скачать книгу бесплатно
Ким Ир Сен имел в виду Китай, когда заявил на VI съезде ТПК, что социалистические страны «не должны идти на беспринципный компромисс с империализмом, не должны жертвовать интересами других стран ради собственной выгоды» (эта часть доклада в китайской печати была опущена).
В Пхеньяне не могли спокойно относиться к тем процессам в Китае, которые развенчивали культ личности Мао, вели к отказу от многих прежних догм и постулатов, близких руководству КНДР. Китайский прагматизм опрокидывал многие «теоретические» положения чучхе, наносил удар по всей идейно-политической платформе корейского руководства.
В тот же период в очередной раз обострились противоречия между двумя странами по вопросам экономического сотрудничества, в частности по поставкам в КНДР китайской нефти. Во время переговоров по торговле на 1980 год китайцы потребовали перейти на оплату нефти в конвертируемой валюте и по мировым ценам. В связи с отказом корейской стороны на эти условия поставки нефти в КНДР были прерваны[9 - See: The Japan Times. 1980. May 5.].
II. Корейско-китайское политическое сотрудничество в 1982–1985 годах
Для корейско-китайских отношений последних лет характерен интенсивный делегационный обмен на самых различных уровнях, включая высший.
В 1981–1982 годах были осуществлены взаимные визиты на уровне премьеров (Ли Ден Ока и Чжао Цзыяна), поездка в Китай корейской партийной делегации во главе с членом Политбюро ЦК, секретарем ЦК ТПК Ким Ен Намом, неофициальный визит Ху Яобана и Дэн Сяопина в Пхеньян в дни празднования 70-летия Ким Ир Сена, обмен военными (с китайской стороны во главе с министром обороны Гэн Бяо) и парламентскими (с китайской стороны – член Политбюро ЦК, член Секретариата ЦК КПК Си Чжунсюнь, а с корейской – секретарь ЦК ТПК Хо Ден Сук) делегациями, группами руководящих работников Министерства иностранных дел и другие поездки.
Центральным событием в корейско-китайских отношениях явился официальный визит Ким Ир Сена (15–25 сентября 1982 г.) в Китай, первый с 1975 года. Благодаря этой поездке политическое, экономическое и военное сотрудничество сторон заметно активизировалось.
В 1983 году в КНДР выезжали: партийно-правительственная делегация на празднование 35-летия республики во главе с председателем ПК ВСНП[10 - Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей.], членом Политбюро ЦК КПК Пэн Чжэнем, министр иностранных дел КНР У Сюэцянь, парламентская делегация во главе с заместителем ПК ВСНП, членом Секретариата ЦК КПК Чэнь Писяном. В Китае, в свою очередь, побывали: делегация ТПК во главе с членом Политбюро ЦК ТПК Со Юн Соком, парламентская делегация во главе с председателем Постоянного совета ВНС КНДР Ян Хен Себом. Неофициальный визит (свой первый за рубеж) нанес Ким Чен Ир. В 1983 году были, кроме того, проведены две закрытые встречи Ху Яобана с Ким Ир Сеном на корейско-китайской границе.
В 1984 году имел место обмен визитами между Ху Яобаном и Ким Ир Сеном. В Китае побывали премьер Административного совета КНДР Кан Сен Сан, министр иностранных дел Ким Ен Нам.
В 1985 году состоялась встреча Ким Ир Сена с Ху Яобаном в пограничном городе Синыйчжу. В праздновании 35-й годовщины вступления китайских добровольцев в войну в Корее участвовала партийно-правительственная делегация КНР во главе с членом Политбюро ЦК КПК, членом Секретариата ЦК КПК, заместителем Премьера Госсовета КНР Ли Пэном. В Нью-Йорке была организована встреча члена Политбюро ЦК ТПК, вице-президента КНДР Пак Сен Чера с Чжао Цзыяном.
В последние годы происходит существенное развитие всего комплекса делегационных обменов между КНДР и КНР (табл. 1).
Таблица 1
Делегационные обмены между КНДР и КНР в 1980–1985 годах[11 - Подсчитано по публикациям в «Нодон синмун» и данным информационного бюллетеня агентства Синьхуа.]
* По состоянию на 1.XII.1985.
Как видно из табл. 1, делегационные обмены между КНР и КНДР стали быстро возрастать с 1982 года и ежегодно увеличиваются почти вдвое. При этом следует иметь в виду, что о части взаимных визитов стороны не сообщают в прессе. Судя по высказываниям китайских официальных лиц и корейских дипломатов в Пекине, «неучтенными» остаются до 10 % от общего числа делегаций.
Делегационный обмен осуществляется по всем линиям. В партийные связи, базирующиеся на ежегодно согласуемых планах, вовлечены большинство членов ЦК КПК и ТПК, сотрудников аппарата центральных комитетов. Поездки предусматривают обмен опытом, ознакомление с работой, участие в деловых совещаниях и торжествах, отдых и т. п. Интенсивный обмен по тем же параметрам происходит по линии комсомола, руководящих хозяйственных кадров, парламентариев. В постоянном контакте находятся военные ведомства, общественные организации. Развит обмен по линии обществ дружбы, провинций и городов (особенно пограничных). В контактах участвуют журналисты, деятели культуры, спортсмены, школьники и т. п.
Повышенное внимание уделяет друг другу печать КНДР и КНР. В 1980 и 1981 годах в центральных газетах КНДР было опубликовано соответственно 386 и 489 материалов по китайской тематике и только 350 и 377 по СССР (по другим странам значительно меньше). В 1984 году таких материалов уже было 610 (по СССР – 540). Китайская печать поместила в 1981 году 320 материалов по Корее (по Румынии – 180, Югославии – 160), в 1984 году – 355 (по Румынии – 163, Югославии – 145)[12 - В прессе КНР публиковалось еще больше материалов по СССР, но значительная их часть носила негативный характер.].
