Академия Идиотов

Свернула в этот раз налево, там была щель в заборе, которую вряд ли преследователи заметят в дыму. С котом, конечно, оказалось сложнее влезть, но я смогла. Под низом досок промелькнули чьи-то ботинки.

Мороз пробежал по коже от того, как тихо меня преследовали. Я ведь думала, что оторвалась. Задрожала от того, сколь близка была сегодня к смерти, причем далеко не один раз. Прижала к себе кота, потому что хотелось хоть на немного ощутить тепло живого существа.

Моя хозяйка мертва, а я так ни разу и не назвала ее Аисией.

Глава 4. You’re frozen when your heart’s not open

[*] в названии использован отрывок из песни Madonna “Frozen”, дословный перевод: “Ты замерзаешь, когда твоё сердце закрыто”

Когда дым рассеялся, а ноги преследователей прошли мимо уже в другую сторону, я наконец-то отпустила кота и вылезла. Домой я, конечно, уже не пойду. Да и дома у меня вовсе никакого нет.

Зашагала на выход из города. По дороге заглянула к одному из клиентов хозяйки, точнее Аисии… Воду и еду трактирщик выдал, а оплаты не взял. И такой взгляд у него был, что я поняла – он знает. Быстро заморгала, стараясь не выдать эмоций, которые испытывала. И мне удалось. Внутри разлилась пустота, и я выбежала из местной забегаловки. Идти к воротам не стала, вдруг меня решили задержать, как подозреваемую или свидетельницу, поэтому сразу вступила в лес. Рирд был с одной из сторон окружен довольно густой чащей, но, так как в ней никакой магической гадости вроде арахнов и упырей не водилось, стеной от деревьев не отгораживался. Там же ягоды, грибы и рыбалка в потрясающе красивых лесных озерах.

К одному из последних и направилась. Мне казалось, что я вся пропиталась запахом крови. Хотя скорее это был едкий запах дыма, но с момента, как я вступила в лавку кроме железного привкуса не ощущала ничего иного.

Сняла платье, какая-то баночка звякнула в одном из карманов. Похоже, расчет я получила зельями. Скинула нижнюю рубашку, голой вошла в озеро и поплыла. Казалось, вода заливалась внутрь моего тела через кожу, пытаясь наполнить пустоту внутри. Я плыла от одного берега к другому, но вода так и не дала того, что я искала. Тогда я набрала воздух в легкие и нырнула так глубоко, как могла, чтобы уже не выплыть. Может, тогда вода закроет пустоту внутри.

– Любая жизнь ценна. Любая. Особенно своя собственная.

– Да, бабушка, – ответила на фразу из прошлого, зазвучавшую в голове.

Воздух пузырьками кружился вокруг, и я оттолкнулась ногами от дна и поплыла наверх к свету, с силой гребя руками. Перед глазами мелькали красные точки, изображение подернулось кругами, но я вынырнула и вдохнула чистого свежего потрясающего воздуха. На это мгновение я перестала чувствовать себя пустой.

Не сразу поняла, что громкое мяуканье не раздается у меня в голове, как звучал под водой голос бабушки. На берегу вдоль кромки воды бегал и орал знакомый черный кот. Надо же, беспокоится. Хоть кто-то. Подплыла к берегу и улеглась спиной на траву. Конечно, весной вот так валяться голой после купания холодно, но мне так было легче – покрывшееся пупырышками тело отвлекало от пустоты внутри, сообщая, что я еще жива.

Может, поэтому той юной эльфийки с обложки не было холодно? Ей тоже было плохо. Плохо? Нет, я бы не описала так свое состояние. Пустота – звучит гораздо более верно.

Перед глазами замелькали страницы из истории мира. Три мировые войны против трех полулеших с пустыми глазами и седыми волосами.

Мелькнувшее подозрение заставило меня сесть и расплести косу, перебирая прядь за прядью. Одна из них, самая незаметная у затылка была белой. Она сменила цвет, даже не смотря на темную краску, которой я красила волосы, чтобы скрыть их необычный зеленый цвет.

Пощупала свою первую седую прядь, затем накрутила на палец и резким рывком попыталась вырвать. Не получилось. Тогда я рвала волоски один за одним, избавляя себя от белой метки. Первого явного напоминания, что от тех трех полулеших, убивших тысячи людей я ничем не отличаюсь. Однажды сойду с ума и попытаюсь всех уничтожить. И, наверно, я давно бы себя убила, если бы не бабушкино воспитание. Сегодня у меня даже почти получилось.

– Глупая, безумная девчонка, – сказала вслух, пародируя бабушку.

