скачать книгу бесплатно
Вплоть до 1960-х годов в КНДР проживало около 40 тысяч китайцев, к 1981 году их оставалось уже не более 10 тысяч, а по состоянию на середину 1985 года – только 6 тысяч. Китайское население уменьшается за счет массового выезда на родину. В частных беседах с иностранными дипломатами в Пекине в 1982–1985 годах китайские представители жаловались на «серьезные притеснения» хуацяо корейскими властями. По китайским данным, хуацяо практически дозволяется заниматься в Корее лишь физическим трудом. Их зачастую не принимают на работу, существуют ограничения для поступления китайцев в корейские средние специальные и высшие учебные заведения. Китайцев не допускают на политические занятия, которые проводятся на заводах и предприятиях, где они работают. В 1984–1985 годах в некоторых вопросах эмигрантам сделаны послабления, но, по мнению китайской стороны, недостаточные.
В Китае проживает около 1,5 млн корейцев, в основном в Яньбянь-Корейском автономном округе на северо-востоке КНР. В ходе визита в КНР в 1982 году Ким Ир Сен, по некоторым сведениям, жаловался на ассимиляторскую политику китайских властей в отношении корейских эмигрантов[68 - See: News from Foreign Agencies. 1982. March 30.]. Пхеньян не устраивает, что корейцев насильно заставляют учить китайский язык, запрещают иметь в доме портреты Ким Ир Сена, селят вместе с китайцами. За последние годы только нескольким корейцам разрешили учиться в вузах КНДР, на родине предков.
Периодически между Пхеньяном и Пекином имеют место и другие инциденты, как, например, переход на китайскую территорию группы высокопоставленных северокорейских офицеров в 1982 году и т. п.
Советский фактор в корейско-китайских отношениях
Политика Пхеньяна в отношении Пекина тесно связана с советско-северокорейскими отношениями. Корейское руководство на протяжении последних двадцати с лишним лет стремилось лавировать между КНР и СССР, не примыкая ни к одной из двух сторон и используя советско-китайские противоречия для извлечения политических и экономических дивидендов. Как уже отмечалось выше, национализм, нежелание находиться в рядах соцсодружества, особые идеологические и политические позиции на деле сближали Пхеньян с Пекином в ущерб советско-корейским отношениям.
В последний период (1982–1985) в позициях корейского руководства произошли определенные подвижки. Появившаяся тенденция к улучшению советско-китайских отношений, неудовлетворенность многими аспектами политики Пекина, эскалация военных приготовлений США в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), сложное экономическое положение страны и ряд других факторов толкнули корейское руководство на активизацию отношений с СССР, видоизменение позиций по международным проблемам, на проведение более сбалансированной линии в отношении СССР и КНР. Одновременно КНДР, которая ранее упорно отказывалась выражать свое мнение по вопросам отношений между СССР и Китаем, теперь стала предлагать свои посреднические услуги в интересах их урегулирования. Пхеньян явно опасается остаться в стороне от процесса нормализации советско-китайских отношений.
После визита Ким Ир Сена в СССР в мае 1984 года КНДР заметно активизировалась в области двусторонних советско-корейских отношений. Руководство КНДР и лично Ким Ир Сен стали уделять подчеркнутое внимание советским делегациям, произошли положительные изменения в отношении к советским представителям и специалистам. Корейская сторона предлагает расширить делегационный обмен в различных областях и поднять его уровень, она заметно увеличила число студентов, аспирантов и стажеров, в том числе гуманитарного профиля, направляемых в СССР. Особая заинтересованность проявляется в расширении экономического сотрудничества, включая элементы производственной кооперации.
КНДР стала поддерживать советские внешнеполитические инициативы. Так, корейской стороной одобрено предложение СССР о комплексном подходе к проблемам безопасности в Азии. Об этом заявлялось на официальных встречах представителей двух стран, в частности во время визита Кан Сен Сана в СССР (24–29.XII.1985)[69 - См.: Правда. 1985. 25 дек.].
В коммюнике по итогам визита в СССР Ким Ен Нама (16–23.IV.1985) подчеркивалось: «Отметив как позитивный фактор оживление связей между СССР и КНР, стороны выразили убеждение, что нормализация советско-китайских отношений соответствовала бы коренным интересам народов двух стран, делу мира и укрепления позиций мирового социализма»[70 - Правда. 1985. 24 апр.]. Интерес Пхеньяна к улучшению советско-китайских отношений фиксировался в целом ряде других случаев.
Что касается Пекина, то на него возымело действие обновленная линия КНДР в отношении СССР, на что в Пхеньяне и рассчитывали. Начиная с 1960-х годов китайское руководство неизменно стремилось ограничить советское влияние на КНДР и по возможности оттеснить СССР из этого района. Потепление в советско-корейских отношениях не могло не вызвать беспокойства в Пекине.
В 1982–1983 годах КНР все еще не оставляла попыток открыто провоцировать недоверие в КНДР к СССР. Во время приема Ким Ир Сена осенью 1982 года китайские лидеры публично выступали с тезисами о «внешней агрессии в Афганистане», о «схватке двух сверхдержав за гегемонию», о «гонке вооружений СССР и США» и т. д.[71 - См.: Жэньминь жибао. 1982. 18 сент.] В китайской печати проводилась мысль о том, что Советский Союз несет ответственность за обострение обстановки на Корейском полуострове и т. п.[72 - См., например: Жэньминь жибао. 1983. 31 дек.]