Обе стороны неизменно в превосходных тонах оценивают состояние их отношений. Во время приема Гэн Бяо в КНДР в июле 1982 года корейский министр обороны О Дин У подчеркивал: «Китайско-корейская дружба является живым образцом пролетарского интернационализма, ярко сияет в истории международных отношений рабочего класса. Отношения между нашими партиями, народами и странами особые, замечательные, искренние, подобные отношениям между членами одной семьи». Гэн Бяо, в свою очередь, заявил: «В мире трудно найти такие отношения взаимного доверия и поддержки между партиями и народами, как между Китаем и Кореей. Народы наших стран всегда будут стоять вместе, несмотря ни на какие бури и изменения в мире»[13 - Нодон синмун. 1982. 21 июля.].
В телеграмме ЦК ТПК XII съезду КПК от 1 сентября 1982 года говорилось: «ТПК и корейский народ, которые всегда дорожат непобедимой корейско-китайской дружбой, скрепленной кровью в ходе длительной антиимпериалистической совместной борьбы и прошедшей испытания временем, будут и впредь рука об руку с Компартией Китая и братским китайским народом в борьбе против империализма, за торжество дела социализма»[14 - Сообщение ЦТАК. 1982. 1 сент.].
В ходе пребывания Ким Ир Сена в КНР в сентябре 1982 года руководители двух стран постоянно подчеркивали «бессмертность и нерасторжимость» китайско-корейской дружбы[15 - См.: Жэньминь жибао. 1982. 16, 18, 20, 21 сент.]. На переговорах в Пхеньяне в мае 1984 года с Ху Яобаном Ким Ир Сен заявлял: «Между ТПК и КПК, между корейским и китайским народами существует традиционная давняя дружба, народы наших стран живут как родные братья. Развитие этой традиционной дружбы в значительной мере стимулирует развитие революционности и стабильности между нашими странами»[16 - Нодон синмун. 1984. 6 мая.].
Подводя итоги визита в КНР Кан Сен Сана в августе 1984 года, китайские руководители отмечали, что этот визит «не только в полной мере продемонстрировал великую дружбу и сплоченность Китая и Кореи, но и продвинул вперед неуклонное, стабильное развитие отношений дружбы и сотрудничества между ними»[17 - Жэньминь жибао. 1984. 20 авг.].
На торжествах по случаю 35-летия вступления в Корейскую войну китайских добровольцев Ли Пэн говорил: «Две партии, две страны, два народа – Китай и Корея – в длительной совместной революционной борьбе кровью сплотили глубокую боевую дружбу. Эта дружба была подготовлена и выпестована при жизни председателя Мао Цзэдуна и премьера Чжоу Эньлая вместе с товарищем президентом Ким Ир Сеном»[18 - Жэньминь жибао. 1985. 23 окт.].
В ответ председатель ЦК Общества корейско-китайской дружбы Ли Чжа Бан отметил, что «в последние годы в Китае неоднократно бывал Ким Ир Сен, посещал КНР Ким Чен Ир, а Ху Яобан и Дэн Сяопин, в свою очередь, приезжали в КНДР. Эти события способствовали дальнейшему углублению особых дружественных отношений между руководителями двух стран и подняли традиционную корейско-китайскую дружбу на новую высокую ступень развития. Народ КНДР будет прилагать все усилия во имя непрерывного укрепления этой дружбы, скрепленной кровью и выдержавшей испытания»[19 - Нодон синмун. 1985. 23 окт.]. В передовой «Жэньминь жибао» по случаю торжеств в Корее содержались аналогичные тезисы, подчеркивалось, что «сотрудничество между КНР и КНДР стало особенно тесным в последние годы, когда участились взаимные визиты руководителей двух стран»[20 - Жэньминь жибао. 1985. 25 окт.].
Непременным атрибутом контактов между Пхеньяном и Пекином является взаимное восхваление и поддержка внутренней и внешней политики друг друга, лично руководителей двух стран, констатация «полного единства» взглядов по всем без исключения вопросам.
В приветственной телеграмме ЦК ТПК XII съезду КПК говорилось: «Компартия Китая превратилась в испытанный авангард китайского рабочего класса и надежную направляющую силу китайского народа. Сегодня трудолюбивый, талантливый братский китайский народ, последовательно придерживаясь четырех основополагающих принципов и ведя энергичную борьбу за строительство наиболее демократической и наиболее цивилизованной социалистической державы, тем самым добился политической стабильности и сплоченности всей страны, поставил экономику страны на путь надежного развития.
Ваша партия на международной арене активно выступает против империализма, колониализма, расизма, в поддержку и за солидарность с освободительной борьбой эксплуатируемых и угнетенных народов мира, за укрепление сплоченности с развивающимися странами и в защиту мира и безопасности в Азии и во всем мире.
Все эти вековые перемены, происшедшие в Китае, являются законным результатом правильной политики и мудрого руководства КПК, творчески применявшей всеобщую истину марксизма-ленинизма в конкретной обстановке китайской революции»[21 - Сообщение ЦТАК. 1982. 1 дек.].
Принимая Ким Ир Сена осенью 1982 года, китайские лидеры называли его «великим вождем корейского народа», упоминали о «блестящих достижениях корейского народа на всех фронтах, как внутреннем, так и внешнем». В прессе сообщалось, что руководители двух стран имели «полное единство мнений по всем обсуждавшимся вопросам». Выделялся их одинаковый подход к оценке роли Азии, третьего мира и движения неприсоединения в современном мировом развитии, готовность координировать усилия на международной арене[22 - См.: Жэньминь жибао. 1982. 16, 18, 20 сент.].
