Ритуал. Нарочно не придумаешь

– Пусти меня! – прокричал я, бросил зеркало на асфальт. – Уйди! Я не желаю тебя больше слышать! Уйди из моей жизни! Верни мне мое тело!!!

– Молодой человек, ваше поведение иррационально. И не поддаётся логике в глазах окружающих. И может квалифицироваться как нервное расстройство. Вы запросто можете угодить в изолятор временного содержания. А оттуда вас распределят в ближайшую психбольницу, – раздалось у меня в голове, немного прикартавливая, но вполне с различными приказными нотками.

Теперь я кукла чревовещатель. Эта мысль настолько поразила меня, что я нервно усмехнулся, еле сдержавшись, чтобы не засмеяться в голос. Вопрос только, где рука?

– О, ещё пожаловал, – прокомментировал я, до этого всячески игнорируя появление нового голоса в своей голове.

Пнув напоследок колесо иномарки, что чуть не сбила меня, и больно ушибив большой палец, я, наконец, ушёл с проезжей части на тротуар и постарался затеряться между многоэтажных домов.

– Я понимаю ваше негодование, но предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию в более спокойной обстановке, – примиряюще проговорил голос.

– Понятно, значит, парк и вата были твоей идеей, – почему-то захотелось вернуться в парк, подобрать эту вату и, если представится такая возможность, затолкать ее в этого умника.

– Прошу без панибратства! Мы с вами на брудершафт не пили, – обиделся голос.

– Максим, я знаю, как это выглядит со стороны…

– Да что ты знаешь? Что ты понимаешь? – перебил я Олега, решившего вставить свои пять копеек. – Лучше вообще молчи! – снова, не сдержавшись, прокричал я.

– Ты совсем обдолбанный?! Ты мне денег должен, засранец, за разбитую машину! – водитель того несчастного автомобиля выскочил на меня и попытался схватить меня за рукав, но я отшатнулся и его рука прошла в стороне. – Никуда ты не пойдёшь до приезда полиции!

Я всё продолжал пятиться пока не запнулся о бордюр и не растянулся на газоне, глядя на надвигающегося на меня мужика.

– Эй, парень, у тебя всё хорошо? – окликнул меня какой-то прохожий сбоку, тем самым отвлек внимание водителя.

– Нет, это что-то меняет? Отстаньте все от меня! – огрызнулся я в ответ.

Воспользовавшись тем, что мужик обернулся на голос, я резко вскочил и бросился бежать, что было сил, совершенно не разбирая дороги.

– Стой, гад! Я тебя запомнил! Все видели этого урода?! – кричал в догонку мужик, но уже не так уверенно, как раньше.

Вернувшись к своему автомобилю, он, как законопослушный гражданин, попытался вызвать аваркома, но проезжавший мимо патруль лихо развернулся и припарковавший уазик наперерез покореженной машине отвлек внимание горе-водителя, показательно охающего и ахающего над своей разбитой тачкой.

– Сержант Степанов, что у вас стряслось?

– Сержант, наконец-то! – прокричал радостный водитель, отходя в сторону, чтобы можно было оценить весь масштаб трагедии. На радостях достав документы из салона и хлопнув дверью так, что повреждённый бампер отвалился, с грохотом упав на асфальт.

– Руки на капот, стреляю без предупреждения! – напрягся полицейский.

– Да ты что, офонарел, сержант? – не сдержался мужик, не ожидавший такого поворота.

– Руки на капот! – прокричал что было сил сержант, на ходу расстегивая кобуру и передергивая затвор, внутренне ликуя и представляя, как он выпивает граненый стакан со звездочками за новое звание, полученное в ходе поимки особо опасного преступника.

Перепугавшись, мужик медленно поставил руки на капот и заглянул вниз, где сиротливо лежал покореженный бампер: внутри него, плотно примотанные друг к другу скотчем, ютились чёрные пакеты.

– Это не моё! – запоздало прокричал водила, мысленно кроя матом себя, наркомана, что перебегал дорогу, полицейских и сам день что начался с утра из рук вон как плохо, а также тайное правительство, глобальное потепление и рептилоидов, что активно ведут свои передачи на очень рычащем канале.

Но самой главной виновницей была его тёща, будь она неладна, что просто настояла, чтобы он именно сегодня отвёз канистры с удобрением на дачу, и он был близок к разгадке, как никогда.

