скачать книгу бесплатно
Будь я проницательнее, это наверняка сказало бы мне много ценного о характере Боба. В конце концов, Боб – духовное существо, созданное единственно энергией мысли. Персонажи книги, которую он читал, если подумать, в некотором роде мало чем отличались от него: визуального образа они не имели, равно как и физических тел. Собственно, помимо графических знаков на бумаге, они существовали лишь в голове у читателя, формируясь в ней в меру таланта автора и читательского воображения. А значит, автор и читатель выступали, образно выражаясь, родителями визуализированных персонажей.
Может быть, читая свои книжки и представляя излагаемые в них события, Боб ощущал в этих бестелесных персонажах… Родственные души? Своих братьев и сестер? Сверстников? Или детей? И вообще, может ли существо вроде Боба развить в себе некую потребность в семье? А почему бы и нет? Это могло бы объяснить его неизменное восхищение тем, как придуманные персонажи живут на страницах почти материальной, плотской жизнью.
С другой стороны, эти придуманные персонажи могли выполнять для него ту же функцию, что для некоторых мужчин надувные женщины. В общем, знать это точно мне бы не хотелось.
Хорошо, что я не слишком проницателен.
Нападавших на нас тварей я обнаружил в середине восьмой книги – описание и рисунки.
– Черт меня побери, – пробормотал я, выпрямляясь.
– Что, нашел? – поинтересовался Боб.
– Угу, – сказал я и поднял книгу так, чтобы он мог видеть рисунок. Тот, по крайней мере, больше соответствовал оригиналу, чем большая часть полицейских фотороботов. – Если верить книге, я подвергся нападению бебек.
Книжка, которую читал Боб, сама собой закрылась. Боб издал странный, захлебывающийся звук.
– Эм… Мне не послышалось, ты сказал «бебеки»?
Я нахмурился, и он захихикал, лязгая челюстью о деревянную полку.
– Бебеки? – повторил он еще раз, давясь от смеха. – И мемеки?
– А что? – оскорбленно спросил я.
– Это прямо как в детском стишке. – Боб затрясся от хохота. – Можно сказать, тебя только что напугали карандашной надписью. Герои детского стишка.
– Что-то я не понял, кто и когда меня пугал, – буркнул я.
Боб едва не задыхался от хохота; с учетом того, что легких у него нет по определению, это впечатляло.
– Это все потому, что ты себя не видишь, – с трудом выдавил из себя он. – Нос у тебя распух, под глазами по фингалу. Больше всего ты сейчас напоминаешь енота. Напуганного к тому же.
– Ты не видел этих гадов в деле, – возразил я. – Сильные и весьма хитрые. И их было четверо.
– Тебя послушать, так это прямо Четверо Всадников, – хмыкнул Боб. – Только с собственными копытами!
Я нахмурился еще сильнее.
– Ладно, ладно, – сказал я. – Рад, что мне удалось тебя развлечь.
– Ох, не могу! – не унимался Боб. – Ох, спасите-помогите! Это четверо барашков! С карандашиками!
Я испепелил его взглядом:
– Ты упускаешь главное, Боб.
– Нет, этого просто не может быть, – хихикнул он. – Готов поспорить, все Зимние сидхе просто животики надрывают.
– Готов поспорить, что нет, – возразил я. – Я как раз об этом. Бебеки работают на Летних. Они входят в воинство Королевы Титании.
Боб разом перестал смеяться.
– Ой.
Я кивнул:
– После той истории в Арктис-Торе я бы мог понять, если бы на меня охотился кто-нибудь из Зимних. Но от Летних я ничего такого не ожидал.
– А разве не ты, – напомнил мне Боб, – можно сказать, почти что своими руками убил дочь Титании? Тысяча колото-резаных ран…
Я хмыкнул и кивнул.
– Угу. Но почему сейчас? Она могла послать убийц еще пару лет назад.
– Это не кто-нибудь, а фэйри, – сказал Боб. – Логика не входит в число их сильных сторон.
– Жизнь могла бы быть и проще, – вздохнул я и задумчиво побарабанил пальцами по книге. – Нет, тут что-то еще, нутром чую.
– Как высоко они находятся в иерархии Летних? – спросил Боб.
– Не на последнем месте, – ответил я. – У них репутация убийц троллей. Наверное, отсюда и детский стишок. Только в стишке бебека забодал медведя.