Во время пребывания в КНДР в мае 1984 года Ху Яобан подчеркивал, что «имеет с председателем Ким Ир Сеном и назначенным его преемником Ким Чен Иром идентичные точки зрения на развитие обстановки в Азии и на Корейском полуострове»[23 - Жэньминь жибао. 1984. 5 мая.]. На приеме 10 мая Ху Яобан отметил, что «по обсуждавшимся вопросам стороны достигли полного единогласия», его переговоры с Ким Ир Сеном «окажут позитивное и глубокое воздействие на безопасность, мир и стабильность в Азии». Ким Ир Сен в ответной речи указал, что «он и Ху Яобан обнаружили полное согласие в оценке нынешней международной обстановки, особенно положения в Азии и на Корейском полуострове, а также в подходе к мирному воссоединению Кореи»[24 - Жэньминь жибао. 1984. 11 мая.].
На торжествах в КНДР в октябре 1985 года в выступлениях корейской стороны была дана высокая оценка роли китайских добровольцев в войне в Корее. В подчеркнуто теплых тонах характеризовались отношения между двумя странами на современном этапе. Китай назывался «надежным союзником и прочным тылом» КНДР. Воздавалась обоюдная хвала достижениям КНР и КНДР, китайцы выделяли заслуги Ким Ир Сена, корейцы – Дэн Сяопина и Ху Яобана. Китайские представители восхваляли «независимую и самостоятельную» политику КНДР, говорили об «огромных усилиях КНДР по обеспечению мира и безопасности в Азии и во всем мире»[25 - Нодон синмун и Жэньминь жибао. 1985. 24–31 окт.]. В поздравительной телеграмме по случаю 70-летия Ху Яобана в ноябре 1985 года Ким Ир Сен назвал китайского лидера «близким другом корейского народа, вносящим большой вклад в дело укрепления и развития великой дружбы между Кореей и Китаем».
В последних выступлениях корейской прессы внешняя политика Китая характеризуется как «отвечающая интересам мира и социализма», вносящая «большой вклад в борьбу против империализма». Поддерживается китайская концепция сотрудничества между развивающимися странами в рамках Юг – Юг, выражается поддержка позициям КНР по вопросам воссоединения с Тайванем. Корейское руководство занимает сходные позиции с Пекином по так называемой кампучийской проблеме. КНДР не признает правительство НРК и осуждает политику СРВ в отношении Кампучии. Пхеньян участвовал в создании «коалиционного правительства» кампучийской контрреволюции, что открыто признавалось, в частности, в ходе визитов в Таиланд в 1982 году члена Политбюро ЦК ТПК Ким Ен Нама и члена Президиума Политбюро ЦК ТПК Ли Ден Ока[26 - See: The Bangkok Post. 1982. May 9.]. В 1984–1985 годах Пхеньян стал действовать более осторожно, но по-прежнему поддерживает дипотношения с «правительством» Н. Сианука, оказывает ему моральную и особенно материальную поддержку.
III. Различия в позициях и противоречия между КНДР и КНР
Несмотря, однако, на внешний весьма благополучный «фасад» корейско-китайских отношений и стремление Пхеньяна и Пекина всячески поддерживать и оберегать этот фасад, между сторонами продолжают существовать различия в позициях и противоречия по целому ряду вопросов внешней и внутренней политики. В годы «культурной революции» трения между Пхеньяном и Пекином, как уже говорилось выше, порой выходили наружу. Сейчас о них, как правило, можно лишь строить предположения на основе анализа высказываний руководителей двух стран, материалов прессы, чтения «между строк».
Довольно прозрачный намек на наличие «дистанции» между КНДР и КНР сделал Ким Ир Сен в интервью перуанской делегации, опубликованном газетой «Нодон синмун» 31 октября 1983 года. Он сказал: «Географически мы – полуостровная страна, находящаяся между большими странами. Вокруг нас Китай, Советский Союз и Япония… Расположенные вокруг нас большие страны издавна зарились на нашу страну и пытались поставить ее под свой контроль. <…> Низкопоклонники разделились на прокитайские, пророссийские и прояпонские группы… пытались добиться независимости страны под эгидой Китая или Советского Союза… Я критически взглянул на обстановку в национально-освободительном движении и остро почувствовал, что мы должны бороться, опираясь на силы своего народа».
В отдельных случаях корейские представители в частном порядке намекают на то, что у КНДР нет сколько-нибудь близких отношений с КНР, что с китайцами «трудно иметь дело», что для Пекина характерны «метания и зигзаги из стороны в сторону, то вправо, то влево», что политика Китая «эгоистичная», китайцы «чинят козни» и т. п. Подчеркивается, что Корея вынуждена терпеть такую китайскую политику, ибо между двумя странами существует очень длинная граница и стоит поссориться с Пекином, как «КНДР из полуострова превратится в остров».
Заслуживают, видимо, внимания и предположения в иностранной печати о том, что преемник Ким Ир Сена Ким Чен Ир лично не благоволит в последнее время к Пекину[27 - See for example: The South China Morning Post. 1985. Aug.12; Чжаньван. 1985. 19 сент.]. В этой связи примечательно, что Ким Чен Ир не присутствовал ни на одном мероприятии в рамках недавних торжеств в честь вступления китайских добровольцев в Корейскую войну, не принял ни одну из 30 китайских делегаций, прибывших на торжества.
В высказываниях китайских официальных лиц тоже порой можно уловить нотки раздражения корейскими партнерами: их «скрытностью, неискренностью», «шараханьями в политике».
Рассмотрим конкретно различия и противоречия между КНДР и КНР в той степени, в какой это позволяют имеющиеся данные.
Проблема урегулирования на Корейском полуострове
Главное разногласие между КНДР и КНР – в подходе к урегулированию на Корейском полуострове. Именно из-за этого вопроса в корейско-китайских отношениях возникали в прошлом и продолжают возникать скрываемые от посторонних глаз трения, а порой и острые конфликты.