Водила ещё не знал что свёртки в бампере это её рук дело. Нет, конечно она не хотела его посадить. Как вы могли такое подумать?

Просто чтобы ее любимый зять стал больше зарабатывать, по совету одной умной женщины, нужно было ему помочь. Оградить от злых языков, взглядов, так сказать, удобрить почву для активного карьерного роста. Ведь не зря говорят, что, чтобы мечта сбылась, необходимо приложить к этому усилия.

– Да просто лотерейный билет купите, Лариса Дмитриевна! – прокричало проведение. Но Лариса Дмитриевна в лотерейные билеты не верила, а зря, выигранной суммы хватило бы ей чтобы посетить не только Париж, но и отстроить небольшую дачу в области и даже обновить гардероб. Но это, увы, в другой вероятности, где Лариса Дмитриевна пошла другим, гуманным путём.

В наше же время она предавалась мечтам о Париже. А ловить ладошками Эйфелеву башню всегда приятнее, когда оплатил «ол инклюзив» твой любимый зять. Главное – вовремя оповестить об этом всех родственников и подруг из специального списка в блокнотике. Хотя в последние годы список вместо пополнения стремительно сокращался, что сподвигло Ларису Дмитриевну на активные действия, а то и похваться-то будет не перед кем.

Вооружившись фонариком и клетчатой сумкой и балаклавой чтобы ее не смогли опознать, она вызвала мужа на час и оплатив двойной тариф сделала задуманное.

– Это всё он, мой зять – золото, – репетировала речь перед своими подругами женщина, тихо поясняя, что зять, конечно молодец, но куда ему самому подняться так высоко без чуткого руководства в лице любимой тёщи и её секретного ингредиента, ради которого она пожертвовала собственной репутацией и была внесена в чёрный список местного цирка…

***

– Как, говно? – ошалело смотрел сержант на странные прессованные травяные брекеты.

– Ну вот так, ты что, отсюда запаха не чувствуешь? – подозрительно посмотрел на него мужчина.

– Да у меня насморк с утра. А по виду так вот на траву прессованную похоже, – расстроено протянул Степанов, почесав затылок.

– Надеюсь, ты ее не пробовал? Конечно похоже на траву, только эту траву до этого ело животное, если я не ошибаюсь, кенгуру, а потом путем дефекации получилось это, – поднес вплотную к лицу отпрянувшего сержанта кусочек брикета криминалист. – Слышал, небось, про кофе, что поедают мусанги? Но если там процесс отлажен до мелочей и кофе вполне пригодно для употребления, то здесь-то явная кустарщина. И то непонятно зачем?

– Вот, а ты говоришь, говно. Наркота! – с надеждой глянул тот на стол. – А кофе твое это сам пей.

– Ну, только если ты поймал передовика производства, что открыл новый состав. Но анализы показывают, что дурью тут только твоей пахнет… А про кофе ты зря, такое кофе, пожалуй, как наркота и стоит.

Уже еле сдерживаясь, чтобы не заржать в голос, произнёс эксперт-криминалист, разглядывая покрасневшего сержанта.

Звездочки на погоны улетучились сквозь приоткрытое окно для проветривания, мелодично звякнув об асфальт.

– Мужики, а чем несёт… – прокричали из коридора.

– Да Петров дурью мается… – всё-таки не удержался коллега, засмеявшись до слез.

***

Сколько я бежал, я не знаю, но, тяжело дыша я оставался во дворе, окружённом трёхэтажными домами.

Углядев в кустах лавочку, я добрёл до неё и сел.

В ушах шумело, колол бок с непривычки, и… И всё. Тишина, в моей голове никого не было. По крайней мере, я никого не слышал.

– Не обольщайся, – тихо произнёс Олег.

– Ты всё ещё здесь? – на самом деле я и не думал что так легко всё может закончиться. Но такая маленькая, безумная мысль пряталась где-то там на задворках сознания, согревая и тихо шепча: «А вдруг…»

– А ты думал, что вот так можно пробежаться ,и нас сдует с твоей пустой головы попутным ветром? Это так не работает, – усмехнулся голос.

– Ты-то сам знаешь, как это работает? – подозрительно спросил я. Мне вдруг показалось, что я вот-вот подловлю Олега и, прижав к стенке, заставлю рассказать всю правду.

– Позвольте заметить, довольно знакомые пейзажи… – робко подал голос тот второй.

– Заткнись! – прокричали мы дружно с Олегом.

