Могила в подарок

Аккуратный господин. Аккуратность ощущалась во всем: и в том, как он убивал и подчинял себе людские души, извлекая из них силу, и в том, как он описывал свои нездоровые наслаждения – и в том, как он документировал свои попытки поставить себе на службу одного знакомого мне демона по имени Азорфрагал.

Имя было написано с особой тщательностью, с точными транскрипциями и последовательностью интонаций каждого звука, из которых оно состояло.

Магия во многом схожа с лингвистикой; суть ее составляет правильное сочетание вещей друг с другом, поиск связей между ними, между идеями и понятиями. Выявив эти связи, вы можете направить в них энергию, заставив тем самым что-нибудь произойти. Именно это мы называем томатургией – создание связей между большим и малым. Тогда, если что-нибудь происходит в малом масштабе, это же случится и в большом. Куклы вуду – типичный пример такой связи.

Но имитация вроде куклы вуду – не единственный способ установить связь. Чародей может использовать для этого обрезки ногтей, или волосы, или кровь – если она более-менее свежая, или любую другую часть тела.

Или же можно использовать имя. Точнее, Имя.

Имена обладают властью. Любое Имя говорит что-то о своем владельце, сознает он сам это или нет. Чародей может использовать это Имя, чтобы установить связь с кем-то. Впрочем, с людьми это не так-то просто. Самосознание человека все время меняется, развивается, так что если вам и удастся заставить кого-то произнести вам свое полное, истинное имя, а потом вы попытаетесь установить связь с этим человеком, и если он при этом находится в совершенно другом настроении, или если он пережил какое-то событие, в корне поменявшее его отношение к себе, имя может и не сработать. Чародей может узнать чье-то имя только из уст его обладателя, но, если он не использует его достаточно быстро, оно может устареть.

Совсем другое дело демоны. Демоны – не люди. У них нет души и связанных с этим проблем, и их нимало не заботит всякая ерунда вроде добра и зла, правильного или неправильного. Демоны просто существуют, и все. Если демон вознамерится вцепиться тебе в морду, он вцепится в нее при первом же удобном случае, будь это сегодня, завтра или через тысячу лет.

Эта их черта почти приятна – и уж во всяком случае делает их уязвимыми. Стоит вам узнать Имя демона, и вы можете выцепить его всегда, когда захотите. Я знал имя Азорфрагала. Даже хотя он превратился теперь в духа, он никак не мог не откликнуться на свое Имя – хотя бы на воспоминание о нем.

Что ж, пора было звать его.

Пять белых свечей стояли по периметру моего магического круга в вершинах невидимой пентаграммы. Белый цвет охраняет. И потом, в супермаркете этот цвет самый дешевый. Нет, правда, быть чародеем вовсе не означает стричь деньги с деревьев.

В промежутках между свечами лежали предметы, принадлежавшие всем, кого касался Кошмар. Там лежал мой браслет-оберег. Майкл дал мне свои с Черити обручальные кольца. Я заехал в полицейское управление и потырил там написанную от руки табличку, которую Мёрфи упрямо не снимала с двери своего кабинета, пока неожиданно свалившаяся на нее год назад известность не заставила муниципальные власти повесить настоящую. Листок лежал теперь на полу по соседству с кольцами. Поездка домой к Малону пополнила мой арсенал часами, которые Микки подарили при выходе на пенсию. Часы замыкали круг, лежа между двумя оставшимися свечами.

Я перевел дух и в последний раз проверил свой инвентарь. Вообще-то все эти свечи, ножи и все такое прочее не обязательны в нашем деле. Но они помогают. Они позволяют легче сосредоточиться. А в моем плачевном состоянии любая помощь была для меня кстати.

Поэтому я зажег свечи и обошел их вокруг, расчищая себе пространство для работы – внутри круга свечей, но вне заделанного в пол медного кольца. Усилием воли я замкнул круг, и напряжение магии в нем начало расти.

– Гарри? – окликнул меня сверху Майкл. – Вы еще не кончили?

