скачать книгу бесплатно
С другой стороны, очевидно, что миры управляются тем же законом, что и отдельные люди, что наше солнце породило и выбросило в космос четвертую систему миров, и что некоторые из этих миров начали обзаводиться собственной семьёй. Неизвестно, есть ли луны у младших планет – Венеры и Меркурия. Но у Земли есть один ребёнок – Луна, у Марса – два, у Юпитера – семь, а у Сатурна – десять. Таким образом, мы приходим к выводу, что, когда миры рождаются от своих родительских солнц, они меньше по размеру, плотнее и более непрозрачны, и для роста и зрелости им нужны прямые лучи родительского солнца. Но с течением времени эти миры растут и становятся более самосуществующими, более утончёнными и светящимися, и организуют для себя семью миров, проливая свой свет на жизнь своих детей.
Так совершается работа рождения и развития во всех системах солнц и миров, и если это закон, что прогресс каждого мира идёт от плотности и непрозрачности к утончённости и светимости, то астрономические наблюдения, что многие солнца, плавающие в космосе, менее плотные, чем наше солнце, и что внешние планеты нашей солнечной системы менее плотные, чем внутренние планеты, несомненно, верны и подтверждают наш вывод.
Мы считаем общепризнанным, что свет обусловлен определённой скоростью электрических колебаний. Мы пришли к выводу, что свет – это жизнь в движении, а свет на одном плане существования – это тьма на другом.
Например, в настоящее время на нашей планете есть животные и птицы, которые, очевидно, никогда не видели солнца. Свет солнца для них – это тьма. Хорошей иллюстрацией этого является сова. Сова может сидеть на заборе или на ветке дерева, и, если солнце светит ярко, вы можете подойти к ней, а она, очевидно, слепа, но, когда сумерки начинают сгущаться, она начинает немного видеть, а когда воцаряется полная темнота, она видит ясно. Это относится не только к сове, но и ко многим насекомым, птицам и животным.
Это по меньшей мере предположение следующего общего закона, а именно: когда мир рождается из своего центрального солнца, он получает свет и тепло из этого центра и не может даже увидеть свет, исходящий из более высокого центра, или почувствовать тепло от более высокого центра, потому что вибрации этого более высокого центра не могут коснуться его. Мы верим, что если на нашей Луне есть жители, то Земля будет для них солнцем и что они не будут иметь никакого представления о нашем солнце.
То же самое можно сказать обо всех спутниках Марса, Юпитера и других планет. Мы видим солнце, чувствуем его свет и зависим в своём существовании от излучаемой им жизни, потому что оно – наш родитель, и мы верим, что, когда жители Земли разовьются до более высокого уровня существования, они начнут видеть в космосе сияющие миры, которые сейчас совершенно невидимы для нас; солнца и системы, такие славные и яркие, такие утончённые и неземные, что их эманации не касаются ничего, что принадлежит нам, и поэтому мы ничего не знаем об их существовании. Таким образом, могут существовать солнца, безмерно большие и яркие, чем наше солнце, даже ближе к нам, чем наше солнце, и всё же мы ничего не знаем о них.
Мы снова приводим цитату из книги профессора Проктора под названием «Другие миры, чем наш».
«Или если мы оценим Юпитер скорее по силам, присущим его системе, если мы созерцаем огромную скорость, с которой его огромная масса вращается вокруг своей оси, или проследим величественное движение, с которым он несётся вперёд по своей орбите, или измерим влияние, которым он качает свою благородную семью спутников, мы в равной степени будем впечатлены чувством, что здесь у нас есть принц всех планет, шар, который, из всех других в солнечной схеме, предлагает нам концепции самых благородных форм жизни. Сама симметрия и совершенство системы, которая обращается вокруг Юпитера, заставили многих поверить, что он должен быть населён расами, превосходящими по интеллекту всех жителей нашей Земли. Движения этих тел действительно представляют для наших астрономов благородный предмет для изучения».
Если все миры, как и их обитатели, движутся от более грубого к более тонкому, то неизбежен вывод, что солнце, наш родительский мир, должен быть планетой, находящейся в состоянии развития, настолько превосходящем наш мир, настолько более одухотворённой, чем наш мир, что её свет – это духовный огонь, и если наше центральное светило родилось из другого мира, мы можем ожидать, что родитель нашего солнца настолько же превосходит наше солнце по светимости, утончённости и духовности, насколько наше солнце светлее нашей Земли. Следуя той же аналогии, мы можем сказать, что у родителя нашего солнца должен быть родитель, от которого оно родилось, и что он также трансцендентно более утончён и одухотворён, чем его ребёнок. Если миры рождаются от своих родителей и становятся светящимися солнцами, их плотность уменьшается, или, другими словами, если они становятся более утончёнными, тогда, по постоянно возрастающему соотношению, мы можем проследить дальше и дальше, и бесконечно дальше, от ребёнка к родителю в мировой жизни, пока миры не станут настолько утончёнными и ослабленными, что они, насколько мы в состоянии различить, станут нематериальными.
