает всех на пол.
Встали, ну теперь за дело,
Вот теперь парок как раз,
Ах, какая перестрелка,
Перепевка, перепляс!
Смех, подколки, прибаутки —
Расписная, в общем, речь,
Будто дедовские шутки
Тайно выдохнула печь.
Рубятся, без крови сеча,
Парни дышат горячо.
Шутники, сгибая плечи,
Прохрипят: «Поддай ещё!»
Вылетают, как чумные,
Опаленные парной,
Без стаканчика хмельные,
Шелковые, как руно.
В простынях, как в тогах, гордо
Восседают на скамьях.
Тут горят такие споры —
Что там твой ареопаг!
На душе покой и лёгкость,
И движения легки.
Может, вправду банным богом
Отпускаются грехи?
И поскольку вдруг такая
Благодать сошла на всех,
Раздобревши, отпускаешь
И чужой учтённый грех.
Семь чудес – чужие песни —
Всяк ли знает? Расспроси.
А вот баня – та известна
За пределами Руси.
Совет
Жену с любовницей не спутай.
Заначку вдруг не объяви,
Но, в мелочах являя мудрость,
Чужую жизнь не проживи.
Галерея Шилова
Идём по галерее Шилова,
Неся, как груз, свой непокой
Вослед за золотою жилою,
Открытой Мастера рукой.
Но постепенно состоянье
Внутри меняется от чар.
Музей – эпохи достоянье,
Художника бесценный дар.
Сияют золотые рамы,
Звучанье арфы в тишине, —
Приходит ощущенье Храма
И причащения ко мне.
Здесь целый мир в картинах создан,
И он уж сам собой живёт:
На миг застыли в разных позах
Друзья, отвлёкшись от забот.
В полотнах – для потомков вести:
В палитре, в глубине мазков.
Художник пишет труд, как Нестор,
Свой день – для будущих веков.
С портретом вряд ли что сравнится
По силе чувства и ума.
И, оживая в разных лицах,
Глядит История сама.
Парадность с лирикой в соседстве,
И верность классике письма —
В работах дивных без эстетства
Царит эстетика сама.
Не повторяясь, подкупают
И простота, и хитреца,
Но в каждом лике проступают
Глаза души и труд Творца.
Вот – бабка с горечью обиды:
«Не пишут», – это ль не беда?
Вот – «Ветеран», людьми забытый,
Отдавший подвигу года.
Актёры, мудрецы, поэты,
Духовных лиц глубокий взгляд,
Пейзажей широта – всё это
Запечатлённый жизни ряд.
То тихой добротой, то грозами
До сердца достают глаза.
Бывает так: иные образы
Волнуют дух, как образа.
Гляжу на них и в чём-то каюсь,
Обременённый суетой.
И, будто, грех мне отпускает
С картин невидимый святой.
Смеются лица здесь и плачут,
Живут под тяжестью креста.
И льётся музыка «Скрипачки»,
Звуча палитрою, с холста.
Глядишь – и сам вот-вот заплачу:
Таков он очищенья миг!
И ухожу я, став богаче,
Приобретя здесь целый мир.
Картина Кустодиева
С Яузских горок Солянки,
Как на картине, жива
Мчалась зимою на санках
Юная наша Москва.
На Рождество и Крещенье
Сыпал на волю народ.
Масленица всех угощеньем
Щедрым вела в хоровод.
В день же особый Татьянин —
Игры и смех до утра.
Где ты, былая Солянка?
Где золотая пора?
Островом духа былого
Уж не Татьянин ли дом?
С чувством тепла озорного
Мы в этом доме живём.
Нет тех девчонок с лукошком —
Век XXI увы!
Но вот мелькнёт вдруг в окошке
Молодость нашей Москвы.
Чудо
Говорят чудес не стало
В наш учёный трезвый век.
Необычного так мало
Видит нынче человек.
Но вчера, презрев законы,
Жизнь преподнесла урок:
Чудо – долг отдал знакомый
Полностью и точно в срок.
Картина Рембрандта
На излёте растраченных сил,
Жизнью выстрадав эту картину,
Он у предков прощенья просил
«Возвращением блудного сына».
Испытавший немало, слепой,
Сердцем всех окружающих зорче,
Прижимается к сыну душой
Со смиреньем прощающий Отче.
Не свожу с сына блудного взгляд —
Не сыграешь с собою ведь в прятки —
Стыдно мне: не мои ли горят
На холсте непутёвые пятки?
В степь умчался за ветром джигит.
Стонет песня седого акына.
Мать слепая очаг сторожит,
Ожидая заблудшего сына.
Князя Игоря горький поход,
Про искателей счастья былины —
В них сюжет этот вечный живёт:
Возвращение блудного сына.
Жизнь водой испытала, огнём,
Медью труб, а в награду – седины.
И теперь уже сами мы ждём
У порога любимого сына.
Дал нам душу и веру, и плоть,
Только мы промотали святыни.
Ждёт опять терпеливо Господь
Возвращения блудного сына…
Птичий рынок
