скачать книгу бесплатно
– Дяденька, – сказал Вовка, – мы едем к папе и маме!
– Рад… – улыбнулась растроганно Валентиновна. – Парнишка-то ничего растет, рассуждать только любит да озорничать мастак…
А катер уже причаливал к дебаркадеру, уткнулся в него носом и ждал, когда корму развернет течением. По палубе в суматохе бегал – наверно, после сна – парнишка-матрос, кто-то ему все кричал из рубки: Василий, сделай это, Василий, сделай то, – а он ворчал в ответ: «Все Василий да Василий, других нету…»
– Ну, Рыжик, счастливо! Ни пуха ни пера!
Вовка прищурился и так, с прищуром, ничего не говоря, долго смотрел на мужчину, на катер, на матросов. Потом Валентиновна дернула его за руку, и он вприпрыжку побежал вперед.
2
– А где папа с мамой? – Вовка стоял посреди комнаты грустный и растерянный.
– Это уж их надо спросить… – Валентиновна взяла одну из Егоркиных рубах, брошенных на постели, и начала выгонять комаров на свет.
– Бабушка, включи-и… – Свет Валентиновна везде выключила, оставила только в сенках.
– Где так герой, а тут… – Валентиновна закрыла все двери, включила свет, огляделась. – Подтопить, может? – подумала она вслух. – Давай подтопим, все веселей. – Она вышла во двор, набрала досок, щепы. – Ну-ка, поищи, где у них веник, – сказала Вовке, растапливая печь. – Вишь, как огонек весело занялся, – разговаривала она сама с собой. – Сейчас тепла нагоним, не пропадем, а, Вовка?
– Бабушка, а папа с мамой где?
– Ты веник-то нашел?
– Нашел, вот он.
– Вот он, – усмехнулась Валентиновна. – Ты не протягивай его бабке, а бери-ка да начинай с углов выметать… вот, вот… вишь, как хорошо получается…
– Я когда вырасту, знаешь, кем стану?
– Ну-ка, кем это ты собираешься стать? Генералом, поди?
– Нет, бабушка, генералом – это что… я стану… отгадай с трех раз…
Валентиновна на кухне нашла картошку, таз, присела около печки.
– Ты думаешь, у бабки мозг-то молодой, загадки отгадывать? Бабка у тебя старая…
Вовка старательно пыхтел, выметая из углов мусор на середину комнаты.
– Я буду… Нет, ты отгадай…
– Космонавтом? – Вовка отрицательно покачал головой. – Профессором? – Вовка снова покачал головой. – Ну, не иначе, девок за косы будешь таскать! – Валентиновна усмехнулась, встала и понесла начищенную картошку на кухню.
– Не угадала… Я буду… знаешь такого Кащея Бессмертного?
– Кащеем Бессмертным? – удивилась Валентиновна так, что даже из кухни выглянула.
– Да нет… не Кащеем, ты слушай… ведь есть такой, который с Кащеем сражается?
– А, волшебником, значит.
– Значит, выходит, волшебником, – придумал наконец Вовка.
– Гм, волшебником… – Валентиновна помыла на кухне картошку, потом поставила ее на печь. Бросила в кастрюльку лаврового листа, который нашелся в залавке. – Это когда маленькие, все хотят волшебниками стать… Ну, будь по-твоему, станешь волшебником – бабку, может, воскресишь… Воскресишь? – Валентиновна насмешливо посмотрела на Вовку.
– Это еще что! – похвастался Вовка. – Будет, значит, так… стану волшебником, скажу: «Кто на свете самый сильный?» Кащей скажет: «Я!» Я, значит, бабушка, выскочу из засады – раз его, раз… Я, знаешь, бабушка, Кащея-то здорово боюсь…
– А чего его бояться? – Валентиновна убрала со стола грязную посуду, вымыла ее, расстелила полиэтиленовую клеенку, расставила чистые тарелки. Вода в кастрюле уже кипела, пахло лавровым листом, свежей картошкой. В печке весело потрескивали дрова, на стенах плясали смешные тени. – Кащей, Вовка, дело нехитрое. В жизни-то потрудней есть орешки… Ты его с одного конца раскалываешь, а он круглый, крутится, вертится… видал как?
– Видал, – вздохнув, согласился Вовка.
– Вот… – Валентиновна улыбнулась. Ее забавляло, когда Вовка горестно и по-взрослому вздыхал – без всякой причины. – Крутится, вертится, да так и останется целехонек… Садись давай за стол, помощник!
Они сидели, ели горячую картошку, запивали ее холодным густым молоком.
– Вишь как проголодался, христовый… – Вовка уплетал за обе щеки.
Потом сидели около печки, Валентиновна обняла Вовку, прижала к себе; смотрели на пламя и разговаривали.
– Они, наверное, в ночную работают, – сказал Вовка. – Да, бабушка?
– В ночную? – переспросила задумчиво Валентиновна.