Из взаимной связи планеты и её жителей также следует, что по мере того, как эти светящиеся миры раскрываются и развиваются, их жители раскрываются и развиваются, становясь всё более утончёнными и светящимися; и поскольку это утончение и одухотворение является законом роста, обязательно наступает момент, когда эти огромные миры с их жителями становятся невидимыми – даже дух-субстанция для нашего понимания.
И если миры существовали от вечности, то отсюда следует, что всё пространство необъятной вселенной заполнено и переполнено мирами и системами миров, каждый из которых управляется своим законом, и каждый становится выше, и ещё выше, более духовным, и ещё более духовным, тонким и эфирным, так что наша Солнечная система может плавать в теле огромных миров, настолько утончённых, настолько одухотворённых, что мы не сознаем ни их присутствия, ни они нашего.
Таким образом, проявления Бога, Духа, не имеют предела в отношении масштабов и плоскостей существования. Здесь наша конечная мысль заканчивается, но мы видим, что нет места, где бы не было выражения Бога, тела, сформированного тем Духом, который вездесущ, который есть бесформенный разум и воля всех вселенных: бесформенный, но формирующий все вещи; лишённый выражения, но организующий формы, чтобы стать выражением своего великого разума; и таким образом мы находим себя думающими о Боге, Духе, Бесформенной Субстанции, постоянно формирующей и выражающей себя через формы, которые он создал.
Добавление
Мы цитируем из «Литературного сборника» (N. Y. Nov. 10, 1906) следующие выдержки из работы профессора Киршмана и комментарии, поскольку они дают интересные мысли по линии предыдущей главы.
Жизнь в других мирах
«Вероятность или даже возможность существования жизни в других мирах, кроме нашего, отрицает английский учёный-ветеран, доктор Альфред Рассел Уоллес, в своей книге «Место человека во Вселенной». Это мнение энергично опровергается в брошюре, перепечатанной из «Transactions of the Royal Astronomical Society of Canada» (Toronto, 1906), доктором А. Киршманом, профессором философии в университете Торонто. Пространство не позволяет привести все аргументы доктора Киршмана, но он, в частности, изобретательно использует гипотезу относительности вещей, которая заслуживает внимания. Например, для относительности величин он не признаёт абсолютно никакого предела, и поэтому он утверждает возможность существования живых существ, настолько огромных, что каждая молекула их тела по величине равна нашей Солнечной системе, или настолько маленьких, что бесчисленное множество их может обитать вместе на одной из наших молекул. «Возможно, – говорит он, – вся галактическая система есть не что иное, как одна клетка огромного организма». Для того, кто придерживается такого взгляда на материю и жизнь, аргументы, призванные показать, что на Венере или Марсе нет людей, явно неадекватны. Профессор Киршман говорит:
«Мы не должны забывать, что величие известной нам Вселенной лишь относительно. Закон относительности всех величин – это не домысел, а факт, который даётся с каждым опытом и который можно проверить в любой момент. Но мы привыкли закрывать на него глаза. В мире нет абсолютно ничего большого или малого; а математическая концепция, которой так много потакают, о приближении к нулю – одна из худших выдумок, когда-либо придуманных человеческим разумом. Не может быть такой части вещества или пустого пространства, пусть даже очень малой, которая, если посмотреть с другой точки зрения, не была бы большой частью вещества или пространства. Следовательно, одна молекула мела с его атомами кальция, кислорода и углерода, которые состоят из миллионов ионов, а те – из субионов, и так далее до бесконечности, может быть целой солнечной системой с центральным телом, планетами и спутниками, содержащей жизнь во многих формах, но для нашей меры слишком малой, чтобы быть когда-либо воспринятой. И, с другой стороны, вся Вселенная, насколько мы можем её постичь, может быть лишь небольшим скоплением частиц или клеток более великого и высокого организма, абсолютно непостижимого для нас».