Официально КНР полностью поддерживает линию Пхеньяна, в том числе идею создания Конфедеративной Демократической Республики Корё, требование о выводе американских войск из Южной Кореи, инициативу о трехсторонних переговорах (КНДР, США, Южная Корея) с целью урегулирования корейской проблемы. Китай, по признанию как Пекина, так и Пхеньяна, явился посредником в установлении неофициальных контактов между США и КНДР. Корейское руководство не оставляет расчетов использовать хорошие отношения Пекина с Вашингтоном для получения дивидендов в вопросе урегулирования на полуострове.
Китай, однако, к неудовольствию Пхеньяна, ведет двойную игру в корейском вопросе. Опасаясь того, что обострение обстановки в Корее неизбежно отразится на китайско-американских и китайско-японских отношениях, на реализации планов модернизации экономики КНР, Пекин фактически взаимодействует с Вашингтоном и Токио в корейском вопросе, подталкивает Север на диалог и компромиссы с Югом, рекомендует КНДР не акцентировать внимания на проблеме вывода американских войск, отодвигая ее решение на неопределенное время.
Китайские руководители не разделяют беспокойства корейской стороны по поводу напряженности на полуострове. Пекин, в отличие от Пхеньяна, не высказывает возражения против формирования альянса США – Япония – Южная Корея. Декларации в поддержку позиции КНДР зачастую используются Пекином только для того, чтобы добиться каких-то уступок от Вашингтона в двусторонних китайско-американских отношениях. Китай налаживает двусторонние контакты с Южной Кореей, осуществляя на деле американскую идею «перекрестного признания» великими державами обоих корейских государств.
Свидетельством расхождений в позициях КНР и КНДР по корейскому вопросу является абсолютное преобладание в корейской прессе перепечаток советских материалов на эти темы над перепечатками аналогичных китайских материалов.
В первой половине 1982 года Пекин довольно энергично поддерживал КНДР. Министр обороны КНР Гэн Бяо на переговорах с корейскими руководителями в июле 1982 года потребовал от США убрать свои войска и военное оборудование с Юга Кореи, обвинил Вашингтон в «гегемонистских действиях» на Корейском полуострове, в «неразумной поддержке фашистского режима Чон Ду Хвана»[28 - Нодон синмун. 1982. 20 июля.].
Принимая Ким Ир Сена в сентябре 1982 года, китайские лидеры заявили о своей безоговорочной поддержке всех корейских инициатив по объединению страны. Вместе с тем Пекин на этот раз воздержался от критики США и Южной Кореи в связи с проблемами Корейского полуострова. Ким Ир Сен же выступил с резкими обвинениями в адрес «американского империализма» в связи с обострением положения в Корее и международной обстановки в целом.
Сдержанность китайцев объяснялась изменением ситуации в отношениях КНР с США. В августе 1982 года стороны после долгих споров подписали очередное коммюнике по тайваньской проблеме, и Пекин немедленно снизил накал пропагандистских выступлений против Вашингтона, в том числе и по корейской проблематике.
На переговорах с госсекретарем США Дж. Шульцем в феврале 1983 года китайские лидеры полностью «забыли» упомянуть о ситуации на Корейском полуострове, где как раз в тот самый момент начались крупнейшие военные маневры Пентагона и южнокорейских войск «Тим спирит – 83». Лишь после протеста со стороны Пхеньяна мининдел КНР У Сюэцянь в коридоре походя бросил Дж. Шульцу одну малозначительную фразу о Корее[29 - See: News from Foreign Agencies. 1983. Febr. 5.]. Уже после отъезда Дж. Шульца явно для «умиротворения» КНДР китайская печать выступила с двумя комментариями, в которых Вашингтону рекомендовалось убрать войска с Юга Кореи (но о военных маневрах так ничего и не говорилось, равно как и об угрозе США миру в Корее и т. п.)[30 - См.: Жэньминь жибао. 1983. 10 и 12 февр.].
Весной 1983 года произошло дальнейшее потепление в китайско-американских отношениях, и выступления КНР по КНДР стали еще сдержаннее. В сентябре 1983 года на встрече Ху Яобана с Ким Ир Сеном в районе китайско-корейской границы Пекин убедил корейского руководителя добиваться смягчения обстановки на полуострове. Китайцы взяли на себя роль посредника между КНДР, с одной стороны, и США и Японией, с другой. В ходе переговоров с министром обороны США К. Уайнбергером в Пекине в сентябре 1983 года Дэн Сяопин по существу дал заверения Вашингтону в том, что у северокорейской стороны нет намерения осуществлять вторжение в Южную Корею, указав при этом, что ослабление напряженности на Корейском полуострове отвечает в долгосрочном плане как американским, так и китайским интересам[31 - See: The New York Times. 1983. Sept. 30.].
Вскоре, однако, 9 октября 1983 года в Рангуне произошел взрыв, в результате которого погибли высокопоставленные представители Сеула. В китайской печати без каких-либо комментариев опубликовали одинаковые по объему статьи о позициях Бирмы и КНДР по рангунскому инциденту. Было процитировано заявление бирманского правительства, что «убийство в результате взрыва в Рангуне 9 октября 17 высокопоставленных официальных лиц Южной Кореи является делом рук КНДР[32 - См.: Жэньминь жибао. 1983. 6 нояб.]. По дипломатическим каналам китайская сторона прямо обвинила Пхеньян в организации террористического акта и выразила свое возмущение тем, что КНДР торпедирует диалог на Корейском полуострове. Пхеньян в ответ отозвал из Пекина посла и всех советников своего посольства. Временным поверенным остался первый секретарь посольства КНДР в КНР[33 - См.: Жэньминь жибао. 1983. 10 нояб.].