Я подавил приступ раздражения.

– Как раз начинаю.

– До захода солнца сорок пять минут, – сообщил он.

Как я ни старался, но совсем скрыть досаду в голосе я не смог:

– Спасибо. Не давите, Майкл.

– Так вы сможете сделать это или нет, Гарри? Отец Фортхилл сидит с моими детьми. Если вы не можете остановить эту тварь сейчас, я лучше вернусь к Черити.

– Черт, я точно не смогу ничего, если вы будете дышать мне в затылок. Блин-тарарам, Майкл, не мешайтесь под ногами, дайте мне работать.

Он пробурчал что-то насчет терпения и второй щеки. Я услышал, как его бутсы прогрохотали от люка, ведущего в мою лабораторию.

Майкл не стал спускаться в лабораторию со мной. Сама возможность заниматься магией, не привлекая к этому Всевышнего, претила ему – и то, сквозь что нам довелось пройти вместе, мало меняло это его отношение. Он относился к этому с христианской терпимостью, но не одобрял.

Я вернулся к работе, закрыв глаза и постаравшись по возможности выкинуть из головы лишние мысли. Я сосредоточил всю свою духовную энергию на медном кольце. Ароматный свечной дым обострял мои чувства, клубясь в пределах внешнего круга. Энергия медленно, но верно нарастала, и когда ее набралось достаточно для моих целей, я взял в правую руку нож, а левой зачерпнул воды из тазика.

Что ж, теперь три следующих шага.

– Враг, враг мой, – произнес я, вкладывая в слова как можно больше силы. – Я ищу тебя, – говоря это, я провел ножом лезвием вниз над медным кольцом. Разумеется, я не видел этого, не прибегая к Внутреннему Зрению, но и так ощутил всплеск напряжения в момент, когда лезвие прорезало границу, отделяющую смертный мир от Небывальщины.

– Враг мой, враг, – повторил я. – Я ищу тебя. Открой лицо, – я плеснул в круг воды, и энергия заклинания мгновенно испарила ее, превратив в славный такой, призрачный туман. Отсветы свечных огней расцветали в нем переливающимися, мерцающими радугами.

Теперь самое трудное.

– Азорфрагал! – выкрикнул я. – Азорфрагал! Азорфрагал! Явись! – я полоснул ножом по пальцу и покапал кровью на медное кольцо.

Энергия хлынула из меня в круг, сквозь брешь в ткани реальности, и круг сразу же вырос стеной над заделанной в пол медной полосой. Порезанный палец пронзило острой болью, от которой на глаза навернулись слезы, а энергия круга все возрастала, питаемая всем, что его окружало.

Мое заклятие шарило по Небывальщине подобно слепому щупальцу кракена, выискивающего, какую бы невезучую душу ему ухватить. Черт, все должно было быть по-другому. Оно должно было молнией устремиться к Кошмару и бесцеремонно вытащить его в круг. Я поднапрягся и добавил в заклятие еще энергии, обрисовав тварь, с которой боролся, плоды ее действий. Только тут я наткнулся на ощущение – другого слова я не подберу – Кошмара, на ужас, наводимый им. Что ж, заклятие достигло цели. Последовало мгновение настороженной тишины, а потом сердце мое сжалось от бешеной энергии, с которой он сопротивлялся. Палец горел так, словно на порез сыпанули соль.

– Явись! – крикнул я со всей властностью, на какую был способен. – Повелеваю тебе: явись! – в подходящие моменты меня часто заносит на архаичные выражения. Выходит, ненамного я лучше какого-нибудь демона.

Клубящееся сплетение радуг всколыхнулось, словно кто-то потревожил воздух внутри круга. Кто-то обезумевшим быком бился там, пытаясь высвободиться из моего заклятья.

– Явись! – вскричал я еще раз.

Наверху зазвонил телефон. Я слышал, как Майкл подходит к аппарату, и несколько секунд мне пришлось напрягаться изо всех сил, ибо Кошмар, ощутив помеху, забился сильнее, пытаясь разорвать паутину моей концентрации.