– Ну ладно, ничего, подождем… – важно сказал Вовка, подстраиваясь под бабушкино настроение. – Расскажи сказку…
Валентиновна подбросила в печь дров, посидела еще в задумчивости, начала:
– Жили-были, значит, на белом свете один добрый, а другой, выходит, наоборот, злой. Добрый говорит: как, мол, так, делаю добро, делаю, а добра не прибывает… отчего, мол, так? Подходит злой и говорит: вот если ты добрый, сделай из меня, злого, доброго. И, значит, усмехается, мол, поглядим, чего у тебя получится.
– Это разве сказка? – разочарованно сказал Вовка. – Лучше про Африку расскажи.
– Никакого в тебе понятия. – Валентиновна задумалась. – Значит, так. В далекой стране, в Африке, жил один король, была у короля дочь. Звали ее Майя, имя такое есть в африканской стране…
– И у нас тоже Майя есть, у этих, ну как их… за горой-то еще живут…
– Вот, звали ее, значит, Майя, имя такое в той стране есть, страна-то африканская… Как ночь придет, пропадает бедная Майя, другая придет, обратно пропадает. Запечалился король, по королевству африканскому объявление дает: кто разгадает, что за чудо такое, тому три мешка риса.
– Ну, риса, нашел чего…
– Риса, говорит, целых три мешка. Это ты рис не ешь, а там рис-то – что у нас картошка. Только у нас ее много, а у них повыращивай рис да поухаживай за ним, прежде чем ложку-то ко рту нести. Объявился тут, значит, королевич, знаю, мол, ваше королевское величество, в чем собака зарыта. А в чем? – спрашивает король. – А не то голову с плеч долой. А это, говорит, скажу, только дай указ: посади меня на ночь, значит, в спальню к дочери-то. А королю-то невдомек, стар уж был – взял да и посадил. Дальше, значит, самое интересное начинается… – Валентиновна воодушевилась. – Значит, так… Вовка? Слышь? – Она взглянула, а внук-то уже сладко спит, уткнувшись ей в бок. – Умаялся, сердешный. Заснул… – Она погладила его по голове, осторожно подняла на руки и отнесла на кровать. Подоткнула под бока одеяло, поцеловала Вовку в лоб: – Спи, сказочник христовый. Ишь чего надумал, с Кащеем сразиться. Дело нешуточное…
Валентиновна решила еще подбросить в печь дровец, пошла на двор, а в сенцах неожиданно столкнулась с незнакомой женщиной. Увидев Валентиновну, женщина растерялась, сказала: «Здравствуйте» – и выскользнула наружу. Тут навстречу Валентиновне вышел Егорка.
– Мамахен?! – пораженно протянул он.
– Ишь, – спокойно сказала Валентиновна, – налил опять глаза-то. Это еще кто с тобой?
– Это? – Егорка с пьяным подобострастием хотел расцеловать мать, но та остановила его рукой. – Ну, знакомая одна… а что, я человек…
– А Зоя где?
– Зоя… – сказал Егорка. – Зоя – фью-ить… Тут рядом… Унта от меня…
– Тот-то я чувствовала… Достукался?
3
Утром Валентиновна с Вовкой ушли к Зое.
– Я не писала, – сказала Зоя, – не хотела вас расстраивать, мама…
– Ладно, ничего.
Вовка пошел провожать Зою на работу. Кто встречался с ними, все здоровались, некоторые спрашивали: «Твой, что ли?» – «Мой», – отвечала с нежной, застенчивой улыбкой Зоя, а Вовка, держа мать за руку, смотрел на всех сияющими глазами. Они подошли к конторе рейда, тут женщины совсем затормошили Вовку. Вовка стоял среди них гордый и счастливый. Мать у Вовки была самая красивая и самая хорошая, она была совсем-совсем рядом; когда Вовка разговаривал с женщинами, он все посматривал на мать, и Зоя улыбалась ему ободряюще.
– Значит, говоришь, Владимиром зовут?
– Вовка, – отвечал он.
– А что, до сих пор не учишься?
– Значит, так, – отвечал Вовка, – осенью иду в школу.
– Молодец! А драться… здорово дерешься?
– Драться-то он мастак, – сказала за него Зоя и засмеялась. И все понимали, что она смеется не оттого, что Вовка любит драться, а смеется от своей материнской радости.
– Это надо мужику… а как же, – похвалили женщины; рот у Вовки расплылся до ушей. С правой стороны у него не было трех молочных зубов подряд, женщины разом безобидно рассмеялись.
– Чего разоржались тут? – На крыльцо вышел начальник рейда. – Давай на катер все. Чей это еще? – кивнул он на Вовку и тут же, по одному только виду Зои, понял чей: – А-а… – сказал он. – Егорово племя… Ну, на катер все!
Женщины загалдели, начали спускаться к причалу (контора стояла на бугре), Зоя торопливо чмокнула Вовку в щеку:
– Беги.