– Нет, не знаю, если бы я знал, как это работает, вряд ли бы выбрал в носители такое тело.

– Ну знаешь, не нравится, вали, тебя никто не держит, да и я плакать по тебе буду, – стало как-то даже обидно, тело, видите ли, моё не нравится. Тоже мне эстет-любитель.

– Здравствуй, Леничка, – раздался женский грудной голос откуда-то сбоку.

– Здравствуйте, Томара Константиновна, – на автомате ответил я, удивлённо разглядывая опрятно одетую пожилую женщину. Она шла по тротуару к одному из домов и несла две сетки с продуктами. Да-да, именно авоськи, не пластиковые пакеты или бумажные которые настолько вошли в нашу жизнь что стали чем-то обыденным. А тут авоськи… С прямой спиной, в женщине чувствовалась стать и стальная хватка. Она так по-доброму и в то же время строго посмотрела на меня, чуть склонив голову, и так же прошла мимо. Словно так она поступает всегда: идет мимо и, как с добрым соседом, здоровается со мной…

Так стоп, какой Леничка, какая Тамара Константиновна???

– Я всё же хочу взять слово. Пока идёт заминка. Меня зовут Леонид Яковлевич Рутенберг, я преподаватель кафедры астрономии… – произнес голос, чеканя каждое слово.

– Приплыли…

Глава 5

История Рутенберга

После плотного обеда, что приготовила его Наденька, профессор Рутенберг промокнул салфеткой уголки рта и, встав из-за стола, поцеловал свою молодую супругу. Дошёл до прихожей, там аккуратно сменил домашние тапочки на лакированные туфли и, приняв от супруги портфель, хлопнул дверью. Спустившись на первый этаж, вышел во двор своего дома и, сев в припаркованный старенький «мерс», нажал лбом клаксон автомобиля, потеряв сознание.

Вовремя подошедшая супруга в сопровождении мужчины, облокотила тело Рутенберга на спинку сиденья и, проверив пульс, аккуратно в четыре руки вытащили его из автомобиля и затащили обратно в подъезд.

Откуда позже господин Рутенберг был перевезён частями в чёрных пакетах на то самое кладбище.

Пришёл в себя же профессор уже в новом молодом теле, к сожалению, коммунальном. Но, будучи духом бесплотным, выбирать не приходилось. Всегда можно найти компромисс и договориться. Повесить свой звонок, поставить свою плиту и застолбить место в очереди в ванную комнату. Ему не привыкать!

– Очень душещипательно. Но только не понятно для чего нам это знать? – дождавшись окончания рассказа профессора Рутенберга, произнёс я, приложив левую ладонь к уху, стараясь делать вид, что говорю по наушникам, чтобы не вызывать подозрения. Хоть рядом никого и не было, но человеческий фактор еще никто не отменял.

– Как бы ни звучало банально, молодой человек, мне нужна ваша помощь. Душа я неупокоенная, принявшая насильственную смерть, но оставившая в этом мире дела незавершенные. И посему только вы сможете мне помочь, разрешить эту оказию. Собственно, вы сами заинтересованы побыстрее от меня избавиться. Я заплачу, – поспешно добавил Рутенберг. – При жизни у меня были кое-какие сбережения.

– Если их уже ваша жена не нашла, – не удержался подколоть я, оглянувшись по сторонам.

– Да, вы правы, я сам виноват в этой ситуации. Наденька всегда была очень интеллигентной и чуткой девушкой. Я уверен, что она не причастна. Что её обманом заставили!

– В чём заключается наша помощь? – не выдержал изливаний профессора Олег.

– Вы должны помочь найти настоящего убийцу, – с торжеством в голосе произнёс профессор, сделав ударение на «настоящего». В его понимании Надя была невинной, непорочной душой.

– Так погоди, вот с этого места поподробнее, – я тихо прифигел от наглости Олега. —А что значит «наша помощь»?

– Мы познакомились с Наденькой в театре, она словно светилась изнутри…

– Да не ты, – бесцеремонно перебил я профессора.

– Один ты не справишься, уж извини, кишка тонка. Да и опыта не хватает в таких, да по факту в никаких делах. Вон мамкина титька только от губ отлипла, даже след еще не сошел…

– А я смотрю ты очень опытен в таких делах. Что аж из квартиры пришлось бежать, – съязвил я, было очень обидно осознавать, что он был абсолютно прав, опыта в таких делах у меня точно не было. Да и житейского-то, порой не хватало, так что сыпался на мелочах.