Накануне визита в Японию (24–28 ноября 1983 г.) Ху Яобан вновь встретился с Ким Ир Сеном на границе. Стороны договорились «замять» разногласия. Ким Ир Сен подтвердил интерес к диалогу со своими оппонентами по «корейскому узлу» при посредничестве Пекина. В Токио Ху Яобан действовал как бы по поручению Пхеньяна, и тем не менее некоторые из высказываний Ху Яобана в Токио не могли понравиться в КНДР. Китайский лидер заявил, в частности, что обе корейские стороны не должны больше принимать действия, ведущие к обострению напряженности на полуострове, и что если Север нападет на юг, Китай его не поддержит[34 - See: The Japan Times. 1985. Nov. 25; Жэньминь жибао. 1983. 26 нояб.]. Корейская печать не только опустила эти высказывания Ху Яобана, но и вообще весьма скупо осветила его визит в Японию.
В начале 1984 года КНДР выдвинула предложение о проведении трехсторонних переговоров с участием двух корейских государств и США с целью заключения мирного договора взамен соглашения о перемирии и подписания с Югом декларации о ненападении. Предложение было согласовано с Пекином, и Чжао Цзыян, находившийся с визитом в США в январе 1984 года, по просьбе корейцев передал его Белому дому. Пхеньян же, как говорили китайские официальные лица, неожиданно для руководства КНР решил в тот самый момент выступить с упомянутой инициативой публично. Чжао Цзыян был якобы «обескуражен» этой акцией КНДР[35 - See: The Washington Post. 1984. Jan. 12.].
Китайская сторона откликнулась публичным одобрением корейского предложения. У Сюэцянь в беседе с Ким Ен Намом 7 февраля 1984 года сказал: «Предложение, выдвинутое КНДР, является рациональным и будет содействовать смягчению ситуации на Корейском полуострове и мирному воссоединению Кореи, китайская сторона приложит усилия для проведения трехсторонних переговоров»[36 - Жэньминь жибао. 1984. 8 фев.]. Ху Яобан в интервью агентству Синьхуа 12 мая 1984 года заявил: «Мы полностью поддерживаем данное предложение»[37 - Жэньминь жибао. 1984. 13 мая.].
Вашингтон отклонил предложение корейской стороны, потребовав участия в переговорах и КНР. Однако Пхеньян был против этого, и Пекин, как отмечали в беседах представители МИД КНР, согласился с корейской позицией.
Тем не менее само выдвижение Пхеньяном идеи трехсторонних переговоров свидетельствовало о влиянии Пекина на северокорейскую позицию: ранее КНДР соглашалась вести переговоры о мирном договоре лишь с США, без участия Сеула.
Китайские лидеры продолжили диалог по Корее в ходе переговоров в Пекине в марте 1984 года с японским премьером Я. Накасонэ. И на этот раз линия, взятая Пекином, не могла полностью устроить КНДР. Ху Яобан повторил тезис о готовности «противостоять любым действиям, с какой бы стороны они ни исходили, направленным на обострение напряженности на Корейском полуострове»[38 - Жэньминь жибао. 1984. 25 марта.]. Китайская сторона не высказала никаких возражений против формирования тройственного союза Вашингтон – Токио – Сеул, а в прессе КНР появился ряд материалов, в которых американские войска на Юге Кореи характеризовались как «передовая линия» обороны против «советской экспансии на Тихом океане»[39 - См.: Жэньминь жибао. 1984. 18 марта; Шицзе чжиши. 1984. 20 марта.]. В КНДР практически обошли молчанием визит Я. Накасонэ в КНР.
В ходе майского визита в КНДР Ху Яобан публично в очередной раз выступил с заявлениями, которые должны были понравиться хозяевам. 6 мая на массовом митинге в Пхеньяне он сказал: «Китай последовательно и решительно выступает против размещения США своих войск в Южной Корее и вмешательства во внутренние дела Кореи. Во время нынешнего визита американского президента в Китай китайские руководители, в том числе и я, еще раз дали понять, что Китай полностью поддерживает Корею в деле мирного объединения без внешнего вмешательства и требует от США полного вывода всех войск из Южной Кореи, выступает за объединение Кореи в форме конфедерации»[40 - Жэньминь жибао. 1984. 7 мая.].
На самих же переговорах Ху Яобан продолжал убеждать Ким Ир Сена принять встречное предложение Р. Рейгана о четырехсторонних переговорах, не настаивать на немедленном выводе американских войск с Юга и пойти на контакты с сеульским режимом[41 - See: News from Foreign Agencies. 1984. May 9.]. На пресс-конференции в г. Янь-цзи 12 мая Ху Яобан подчеркивал: «Мы всегда выступали против дислокации американских войск в Южной Корее. В ходе визита мы вновь открыто подтвердили нашу позицию. Северная Корея уже многократно со всей ясностью давала понять о своем желании вести консультации с США и по вопросам вывода войск.
Мы уже передавали некоторые послания Северной Кореи такого характера правительству США. Мы надеемся, что власти США уделят надлежащее внимание справедливому призыву корейской стороны и посредством контактов и переговоров будут шаг за шагом решать существующую проблему. На наш взгляд, в процессе самостоятельного мирного объединения Кореи упомянутая проблема должна быть решена»[42 - Гуанмин жибао. 1984. 13 мая.].
На встрече Ху Яобана с Ким Ир Сеном в Синыйчжу 4–6 мая 1985 года китайская сторона заявляла, что переговоры между Севером и Югом «вывели бы КНДР из изоляции», что положение на Корейском полуострове должно быть спокойным, там должны царить доверие и мир, не должны происходить инциденты[43 - См.: Дагун Бао. 1985. 10 мая (пропекинская газета в Гонконге).].
Выступая в Токийском пресс-клубе 25 апреля 1985 года, Пэн Чжэнь разъяснял, что КНР выступает за расширение контактов и диалога между Севером и Югом Кореи[44 - См.: Жэньминь жибао. 1985. 26 апр.]. Дэн Сяопин в беседе с делегацией партии Комэйто 1 августа 1985 года выразил надежду на продвижение вперед диалога между Севером и Югом Кореи, а также на возможность осуществления трехсторонних переговоров. Действия Китая, сказал китайский руководитель, заключаются в том, чтобы содействовать диалогу между Севером и Югом и трехсторонним переговорам, осуществлению мирного объединения в форме конфедерации между Севером и Югом. Если на Корейском полуострове разразится война, подчеркивал Дэн, пострадают все, в том числе и КНДР, и дело объединения Кореи[45 - See: The Japan Times. 1985. Aug. 2.].