– Мама, можно мне с тобой? – загрустил Вовка.
– В другой раз как-нибудь.
Катер развернулся носом против течения. Все женщины, сколько их было на катере, махали Вовке руками, одна только мать просто улыбалась ему. Вовка стоял на крыльце и думал, что он сейчас как адмирал или командир армии. Он даже не улыбнулся ни разу, а важно и с достоинством проводил свою армию в поход.
– Возьми тряпку и вот что, – сказала ему дома Валентиновна, – протри стулья, стол, шкафы, кровать. Картины не забудь. Приемник. Этажерку. – Вовка почувствовал: адмиральство его закончилось. Что больше всего он не любил, это вытирать пыль. Главное, ее вытрешь, а она снова откуда-то берется. Бесполезная работа. – Давай, давай, не стой, как пенек…
Валентиновна затеяла большую уборку. Полы мыла горячей водой с мылом.
– Какая ты молоденькая еще, – сказал Вовка.
– Что? – удивилась Валентиновна; она стояла перед Вовкой, держа в правой руке тряпку, раскрасневшаяся, разгоряченная. Валентиновна рассмеялась. – А что, – сказала она, – я бабка у тебя еще что надо…
Когда они пошли потом в магазин, Валентиновна остановилась на пороге, оглянулась; Вовка тоже оглянулся. Дом сверкал чистотой, так было сейчас уютно, хорошо.
– Видишь, какие мы молодцы
– Я тоже молодец, – сказал Вовка.
– А как же…
Валентиновне понравилось, что в магазине все есть: мясо, тушенка, молоко, яйца, рыба, колбаса. «Жить у вас тут можно», – сказала она продавщице. «А жить везде можно, – улыбнулась та, – где жить нельзя?» Они сразу понравились друг другу, и продавщица, чтобы угодить Валентиновне, кивнула на Вовку: «Вылитый Егорий Иванович…» – «Да уж…» – неопределенно ответила Валентиновна.
Она сварила мясной борщ, нажарила камбалы, потушила капусты, выставила на стол бутылку кагора. Зоя вернулась с работы уставшая, потускневшая, а когда перешагнула порог, ахнула:
– Золотые вы мои! – сказала она, подхватив Вовку на руки.
Глава вторая
1
Солнце всходило ослепительно яркое. Вовка щурился, но не отворачивался – в первый раз видел он на реке восход солнца. Он обернулся, чтобы что-то сказать, но вдруг рассмеялся – он как будто ослеп сейчас, ничего и никого не видел. «Эх ты…» – сказала ласково-насмешливо мать, такое у Вовки было счастливое лицо. Катер свернул к заправочной станции, и Вовка отвлекся от солнца. На станции были широкие баки и широкая труба с кранами и вентилями, приборы, стрелки, рычаги, ручки. Дед в плаще, в накинутом на голову капюшоне сказал буднично матросу, когда тот спрыгнул на мостки: «Рано что-то сегодня…» Сладкая радость и гордость так и пронзили Вовку, он был тоже как будто матрос сейчас, со всеми вместе плыл на работу на самом настоящем, взрослом катере.
Матрос подхватил несколько канистр и передал их на катер. «Пошел!» – крикнул он штурвальному.
Вовка взглянул на мать, и Зоя все поняла: «Ладно уж, иди…» Вовка пришел в рубку и встал рядом с матросом. Штурвальный покосился на Вовку, сказал: «А-а…» – и больше не отвлекался.
– На, подержи, – сказал он позже, а сам продолжал смотреть вперед.
– Честно? – спросил Вовка.
– Честно, – сказал матрос.
Вовка вцепился в колесо; впереди ничего не видать, и крутануть хорошенько нельзя – страшно.
На сортировочной сетке женщины спрыгнули на мостки, а Вовка спрыгнул на руки матери. «Гоп-па!..» – подхватила она его. Мостки были неустойчивые, вода совсем рядом, Вовке стало страшно, он притих.
– Ну, бабоньки, по местам…
Из запани в бункер пустили лес; на каждом рукаве стояло по две-три сортировщицы, работа началась горячая, лес шел стеной. Зоя забыла о Вовке, наказала только, чтоб сидел – и ни с места. Он так и сделал. Сидел, смотрел, пока не заскучал.
– Мама, – сказал Вовка.
– Сиди, сиди… – ответила она машинально. Солнце входило в зенит, становилось жарко. Женщины скинули с себя кофты.
Вовка смотрел, как мама работала длинным, тяжелым багром, всаживала копье в древесину и ворочала ее туда-сюда, пока та не подчинялась, не шла за багром и не уходила наконец в рукав.
– Мама, – сказал Вовка.
– Ну, хочешь вон туда сходим? – предложила Вовке мамина подруга. – Слышь, Зой, сходить, что ль, с ним? Заодно ведомость отдам.
– Смотри.