– Как хочешь, я мешать не буду, – равнодушно произнес Олег, с нотками недосказанной обиды. Ведь он, конечно же, хотел как лучше, а получается как всегда. Молодо-зелено. Оставляя за собой право сказать то самое: «Я же говорил».

– Больно надо, – встал в позу и я, заурчав животом.

– Позволите… – попытался снова вставить слово профессор.

– Не позволю, нет уж, я, в отличие от вас, живой человек. Вы вот со дня на день закроете свои незаконченные дела и на чемоданы. А я что, с носом? Нет, так дело не пойдёт. Работаю только по предоплате. И сейчас уже почти ночь, я требую нормальные условия. Если вам действительно нужна моя помощь, профессор.

Раздухарился я, сам от себя такого не ожидая, скрестив руки на груди и сплюнув к себе под ноги.

Слюна предательски растянулась от губ и зависла в районе живота, опасно кренясь на меня.

Аккуратно ухватившись за ближайший куст и сломав веточку, я избавился от этой демонстрации крутизны и, всё же решив поставить эффектную точку, пнул булыжник, что внезапно оказался возле моих ног…

Сранный, мягкий, словно и не камень вовсе… Блин!

– Ну и чем тебе ропуха не угодила?

– Что? – уставился я на свои ноги, рассматривая, как камень обнял мой ботинок, выплюнув длинный язык в сторону, и схватил какого-то жука, пролетавшего рядом.

От неожиданности и страха я, как ненормальный, стал махать ногой, только бы это нечто отлепилось. И отлепилось, вместе с кроссовком улетев в высокую траву за лавочкой.

– Не что, а кто! Ропуха – это жаба! Куда катится современное образование? – это было сказано настолько выразительно, что я даже как будто увидел, как профессор закатывает глаза.

– Ну что я говорил, неприспособленный, – вставил свои пять копеек Олег.

Я же, гордо их проигнорировав, попрыгал на одной ноге в сторону, куда улетел кроссовок.

– Мне всё равно, что вы сейчас скажете, без еды и места, я подчеркиваю, нормальной еды и нормального места для сна, я не сдвинусь отсюда. Лучше уж ночевать в этом дворе на этой самой лавочке. По крайней мере, не придётся ни с кем из-за неё воевать.

– А вот тут я сомневаюсь, – произнёс Олег и с небывалой лёгкостью повернул мою голову в сторону приближающейся парочки.

То, что они собирались занять именно эту скамейку, не было ни капли сомнений.

– Ну давай, самостоятельный наш, действуй. Защити единственное место, где собираешься ночевать. А если победишь, можно будет отобрать у них бутылку вина и закуску. И не забудь прихватить гвоздичку, – с усмешкой в голосе произнёс Олег, отходя в сторону и не мешая.

И вот вроде бы и получил то, чего хотел, а вот почему-то ощущение, что где-то меня прям конкретно подставили, не отпускает. Тем временем парочка неумолимо приближалась.

– Кириша, ты посмотри, какой-то крендель занял нашу лавочку, – капризным тоном произнесла полноватая неопрятная женщина.

– Маня, ща всё будет, – произнёс тот самый видавший виды Кирюша, мужчина неопределенного возраста, без определенного места жительства.

Он картинно поцеловал ручку Мане и, развернувшись, направился в мою сторону.

– Слыш, шкет, это моя лавочка! – он пристально установился на меня своими мутными глазами.

– Н-на ней что написано? – от чувства неминуемых разборок начал заикаться я.

«Вот она, взрослая жизнь, сейчас меня будут бить бомжи за лавочку, – с тоской подумал я. – Соберись, тряпка, покажи кто в доме… тьфу ты, во дворе хозяин!».

Бомж молча вытянул свой палец с загнутым темно-серым ногтем в бок лавки.

Я автоматически посмотрел туда же, чтобы прочесть: «Это моя лавка».

– Это моя лавка, – прочитал я вслух.

– Не, шкет, ты не понял, это моя лавка, че закорючку дальше не видишь?

И вправду рядом с текстом стояла странная каракуля, похожая на муху.

– Ну что тупим, не заставляй даму ждать. Свалил по бырому.

– Или что?! – попытался напустить в голос уверенности, произнёс я.

– Мадам, пять сек., – Кирюша показал своей спутнице раскрытую ладонь с растопыренными пальцами и резко схватился за ножку скамейки и дёрнул её вверх.