В публикациях по случаю 37-й годовщины образования КНДР китайская печать всячески выпячивала роль Сеула в процессе мирного урегулирования в Корее, указывалось, что корейский вопрос должен быть мирно решен корейскими сторонами, что диалог между Севером и Югом должен быть во что бы то ни стало продолжен[46 - См.: Ляован. 1985. 10 сент.].
На торжествах в Пхеньяне в октябре 1985 года объединение Кореи выделялось корейской стороной в качестве самой актуальной проблемы мировой политики. Подчеркивалось, что без ее решения «нельзя думать о мире в Азии». Четко прозвучала критика «американского империализма». С китайской стороны упор был сделан на важность мирного диалога Север – Юг, трехсторонних переговоров КНДР – Ю. Корея – США.
В частном порядке китайские представители добавляют, что в КНР существует скептическое отношение к перспективам диалога Север – Юг: сохраняется взаимное недоверие сторон, создание Конфедерации Корё не совсем реально (китайская схема «одно государство, две социальные системы» исходит из наличия единой власти – центрального правительства КНР, в Корее же – соединение двух властей). Диалог будет трудным, долгим, малорезультативным, но, подчеркивают в Пекине, тем не менее он лучше, чем конфронтация.
Контакты Китая с Южной Кореей
В Пхеньяне вызывают раздражение китайские контакты с Южной Кореей, число которых неуклонно растет. Этот вопрос, согласно заявлениям корейских дипломатов, регулярно поднимается на переговорах между руководителями КНДР и КНР. Демарши не имеют эффекта. Пекин отрицает наличие подобных контактов. По сообщению «Нодон синмун», на недавней встрече в Нью-Йорке Пак Сен Чера с Чжао Цзыяном китайский премьер в очередной раз заверил, что «Китай против вступления Южной Кореи в ООН и не имеет с ней никаких отношений»[47 - Нодон синмун. 1985. 26 окт.].
Факты и некоторые заявления самих китайских лидеров свидетельствуют, однако, о том, что КНР поддерживает и продолжает развивать связи с Южной Кореей. Характерны, в частности, следующие высказывания китайской стороны.
По сообщениям японских газет, заместитель председателя Постоянного комитета ВСНП Е Фэй заявил на встрече с делегацией японского общества международных молодежных связей 29 февраля 1984 года, что «Китай впредь будет принимать активное участие в спортивных соревнованиях, культурных мероприятиях и конференциях, проходящих в Сеуле»[48 - The Japan Times. 1984. March 2.]. 31 июля 1985 года на японо-китайских консультациях мининдел Японии С. Абэ поднял вопрос о налаживании прямых торговых связей между КНР и Южной Кореей, передал предложение Южной Кореи об обмене торговыми представительствами между Сеулом и Пекином, Токио и Пхеньяном. У Сюэцянь заметил, что Китай не считает целесообразным менять существующие каналы торговли через третьи страны, но будет готов рассмотреть другие варианты, если изменится негативное отношение Пхеньяна к торговым связям между КНР и Южной Кореей.
Председатель ЦИК Комэйто Ё. Такэири на встрече с Дэн Сяопином 1 августа 1985 года передал устное послание Чон Ду Хвана, в котором выражено стремление к развитию отношений между Сеулом и Пекином. Одновременно глава южнокорейского режима поблагодарил китайскую сторону за то, что она разрешает контакты между корейцами, живущими в КНР, и их родственниками на юге Кореи, за осуществление торговых и спортивных связей с Сеулом, участие китайских представителей в различных международных форумах на территории Южной Кореи. Дэн Сяопин в ответ подтвердил, что Китай будет развивать подобные контакты с Сеулом, но прежде чем «идти дальше», надо подождать прогресса в диалоге Север – Юг. КНР готова посредничать в таком диалоге[49 - See: The South China Morning Post. 1985. Aug. 3.].
На переговорах в июле 1985 года с турецким премьером Озалом Чжао Цзыян также подтвердил, что КНР идет на определенные контакты с Южной Кореей, выполняет некоторые посреднические функции между Севером и Югом[50 - См.: Чжаньван. 1985. 1 авг.].
Проявлением недовольства Пхеньяна такими заявлениями китайских руководителей можно считать статью в «Нодон синмун» в августе 1985 года, в которой подчеркивалось, что «…Китай не является одной из заинтересованных сторон в корейском вопросе»[51 - Нодон синмун. 1985. 29 авг.]. Заслуживает в этой связи внимание информация в зарубежной прессе о том, что Сеул якобы предлагал провести встречу руководителей КНДР и Южной Кореи в КНР, но северокорейская сторона отказалась от услуг китайцев[52 - See: The Japan Times. 1985. Oct. 10.].
Контакты между КНР и Югом Кореи имеют место по целому ряду направлений.
С августа 1983 года Пекин начал разрешать въезд в Китай для участия в мероприятиях, проводимых по линии международных организаций, официальным представителям Южной Кореи. В 1985 году в Южной Корее побывало более 10 китайских делегаций на различные международные форумы.
По спортивной линии с 1984 года Китай участвует во всех соревнованиях, проводимых в Южной Корее под эгидой международных организаций. В 1985 году китайские спортсмены не менее 15 раз посещали Южную Корею, южнокорейские – не менее 12 раз – КНР[53 - See: The South China Morning Post. 1985. Dec. 25.].