В 1984 году Пекин изменил линию поведения, отказался от публичных и вообще прямых, «в лоб», попыток подрыва советско-корейских отношений. Накануне отбытия Ким Ир Сена в поездку в СССР и страны Восточной Европы Ху Яобан пожелал корейскому руководителю успеха[73 - См.: Жэньминь жибао. 1984. 6 мая.]. По его возвращении Ху Яобан выразил удовлетворение успешной поездкой[74 - См.: Жэньминь жибао. 1984. 1 июля.].
Параллельно Пекин прилагал усилия по нейтрализации движения КНДР в сторону СССР. Так, по мнению иностранных обозревателей, это было главной целью визита Ху Яобана в КНДР в мае 1984 года, накануне поездки Ким Ир Сена в Советский Союз. Японская газета «Нихон Кэйдзай симбун» писала, что «в условиях переориентации Северной Кореи на Советский Союз Генеральный секретарь ЦК КПК Ху Яобан отправился в Северную Корею, чтобы приложить самые большие усилия для сохранения союзнических отношений с Северной Кореей». Газета далее подчеркивала, что «готовясь к поездке в Советский Союз, Ким Ир Сен намерен добиться некоторых дипломатических преимуществ над Пекином, который опасался влияния Советского Союза на своего стратегически важного союзника»[75 - Кэйдзай симбун. 1984. 6 мая.].
Гонконгская печать указывала, что «Ху Яобан хочет предотвратить переход Северной Кореи в стан СССР»[76 - The South China Morning Post. 1984. May 5.]. Министр обороны США К. Уайнбергер, касаясь визита в Москву Ким Ир Сена и Ху Яобана в КНДР, высказывал мнение, что «эти визиты, возможно, связаны с соперничеством между СССР и Китаем»[77 - Associated Press News. 1984. May 12.].
Пекин по-прежнему прилагает усилия, чтобы предотвратить «крен» корейской политики в сторону СССР. Больше стало публиковаться материалов в поддержку позиции КНДР по «корейскому узлу», еще больше внимания уделяется корейским делегациям. Одновременно различными косвенными путями китайская сторона пытается посеять сомнения в КНДР относительно мотивов СССР и даже припугнуть корейское руководство. В частности, в гонконгской прессе появлялись сообщения о том, что китайские лидеры в беседах с представителями ряда развивающихся стран, дружественных КНДР, проводили мысль, что Китай «не потерпит советских военных баз» в Корее, что Советский Союз рассчитывает использовать Пхеньян в качестве «пешки» в противоборстве с США[78 - См., например: Чжаньван. 1984. 5 июля.].
Различия в подходе КНДР и КНР к другим международным проблемам
Имеются различия в подходе КНДР и КНР к другим международным проблемам. Они также затушевываются, и догадаться об их существовании можно лишь путем сравнительного анализа заявлений руководителей и материалов прессы двух стран.
Главное, что не устраивает Пхеньян во внешней политике Пекина, – это курс на тесное взаимодействие с США и Японией, поддержка военных приготовлений Вашингтона и Токио на Дальнем Востоке, игнорирование их попыток сколотить тройственный альянс с привлечением Сеула. Соединенные Штаты не признают КНДР и многое из того, что они делают в АТР, направлено прямо против Пхеньяна. Естественно, что для КНДР США вместе с их союзниками являются противниками, создают угрозу безопасности республики. Китайцы же, напротив, рассматривают Вашингтон и весь западный лагерь в АТР в качестве экономических и политических партнеров.
Показательно в этой связи, что все последние годы пресса КНДР практически замалчивала политические и военные контакты Пекина с Вашингтоном и Токио. В КНДР почти ничего не сообщалось о поездках в Китай Дж. Буша (1982), Дж. Шульца (1983), Р. Рейгана (1984); Накасонэ (1984); в США – Чжао Цзыяна (1984), Ли Сяньняня (1985); Ху Яобана в Японию (1983) и т. д. Различной была реакция КНДР и КНР на поездки Рейгана и Накасонэ в Сеул и Чон Ду Хвана в Вашингтон и Токио, Рейгана в Токио (в КНДР эти поездки подвергали резкой критике, в Китае – они освещались в чисто информативном плане, без какого-либо осуждения).
В то время как в Пекине проявляют определенный интерес к идее создания «Тихоокеанского сообщества» (выдвигаемой США и Японией), отношение Пхеньяна к ней резко негативное. Корейская печать выступает с критическими статьями, разоблачающими реакционность замысла «Тихоокеанского сообщества». Как подчеркивал теоретический орган ЦК ТПК журнал «Кыллочжа», «корейский народ будет и впредь, как и раньше, активно бороться за сохранение мира в АТР, против попыток создавать агрессивные «союзы» и «сообщества», идущие вразрез интересам и чаяниям народов этого региона»[79 - Кыллочжа. 1984. № 8.].