Не ожидая от бомжа такой прыти, я кубарем скатился в траву, приложившись обо что-то спиной.

Кирюша же поставил лавочку на место, стряхнул невидимые пылинки, поставил бутылку и, развернув газету, положил на неё баранку колбасы.

Умопомрачительный запах краковской вывел меня из прострации.

Сглотнув голодную слюну, я прополз на карачках в траве в сторону от лавки. Ну их, всё-таки я не такой кровожадный, что лавочек в округе мало. Да и весь цивилизованный мир решает все диалогом, а не игрой мышц.

– Что и требовалось доказать. Ладно, недоросль, ползи по-пластунски со двора и иди в сторону остановки, мы тут с профессором пошептались…

***

Уставший и голодный, я стоял на пороге квартиры, сжимая в руках связку ключей.

– Я же говорил, что имею кое-какие сбережения, – не без гордости произнёс Рутенберг.

– Это что, ты в тайне от жены квартирку приобрёл? – присвистнул Олег. — Надо же, кто-то ж дал, – подколол он профессора.

– Не совсем так, квартира эта моя давно, еще до брака. И должна была отойти супруге, но я не успел, – сбиваясь со слова на слово, стал оправдываться профессор. Видимо, он был смущён до глубины своей неупокоенной души. Оно и понятно, имея репутацию честного человека, так быстро скатиться вниз по эволюционной лестнице с профессора кафедры до взяточника.

– Ага, и сам отошёл, – не унимался Олег, – Прям пещера Али бабы. Это ты всё на зарплату преподавателя заработал? Или щенков продавал?

– Каких щенков? – не понял Рутенберг.

Я дёрнул себя за мочку уха, уж больно зудело всё внутри, когда эти двое начинали вести активную словесную перепалку. И, не дожидаясь приглашения, направился по коридору, заглядывая в комнаты в поиске кухни и холодильника.

Через каждые несколько шагов в глазах как будто кто-то тушил свет. Чтобы не дезориентироваться, я вел рукой вдоль стены и кое-где стоящей мебели, попутно поворачивая ручки дверей, что мне попадались.

Так я обнаружил ванную, туалет, спальню, комнату-шкаф, ещё одну спальню, пока не запнулся об складку на ковровой дорожке и не распластался на входе в гостиную – кухню. Сил подняться у меня уже не было, и я стал проваливаться в темноту. Черт…

Сколько я был без сознания, я не знаю. Страшно было представить, что произошло за это время со мной. Поэтому открывать глаза я не спешил, поочерёдно проверяя возможность управления собственным телом.

Сначала пальцы левой руки, затем правой, сжал и разжал пальцы на ногах. И тут, не удержавшись, оглушительно чихнул и сел рывком.

– Ну наконец-то, а то я думал, вы, молодой человек, вечно будете притворяться, – облегченно выдохнул Рутенберг.

– Да ему просто понравился ваш ковёр, – усмехнулся Олег. – Я все равно склоняюсь к варианту, жрать захочет – встанет.

– Сколько я отсутствовал? – надежда на то, что всё это был просто дурной сон и я проснусь в своей съемной квартире, не сбылась, жестко вернув меня в реальность. Где я делю собственное тело с двумя наглыми душами, что кто-то пытается открутить мне голову. Ах да, чтобы избавиться от одного из своих соседей, мне нужно найти его убийцу и желательно не умереть самому при этом.

Я запустил свои пальцы в волосы и сжал голову руками, поджав колени.

– Да почти неделю, – как-то весело обронил Олег.

– Как неделю? – я вскочил на ноги и заметался по кухне, выглядывая в окна, пытаясь вспомнить примерное время, когда я зашел в квартиру.

– Молодой человек, смею заметить, вы через чур доверчивы. Сказывается отсутствие у вас высшего образования, отсюда дефицит критического мышления в совокупности с вашей недалекостью.

– Если что, это он тебя только что дурачком обозвал, – усмехнулся Олег. – Пользуется интеллигенция тем, что её не достать, не будешь же ты, право слово, сам себя бить. Это же негуманно. Хотя, как там профессор только что сказал, доверчивость и недалекость… Не переживай, всего минут пять пролежал в отключке, мой руки и садись за стол.

Ещё немного пошатываясь, руководствуясь подсказками Рутенберга, я добрел до ванной комнаты, помыл руки и, вернувшись на кухню, обнаружил накрытый стол.

