скачать книгу бесплатно
– Гляди-ка, не обманул,– слегка удивилась невозмутимая Ида,– Ты и вправду её не любишь.
– Ты с чего взяла?– вспылил Антон, но тут же осёкся,– То есть… конечно, не люблю, это же бред…
– Любовь не терпит безразличия,– пояснила девушка,– Если тебе правда всё равно…
Антон не отвечал, только шумно сопел, не в силах ни возразить, ни подтвердить.
– Ты в меня не веришь…,– неожиданно грустно сказала Ида.
– Верю,– буркнул Антон, отворачиваясь,– Просто ты мне не нужна.
– А ты хочешь попасть в ситуацию, когда я тебе понадоблюсь?
– Не будет такой ситуации…
– Дурачок… Не зарекайся…
– Уйди, а?– чуть ли не в отчаянии попросил Антон.
Ида со вздохом поднялась с дивана.
– Я не прощаюсь… Всё будет хорошо. Ты не один.
– А я хочу быть один!
Ида не стала спорить и просто тихо вышла.
Глава 2
Тёмные силы и слабости
Ты не умел одного -
Сражаться и проклинать,
И ты забудешь его,
Но он вернётся опять,
Нальёт столетний коньяк,
Разгонит в снах вороньё,
Возьмёт в уплату пустяк -
Лишь вырвет сердце твоё.
(Канцлер Ги, "Король воздуха")
Вэл любила свою работу и всегда выполняла её с удовольствием. Она вообще любила всё, что имело к ней самой хоть какое-то отношение. Даже Алекс с каждым веком раздражал её всё меньше. В этом, правда, была больше его заслуга – стараясь дистанцироваться от нежно презираемой им сестрицы, он старательно не вмешивался ни во что, с ней связанное. Это устраивало абсолютно всех – и Алекса, который временами ловил себя на том, что с удовольствием бы стёр себе память, дабы не вспоминать последние семьсот лет, и Вэл, для которой история, связанная с Алексом и Катрин, была лишь досаднейшим казусом, имевшим по её, Вэл, глупости столь затянувшиеся последствия, и даже Айю, которая порой Алекса вульгарно боялась, боялась тем животным страхом, который чувствует загнанный зверь, уже достаточно чётко осознающий, что невидимый пока охотник уже приговорил его… И если поначалу Вэл пыталась выжать из нового состояния Алекса хоть немного пользы, хотя бы для себя, чёрт с ним, с общим делом, то в последнее время окончательно махнула рукой на это гиблое занятие. В конце концов быть демоном – это призвание, и талант здесь тоже нужен. Алекс же ко всему на свете был более чем равнодушен. При этом себе любимой перфекционистка Вэл редко позволяла хоть какие-то поблажки. Вероятно, именно поэтому она и достигла того, что в одном из величайших городов мира ни одна душа не могла быть продана, заложена или осквернена без её ведома, согласия и позволения. Славный городишко-муравейник гораздо лучше Парижа. В нём и людей побольше, и революции и войны затрагивают его чаще (особенно прошлые пару веков – пальчики оближешь, что ни неделя – то терракт, бунт, про восхитительные Тишинку и Хитровку вообще нечего говорить, этими проектами Вэл особенно гордилась, да и то, что было на стыке веков забыть невозможно – настоящий фейерверк!) Увы последние полвека Вэл отчаянно скучала. Да, была достигнута некая стабильность, но демону хотелось авантюр и новых впечатлений. Разовые акции типа серийного маньяка, настоящего, работающего со вкусом и удовольствием, или халатность на серьёзном предприятии с качественными последствиями, доставляли слишком много хлопот, плохо окупались, требовали массы ресурсов и времени. А гадить по-мелкому могут и рядовые демоны, брезгливо думала Вэл.