Наверно, мне нужно вернуться к ней. Она единственная способна меня вернуть в стабильное состояние. А, может, скорее бесчувственное? Пустое…

Я передернулась, вспомнив навалившиеся на меня ощущения. А, может, просто от холода. Надела нижнюю сорочку и платье, но дрожь не прекратилась. Обняла себя за плечи. В мыслях я составила карту королевства. Я действительно могла заглянуть к бабушке перед тем, как отправиться в Академию Идиотов. Но есть ли в этом смысл?

В голове замелькали кадры недавно увиденного и те, что происходили в более глубоком прошлом. Бабушка нередко меня оскорбляла. Сейчас я вспомнила то, как она мне говорила, что я никто. Сейчас я подумала, что не так уж она была неправа. И вообще большинство ее слов, вызывавших мое несогласие, были ради моего блага. Орчиху ослушаться сложно, может, поэтому я и бабушка выжили?

К чему привело маму мое свободолюбие и упрямство?

Я посмотрела на блики луны, отражающиеся от озера. Они сливались с моими воспоминаниями и превращались в огонь. Моргнула, пытаясь избежать привидившегося, и осмотрелась. Утро? Я просидела здесь вечер и ночь?

На моих руках что-то зашевелилось. Опустила взгляд и увидела черного кота. Он казался невыносимо горячим, но, наверное, это я была очень холодной, хотя холода я не ощущала. С трудом пошевелилась, мой новый знакомый открыл глаза и хрипло мяукнул. Такой звук, как будто он сорвал голос.

Так вот, что это было за мяуканье, врывавшееся иногда в воспоминания. Он пытался вырвать меня из того состояния, в котором я закрылась в самой себе. С трудом пошевелилась, так как тело окоченело и ленилось совершать хоть какие-то движения.

Но мне удалось поднять руку и погладить заботливое существо, которое грело меня всю эту холодную весеннюю ночь. Будь я обычным человеком, наверное, я бы ее не пережила. Что ж, может, не так уж я была неправа, говоря бабушке, что меня сложно убить.

Да, моя жизнь может являться чьей-то погибелью, но разве это означает, что я не имею права на жизнь?

Разве правильно кого-то уничтожать только из-за его существа? Убить волчонка, потому что однажды он вырастет и кого-то загрызет насмерть? Заколоть ребенка, потому что он вырастет человеком, который будет убивать живность, чтобы ее съесть? И ведь гораздо более жестоким будет хищником, чем тот же волк.

Почему это я не имею права на жизнь?

Я встрепенулась и начала тереть руки негнущимися пальцами, пытаясь выбраться из состояния хладного куска мяса. Кот, хрипло мяукая, терся о меня, помогая.

Выживу и покажу всему миру, что нельзя убивать кого бы то ни было только из-за одного его существа. Я еще никому не навредила. Перед глазами снова мелькнул огонь, поглотивший мою мать, и лужа крови, в которой лежала Аисия.

– Нет! Это не я! Не я! – закричала и резко встала, взмахнув руками.

Ноги не послушались, и я упала обратно в траву, промокнув в утренней росе. Она меня освежила и вернула ясность мыслей. Так, сейчас мне нужно привести свое тело в дееспособное состояние и обдумать, как вернуть свой эмоциональный фон к норме. Очевидно, что с эмоциями справляться я не умею.

Пока я разминала и растирала руки и ноги, мысленно успокаивалась, давая себе обещание, что разберусь в том, почему и от чьей руки погибли мама и Аисия. Я выживу хотя бы ради этого. А с учетом того, что в Академии Идиотов учатся ищейки, детективы и обвинители, у меня есть реальный шанс обрести нужные знания и связи, чтобы однажды выяснить, кто виноват… кто еще кроме меня виноват в смерти дорогих людей.

Поднялась и направилась вглубь леса, кот недоуменно мявкнул. Обернулась, кажется пушистик намекал, что город в другой стороне.

– Мы пойдем через лес, – сказала животному, тот заволновался, задергал хвостом. – Не волнуйся, я однажды полгода прожила в лесу.

И кот, еще пару раз махнув хвостом, последовал за мной. У меня, конечно, нередко получалось взаимодействовать с живностью лучше обычных людей, но этот какой-то слишком умный.

Что ж, значит, к лучшему, что я ему не сказала про то, что полгода в лесу я прожила при наличии сил, которыми сейчас мне пользоваться нельзя. Если бы кот ушел, думаю, мне бы сейчас было точно тяжелее.

Через час хождения по лесу, я поняла, что силы мне не обязательны, чтобы его чувствовать. Казалось, деревья и колючие кусты буквально расступались передо мной. Тропинки не было, но я чувствовала направление, куда идти и шла по лесу совершенно свободно. Кот и то больше страдал, перепрыгивая через очередное бревно или хватая на шкуру уже третий репей.

Перед следующим бревном кот на меня отчаянно посмотрел. Да, это было большое, даже мне будет неудобно перелазить. Что ж, все равно пора было отдохнуть.