– Убийцы троллей… – задумчиво пробормотал Боб. – Троллей… Вроде тех, из личной охраны Королевы Мэб, которые валялись тогда, растерзанные, по всему Арктис-Тору?
– Именно так, – подтвердил я. – Но то, что я сделал тогда, взбеленило Зимних, а не Летних.
– Меня всегда восхищали твои способности по части взбеленить кого угодно.
Я мотнул головой:
– Нет. Должно быть, я сделал там что-то такое, что задело и Летних. – Я нахмурился. – Или помогло Зимним. Скажи, Боб, известно ли тебе…
Зазвонил телефон. После того как Молли едва не сломала шею, упав со стремянки, когда спешила ответить на звонок, я провел провод в лабораторию и подключил к нему второй аппарат. Старые ходики на полке утверждали, что времени уже далеко за полночь. Так поздно мне не звонят, если только не случилось какой-нибудь настоящей пакости.
– Напомни мне, что я собирался спросить, – бросил я Бобу и снял трубку.
– Это я, – сказала Мёрфи, даже не поздоровавшись. – Ты мне нужен.
– Очень тронут, – хмыкнул я. – Наконец-то признание. Романтическая музыка за кадром.
– Я серьезно, – сказала она.
Что-то в ее голосе подсказало мне, что ей действительно не до шуток.
– Куда? – спросил я.
Она продиктовала адрес и положила трубку.
Последнее время меня реже приглашают консультировать чикагскую полицию, а частые поездки в другие города по делам, связанным с обязанностями Стража, и вовсе почти не оставляют мне времени на сыскную работу. Жалованье Стража Белого Совета чародеев помогает мне избежать банкротства, но мой банковский счет все же понизился до той критической отметки, когда поневоле думаешь дважды, а то и трижды, прежде чем подписать очередной чек.
Лишний заработок мне очень даже не помешал бы.
– Это Мёрфи, – сообщил я Бобу. – Звонила по делу.
– В такой час по-другому и быть не могло, – согласился Боб. – Ты там смотри осторожнее, босс.
– Ты чего это вдруг такой внимательный? – удивился я, застегивая мой заговоренный кожаный плащ.
– Не знаю, хорошо ли ты знаком с детскими стишками, – сказал Боб, – но в той, про барашка, он здорово напугал всю звериную братию.
– Угу, – кивнул я. – Только в стишке он один, а здесь их было четверо.
Я задул свечи, поднялся из подвала и отправился на встречу с Мёрфи.
Бебеки. Господи Исусе.
Глава 4
Я стоял в толпе зевак, глядя вместе со всеми на пожар, когда один из дежурных копов привел ко мне Мёрфи.
– Почти не опоздал, – заметила она.
Голос ее звучал напряженно. Она приподняла полицейскую ленту и поманила меня за собой. Я уже нацепил на лацкан плаща свой маленький ламинированный бейджик консультанта.
– Чего так долго?
– Если ты не заметила, снега выпало с добрый фут, и он продолжает идти, – отозвался я.
Она покосилась на меня. Ростом Кэррин Мёрфи от горшка два вершка, а в куртке с меховым капюшоном она казалась и того меньше. Большие пухлые снежинки ложились на ее золотые волосы и поблескивали на ресницах, из-за чего голубые глаза ее казались ледяными.
– Твоя игрушечная машинка забуксовала, да? Что у тебя с лицом?
Я оглянулся на окружавших меня нормальных людей.
– В снежки играл.
– Готова поспорить, продул, – хмыкнула Мёрфи.
– Видела бы ты соперника.
Мы стояли перед небольшим пятиэтажным зданием – точнее, развалинами, оставшимися после того, как что-то разнесло строение к чертовой матери.
Взрыв или нечто аналогичное по разрушительной силе снесли с дома уличный фасад, словно кто-то отсек его невообразимо огромным топором. При желании можно было заглянуть в квартиры; правда, дым и снегопад мешали это сделать. Дом продолжал гореть. Обломки фасада усыпали проезжую часть и тротуары, повредив даже дома на противоположной стороне улицы, так что полиции пришлось перекрыть движение на квартал в обе стороны от места происшествия. Повсюду валялись битое стекло и обломки кирпича. В воздухе стоял едкий запах гари.