Помимо перфекционизма было у неё ещё одно качество, часто усложнявшее существование демоницы. Маниакальная принципиальность. В конечном итоге всё сводилось к скуке. Часто о нечего делать Вэл цеплялать за обыкновенного ничем не примечательного человечишку и категорически отказывалась сдаваться, пока не получит его заурядную душонку. В моменты такой никчёмной и бессмысленной охоты Вэл забывала обо всём на свете. Впрочем, она и не думала корить себя за эту маленькую слабость. Тем более, что развлекаться подобным образом она позволяла себе лишь изредка, в моменты резких приступов хандры и меланхолии. Расслабляться после трудовых будней демон третьего чина тоже умела, естественно, по канону. В шкафчике в кабинете главного редактора собственной газеты – большая бутылка приторно-тягучего "Бейлиса", в столе – пачка тонких вишнёвых сигарилл, по выходным – дорогой ночной клуб и пара загубленных душ, просто так, для галочки. Красиво, эффектно. А с понедельника вновь на работу. Редакция популярной газеты, любимая игрушка Вэл, или Валерии Дмитриевны, как её там называли, пока ещё не успела наскучить хозяйке, главным образом потому, что приносила не только материальный доход. Идеальное средство подавления, манипулирования, подчинения и наконец уничтожения не только отдельных персон, но и подобных корпораций. Так один из главных конкурентов, будучи полностью раздавленным компроматом и угрозой банкротства, не раздумывая пустился во все тяжкие, пошёл на откровенный подлог, воровство, и даже на убийство, правда, в состоянии аффекта, даже не догадываясь, что причиной всех его бед являлась его очередная мимолётная любовница Лера, очаровательная платиновая блондиночка с оленьими глазами. И когда несчастный был окончательно разорён, именно прелестная глупенькая Лерочка утешала его так пылко, заверяла, что никогда не покинет, собственными руками поднеся бывшему сильному мира сего последний бокал коньяка и вложив в его дрожащую ладонь припасённый им для защиты пистолет…
Алекс не брезговал работать у сестры, заведовал колонкой светских новостей, в офисе появлялся редко, предпочитал одиночество, жил почти в центре в элитной высотке, где имел сразу две квартиры, занимавшие весь первый этаж и весь пентхауз, с Вэл общался редко, задания её выполнял неохотно и до сих пор не понимал, почему называет сестрой монстра, разрушившего всю его земную жизнь.
Этот воскресный вечер Вэл против обыкновения решила провести дома. Ночь обещала быть холодной, беспрерывно шёл дождь, который она ненавидела. Двадцать граммов виски невольно напомнили ей о брате. Вэл усмехнулась про себя. Наверняка, тоже пьёт. Только больше, гораздо больше. А может, и девчонку привёл. Ему стоит только захотеть. Мало какая дура устоит перед кареглазым брюнетом на чёрном джипе "Тойота". Надо бы попросить у него пару-тройку этих шалав, вяло подумала Вэл. Когда наиграется, естественно. И чтоб на глаза больше не лезли… Экспериментов, подобных Егору, Вэл уже откровенно побаивалась… Один раз обошлось, но это был форс-мажор, просто посмотреть, что будет… Лучше перестраховаться. Да и от Егора в ближайшее время надо будет избавиться. Сразу, как докручу историю с этими студентами, решила Вэл.