Как уже говорилось выше, корейская сторона выразила полную поддержку предложениям СССР, направленным на стабилизацию обстановки на азиатском континенте. В КНДР расценили решение участников Организации Варшавского договора о продлении срока действия Договора как «весьма правильное», поддерживают мирные инициативы соцстран, направленные на оздоровление обстановки в Европе, осуждают возрождение западногерманского реваншизма, отмечают необходимость дальнейшего укрепления единства содружества, активизации борьбы за мир, противодействия опасным планам США.
КНДР развивает отношения с ДРА. С 21 по 28 октября 1985 года по приглашению ЦК НДПА в ДРА находилась очередная делегация ТПК. Корейские представители выражали солидарность с борьбой афганского народа против «империализма и региональной реакции». Говорилось о необходимости дальнейшего развития межпартийных связей с НДПА на основе принципов пролетарского интернационализма[80 - См.: Хакикате инкилабе саур. 1985. 28 нояб.]. В начале декабря 1985 года афганская делегация во главе с членом руководства НДПА М. Барьялаем находилась в КНДР и была принята Ким Ир Сеном[81 - См.: Нодон синмун. 1985. 3 дек.].
У Китая по всем упомянутым вопросам иные позиции.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что корейская сторона постоянно поднимает тему общих задач КНДР и КНР в борьбе с империализмом, на что Пекин отвечает молчанием.
Недовольство корейской стороны различными аспектами внешней политики Пекина проскальзывает порой в беседах с представителями СССР и других стран. Делались, в частности, высказывания о том, что Корея всегда опасается неожиданных и опасных шагов КНР в сторону США и Японии. Корейцы сетовали, что Китай ведет закулисные переговоры с Вашингтоном, не информируя об их содержании. Указывалось, что КНР в стремлении развивать отношения с Западом игнорирует интересы соцстран, включая КНДР.
Корейцы неоднократно признавали, что в КНДР не одобряют курса Пекина на расширение связей с Японией, не согласны с позицией КНР относительно претензий Японии на «северные территории» и размещения советских ракет «СС-20» на Дальнем Востоке.
Китайские руководители со своей стороны пытаются успокоить Пхеньян, убедить его в правильности китайского внешнеполитического курса. Ху Яо-бан в ходе визита в КНДР в 1984 году подчеркивал, что развитие отношений с США полезно для стабильности в мире и для осуществления четырех модернизаций, просил «не беспокоиться» о «стратегических отношениях» с США. Американцы, мол, стремятся создать такое впечатление, но Китай не будет втянут в стратегическое партнерство. Развивая межгосударственные отношения, Китай всегда будет выступать против «непотопляемых авианосцев» (американские войска в Корее и т. д.). Пекин постоянно уговаривает КНДР перейти к политике «открытых дверей» по китайскому образцу.
Различия между Пхеньяном и Пекином в подходе к международным проблемам не следует вместе с тем преувеличивать. Национализм руководства ТПК по-прежнему толкает его на позиции, близкие Китаю и недружественные СССР.
Так, на переговорах в Индонезии 27–28 ноября 1985 года Пак Сен Чер осудил «доминационистские устремления сверхдержав» в регионе, высказался за вывод вьетнамских войск из Кампучии и за проведение там всеобщих выборов с участием представителей «коалиционного правительства». Пак Сен Чер предложил Джакарте наладить регулярные политические консультации в рамках движения неприсоединения «с целью сохранения чистоты движения»[82 - See: The Indonesia Times. 1985. Nov. 30; 1985. Dec. 3.].
В те самые дни, когда в Пхеньяне принимали делегацию НДПА, Ким Ен Нам находился с официальным визитом в Пакистане. Корейский мининдел подчеркивал дружеский характер отношений между КНДР и Пакистаном, близость позиций двух стран по проблемам Азии, движения неприсоединения, упрочения мира и международной безопасности. Ким Ен Нам молча выслушал выпады Президента Пакистана Зия-уль-Хака против Афганистана, передал ему приглашение посетить КНДР[83 - See: The Pakistan Times. 1985. Dec. 2.]. По пути в Пакистан Ким Ен Нам останавливался в Пекине и вел там переговоры с У Сюэцянем[84 - См.: Нодон синмун. 1985. 28 нояб.].
Торгово-экономические связи между КНДР и КНР
В Пхеньяне и Пекине придают большое значение взаимным торгово-экономическим связям. Для КНДР Китай является вторым по важности после Советского Союза экономическим партнером, который обеспечивает значительную часть необходимых импортных товаров, помогает в реконструкции и строительстве хозяйственных объектов, оказывает финансовую и военную помощь, посредничает в установлении контактов с западными фирмами.
Чисто экономический интерес Китая к сотрудничеству с КНДР в настоящее время ограничен из-за слабости корейской экспортной базы, большой клиринговой задолженности корейской стороны, нежелания нынешнего китайского руководства отвлекать средства на помощь за рубежом.
Однако в политическом плане с точки зрения предотвращения отхода корейского руководства от Пекина, сближения КНДР с СССР экономические связи рассматриваются Китаем в качестве важной составной части его взаимоотношений с Пхеньяном. При этом в последнее время Пекин уделяет все большее внимание обеспечению собственных коммерческих интересов в торгово-экономическом сотрудничестве с КНДР (табл. 2).