– Алло? – произнес Майкл. Люка он не закрывал, поэтому я все отчетливо слышал.

– Явись! – рявкнул я, чувствуя, что эта тварь подается, и торжествующе добавил в круг еще немного энергии, подтаскивая ее еще ближе. Туман и мерцающие огни начали приобретать отдаленно напоминающие человека очертания.

– О… Да, но он… немного занят, – говорил наверху Майкл. – Да-да. Нет, не совсем. Мне кажется… Да, но… – Майкл вздохнул. – Минуточку, – я услышал, как шаги его снова приближаются к люку.

– Гарри, – окликнул меня Майкл. – Там Сьюзен звонит. Она говорит, что ей необходимо поговорить с вами.

Я только что не визжал, пытаясь не упустить Кошмара.

– Я ей перезвоню, – выдавил я из себя.

– Она говорит, что это очень важно.

– Майкл! – все-таки взвыл я. – Я тут немного занят, знаете ли.

– Гарри, – не сдавался Майкл, и голос его посерьезнел. – Не знаю, чем вы там заняты, но голос у нее очень расстроенный. Она говорит, она довольно давно пыталась дозвониться до вас, и все безрезультатно.

Кошмар начал ускользать от меня. Я стиснул зубы и вцепился в него что было мочи.

– Не сейчас! – рявкнул я.

– Хорошо, – вздохнул Майкл. Он отошел от люка, и я услышал, как он вполголоса говорит что-то в трубку.

Я выкинул из головы и это, и вообще все, кроме своего заклятья, круга и твари по ту сторону барьера. Я здорово устал, но тут уж ничего не поделаешь. Я сделал все, что от меня зависело, я накачал в круг уйму энергии – эта гадина была сильна, но я крепко держал его. Выждав минуту-полторы я выкрикнул: «Явись!» – в последний раз.

Человеческая фигура в тумане сделалась четче и завизжала в отчаянных попытках вырваться.

– Тебе не уйти! – крикнул я. – Кто повелевает тобой? Кто посылает тебя?

– Чародей! – взвизгнула тварь. – Отпусти меня!

– Ладно, ладно. Так кто тебя послал? – я добавил в голос еще энергии.

Чудище снова взвизгнуло – звук доходил до меня искаженным словно радио с сильными помехами. Делаться четче его очертания отказывались.

– Никто!

– Кто послал тебя, – произнес я в третий раз, направляя все свои силы, всю свою волю в молотившее по Кошмару заклятие. – Кто направил тебя вредить всем этим людям? Блин-тарарам, да отвечай же!

– Никто! – огрызнулся Кошмар. Он забился с удвоенной силой, но я держал его крепко.

И тут я ощутил это – кого-то третьего, вторгающегося в наш диалог с той стороны. Я ощутил ту самую холодную, жуткую силу, что стояла за наложенными на Микки Малона и Агату Хэгглторн заклятиями-пытками. Она лилась в Кошмар как присадки к топливу в двигатель, форсируя его. Из разъяренного быка Кошмар превратился в бешеного слона, и я почувствовал, как он высвобождается из-под моей власти.

– Чародей! – торжествующе взревел он. – О чародей, садится солнце! Твое я вырву сердце! Друзей твоих, и их детей – всех равно поражу я! И всех поубиваю!

– Это теперь и твое сердце, – буркнул я. – И – нет, не поразишь, – я поднял левую руку и резанул по ней еще раз, окропив клубившийся туман каплями крови. – Отныне связан ты, – прорычал я. Я направил свою волю к чудищу, и ощутил в нем ту частицу меня, которая все еще находилась там – теплое ощущение, какое бывает, когда возвращаешься домой из долгой поездки. Я едва коснулся его, но для того, что я задумал, хватило и этого. – Не навредишь ты боле ни одной другой душе, ни капли крови не прольешь. Твоя вражда с одним лишь мною. Связал тебя теперь я! Связал! – выкрикнув это слово в третий раз, я ощутил, как заклятие схватилось намертво, сомкнувшись вокруг Кошмара крепче стальных обручей. Я не мог помешать ему уйти, как не мог помешать ему возвращаться в наш мир, но я мог быть чертовски уверен в том, что теперь он сможет связаться с одной-единственной душой – с моей. – А теперь посмотрим, силен ли ты в честном поединке, задница ты этакая.