Виски сделал своё дело, демон почти согрелась. Зябко кутаясь в молочно-белый, кашемировый кардиган, Вэл ощутила прилив нежности. Конечно же, к себе любимой. В такие минуты абсолютой гармонии со всем окружающим (не считая мерзкой погоды) она ощущала себя идеальной, совершенной и была абсолютно уверена, что так будет всегда. За двоих в этот вечер по злачным местам отправилась шататься Айя. Скорее всего, без добычи она не останется, эта мерзкая девчонка умела привлекать молоденьких глупых мальчиков, быть весёлой, компанейской, милой… Однако то, что она вытворяла потом, неизменно вызывало у эстетичной рафинированной Вэл отвращение и чувство гадливость. Она до сих пор не покончила с Айей или, скажем, не спустила на неё Алекса только потому, что не могла не иметь под боком хоть кого-то, над кем чувствовала своё безусловное превосходство. Маленькая слабость. Ни Егор, ни тем более Алекс не внушали ей такой уверенности в собственном совершенстве. Пусть работает, пронеслось в голове красавицы, закутанной в светлый кашемир. С паршивой овцы, как говорится…
* * *
От мигающего света уже болели глаза, то, что здесь гордо именовалось музыкой раздражающе било по мозгу и мучительно откликалось мигренью в левом виске. Алекс отчаянно скучал. Им потихоньку овладевало уже ставшее привычным состояние, которое было сродни людским депрессии и меланхолии. Характеризовалось оно главным образом тем, что Алексу переставало что-либо хотеться. Он начинал завидовать тем, кто с лёгкостью мог сказать "Хочется чего-то, а чего – не знаю". Алекс чётко осознавал, что не хочет ровным счётом ни-че-го. Ни очередную порцию виски, ни вон ту высокую смуглую шатенку, призывно строящую ему глазки, ни возващаться домой. Обычно в таких ситуациях полагается лечь спать, он знал, но спать также не хотелось. Всё, чего он желал в этот момент – избавиться от этого мерзкого ощущения…
А утром… Утром ничего не изменится. Он придёт на работу, запрётся в кабинете, предварительно выслушав от секретарши… ну, что-нибудь, эта тупая девчонка не способна просто поздороваться, ей непременно нужно выплеснуть на начальника ушат бесполезной информации, не удосужившись убедиться, хотя бы на глазок, что Александр Дмитриевич в состоянии, а главное – в настроении воспринимать эти глупости. Даже если в этом бреде и будет заложена некая здравая, умная, нужная мысль, глупость Алёны всё-равно погребёт её под лавиной слов-паразитов, междометий и бессмысленных отступлений. Уволить её и нанять новую секретаршу Алекс считал бессмысленным, так как точно знал: все люди-женщины – глупы и болтливы, а все люди-мужчины – глупы и твердолобы. Иными словали, все люди в общем и целом глупы, и за новое знание, за возможность осознавать своё превосходство над этим жалким тупым кровожадным смертным стадом, Алекс и был, пожалуй, благодарен Вэл.
Сестра… Поначалу это было придумано, чтобы замести следы, потом пригодилось при переселении (считай – бегстве), а после прижилось, парочка почти сроднилась. Оба не питали никаких иллюзий насчёт друг друга, ибо знали, на что способен каждый. Наверно, поэтому их профессиональный союз так долго и просуществовал, почти семьсот лет. В конце концов они уже привыкли друг к другу, ушла настороженность, постоянное ожидание ножа в спину. Это было бы бессмысленно, врагами Алекс и Вэл так и не стали, мстить один другому не собирался – не за что, сосуществование было удобно для обоих и уже воспринималось как правило игры. Конечно, об особой привязанности речи тоже не шло. Алекс чувствовал к сестре благодарность, смешанную с ненавистью, и был не в состояни объяснить, откуда взялось и то, и другое. Вэл не скрывала презрения к происхождению брата, не упуская возможности напомнить, что Алекс не был создан демоном, и со злой иронией называла его контрафактом из средневековья. Впрочем, бывший еретик не обижался на подобные высказывания. Он считал себя кем-то вроде Просветлённого, познавшего вековую мудрость, и реагировать а глупые подколы считал ниже своего достоинства…
Взгляд упал на маленький диванчик в углу, и настроение Алекса упало ещё ниже. Айя. Как её занесло в тот же клуб, что и Алекса, оставалось для последнего за гранью понимания. Зато вдруг пришло осознание того, что ему, Алексу, хочется. Быстрыми шагами он пересёк танцпол и оказался у дивана, на котором сидели двое. Рослая брюнетка лет девятнадцати и худенький паренёк, по виду чуть младше своей подружки. Парочка ненасытно целовалась, поэтому, естественно, приближения мужчины никто и них не заметил. Скрестив руки на груди, Алекс молча уставился на них исподлобья, пока тинейджеры наконец не ощутили на себе тяжесть чужого взгляда и не разомкнули объятья. Айю внезапное появление Алекса абсолютно не смутило, она вообще по жизни вела себя словно наркоманка на марихуане – ничто не могло её растроить, удивить, вывести из себя. Настолько самодостаточная, что в злую минуту не только Алекс, но и сама Вэл завидовали юному демону. Отрезвляла их только мысль о её ненормальности, что было по сути неплохо для общего дела, но совершенно омерзительно для такой королевы, как Вэл, и для такого "просвещённого", как Алекс, хранящего глубоко внутри, на месте утраченной души, нечто, оставшееся от человеческой породы.