Таблица 2
Торговля КНР с КНДР (в млн руб.)*
Экономические связи КНДР с КНР в прошлые периоды по экономическим и политическим причинам неоднократно подвергались колебаниям[85 - См., например: Мун Де-До. Торгово-экономические отношения КНР с КНДР и Южной Кореей (1949–1983 годы) // Восток и современность (НИБ). 1984. № 1 (31).]. Сохраняются трудности в торгово-экономическом сотрудничестве двух стран и в последние годы.
Удельный вес КНР во внешней торговле КНДР колеблется в районе 15 % (СССР – более 24 %), удельный вес КНДР во внешней торговле КНР очень незначительный, менее 1 %. Торговля с 1980 года ведется в швейцарских франках по мировым ценам, на клиринговой основе.
Как видно из табл. 2, товарооборот между КНР и КНДР, несколько варьируясь, в целом не вырос за последние годы. В 1984 году он был немного ниже, чем в 1981 году, в 1985 году, видимо, вернется к уровню 1981 года. Экспорт КНР сокращался, а импорт возрастал (в 1985 г. наблюдается обратное явление), но при этом китайский экспорт во все годы (за исключением 1982 г.) превышал импорт КНР из КНДР.
Характерный момент торговли КНДР с КНР – регулярное недовыполнение корейской стороной своих обязательств (это явление наблюдается и в торговле КНДР с большинством других стран). Китай же свои обязательства, как правило, выполняет. Все это вместе ведет к несбалансированности товарооборота.
В 1981 году истек срок действия долгосрочного торгового соглашения (1977–1981 гг.) между КНР и КНДР. Китай вначале решил отойти от практики долгосрочного планирования торговли с КНДР и осуществлять ее только на базе годовых протоколов. Такая позиция обусловливалась невыполнением корейской стороной своих внешнеторговых обязательств, а также внутренними экономическими трудностями КНР.
Ким Ир Сен, однако, в ходе своих переговоров с китайскими руководителями в сентябре 1982 года смог переубедить их, и в октябре стороны подписали новое долгосрочное торговое соглашение об обмене основными товарами на 1982–1986 годы. Торговля осуществляется в соответствии с этим соглашением и ежегодно подписываемыми протоколами о товарообороте и платежах (на 1985 год подписан 12.I.1985 г. в Пекине).
В порядке погашения клиринговой задолженности ежегодно предусматривается увеличение экспорта КНДР в КНР, но на практике погашения не происходит. В качестве ответной меры Пекин стремится ограничивать поставки своих товаров (как следствие – почти ежегодное сокращение китайского экспорта). Постепенно клиринговая задолженность КНДР накапливается и через какой-то срок по просьбе корейской стороны или погашается, или переносится в кредит.
На конец 1981 года задолженность КНДР составляла около 190 млн рублей. Стороны договорились, что она будет погашена в течение 5 лет (1982–1986). В 1982 году Пхеньян выполнил свои годовые обязательства на 73 %. Особенно велики были недопоставки «валютных» товаров – цинка, свинца, стального листа, мочевины. По выплате ранней задолженности корейцы выполнили обязательства на 68 %. Со стороны Китая недопоставок не было. В итоге клиринговая задолженность КНДР выросла до 260 млн рублей. Была достигнута договоренность о беспроцентной рассрочке платежей, а объем торговли на 1983 год запланирован аналогичный 1982 году.
В 1983 году корейцы выполнили обязательства всего на 63 %. Китайский импорт из КНДР уменьшился по сравнению с 1982 годом на 21,1 %. КНР выполнила протокольные обязательства на 95 %. Товарооборот сократился на 10,8 %.
В 1984 году протоколом было предусмотрено, что торговля между КНР и КНДР возрастет по сравнению с уровнем 1983 года на 16,6 %, в том числе экспорт КНДР – на 20,9 %, импорт КНДР – на 12,5 %. Фактически же товарооборот сократился на 1,9 %, при этом импорт КНДР уменьшился на 2,3 %, экспорт – на 1,3 %. КНДР в значительной степени недопоставила в КНР железную руду, горячекатаный стальной лист, цинк, цемент, оконное стекло, были сорваны поставки свинца и сигарет. Китай в качестве ответной меры не выполнил своих протокольных обязательств по нефти и нефтепродуктам, коксующемуся углю, совсем не поставил марганцевую руду[86 - См.: Экономика и внешнеэкономические связи социалистических стран Азии // ИБ 1985. № 381–382. С. 28, 65–66.].
На 1985 год запланирован товарооборот примерно на уровне 1984 года при некотором превышении китайского импорта над экспортом, но, как видно по данным за первое полугодие, КНДР не выполнит своих обязательств.
В корейском экспорте в КНР на минеральное сырье и металлы приходится около 85 % от общего объема, на химические товары – примерно 2,5 %, пищевкусовые – 13–15 %. КНДР поставляет на китайский рынок стальной прокат, антрацит, цемент, железную руду, чугун, металлорежущие станки, различные ткани, а также продукты моря, руды цветных металлов, цветные металлы, одежду, овощи и т. д.
Как видно из табл. 3, корейская сторона регулярно недопоставляет в Китай важнейшие товары экспорта.