С этой бесконечностью величин сходна бесконечность физических условий, на которую писатель ссылается как на ещё один аргумент в пользу возможности существования жизни в других мирах. Законы природы, правда, могут быть постоянными во всём пространстве и во все времена – хотя профессор Киршман напоминает нам, что даже это не поддаётся доказательству – но вариации условий всё равно могут быть бесконечными. У нас нет оснований полагать, что жизнь невозможна при всех этих вариациях, поскольку все условия относительны, как и величина. При каждом изменении температуры, силы тяжести, химического состава атмосферы и при любой возможной комбинации этих трёх факторов где-то может существовать специально приспособленный организм. Автор пишет:
«Физически не существует такого понятия, как холод. Преобразование единого ряда возможных физических температур от нуля до бесконечности, отличающихся только интенсивностью, в многообразие двух антагонистических качеств, тепла и холода, с изменяющейся нулевой точкой между ними, является чисто физическим. Если эта нулевая точка может меняться для нас в различные времена года или из-за последействия и контраста, то мы должны предположить, что она может меняться значительно больше в других условиях гравитации и давления. Говорят, что жизнь не может существовать на Юпитере, потому что его поверхность всё ещё раскалена. Но если нулевую точку ощущения температуры юпитерианцами сдвинуть на несколько сотен градусов, то им будет так же приятно гулять по этой красной поверхности, как нам по зелёной траве».
«В конце концов, обычные представления о физической температуре, используемые в космологии, довольно расплывчаты и вводят в заблуждение. Если температура заключается во временных и пространственных отношениях кинетических или динамических элементов материи, или в изменениях этих отношений, то ясно, что сами элементы, независимо от того, являются ли они атомами, центрами силы, ионами или электронами, не могут иметь никакой температуры вообще».
Даже утверждение Уоллеса о том, что жизнь зависит от наличия углерода, азота и воды, не признаётся профессором Киршманом. В нынешних условиях другие элементы вступают в органические комбинации, и он не видит причин, по которым относительная важность этих элементов не должна быть значительно выше в других местах и в другое время. Он допускает, возможно, возможность создания человека из железа, бисульфида углерода и хлорина. Он говорит:
«Сказать, что жизнь зависит от преобладания четырёх органогенов на поверхности планеты, опять же неверно. Они являются органогенами только в тех условиях тепла, гравитации и давления, которые преобладают на нашей Земле. При других условиях тепла и давления другие вещества, железо, золото, кремний, могут играть роль органогенов и образовывать соединения с такими же характеристиками, как те очень сложные и изменчивые химические (органические) комбинации, которые отвечают частичным или полным разложением на незначительное стимулирование. Пренебрежение этим обстоятельством – самая большая ошибка всех тех, кто до сих пор писал на эту тему».
В завершение кульминации можно сказать, что наше знание о своих отношениях с внешним миром является лишь относительным. Профессор Киршман говорит об этом:
«Есть ещё один момент, который должен заставить нас быть сдержанными в отношении наших заявлений о том, что возможно в других мирах. Мы привыкли думать, что являемся частью этого мира – элементом в пространстве и времени. Но это вопрос веры, а не знания или науки. При ближайшем рассмотрении мы обнаруживаем, что с уверенностью можно сказать, что весь мир, каким мы его знаем, является частью нас – нашего сознания. Не то чтобы мы находились в пространстве и времени, но пространство и время находятся в нас. Это очки, через которые только мы можем видеть. Мы можем смотреть сквозь них, но не на них. Если мы попытаемся снять их, чтобы посмотреть на них, мы окажемся абсолютно слепыми. Что они представляют собой объективно, мы не знаем. Это инструменты, с помощью которых работает сознание. Время и пространство являются для нас инструментами, с помощью которых мы постигаем мир. Мы арендуем эти инструменты, и, как правило, на срок менее девяноста девяти лет. Могут ли с помощью других ментальных инструментов нам открыться другие миры, является ли зло в этом мире реальным или это лишь искажение, вызванное неадекватностью инструментов или несовершенством тех, кто с ними обращается, мы не можем узнать в этой жизни. Мы можем узнать это, когда закончится срок аренды».
Глава VII. Необъятность Вселенной
«Когда я рассматриваю небеса Твои, творения рук Твоих, луну и звёзды, которые Ты создал; каков человек, которого Ты вспоминаешь? Этот сын человеческий, когда Ты посещаешь его?».
Какое-то небольшое представление, пусть и неадекватное, о чудесах Вселенского Духа, Единого Бога, Разума и Духа, управляющего всем сущим, можно получить, приложив усилия хотя бы для того, чтобы подумать о «Необъятности Вселенной». Таким образом, мы сможем расширить наши идеалы до чего-то похожего на истинное представление о Творце. При этом давайте начнём с известного и от него перейдём к неизвестному.