Паренёк, напротив, увидев Алекса, перепугался до полусмерти. В широко распахнутых серых глазах, обрамлённых пушистыми ресницами, застыло: "Отец? Брат? Парень? Полицейский? Сумасшедший?" Впрочем, Алекс даже не взглянул на очередную жертву Айи. Он сделал ещё один шаг к дивану, небрежно сгрёб девчонку за плечо и, почти не глядя на неё, прошипел:
– Я, кажется, предупреждал, чтобы ты не показывалась мне на глаза? Что мне с тобой теперь делать? Может, то же, что ты собралась сделать с этим мальчишкой?
– А Вэл не будет против?– нагло захихикала Айя,– И откуда ты знаешь, что именно я собираюсь с ним сделать… сначала? Ты для меня… староват…
Алекс молча переместил свою ладонь с её плеча на горло, спрятанное под воротником водолазки. Айя дёрнулась и захрипела. Мальчик, не отрывая от них взгляд, подобрался, словно собрался наутёк. Айя наконец сфокусировалась на глазах Алекса и, собравшись с силами, улыбнулась. Алексу стало противно. Мерзкая девчонка храбрилась изо всех сил, но он уже ощущал исходивший от неё горьковатый запах животного ужаса. Убивать наперстницу сестры Алекс не собирался. По крайней мере, не сейчас. Не заслужила.
– Пошла вон.
– Его можно забрать?– осторожно спросила Айя, потирая шею,– Это, кстати, и для Вэл тоже.
– Только убери за собой,– помедлив секунду, ответил Алекс и отвернулся.
– Пошли,– скомандовала Айя кавалеру, по-хозяйски хватая его за руку, и потащила к выходу. Тот беспрекословно последовал за девушкой, и через пару секунд парочка скрылась с глаз.
Алекс глубоко вздохнул и прислушался к себе. Нет, не полегчало ни на йоту… Ему по-прежнему ничего не хотелось, не бесила Айя, по крайней мере, не настолько, как он старался это показать, не было жаль мальчика, оставшегося с демоном один на один, ничего не было… "Спать" – твёрдо решил Алекс.
* * *
– Куда мы?– робкий голос эхом отражался от серых стен ночного города. В час между волком и собакой, самое тёмное время суток, на которое приходится самое большое число смертей, по Бог весть каким закоулкам от ночного клуба к ещё и не собиравшемуся открываться метро, почти не размыкая объятий брели парень и девушка. Поминутно останавливаясь, она страстно целовала своего более робкого кавалера и то и дело заливалась бессмысленно-счастливым смехом, который так часто можно услышать у беспечной, глуповатой, избалованной и абсолютно довольной жизнью девчонки. Услышав вопрос, она расхохоталась в очередной раз и заявила:
– Ко мне!
– А… твои родители?..– по голосу было заметно, что паренёк здорово перетрухал, и что в подобной ситуации он впервые.
Айя вновь прыснула.
– Родители на даче.
Мальчик заметно приободрился и, осмелев, сам притянул к себе подружку. Та с видимым удовольствием подставила для поцелуя шейку и призывно изогнулась. Прильнув губами к её холодной коже, он почувствовал, что у него в голове словно взрываются петарды, а тело охватила крупная дрожь. Айя тоже заметила это, что вызвало у неё новый неудержимый приступ смеха.
– У тебя ведь никогда не было девушки?
Стыдливое молчание послужило ей ответом.
– Это очень хорошо! Я люблю быть первой.
Не дожидаясь его реакции, девушка по-хозяйски стянула с онемевшего парня тонкую куртку, футболку и прильнула губами к его груди. Дрожь, бившая его тело, превратилась в настоящую лихорадку, из горла вырвался стон.
– Тише!– захихикала Айя, быстро раздеваясь сама… Совершенно внезапно она замерла и, подняв на вздрагивающего мальчика лукавые глаза.
– Ты хочешь?
Он, не отрывая от неё глаз, затряс головой.
– На что ты ради меня готов?