Он завизжал как резаный, стиснутый моими чарами, и эхо этого его визга некоторое время гуляло по лаборатории. Я перехватил нож в левую руку и резанул им воздух над кругом, высвобождая удерживающее заклятие, вложив в этот удар все мои оставшиеся силы. Я увидел, как моя магия устремляется в круг вслед тающему силуэту Кошмара. Она топором рассекла туман с мерцавшим в нем радугами, и Кошмар снова взвыл как от боли.

А потом туман собрался в тугой комок и исчез, втянувшись в невидимое отверстие, а вместе с ним и чудище. На землю пролилась пригоршня воды, и свечи разом погасли.

Я рухнул на колени, успев упереться в пол выставленными вперед руками. Я задыхался, меня всего трясло. Я достал-таки ублюдка. Никакой он не неуязвимый. Я его достал. Совсем немного, какой-то порез пальца, ну там, плюха по физиономии, но он не ожидал и этого.

Мне не удалось добраться до того, кто стоял за ним, но я ощутил что-то – некое присутствие, дуновение аромата чьих-то духов, так сказать. Что ж, может, мне удастся использовать и это.

– На-кась, выкуси! – буркнул я, полежал еще пару минут, выжидая, пока перестанет кружиться голова, и встал. Кое-как собрав свой инвентарь, я выполз из лаборатории наверх.

Майкл помог мне сесть. Он растопил камин, и я с наслаждением окунулся в тепло. Он сходил на кухню и принес мне колы и сандвич. Я жадно проглотил все это. Он дождался, пока я допью последнюю каплю, и только тогда спросил: «Что случилось?»

– Я вызвал его. Кошмара. Кто-то помог ему бежать обратно, но не прежде, чем я наложил на него заклятие.

Он нахмурился, пристально вглядываясь мне в лицо своими серыми глазами.

– Какое еще заклятие?

– Которое не позволит ему охотиться на вас. Или на Мёрфи. Или на вашу семью. Я не мог удержать его вне нашего мира, но я смог ограничить круг его целей.

Мгновение Майкл молча смотрел на меня. Потом тряхнул головой.

– Вы заставили его ограничиться вами?

Я ухмыльнулся во весь рот и кивнул.

– Мне пришлось сделать это в самый последний момент, по наитию. Я в общем-то не планировал этого, но ведь получилось, – я даже не очень старался скрыть гордость. – Так что, пока я жив, он не сможет вредить никому другому.

– Пока вы живы, – повторил Майкл. Он нахмурился и сцепил руки на коленях. – Гарри?

– А?

– Не означает ли это, что теперь он гарантированно попытается убить вас? Никаких пыток, никаких садистских штучек – просто-напросто замочить?

Я кивнул, трезвея.

– Ну, да.

– И еще… кто бы там ни стоял за Кошмаром, кто бы ни помог ему бежать – получается, что вы встали у него на пути. Он не сможет пользоваться своим оружием, не устранив вас.

– Все верно.

– Значит… Если раньше ваша смерть была ему не нужна, то теперь он пойдет ради нее на все.

С минуту я помолчал, обдумывая это.

– Что ж, выбор я сделал, – сказал я наконец. – Впрочем… черт, я и так во всем этом по самое по не хочу, так что еще вершок глубины мало чего меняет. И пусть Кошмар с моей милой крестной разбираются, кто из них первый в очереди.

Майкл снова посмотрел на меня в упор.

– Ох, Гарри, зря вы это сделали.

Я обиженно насупился.

– Послушайте, это ведь лучше, чем все, чего мы добились до сих пор. И потом, вы бы и сами поступили так, если могли.