Поэтому мы предлагаем вам нарисовать круг диаметром 4 фута 8 дюймов, чтобы представить окружность Солнца. Затем, используя тот же масштаб, расположите планеты рядом друг с другом на диаметре круга в порядке их относительных размеров. Как можно точно измерить с помощью линейки, их диаметры следующие: Меркурий – три шестнадцатых дюйма, Марс – одна четвертая дюйма, Венера – семь шестнадцатых дюйма, Земля – одна половина дюйма, Уран – две шестнадцатых дюйма, Нептун – две четвертых дюйма, Сатурн – четыре пять восьмых дюйма, Юпитер – пять с половиной дюйма. Вы можете приблизительно оценить размер Солнца, если поймёте, что все планеты, расположенные рядом с его радиусом, занимают чуть больше половины расстояния от окружности Солнца до его центра.
Вы заметите, что Юпитер, гигант нашей Солнечной системы, в тринадцать сотен раз больше нашей Земли. Кроме того, диаметр Юпитера составляет одну десятую диаметра Солнца. Дальнейшее сравнение показывает, что Солнце имеет объём в 1 300 000 раз больше, чем наша Земля. И всё же мы считаем нашу Землю очень большой, не так ли?
Покидая пределы Солнечной системы, мы вступаем в более обширное поле для сравнения – звёздную область. Из недавней статьи в журнале Scientific American мы цитируем следующее: «Предполагается, что Эпсилон Ауригае – это двойная звезда, меньшая из которых имеет диаметр около 350 000 000 миль, а большая – 850 000 000 миль, что примерно в 400 и 1000 раз больше диаметра Солнца». С помощью масштаба, использованного в нашем сравнении Солнечной системы, давайте сравним Эпсилон с Солнцем. Диаметр Солнца составляет 4 фута 8 дюймов, диаметр Эпсилона – 4 600 футов. Если мы представим себе круг такого размера на земле и положим на него нашу маленькую карту, то получим лишь слабое представление о размерах нашей Земли по сравнению с размерами великолепного солнца Эпсилон.
Для того чтобы лучше понять относительный размер, проведём ещё одно сравнение: На большом круге, изображающем Эпсилон, пусть мрамор диаметром в полдюйма изображает Землю. Теперь представьте на мраморе человека, размер которого находится в той же пропорции к мрамору, что и человек к Земле. Затем на шаре того же диаметра, что и круг, представляющий Эпсилон, представьте человека, размер которого пропорционален размеру шара и Земли.
Или, опять же, если бы человек на планете Эпсилон, чей размер находится в той же пропорции к Эпсилону, что и человек к Земле, увидел нашу большую (?) планету, ему, несомненно, понадобился бы микроскоп, чтобы обнаружить на ней человека.
Проведём ещё одно сравнение. Если бы Эдемский сад находился на экваторе Эпсилона, а Адам, будучи изгнанным из Эдема, начал путешествие на скоростном поезде вокруг Эпсилона, проехав по расписанию между Нью-Йорком и Сан-Франциско около 3 000 миль за 4 дня, и путешествовал бы до сих пор, 6 000 лет, то прошло бы почти 4 000 лет, прежде чем он достиг бы исходной точки; Или, другими словами, чтобы обогнуть Эпсилон, потребуется почти 10 000 лет, тогда как наш земной шар можно обогнуть с той же скоростью за 33 дня.
Сириус, самая яркая из неподвижных звёзд, по оценкам, в 2 688 раз больше Солнца, а недавно было обнаружено, что у него есть спутник, чья масса, как говорят, в семь раз больше, чем у нашего Солнца.
Снова приводим цитату из журнала Scientific American:
«Голова Тельца ярко освещена V-образной фигурой под названием Гиады, самой яркой звездой первой величины которой является знаменитый Альдебаран. Эта звезда красного цвета и более глубокого оттенка, чем Бетельгейзе. По фактической светимости она примерно равна Сириусу, но, находясь гораздо дальше, кажется нам менее яркой. Можно отметить, что Ригель [или Бета Ориона], по оценке Ньюкомба, намного больше Сириуса и, возможно, превосходит Солнце по свету в десять тысяч раз. Но его расстояние слишком велико, чтобы его можно было измерить нашими нынешними средствами».