По данным китайской таможенной статистики, удельный вес товаров группы «Топливо, минеральное сырье, металлы» составляет в экспорте КНР в КНДР более 90 %, товаров группы «Машины, оборудование и транспортные средства» – около 7 %. КНР поставляет нефть, нефтепродукты, коксующийся уголь, хлопок-сырец, поваренную соль, марганцевую руду, гипсовый камень, соевые бобы и другие сельскохозяйственные продукты (табл. 4). Экспортируются также химические продукты, текстильные изделия, обувь и другие товары легкой промышленности, обработанные сельскохозяйственные продукты, цветные металлы.
Для корейцев очень важны поставки нефти, и КНДР постоянно «нажимает» на КНР, добиваясь увеличения ее поставок. Китай идет на это неохотно, требуя увеличения корейского экспорта черных и цветных металлов, цемента и т. д. Но КНДР недопоставляет даже предусмотренное соглашениями, предпочитая сбывать эти товары в капстраны за конвертируемую валюту.
Таблица 3
Экспорт из КНДР основных товаров в КНР[87 - См.: Внешнеэкономические связи КНР в первом полугодии 1985 г. М.: ВНИКИ МВТ СССР, 1985. С. 16–17, 31–33.]
Таблица 4
Экспорт из КНР основных товаров в КНДР[88 - См. там же. С. 31–33.]
В 1980 году КНР поставила в КНДР 1,5 млн т нефти и нефтепродуктов в обмен на 2,5–2,8 млн т железной руды, некоторое количество цемента. В обмен на 2,5 млн т кокса и коксующих углей корейцы экспортировали в Китай такое же количество антрацита. Примерно эти же объемы сохранились в 1981–1983 годах.
В ходе визита Ким Ир Сена в КНР в ноябре 1984 года китайская сторона согласилась увеличить поставки нефти и кокса, а также предоставить кредит на оплату поставок продовольствия из Китая. Есть данные, что во время встречи Ху Яобана с Ким Ир Сеном в Синыйчжу в мае 1985 года была достигнута новая договоренность о поставке Китаем в КНДР сверх протокольных обязательств 100 тыс. т нефти и 100 тыс. т коксующегося угля[89 - See: The Japan Times. 1985. June 1.].
Таким образом, китайско-корейская торговля не растет главным образом из-за постоянного срыва корейской стороной запланированных поставок, из-за ее неспособности погашать накопившуюся клиринговую задолженность и ответных мер КНР. Следует также учитывать и то, что Пекин выражает недовольство качеством многих корейских товаров (особенно готовых изделий). Неоднократно Китай отказывался от партий корейских станков и тракторов.
Между КНДР и КНР развиваются и другие формы экономического сотрудничества, в которых Пекин в основном выступает в качестве помогающей стороны. Китайско-корейское сотрудничество уступает по масштабам советско-корейскому, но тем не менее имеет существенное значение для народного хозяйства КНДР.
Стороны создали три смешанные комиссии: по научно-техническому сотрудничеству (XXV сессия в 1985 г.); по эксплуатации энергоресурсов реки Амноккан (Ялуцзян) (XXXVIII сессия в 1985 г.); по сотрудничеству на пограничных железных дорогах.
В соответствии с протоколом, подписанным в октябре 1982 года, после визита в Китай Ким Ир Сена КНДР и КНР обязались развивать сотрудничество в области машиностроения, химической и фармацевтической промышленности, промышленности строительных материалов, сельского, лесного и водного хозяйства, а также здравоохранения.
За последние годы с помощью КНР в КНДР построены или строятся следующие хозяйственные объекты: нефтеперерабатывающий завод «Понхва» в районе г. Синыйчжу мощностью 2 млн т в год и нефтепровод от границы до завода; текстильный комбинат в Пхеньяне (оба объекта сданы в эксплуатацию в 1982 г.); целлюлозно-бумажный комбинат в районе г. Хэджу мощностью 11 тыс. т писчей бумаги; завод в Пхеньяне; ТЭЦ в Анчжу (сдана вторая очередь на 400 тыс. кВт); ТЭЦ в районе г. Сунчхон на 200 тыс. кВт;
2 станции метрополитена в г. Пхеньян.
В 1985 и 1986 годах на р. Амноккан КНДР и КНР совместно сдадут в эксплуатацию две гидроэлектростанции. До этого уже были сданы в строй две ГЭС. В результате общая мощность совместно построенных гидроэлектростанций, находящихся в ведении китайско-корейской комиссии по совместной эксплуатации энергоресурсов р. Амноккан, составит 1,61 млн кВт, а годовая выработка электроэнергии 7,65 млрд кВт·ч[90 - Данные торгпредства СССР в КНР за 1982–1985 гг.].
В ходе визита в Китай корейской делегации во главе с министром внешних экономических дел Тэн Сон Намом (11.VI–3.VII.1984) был в принципе решен вопрос о разработке в Северо-Восточном Китае, у границы с КНДР, с участием корейских рабочих и техников залежей коксующегося угля для нужд народного хозяйства КНДР. Китай рассматривает это как «интернациональную помощь» (в КНР избыток собственной рабочей силы).