– У вас тут телепорт из ближайшего супермаркета? Или скатерть-самобранку завели? – удивился, прикинув, как давно здесь стоит еда и не отправится ли мой и без того слабый организм всем тем, что так соблазнительно пахло на столе. Стоп! Ты хочешь сказать, что за те пять минут, что я валялся в отключке, вы, сговорившись, накрыли на стол? Это как понимать, Олег?

– Ладно, слукавил, не пять минут, минут тридцать, – нехотя произнес голос, не было у него желания отчитываться какому-то мальчишке, пусть это и его тело.

– Молодой человек, мы всего лишь сходили до соседнего дома в супермаркет, купили готовой еды, немного овощей и хлеба. Подозрительных личностей замечено не было, слежки также не наблюдалось, – примиряюще произнес профессор. – Вы присаживайтесь пока горячее, обязательно начните с жидкого это и вкусно, а главное полезно.

– Спасибо, что хоть и не каша, – озадачено пробормотал я, присаживаясь на табуретку.

– Да, Леонид Яковлевич, не быть тебе шпионом. А ты, Максим, пока ешь, у нас появилось несколько моментов, которые необходимо обсудить. Ешь, ешь, не отвлекайся, – поспешил добавить Олег на мои чавкающие бурчания. – Ты пока слушай, своё хозяйское слово всегда вставить успеешь.

– Если ты не заметил, но проходящая мимо бабулька разглядела в тебе нашего профессора, а не тебя. Есть, конечно, процент, что она «слаба глазами стала» и обозналась, но что-то мне подсказывает, что это не так.

Ты, кстати, давно в зеркало смотрелся последний раз? Ладно, не отвлекайся.

Что ещё удалось выяснить опытным путём, твоё молодое и немощное тело не привыкло к большой нагрузке. И твой сегодняшний обморок тому подтверждение. Тебе нужно много и часто есть. У меня всё, профессор, вам слово.

– Друзья, так как мы здесь собрались не просто потрапезничать, а с одной вполне себе конкретной целью…

– Простите, профессор, что я перебиваю. Предлагаю первым пунктом нашего с вами сотрудничества обговорить финансовую сторону вопроса, а также проверить чудесное превращение недоросля в вас перед вашими знакомыми. Есть ли поблизости кто-нибудь, кто может вас знать?

– Да, конечно, – на минуту задумался Рутенберг, мысленно прокручивая варианты. – Только…

– Что, снова та самая дама?

– Не совсем, – замялся профессор, видно было, что он был поискал ещё вариант, но других рядом, увы, не было. На этот соглашаться было страшно… – Бывшая жена.

– Прекрасно, бывшая жена, она как боевой конь: знает вас как облупленного, да и кто ещё правду-то в лицо сказать сможет, как не бывшая жена. Ладно, этот вопрос решили. А да, Максим? Ты согласен?

– А ваша бывшая не токсик? – решил на всякий случай уточнить я.

– Простите, что? – новомодное слово, значение которого он не знал, повергло Леонида Яковлевича в смятение.

– Как так-то, профессор, вы не знаете значения слова? А как же ваше хваленое образование? Вы там, в красном дипломе, странички пролистните, освежите память, – сорвался я, все-таки последние события сделали меня нервным, и, чтобы дальше не продолжать, я запихнул в рот булку и, прожевав и мысленно успокоившись, продолжил: «Ну с лестницы не спустит? Или, может, отравит, или просто разорется и захлопнется дверь».

– А, в этом смысле. Как вы можете, мы с Софьей расстались друзьями, она поняла, приняла и отпустила меня вполне спокойно. К тому же я бываю у неё раз в месяц. Конечно, я пропустил последний визит, но у меня есть уважительная причина. Да, судьба сыграла со мной злую шутку, ведь я столько раз говорил своим студентам, что болезнь и смерть не являются уважительной причиной, чтобы прогуливать мой предмет.

– Высокие отношения, сразу видно интеллигенция, – подколол Олег. – Итак, на повестке тогда остаётся оплата услуг «Максима и Ко» в лице вашего покорного слуги.

– Что-то ты разговорился, почувствовал запах денег? – я закончил с тарелкой супа и переключился на второе, достав из контейнера еще одну чесночную булочку. – Если думаешь меня обмануть, то даже не думай. Иначе я выхожу из игры. Так что в ваших интересах сделать всё честно.