Сравнение этих великих солнц с Землёй низводит нашу Землю до ничтожности песчинки. Однако есть ли у нас основания полагать, что эти тела являются самыми большими среди несметных миллионов плавающих в космосе миров? Мы не можем составить никакого представления о размерах этих далёких звёзд, и тем более мы не можем составить представления о пространстве, которое они занимают, потому что пространство должно быть пропорционально телам, занимающим его, и потому что расстояния намного больше, чем всё, с чем нам приходится иметь дело на Земле.
В нашем полёте через огромную пустоту Солнечная система осталась позади, как остров в космосе, и мы обнаружили, что прошли расстояние, в 250 000 раз превышающее радиус земной орбиты, прежде чем достигли ближайшей неподвижной звезды, а от неё ни один ещё не изобретённый телескоп не может показать ни одной из планет нашей Солнечной системы. Звёздные расстояния настолько велики, что даже астрономы не могут справиться с их огромным количеством, и поэтому в качестве единицы измерения используют «световой год» – расстояние, которое свет проходит за год, что примерно в 63 000 раз больше расстояния Земли от Солнца.
Исходя из земного опыта, мы не имеем представления о расстоянии до Солнца и можем составить лишь слабое представление путём сравнения. Чарльз А. Янг, профессор астрономии Принстонского университета, утверждает, что, взрыв на Солнце будет услышан нами примерно через четырнадцать лет после того, как он произойдёт.
В течение многих лет ведутся исследования с целью выяснить, не обращается ли наше Солнце с его системой миров вокруг другого более крупного центра. Некоторые астрономы считают, что они нашли доказательства, указывающие на то, что наша система движется по круговой орбите вокруг звезды Альцион из Плеяд. Другие говорят, что Солнечная система летит сквозь пространство со скоростью около одиннадцати миль в секунду в направлении созвездия Геркулеса, а звёзды, входящие в это созвездие, как будто разбегаются, когда мы приближаемся к ним.
Опять же, изучение небес показывает, что солнца сгруппированы в галактики, и есть свидетельства того, что они находятся в движении, но расстояния настолько огромны, что невозможно для человека получить положительное знание о порядке их движения.
Фламмарион говорит:
«Уму, способному абстрагироваться от времени и пространства, Земля, планеты, солнца, звёзды казались бы падающими, как капли дождя с безбрежного неба, во всех мыслимых направлениях, как дождевые капли, кружащиеся в вихре циклонической бури и притягиваемые не какой-то твёрдой основой, а притягательной силой друг друга и всех их; Каждая из этих космических капель, каждый из этих миров, этих солнц, мчится с такой скоростью, что полёт пушечного ядра по сравнению с ним – просто отдых».
Но не может ли этот полёт, падение во всех направлениях казаться похожим на огромное количество колёс с вытянутыми руками, вращающихся в одном направлении? Человеку, стоящему на расстоянии, может показаться, что эти руки летят «во всех мыслимых направлениях»: одни летят на восток, другие – на запад, одни поднимаются вверх, другие опускаются вниз в явном беспорядке, но в то же время вращаются вокруг своих центров в идеальном порядке. Таков порядок Солнечной системы с её планетами и их спутниками, и мы можем обоснованно полагать, что таков порядок всей Вселенной. В том, что существует порядок, не может быть никаких сомнений, потому что, если бы эти огромные тела, летящие сквозь пространство, не управлялись законом, они вскоре были бы разрушены.
На всей небесной сфере число звёзд, достаточно ярких, чтобы их можно было увидеть невооружённым глазом, составляет всего от 6 000 до 7 000, тогда как число звёзд, видимых в большой телескоп Лика, вероятно, составляет 100 000 000, и профессор Янг отмечает, что он показывает такие слабые звезды, что потребуется более 30 000, чтобы создать звезду, равную самой слабой, которую можно увидеть невооружённым глазом.
Что касается количества этих солнц и систем, то ни один астроном не может составить представление об этом, поскольку в пределах досягаемости мощного телескопа находятся миллионы солнц с их системами. Нам говорят, что в Млечном Пути есть места, где звёзд так много, что в поле зрения телескопа они расположены так близко друг к другу и так малы, что их невозможно сосчитать; и если в поле зрения телескопа их число так велико, что их невозможно сосчитать, то что мы можем разумно предположить о числе, составляющем нашу вселенную?
Но если наш разум замирает при мысли о необъятности Вселенной, всё же мы должны собраться с силами и, как ангел сказал Даниилу: «Будь сильным, да, будь сильным», потому что мы проводили исследование только на своей территории – сравнительно, на своём личном дворе.