Во время пребывания в КНР правительственной экономической делегации во главе с заместителем премьера Административного совета Кан Дин Хэ в январе 1985 года было подписано соглашение об оказании Китаем экономической помощи КНДР. Помимо разработки залежей коксующегося угля, соглашение предусматривает, что Китай на условиях кредита сделает следующее: окажет содействие в строительстве завода шариковых авторучек в Хамхыне и тепловой электростанции в северном районе на берегу р. Чхончхонган.
В 1982 году было подписано три соглашения между Банком Китая и Банком для внешней торговли КНДР о торговых и неторговых платежах и об обмене валют.
В 1983 году стороны достигли соглашения о транзитной перевозке китайских экспортных и импортных грузов в торговле с Японией через корейский порт Чхончжин, имеющий железнодорожное сообщение с КНР. С октября 1983 года ходят прямые пассажирские поезда Пхеньян – Пекин (2 раза в неделю). Ранее поезда доходили только до границы.
Пекин предоставляет КНДР финансовую помощь, хотя и делает это неохотно и в недостаточных с точки зрения корейского руководства количествах. Пхеньян постоянно ставит перед КНР вопросы, связанные с такой помощью. Они фигурировали, в частности, на встречах в 1982 году Ким Ир Сена с китайскими лидерами, когда корейской стороне удалось добиться согласия Китая на предоставление КНДР кредита размером в 100 млн долл. для выплаты задолженности капстранам. Китай также обещал способствовать активизации контактов западных фирм с КНДР. Этого, конечно, было явно недостаточно, чтобы существенно содействовать улучшению положения корейской экономики. Но на большее китайцы не согласились.
По некоторым данным, китайцы отклонили предложение Кан Сен Сана (выдвинуты во время его визита в КНР в 1984 г.) о сооружении в Северо-Восточном Китае в счет выплаты долгов с корейской помощью мощной угольной шахты, которая должна быть оснащена оборудованием, импортированным КНДР из Польши. И Ху Яобан, и Чжао Цзыян уклонились от каких-либо конкретных обязательств по увеличению прямой экономической помощи КНДР, обратив внимание Кан Сен Сана на различные трудности в народном хозяйстве Китая.
В этой связи примечательно высказывание Чжао Цзыяна на приеме в посольстве КНДР о том, что «в нашей работе и реформах был достигнут некоторый прогресс, несколько повысился жизненный уровень народа, однако имеется еще немало трудностей и проблем, ожидающих дальнейшего изучения и разрешения»[91 - Жэньминь жибао. 1984. 16 авг.].
Как уже отмечалось выше, неоднократно за эти годы КНР соглашалась погашать или отодвигать выплату клиринговой задолженности КНДР. Китай оказывает на льготных условиях техническое содействие, дает беспроцентные кредиты сроком погашения в течение 10 лет, не взимает плату за услуги своих специалистов.
При этом китайская сторона постоянно обращает внимание Пхеньяна на то, что Китаю трудно оказывать помощь, что КНДР – более богатая страна (по ВВП, количеству зерна на душу населения и некоторым другим показателям). В неофициальном порядке китайцы сетуют, что в общей сложности КНР уже оказала КНДР помощь на 2 млрд юаней (957 млн руб.), но в Корее об этом предпочитают не вспоминать. Корейцы же продолжают жаловаться на недостаточную экономическую помощь Китая, в частности на ограничение поставок кокса, нефти, на отказы китайской стороны предоставить КНДР дополнительные кредиты.
В последние годы после довольно продолжительного застоя активизировалось китайско-корейское сотрудничество в военной области. Китай продолжает помогать в техническом оснащении вооруженных сил КНДР, поставляя самолеты, бронетранспортеры, танки, самоходные артустановки, радио и радиолокационную технику, боевые катера, транспортные средства. В китайских военных учебных заведениях обучается небольшая группа специалистов из Корейской народной армии. Однако объемы китайской помощи и в этой области не устраивают КНДР.
Заключение
Таким образом, между КНР и КНДР осуществляется тесное политическое, военное и экономическое сотрудничество. Однако оно не является полностью гладким: между сторонами сохраняются и на отдельных направлениях усиливаются различия и разногласия (урегулирование на Корейском полуострове; оценка политики США и их союзников; двусторонние трения; идеологические расхождения; коллизии в торгово-экономической сфере и т. д.).
Тем не менее долговременная заинтересованность Пхеньяна и Пекина друг в друге остается неизменной и перевешивает имеющиеся различия и разногласия. Близость КНР и КНДР обусловливается многими объективными и субъективными факторами, в том числе географическим соседством двух стран, тесными историческими связями, общностью культурного и психологического склада корейского и китайского народов, традициями совместной борьбы сначала против японского милитаризма, затем против США. Главное же – это нынешняя политическая, идеологическая, экономическая потребность сторон друг в друге.