По поводу участия КНР в Олимпиаде 1988 года в Сеуле Ху Яобан на встрече с председателем Ассоциации депутатов японского парламента за японо-китайскую дружбу М. Ито 22 марта 1984 года заявил: «Китай руководствуется международными правилами в вопросе об участии в международных соревнованиях. КНДР об это уже уведомлена»[54 - The Japan Times. 1984. March 23.]. В последнее время китайская сторона высказывается насчет Сеульской Олимпиады осторожнее, подчеркивает свою поддержку идеи Пхеньяна о проведении Олимпиады 1988 года в обеих частях Кореи. Тем не менее по существу Китай готовится принять участие в Сеульской Олимпиаде.
Экономические связи между Пекином и Сеулом до последнего времени осуществлялись через Гонконг и Японию. Ху Яобан намекнул в интервью газете «Нихон кэйдзай» на возможность в будущем полной легализации торговли с Южной Кореей. Отвечая на вопрос, осуществляет ли Китай прямую торговлю с Южной Кореей и не намерен ли Пекин оживить экономические связи с Сеулом, он заявил: «Прямой торговли между Китаем и Южной Кореей нет. Что касается развития экономических связей между двумя странами в будущем, то этот вопрос мы хотели бы решать в зависимости от обстановки на Корейском полуострове»[55 - Нихон кэйдзай. 1985. 27 нояб.].
Японская газета «Иомиури симбун» сообщила 30.VIII.1985 г., что правительство КНР приняло в начале августа 1985 года решение об ослаблении ограничений на торговлю с Южной Кореей, в соответствии с которым Пекин дал действующим в Гуанчжоу, Гонконге и других районах китайским внешнеторговым организациям указание активизировать китайско-южнокорейские торговые связи.
Впредь торговые связи будут якобы осуществляться непосредственно между двумя странами. Решено также отменить запрет на экспорт в Южную Корею промышленного сырья, которое может быть использовано в военной промышленности. Косвенная китайско-южнокорейская торговля через Гонконг составила в 1983 году 839 млн гонконгских долларов, а в 1984 году – 1,444 млн гонконгских долларов. По данным западной прессы, Южная Корея инвестировала средства в ряд предприятий в специальных экономических зонах КНР. В Пекине якобы «позитивно относятся к подобным шагам Сеула, выражая готовность к сотрудничеству в области технологий с южнокорейскими компаниями»[56 - The Washington Post. 1985. March 3; 1985. May 1.].
Встречи родственников корейской национальности, проживающих в Китае и Южной Корее, начали осуществляться с 1984 года, а переписка между ними – с 1979 года. Вопрос о взаимных поездках родственников был решен во время переговоров Накасонэ с Ху Яобаном и Чжао Цзыяном в марте 1984 года. Как официально подтвердил представитель МИД КНР, Чжао Цзыян дал согласие на предложение японской стороны разрешить проживающим в КНР корейцам встречаться со своими родственниками, проживающими в Южной Корее[57 - См.: Жэньминь жибао. 1984. 24 марта.].
С 1984 года китайские самолеты, выполняющие регулярные рейсы в Японию, пролетают через воздушное пространство Южной Кореи и обслуживаются ее диспетчерами. Китай согласился предоставить аналогичные услуги для самолетов Южной Кореи. В ноябре 1984 года швейцарская авиакомпания осуществила чартерный полет по маршруту Пекин – Сеул.
В апреле 1984 года между Южной Кореей и КНР периодически практикуется открытие телефонных, телексных и телеграфных каналов связи через Японию на время международных спортивных состязаний (чемпионата Азии по баскетболу среди юниоров, чемпионата Азии по плаванию в Сеуле в 1984 году и т. д.).
Пекин и Сеул неоднократно успешно сотрудничали в последние годы при возникновении различных инцидентов: имели место переговоры между официальными лицами КНР и Южной Кореи, китайская сторона именовала партнеров представителями Республики Кореи.
Проблемы двустороннего характера. Разногласия и противоречия в северокорейско-китайских отношениях
Разногласия существуют в северокорейско-китайских отношениях и по проблемам двустороннего характера.
У сторон отсутствует полное понимание и одобрение внутренней политики друг друга. Анализ высказываний китайских лидеров на встречах с руководителями КНДР, материалов прессы КНР показывает, что Пекин предпочитает игнорировать «идеи чучхе». О них упоминается крайне редко, и не как об идеологии, а только как о принципе «самостоятельности». В Китае, хотя и уделяют в последнее время повышенное внимание Ким Чен Иру, но в большинстве случаев избегают называть его наследником Ким Ир Сена. В частных беседах китайские представители открыто высказывают свое отрицательное отношение к чучхе, методам управления экономикой в КНДР, к «наследованию» власти, «культу личности» и т. п. Проводится мысль, что корейское руководство близко по своему мировоззрению китайской «банде четырех».
У руководства КНДР, в свою очередь, порождают настороженность и опасения некоторые перемены в китайской внутренней политике, связанные с пересмотром наследия Мао, антикультовыми тенденциями, отказом от кооперирования в деревне, широким допуском в страну иностранного капитала, послаблениями в области идеологии, проникновением в КНР «буржуазного образа жизни».
При освещении XII съезда КПК в 1982 году корейская печать опустила выдвинутые Ху Яобаном положения об ошибках Мао и недопустимости «культа личности», о затухании классовой борьбы в период строительства социализма, об опасности волюнтаризма, штурмовщины и авралов в экономике, о необходимости использовать рыночный механизм, материальные стимулы в развитии народного хозяйства и т. п.
В ознаменование 90-летия со дня рождения Мао Цзэдуна газета «Но-дон синмун» опубликовала редакционную статью, в которой в превосходных тонах характеризуются заслуги Мао в революционной борьбе китайского народа, в международном революционном движении. Публикуются другие подобные материалы[58 - См.: Нодон синмун. 1983. 26 дек.].