Несмотря на погоду, поглазеть на пожар собралось сотни две людей. Какая-то предприимчивая душа предлагала желающим горячий кофе из большого термоса, и я оторвал от сердца доллар за пластиковую чашку благословенного напитка, маленький пакетик сухих сливок и другой, чуть больше, – сахара.
– Куча пожарных машин, – заметил я. – Но «скорая» всего одна. И санитары согреваются кофе, в то время как остальные дрожат от холода. – Я отхлебнул из чашки. – Вот придурки.
– Здание не было заселено, – пояснила Мёрфи. – Реконструкция.
– Значит, обошлось без жертв. Что ж, уже хорошо.
Мёрфи бросила на меня загадочный взгляд:
– Согласишься сегодня поработать сдельно?
Я отхлебнул кофе, пытаясь скрыть разочарование. Я весьма рассчитывал на гонорар, по крайней мере за пару дней работы.
– У города уже не хватает средств на услуги консультантов, да?
– ОСР экономил на карманных расходах на случай, если вдруг понадобится твоя помощь.
На этот раз мне не удалось скрыть своих эмоций. Одно дело – получать деньги от городских властей. Совсем другое – брать их из кармана работающих в ОСР копов.
Отдел специальных расследований Чикагской полиции можно сравнить с прудом-отстойником. Все, что не вызывает интереса у других отделов полицейского управления, спускают в ОСР. По большей части это просто муторные дела, за которые никто не хочет браться, но встречаются и действительно труднообъяснимые случаи. В общем, ребятам из ОСР приходится расследовать все – от дождя из жаб до слухов об обитающей в канализации чупакабре, похищающей мелких домашних животных. Работа эта хлопотная, перспектив карьерного роста почти никаких, поэтому ОСР считается чем-то вроде палаты для хронических неудачников. На самом деле это не так, но сотрудники отдела, как правило, обладали парой общих черт: достаточным интеллектом, чтобы задаваться вопросами и консультироваться со специалистами в случаях, когда произошедшее не поддается объяснению с точки зрения здравого смысла, и непозволительным отсутствием способностей ориентироваться в мутных водах кабинетной логики.
Когда сержант Мёрфи была еще лейтенантом Мёрфи, отделом руководила она. С должности ее сняли за двадцатичетырехчасовой прогул в разгар самых напряженных часов расследования. Не могла же она объяснить начальству, что все это время брала штурмом ледяную цитадель в Небывальщине? Теперь отделом руководил ее старый сослуживец, лейтенант Джон Столлингс, и ему приходилось здорово изворачиваться, втискиваясь в урезанный начальством бюджет.
Вот вам и объяснение, почему единственному профессиональному чародею в Чикаго почти не предлагают работы.
Я бы обошелся без их денег. В конце концов, они в них не купаются. Но в то же время следовало брать в расчет их гордость. Отказаться от этих денег я тоже не мог.
– Сдельно? – переспросил я. – Черт возьми, мой банковский счет едва ли не меньше моральных принципов лоббиста табачных производителей. Пора переходить на почасовую оплату.
Несколько секунд Мёрфи свирепо смотрела на меня, потом хмуро кивнула. Гордость гордостью, но дело прежде всего.
– Итак, в чем здесь дело? – спросил я. – Поджог?
Она пожала плечами:
– Какой-то взрыв. Может, случайный. Может, и нет.
Я фыркнул:
– Угу. То-то ты меня при всяких случайностях зовешь.
– Пошли. – Мёрфи достала из кармана куртки респиратор и надела его.
Я порылся в кармане, достал бандану и тоже завязал ее, закрыв нос и рот. Для полноты образа мне не хватало только мятой широкополой шляпы и сапог со шпорами. Я есть тихий мучачо.
Она оглянулась на меня – выражения ее лица под респиратором я не разглядел – и повела в разрушенный дом. Там нас уже поджидал ее коллега.
Роулинс – коренастый мужчина лет пятидесяти пяти, и при откровенно избыточном весе в нем не больше мягкости, чем в армейском грузовике. Последний год он начал отращивать бородку, и седые волосы смотрелись особенно контрастно на фоне его темной кожи. Поверх полицейской куртки он набросил поношенное зимнее пальто.
– Дрезден, – улыбнулся он. – Рад вас видеть.
Я пожал ему руку.