Для КНДР Китай – необходимый «тыл» во взаимоотношениях с Югом Кореи, Западом, «рычаг» в оказании влияния на США и их союзников в урегулировании на Корейском полуострове. КНР – важнейший (наряду с СССР) экономический партнер и источник помощи. Ссора с Пекином поставила бы Пхеньян в весьма сложное положение, особенно в условиях конфронтации в Корее. Как говорят сами корейцы, КНДР оказалась бы «в тисках» со всех сторон (протяженность китайско-корейской границы составляет 1600 км). Следует иметь в виду и то, что руководство ТПК по-прежнему остается на националистических позициях, а без тесных отношений с Пекином особый курс Пхеньяна в мировой политике и международном коммунистическом движении был бы немыслим. Национализм и вытекающая из него близость позиций по целому ряду актуальных международных проблем укрепляет базу корейско-китайского сотрудничества.
В этой связи активизация в последнее время интереса КНДР к развитию сотрудничества с СССР не дает оснований говорить о коренной переориентации корейского руководства в ущерб отношениям с Пекином. Речь скорее идет о некоторых тактических нюансах в рамках неизменной политики балансирования КНДР между Советским Союзом и Китаем. Нынешняя корректировка корейской политики объясняется скорее прагматическими соображениями Пхеньяна, стремлением получить от СССР экономическую и военную помощь, политическую поддержку в связи с экономическими трудностями внутри страны, дальнейшим укреплением военного и экономического потенциала Южной Кореи, активизацией ее связей с США и Японией.
В целом же упомянутые выше объективные и субъективные факторы позволяют прийти к выводу, что «параллельное» развитие отношений с СССР и КНР является долговременным курсом корейского руководства, отказ от этого курса возможен лишь в случае каких-либо крупных изменений в ситуации на Дальнем Востоке.
Что касается Пекина, то он твердо намерен «не уступать» КНДР Советскому Союзу и рассматривает сохранение преобладающего влияния на эту страну в качестве одного из главных приоритетов своей внешней политики. Пхеньян является единственным идейно-политическим партнером КНР в Азии, его самым близким другом на международной арене в целом – на XII съезде КПК и во всех последующих китайских документах КНДР неизменно называется первой среди стран, тесно сотрудничающих с Китаем (наряду с Румынией и Югославией).
Развивая отношения с КНДР, Пекин действует в рамках политики дифференцированного подхода, направленной на разобщение социалистического содружества и постепенный отрыв социалистических стран от СССР. Учитывая аномалии в идеологии и политике корейского руководства, его «особые» позиции в соцсодружестве и мировом коммунистическом движении, играя на корейском национализме, китайцы стремятся подключить КНДР к «борьбе против гегемонизма», использовать Корею для соответствующей работы среди неприсоединившихся стран. На нынешнем этапе КНР действует тоньше и завуалированнее, но суть китайской линии на корейском направлении пока не изменилась.
* * *
Еще одним направлением научных изысканий Наташи стала тема налаживания отношений с Южной Кореей. Ранее (см. т. 2, ч. 4) я уже упоминал, что Наташа еще в 1981 году, выступая на ситанализе «Корейский узел» в Институте востоковедения, изложила свое нестандартное видение нашей политики в Корее. Ситанализ организовал новый директор института Евгений Максимович Примаков, а участвовал в мероприятии весь цвет советского востоковедения – представители не только науки, но и ЦК КПСС, МИДа, других государственных структур, связанных с выработкой и реализацией внешней политики СССР.
Храня в памяти богатый опыт общения с корейцами в США, Китае и других странах, Наташа высказалась за налаживание по крайней мере неофициальных контактов с Южной Кореей, подчеркивая, что это будет способствовать снижению напряженности на Корейском полуострове, удовлетворению наших экономических потребностей и, возможно, позволит в какой-то степени ослабить привязку Сеула к военно-политической стратегии Вашингтона на Дальнем Востоке.
Говорила Наталья Евгеньевна не только убедительно, но и эмоционально: «Настало время прекратить сложившуюся практику, когда хвост вертит собакой и указывает, что ей делать. Почему мы должны смотреть на Южную Корею глазами Пхеньяна? Ведь не подлежит сомнению тот факт, что Южная Корея превратилась в успешное и уважаемое за рубежом государство, которое весьма заинтересовано в сближении с СССР. В наших национальных интересах перестать слепо следовать линии северокорейского руководства и позитивно откликнуться на инициативы Сеула». И здесь Наталья Евгеньевна отметила, как активно и настойчиво южнокорейское правительство добивается размораживания отношений с СССР.
Далеко не все согласились с тезисами Натальи Евгеньевны. Так, один товарищ, сотрудник ЦК КПСС, заявил: «Согласие на заходы со стороны южнокорейцев не только торпедирует наше сотрудничество с союзником, КНДР, но и подорвет единство всего социалистического лагеря, приведет к потере доверия к нашей стране среди всех прогрессивных сил Земли». Военный аналитик поддержал и развил аргументацию партийца: «Несмотря на все причуды Ким Ир Сена, Северная Корея является самым важным бастионом на Дальнем Востоке в нашей борьбе против американского и японского империализма и китайского ревизионизма. Считаю политически неверным выступать за забвение союзника СССР в угоду репрессивному режиму на Юге Кореи».
Но зато тезисы Наташи горячо поддержали Евгений Максимович Примаков и его заместитель по Институту востоковедения Георгий Федорович Ким.