– Да, – согласился Майкл. – Но моя семья в надежных руках, – он помолчал немного. – И потом, добавил он уже тише, – я не сомневаюсь в том, куда отправится моя душа, когда придет мой срок.

– Насчет Ада я буду беспокоиться позже. И кроме того, мне кажется, у меня есть план.

Он поморщился.

– Вы не тревожитесь о своей душе, зато у вас имеется план.

– Майкл, я не собираюсь умирать прямо вот сейчас. Нам надо переходить в наступление. Если мы будем сидеть и ждать так, сложа руки – вот тогда нас точно разберут на кусочки.

– Вас разберут, вы хотите сказать, – уточнил Майкл. Выражение его лица сделалось еще более озабоченным. – Гарри, без «Амораккиуса»… Не знаю, много ли от меня будет прока.

– Вы знаете, что вы делаете, Майкл. И я не думаю, чтобы Всевышний ушел из нашей команды только потому, что мы упустили мяч, верно?

– Конечно, нет, Гарри. Он всегда верит в лучшее.

Я положил руку ему на плечо и заглянул в глаза. Я редко позволяю себе это по отношению к людям. Да и таких, кто это выдерживает, найдется немного.

– Майкл. Эта гадина здоровая, и злобная, и пугает меня до чертиков. Но, возможно, сейчас я единственный, кто может остановить ее. Мне нужны вы. Мне нужна ваша помощь. Мне необходимо знать, что вы прикрываете меня со спины, что вы верите в то, что я делаю. Так вы со мной или нет?

Он вгляделся мне в лицо.

– Вы говорите, вы потеряли изрядную часть своей силы. И меча у меня тоже больше нет. Нашим врагам это известно. Нас обоих могут убить. Если не хуже.

– Если мы останемся здесь, не предпринимая ничего, нас убьют непременно. И вместе с нами, возможно, Мёрфи, и Черити, и ваших детей.

Он склонил голову, потом кивнул.

– Вы правы. Выбора у нас нет, – на мгновение рука его – большая, мозолистая, сильная – легла на мою, а потом он встал, распрямив спину, расправив плечи. – Нам нужно только не терять веры. Господь не даст нам испытаний больше, чем мы сможем вынести.

– Надеюсь, вы правы, – сказал я.

– Так в чем заключается ваш план, Гарри? Что нам делать?

Я встал и подошел к камину, но того, что я искал, на полке над ним не оказалось. Я нахмурился, огляделся по сторонам и обнаружил это на журнальном столике. Я нагнулся, взял со стола белый конверт и вынул из него написанное золотыми буквами приглашение, которое передали мне Кайли и Келли Гэмилтон.

– Мы едем на вечеринку.

Глава двадцать четвертая

Майкл остановил свой пикап недоезжая сотни ярдов до особняка Бьянки. Он убрал ключи в кармашек на поясе и застегнул его на серебряную пуговицу с крестом. Потом поправил ворот жилетки, торчавший из-под куртки, и полез на заднее сиденье за стальным шлемом.

– Повторите-ка мне, Гарри, чем так хороша эта идея? Зачем нам идти на бал-маскарад к шайке монстров?

– Все направляет нас именно туда, – ответил я.

– Как?

Я сделал глубокий вдох, набираясь терпения, и передал ему белый плащ.

– Послушайте. Нам известно, что кто-то баламутит потусторонний мир. Нам известно, что это делается с целью породить тот Кошмар, что охотится за нами. Нам известно, что та девушка, Лидия, каким-то образом связана с этим Кошмаром.

– Ну, да, – кивнул Майкл. – Все верно.

– Бьянка, – продолжал я, – послала за Лидией своих прихвостней. И эта же Бьянка устраивает прием для самых жутких в наших местах типов. Столлингз говорил мне, что с улиц начали пропадать люди. Возможно, их крадут в пищу или еще для чего-то. Даже если Бьянка и не стоит за этим – в чем лично я очень сомневаюсь – все равно шанс того, что тот, кого мы ищем, придет на этот прием, очень велик.