– Я… я…
– Я хочу твоё тело… И твою душу.
– Да… да…
Молодой человек неловко и чресчур крепко прижал девушку к себе, тщетно пытаясь дотянуться до её губ, но Айя внезапно вывернулась из его рук и протянула мальчику невесть откуда взявшийся помятый блокнот и простенькую шариковую ручку.
– Пиши!
– Ч-что?– запинаясь спросил он.
– Пиши, что ты мой!
Внимательно взглянув на улыбающуюся Айю, юноша понял – это такая игра, милая, детская, чуть-чуть неуместная, но раз ей так хочется… Дрожащими пальцами он набросал в блокноте несколько слов, девушка нетерпеливо вырвала из его рук и ручку, и бумагу (мальчик не успел заметить, куда она их спрятала), и впилась в его губы страстным поцелуем. Небо опрокинулось, все звуки растворились в ночном воздухе, остался лишь горячий туман, медленно, но верно заполняющий сознание…
В такие ночи даже центр Москвы бывает безлюден. Особенно подобные дворы, где и днём, кажется, ни души… А за углом – ночной клуб, три кафе, магазин, чуть дальше – метро, и кипит жизнь. Но в этот час жизнь кипела в подворотне и только для этих двоих.
Мальчик тяжело дышал, его лицо покрывали ярко-красные пятна. О подобном экстриме он даже мечтать не мог. Айя не торопясь натягивала водолазку, джинсы и жалела, что не захватила сигарет. Бросив взгляд на партнёра, она пошленько улыбнулась, наклонилась и поцеловала его в шею, довольно болезненно прикусив при этом мочку уха. Парень застонал от боли и наслаждения и, повернувшись к девушке, попытался дотянуться губами до её лица.
– Я люблю тебя…
Айя расхохоталась в голос.
– Почему ты смеёшься?– уязвлённо спросил он.
Айя, не ответив, подползла к обессиленному от новых впечатлений мальчику, медленно коснулась щекой его виска, подарила мимолётный поцелуй в щёку, провела языком от скулы к шее… Его дыхание совсем сбилось, пятна на щеках стали ещё ярче, с мокрых волос стекали по лицу капли пота. Прерывисто дыша, он запрокинул голову, не в силах даже обнять девушку. Айя между тем поцеловала пульсировавшую на его шее жилку, осторожно коснулась её языком и, вздохнув поглубже, тихонько прикусила тонкую кожу, словно пробуя на вкус. Покрепче перехватив мальчика за плечи, она с силой сомкнула зубы. Он дёрнулся всем телом, ещё не до конца осознавая, что происходит, а Айя уже не могла остановиться. Горло она перегрызла мгновенно и, не обращая внимания на то, что её лицо и одежда полностью испачканы кровью ещё живого юноши, принялась за его руки. Пожирать всё тело Айя не собиралась, да и не смогла бы, но уничтожить руки, а главное лицо было необходимо – так её научила Вэл. А дальше – по настроению. В этот вечер Айя проголодалась безумно, поэтому к рассвету от мальчика мало что осталось…
Домой Айя, грязная и умиротворённая, завалилась около семи. Правда, не к себе, а к Вэл. Уже проснувшаяся хозяйка пила на кухне кофе нежданную гостью встретила холодно.
– Я вообще-то на работу собираюсь. Езжай к себе.
– Отстань. Я не поеду в таком виде. А до тебя было близко…
– Ты хочешь сказать, что свои объедки бросила рядом с моим домом?-раздраженно бросила Вэл в спину направившейся в ванную подруги. Айя частенько заваливалась в её квартиру без предупреждения, и вообще это было для обеих в порядке вещей. Вэл, бывало, поступала также, личное пространство они не слишком рьяно отстаивали, в отличие от Алекса. Но явившейся рано утром, перепачканной ещё свежей кровью Айе Вэл была мягко говоря не рада. Тем более, когда выяснилось, что "трапеза" проходила где-то неподалёку.
– Не кипеши!– донеслось из-за закрывшейся двери сквозь шум включённой воды,– Это было не так уж и близко отсюда. К тому же, я за собой прибрала…
Вэл плюнула и пошла в прихожую. Через полминуты раздался её голос:
– Я ушла! Запри дверь и жди меня!