В своем выступлении Е.М. Примаков сделал акцент на следующих моментах:
1. Пхеньян формально выступает за единство социалистических стран, а на деле бросает вызов усилиям СССР объединить прогрессивные силы планеты в антиимпериалистической борьбе. Северокорейское руководство находится на националистической платформе и при этом стремится жить за счет Советского Союза.
2. Южная Корея успешно модернизируется, уже обогнала Север по ключевым показателям экономического роста и, как следствие, укрепляются ее позиции на мировой арене.
3. Сеул проявляет растущий интерес к нормализации отношений с СССР. Далее Евгений Максимович выразил полное согласие с Н.Е. Бажановой в том, что наши шаги навстречу Южной Корее будут способствовать снижению градуса конфронтации на Корейском полуострове, более независимому от США поведению Сеула, удовлетворению наших экономических интересов.
Еще более решительно звучал голос Г.Ф. Кима. Он заявил, что «пришло время перестать плестись в хвосте ненадежной, авантюристичной и пользующейся дурной репутацией линии Пхеньяна и сконцентрироваться на удовлетворении национальных интересов Советского Союза».
Все эти призывы, однако, не находили отражения в политике Москвы. Как отмечалось в приведенной выше аналитической записке Н.Е. Бажановой, в первой половине 1980-х годов Ким Ир Сен, встревоженный китайским курсом рыночных реформ и открытости Западу, совершил очередной поворот в своей внешней политике. Вновь стал заигрывать с СССР, который, совсем испортив отношения с Западом и КНР, почувствовал потребность в северокорейском союзнике. Приход к власти в 1985 году М.С. Горбачева поначалу не внес изменений во взаимоотношения в рамках «треугольника» Москва – Пхеньян – Пекин.
М.С. Горбачев поставил задачу преодолеть разногласия с социалистическими странами. Новый лидер требовал строить отношения на равноправной основе, никому не навязывать своих рецептов и не отлучать от себя непокорных и своенравных. Ким Ир Сену понравилась такая постановка вопроса, тем более что с китайцами у него нарастали трения. Началось очередное сближение Москвы с Пхеньяном, в том числе в военной области. Китайцы на это болезненно реагировали. Давали понять, что пролет советских военных самолетов над территорией КНДР, заход наших кораблей в северокорейские порты создает дополнительное препятствие на пути нормализации отношений КНР с СССР.
У нас с Наташей «братание» со сталинистским режимом в Пхеньяне на антиамериканской и антикитайской платформе энтузиазма не вызывало. Вместе с тем уже в 1985 году стали намечаться признаки либерализации в общественных науках, приоткрытия для ученых возможностей творческого осмысления внешнего мира и нашей внешней политики. В этих условиях Наташа принялась за написание эссе по некоторым особенностям корейской цивилизации, новейшей истории Кореи, активизировала работу над монографией по экономике КНДР.
Вспоминали мы и о корейских сюжетах, связанных с нашей прошлой командировкой в Китай, в частности о том, как мы впервые ехали на поезде в Поднебесную в апреле 1982 года. Чтобы не скучать, мы придумывали себе развлечения. Например, наведывались в соседний вагон, который монополизировали северокорейские дипломаты. Дипломатов насчитывалось четверо, но все купе вагона были забиты оформленным на их имена багажом – ящиками, тюками, мешками, чемоданами.
Как объяснил нам начальник поезда, северокорейцы так путешествуют всегда. По указанию начальства они на государственные средства приобретают за рубежом разнообразные изделия – шампанское, мыло, стиральные порошки, крупы, шоколад и т. д. и везут все это в Пхеньян. Там дефицит немедленно передается в специальные валютные магазины, где отовариваются иностранцы и северокорейская номенклатура. Получив разъяснения начальника поезда, мы сразу же вспомнили, что не раз встречали дипломатов КНДР в московских хозяйственных, парфюмерных, бакалейных магазинах. Они предавались лихорадочной скупке целых партий товаров. Мы считали, что дипломаты готовились к спекуляции советским ширпотребом на родине. Оказывается, они выполняли ответственные задания партии и правительства.
Корейский вагон запомнился еще и весьма специфическими запахами. В нос била смесь ароматов маринованного чеснока, вяленой рыбы, грязных портянок. Хотелось бежать из этой газовой камеры куда глаза глядят. Мы возвращались в свое купе и коротали время с попутчиками, в том числе дипломатами, работавшими в советском посольстве в Пхеньяне.
Они жаловались на убогость жизни в КНДР: из развлечений охота и рыбалка, в городе иностранцев ждут только в немногочисленных спецресторанах и спецмагазинах. В обычное заведение лучше не заглядывать, все равно не обслужат. Пекин в сравнении с Пхеньяном выглядит райским местом, с изобилием замечательных товаров. Это при том, что китайские реформы находились в самом начале пути! И еда в китайском вагоне-ресторане отличная, в КНДР столь вкусных вещей днем с огнем не сыщешь! А нам она казалась никудышной, в Пекине мы впоследствии угощались несравненно более качественными блюдами. Зато, отмечали дипломаты-кореисты, китайские военные смотрятся несерьезно, даже комично, какие-то расхлябанные, в кедах с болтающимися шнурками, в мятой форме. А северокорейские бойцы выглядят здорово. Бравые, подтянутые, аккуратные, внушающие уважение.