– И вы считаете, вы сможете вычислить их? – спросил Майкл.

– Я совершенно в этом уверен, – отозвался я. – Все, что мне нужно – это подобраться к нему поближе, чтобы хотя бы коснуться, ощутить его ауру. Я ощутил того, кто помог Кошмару бежать от меня. Я узнаю его, почувствовав еще раз.

– Не нравится мне все это, – вздохнул Майкл. – А почему Кошмару не явиться за вами, как только зайдет солнце?

– Надеюсь, он меня боится. Я ведь оцарапал его слегка.

Майкл нахмурился.

– И все равно это мне не нравится. Там будут десятки существ, не имеющих никакого права находиться в нашем мире. Это все равно что входить в волчье логово.

– Все, что от вас требуется, – сказал я, – это держать рот на замке и охранять меня с тыла. Нехорошим мальчикам придется сегодня играть по правилам. Мы с вами находимся под охраной старых, добрых законов гостеприимства. Если Бьянка не будет соблюдать их, это угробит ее репутацию и в глазах гостей, и в глазах всей Коллегии Вампиров.

– Я буду защищать вас, Гарри, – пообещал Майкл. – Как буду защищать всякого… кому эти твари будут угрожать.

– Нам не нужно никаких драк, Майкл. Мы здесь не за этим.

Он отвернулся к окошку кабины и упрямо выставил челюсть вперед.

– Майкл, я это совершенно серьезно. Они на своей территории. Возможно, там, внутри, будут всякие гадости, но нам надо сосредоточиться на главном.

– На главном… – повторил он. – Гарри, если там, внутри, кому-то потребуется моя помощь, он ее получит.

– Майкл! Если мы нарушим правила первыми, мы станем легкой добычей. Вы можете угробить нас обоих.

Он повернулся и посмотрел на меня. Взгляд его был тверже гранита.

– Я таков, какой я есть, Гарри.

Я воздел руки вверх и постучал кулаками в крышу кабины.

– Если мы впутаемся здесь во что-нибудь, из-за этого могут пострадать другие люди. Не забывайте, мы ведь не только о наших собственных жизнях говорим.

– Я знаю, – кивнул он. – И о моей семье среди прочих. Но это ничего не меняет.

– Майкл, – взмолился я. – Я ведь не прошу вас улыбаться, болтать и заигрывать с окружающими. Вы только молчите и не путайтесь под ногами. И не тычьте всем в лицо распятием. Вот и все, о чем я вас прошу.

– Я не буду пассивным зрителем, Гарри, – упрямо сказал он. – Я не смогу, – он помолчал немного. – И сомневаюсь, – добавил он, – что вы сможете.

Я испепелил его взглядом.

– Блин-тарарам, Майкл. Я не хочу умереть здесь.

– Я тоже. Мы должны хранить веру.

– Класс, – сказал я. – Просто класс.

– Гарри, вы помолитесь со мной?

Я изумленно уставился на него.

– Что-о?

– Помолиться, – повторил Майкл. – Мне хотелось бы минуту переговорить с Ним, – он чуть улыбнулся мне. – Вам не нужно ничего говорить. Просто молчите и не путайтесь под ногами, – он склонил голову.

Я хмуро отвернулся к окну. Я ничего не имею против Бога. Вовсе нет. Но я не понимаю Его. И уж совсем не доверяю людям, которые кричат на каждом углу, что трудятся во имя Его. Фей, и вампиров, и прочую нежить – этих я, по крайней мере, могу понять. Даже демонов. Порой даже Павших. Я могу понять, почему они делают то, что делают.

Но Бога я не понимаю. Я не понимаю, как он может смотреть на то, как люди обращаются друг с другом, и не стереть людское племя как неудачный эксперимент.

Наверное, он просто круче, чем я.

– Боже, – произнес Майкл. – Мы сейчас ступим в темноту. Нас будут окружать наши враги. Прошу тебя, помоги нам сохранить силы для того, чтобы сделать то, что необходимо сделать. Аминь.