В корейской печати, как правило, обходится стороной китайская политика «открытых дверей». Японская газета «Иомиури симбун», комментируя переговоры между Ху Яобаном и Ким Ир Сеном в мае 1984 года, указывала, что «по вопросам политики “открытых дверей” выявились разногласия в мнениях сторон». Газета обратила внимание на то, что Ху Яобан делал акцент на важность упомянутой политики, Ким Ир Сен же, как видно из китайских и корейских публикаций, «не отреагировал на эти заходы, отмалчивался»[59 - Иомиури симбун. 1984. 9 мая.].
Печать КНДР весьма скупо информировала о 3-м Пленуме ЦК КПК 12-го созыва, на котором было принято решение о проведении крупномасштабных реформ в городе и который в КНР охарактеризовали как «исторический пленум». «Нодон синмун» поместила лишь краткое изложение протокольного сообщения Синьхуа о созыве пленума, составе его участников и двух принятых им постановлениях[60 - См.: Нодон синмун. 1984. 21 окт.]. В последующем корейская печать не давала каких-либо дополнительных материалов по Пленуму ЦК КПК, не излагала и не комментировала решение о проведении экономической реформы.
Появляющиеся в печати КНДР упоминания об экономической политике Пекина носят самый общий характер и не раскрывают ее сути. Корейские представители и на двусторонних мероприятиях в речах и тостах уклоняются от собственных оценок перемен в подходе Пекина к управлению народным хозяйством. Самое большое, на что идут корейцы, – это выражение в общей форме удовлетворения по поводу достижений и пожелания новых успехов в выполнении решений съезда и пленумов ЦК КПК.
Вместе с тем в последнее время корейцы стремятся ознакомиться с тем новым, что появляется в КНР в социально-экономической области. В частности, интерес к нововведениям, к опыту создания специальных экономических зон был проявлен в ходе визитов в Китай Кан Сен Сана, Ким Ен Нама, министра внешних экономических дел Тен Сон Нама. Весьма вероятно, что опыт китайцев учитывался в КНДР при подготовке закона «О совместных предприятиях» (сентябрь 1984 г.), да и сама идея принятия такого закона, очевидно, родилась под влиянием китайского образца.
Источником определенных разногласий между двумя странами остается пограничный вопрос. Корейская сторона стремится на договорной основе зафиксировать границы. При этом она хотела бы получить от Китая всю территорию горы Пэктусан, которая является символом антияпонской революционной борьбы в Корее, по возможности добиться других территориальных уступок. Во время визита Чжао Цзыяна в Пхеньян в 1981 году был поднят вопрос о желательности полного отнесения к КНДР горы Пэктусан. Чжао Цзыян ответил, что не уполномочен решать данный вопрос. Позднее от Пекина был получен ответ, в котором говорилось, что еще не подошло время, когда нужно решать вопрос о горе Пэктусан[61 - See: The Japan Times. 1981. Dec. 12.].
Вплоть до настоящего времени китайская сторона весьма неохотно идет на обсуждение пограничных вопросов, не желая зафиксировать границу в документах и тем более идти на уступки КНДР в территориальном вопросе.
Объектом споров между КНР и КНДР является континентальный шельф у берегов Кореи. 30 января 1974 года Сеул и Токио заключили «соглашение о совместном освоении южной части континентального шельфа», предусматривавшее «создание зоны совместного освоения» на континентальном шельфе в Восточно-Китайском море к югу от 32 градуса северной широты. Сразу после подписания соглашения КНДР и КНР выступили с протестами. В заявлении МИД КНДР от 2 февраля 1974 года указывалось, что «континентальный шельф нашей страны является ценным достоянием нашей нации и никто не имеет права посягать на него»[62 - Нодон синмун. 1974. 3 февр.]. 4 февраля 1974 года МИД КНР охарактеризовал соглашение как посягательство на суверенитет Китая. Пекин утверждал, что вопрос о том, как делить континентальный шельф, должен быть решен Китаем и другой заинтересованной стороной[63 - См.: Жэньминь жибао. 1974. 5 февр.]. Печать КНДР этот протест китайцев не упомянула.
В мае 1980 года в связи с началом разведочного бурения шельфа в «зоне совместного освоения» Пекин выступил с новым протестом, в котором говорилось о суверенитете Китая над той частью Восточно-Китайского моря, где ведется разведка морского дна[64 - См.: Жэньминь жибао. 1980. 15 мая.]. «Нодон синмун» поместила редакционную статью, охарактеризовавшую соглашение как «недопустимый акт грабежа национальных богатств корейского народа»[65 - Нодон синмун. 1980. 16 мая.].
В последние годы данный вопрос не поднимался Китаем или КНДР, но вместе с тем решения он пока не нашел. По сообщениям иностранной печати, в КНДР выражают недовольство тем, что Пекин без согласования с корейской стороной начал сдавать в аренду западным нефтяным компаниям участки континентального шельфа в Восточно-Китайском море.
О территориальных претензиях Китая к КНДР свидетельствуют публикации в последние годы географических карт, на которых Корея обозначена как утраченная территория Китая[66 - См., например: Атлас по истории Китая. Шанхай, 1984. С. 15, 19, 23.].
Примечателен и факт различной трактовки в КНДР и КНР древнего государства Пархэ (Бохай), просуществовавшего с 698 по 926 год. Корейские ученые считают, что Пархе было самым могущественным государством в истории корейского народа. В Центральном историческом музее КНДР его границы показаны по реке Ляохэ на Ляодунском полуострове, по реке Амур и северной границе нынешнего Приморского края СССР. Сделаны ссылки на хронику 727 года и археологические раскопки в упомянутых районах. Корейские представители подчеркивают в беседах, что необходимо с крайней осторожностью относиться к утверждению китайских исторических хроник, которые грешат неточностями и апологетикой политики китайских императоров. В китайских же публикациях Бохай называется древним китайским государством[67 - См.: История Китая: Учебник для старших классов. Шанхай, 1984. С. 92; Китай. 1985. № 11. С. 24–27 и др.].
Определенные трения возникают между КНР и КНДР из-за проблемы эмигрантов.