Айя не ответила, но Вэл знала – она её поняла. Слишком хорошо ей было известно, чего стоит ослушаться демона третьего порядка даже в мелочах.
Глава 3
Ничего не бойся!
Hominem quaero! (Dioqines)
Ищу человека! (Диоген)
С неба невесомой пылью сыпался мельчайший дождь. Ида брела домой, натянув на низко опущенную голову капюшон. На сердце было тяжело и гадко. Впервые за в ё время своей недолгой вечности она не чувствовала себя частью своего подопечного, не ощущала с ним никакого единения. Кажется, нечто подобное у людей называется "материнский инстинкт" – неосознанное желание заботиться о родном – физически или духовно – существе, окружить его любовью, защищать от всех бед и угроз… Нет, ничего такого по отношению к Антону Ида не испытывала, и это угнетало её безумно. Она сама себе казалась каким-то уродом, недостойным быть ангелом. А значит – прощайте, небо и крылья. К этому мерзкому чувству примешивались невозможная усталость и невыносимая слабость, какая бывает только лишь от крайней безысходности. Ида впервые в жизни предалась греху уныния и как никогда сильно чувствовала себя человеком в худшем его проявлении.
Тим, конечно, был уже дома; встревоженно сдвинутые брови, напряжённо сжатые губы, скрещенные на груди руки сразу дали Иде понять, что он места себе не находил, в ожидании того, чем же закончился разговор его друга и мальчика с заблудшей душой. Впрочем, Тим тоже сразу всё понял, едва увидев Иделию, хмурую, промокшую, мрачную. А может, и ещё раньше – дождь противной крупой сыпался с неба уже больше часа, нагнетая и без того унылую атмосферу.
Тим мудро подождал, пока не проронившая ни слова Ида примет душ, закутается в огромный махровый халат и устроится на диване с неизменной чашкой кофе в руках, присел рядышком, размышляя, как начать разговор, чтобы ненароком не спровоцировать вспышку злости или, того хуже, истерику. Впрочем, волновался он напрасно – уже само присутствие друга рядом действовало на Иду умиротворяюще. Тоска и усталость отступали, взамен пришли тепло и покой. Ида была в тот момент благодарна Тиму за то, что он ни о чём не расспрашивает, а так терпеливо ждёт, когда она сама будет готова поговорить и попросить совета, если он понадобится. Тим почти не сомневался, что понадобится. Он очень чутко научился улавливать моменты, когда Ида уставала быть сильной, и готов был в любой момент подставить ей своё плечо. Втайне он всегда восхищался её мужеством, понимая, что эксцентричность, импульсивность, вспыльчивость – это всё наносное, и невозможно вообразить, на какие подвиги способна эта хрупкая девочка, если небу будет угодно от неё этих подвигов потребовать.
Тим не глядя протянул руку, и на колени Иде упала маленькая упаковка миндаля – одна из её величайших земных слабостей. Ида не смогла сдержать улыбку.
– Обожаю тебя,– совершенно искренне сказала она другу.
– И я тебя… Расскажешь мне?..
Ида вздохнула и зашуршала пакетом.
– Я не знаю, что мне делать,– горько произнесла она.
– Неужели, всё настолько плохо? Он совсем не хочет тебя слушать?
– Понимаешь,– начала Ида, насыпая в подставленную ладонь Тима несколько орехов,– Проблема не в том, что он не хочет слушать. Они поначалу все не хотят… Это я не хочу с ним говорить.
Тим несколько изменился в лице.
– Что же он такого успел тебе сказать, что ты на нём сразу крест ставишь?
Ида захрустела миндалём, Тим терпеливо ждал ответа.
– Ничего,– выдала она наконец,– Он, правда, необычный мальчик. Его даже атеистом не назовёшь. Настоящие атеисты точно знают, во что они не верят. А ему просто всё равно. Абсолютно. Он и знать ничего не хочет. И верить не желает. Ни во что и ни в кого. Даже в себя… Даже себе.
– Как это?– нахмурившийся было ангел резко вскинул брови.