И все. Никаких казенных слов, никаких замысловатых просьб о помощи Всевышнего. Всего несколько тихих слов о том, что он хочет сделать, и скромная просьба о том, чтобы Бог был с ним – то есть, с нами. Совсем простые слова, и все же энергия сгустилась вокруг него облачком тонкого тумана, покалывая мне руки и шею. Вера. Я немного притих. Нам многое предстояло. Мы могли это сделать.

Майкл посмотрел на меня и кивнул.

– Что ж, – сказал он. – Я готов.

– И как я выгляжу? – поинтересовался я.

Он улыбнулся, блеснув зубами.

– Оглядываться на вас будут. Это уж наверняка.

Мы выбрались из пикапа и не спеша пошли к воротам Бьянкиного особняка. На ходу Майкл напялил поверх куртки белый плащ с вышитым на нем красным крестом. Костюм дополняли тяжелые башмаки и стальные наплечники. На башмаках позвякивали тяжелые шпоры, а на поясе висело с обеих сторон по ножу. От него пахло сталью, и он весь лязгал при ходьбе. Звук этот ободрял – так ободряет присутствие на горизонте дружественного дредноута.

Оно, конечно, было бы куда как более стильно въехать в ворота и сдать пикап для парковки швейцару, но Майклу не хотелось отдавать пикап на попечение вампирам. Я его в этом не виню. Я бы тоже не доверял кровожадным швейцарам, которые шастают тенями по ночам.

У ворот виднелся добротный домик для охраны, а возле него – пара охранников. Пистолетов я у них не заметил, но оба держали себя с надменностью обладающих превосходством в оружии, которая не укрылась ни от меня, ни, я уверен, от Майкла. Я показал им приглашение. Они пустили нас во двор.

Мы направились к дому. На полпути нас обогнал длинный черный лимузин, и нам пришлось сойти на обочину, пропуская его. Когда мы подошли к парадному подъезду, приехавшие на нем как раз выходили из салона.

Шофер обошел машину и распахнул заднюю дверь. Оттуда выплеснулась музыка – что-то громкое и тяжелое. Последовала секундная пауза, а потом из лимузина выскользнул мужчина.

Он был высокого роста, бледный как изваяние. Черные как смоль волосы падали старательно завитыми кудрями на плечи. Одежду его составляли прозрачные бабочкины крылья, словно выраставшие из его спины у лопаток и крепившиеся к ней каким-то загадочным приспособлением. На руках его были белые кожаные перчатки с серебряным узором на запястьях. Похожий узор красовался на его икрах и лодыжках, спускаясь до сандалий. На бедре его висел меч изящной работы с рукоятью, словно выточенной из стекла. Больше на нем не было ничего кроме крошечной набедренной повязки из какой-то мягкой белой ткани. Что ж, с его телом он мог себе такое позволить. Рельефные (но не избыточно) мышцы, красиво очерченные плечи, бледная кожа, на которой не виднелось ни единого лишнего волоска… Блин-тарарам, я очень даже оценил его внешность.

Мужчина улыбнулся – такие улыбки обыкновенно видишь на рекламах зубной пасты – и протянул руку обратно в салон. Из машины высунулась пара умопомрачительных ног в розовых туфлях на шпильках, следом за которыми показалась стройная, аппетитного вида девушка, усыпанная цветочными лепестками. Собственно, на ней была короткая, облегающая юбочка из этого сомнительного материала… ну, и еще некоторое количество лепестков прикрывало ей грудь наподобие ласковых рук. Помимо этого, да еще вплетенного в буйную массу черных волос цветка, на ней не было никакой другой одежды. Зато эта смотрелась на ней классно. С учетом шпилек роста в ней было чуть меньше шести футов, и лицо ее наводило на мысль, что она нежна и мила разом. Щеки ее нежно порозовели, губы чуть приоткрылись, а глаза сияли чем-то этаким…