– Чего ж ты немощный такой, кот же, вроде? – спросила у черной тушки, мученически повисшей на моих руках. – Вы же легко и высоко прыгаете, – сказала и присела на бревно, приобняв животное.

Тот довольно заурчал, и я впервые за сутки улыбнулась. Пусть и на мгновение и мимолетно. Кот продолжал изображать полудохлого.

– Ладно, фиг с тобой, понесу, – сказала и поднялась с бревна, чтобы перелезть.

Кот заинтересованно на меня посмотрел, такой осознанный взгляд вижу у него второй раз. Причем именно при упоминании Фига – бога для воров-староверов, если их так можно назвать.

Староверами были те, кто верил в старых богов, существование которых не доказано. А Баг (или Багий), Хирей, Ертых и иже с ними – вполне реальные исторические персонажи. По крайней мере, есть все основания считать, что они находились в этом мире.

У меня бабушка староверка, но в городе я быстро приучилась к новой религии, как минимум, на ругательствах, которые в моем присутствии никто не сдерживал, чай не алера, значит уши не засохнут от витиеватых оборотов. Будто бы у благородных дам они сохнут от ругательств.

Привыкла я к новым богам, да только одного Фига из лексикона не вытравила. Старалась сдерживаться, все-таки далеко не все используют подобные ругательства, а мне не нужны подозрения на воровскую деятельность, пусть и когда-то это было правдой. Мы выживали с бабушкой, как могли. Орчанке найти работу практически невозможно, впрочем девочке-соплюхе тоже, а жить хотелось.

Так меня бабушка и научила ценить жизнь. Не словами, а конкретными действиями.

Поэтому я перелезла через дерево и продолжила свой путь. Не сдамся, не остановлюсь, не отступлю, выживу. И даже ругаться спокойно смогу!

– Назову тебя Фигом, – сказала коту.

Тому понравилось, заурчал. Хотя, может, это из-за возможности понежиться в чужих руках. На шерсть моего нового питомца сел комар, взмахнув рукой, согнала насекомое. Даже кошек комары кусают, а меня нет. Неужели, мой состав крови настолько отличается? А может ли такое случиться, что кто-то способен учуять разницу?

Продолжая свой путь, я рассмотрела проблему с разных сторон и поняла, что риск очень высокий. Во-первых, в Академии идиотов есть факультет ищеек. Что-то мне подсказывает, что там будет много оборотней, обоняние которых невероятно сильное. Во-вторых, не факт, что все эти оборотни ни разу в жизни не сталкивались с русалками, а значит не в курсе их запаха. А больше ни за какую расу я сойти не смогу, если вскроется мое не совсем человеческое происхождение.

Скорее бы в деревню, там пороюсь в бабушкиных травах и точно придумаю какое-то зелье для смены запаха.

Лес резко завершился, открыв передо мной прекрасную поляну, пахнущую полынью. Перед кустиком последней я и остановилась, сорвала веточку и потерла пальцами, ловя горький запах. Полынь нередко используется в зельях, отпугивающих насекомых-вредителей. Следующей сорвала лабиату, ее одомашненный вариант в соседнем королевстве очень популярен, называется лавандой. Нередко приходилось быть внимательной при покупке трав для лавки, ведь вывозимая в огромном количестве из Карии лаванда совершенно не имела столь эффектных в зельеварении свойств, как лабиата. Правда я думала, что растет она южнее, например, в бабушкиной деревне ее было совсем чуть-чуть, а в моей родной – в огромном количестве. А она, оказывается, в нашем лесу росла.

И, может, я бы об этом знала, если бы сюда захаживала.

Бабушка бы сказала, что я совсем городская стала. Сколько твердила мне она, что нужно оставаться жить в деревне, не высовываться, а я ее не слушала.

Мои руки по давней привычке помощницы травницы, коей являлась нынче моя бабушка, приступили к сбору трав. Погода сухая и ясная, период цветения лабиаты и еще нескольких растений поздней весны. Идеально время для сбора..

Сумки у меня не было, зато карманов для зелий в юбке – великое множество, сама все подшивала. Что радует, такое платье, как у меня уже ничем не испортить, даже моими навыками шитья.

Когда солнце начало прятаться за кромкой поля, а карманы были заполнены, даже некоторые пустые баночки и места рядом с ними, я остановилась.

На душе было легко и хорошо, как когда-то в деревне с бабушкой. Наверно, она права, мне не стоило переезжать в город.

Еще раз вдохнула и выдохнула воздух поля и засмотрелась на краснеющее небо. Точно. Лабиату же чаще всего растет на холмах и горной местности. Но вокруг Рирда такой местности нет. Я поспешила в сторону солнца, чтобы подняться на холм, на котором я, похоже, находилась.

Внизу живописно располагались дома. И один из них очень знакомо стоял поодаль, скорее в лесу, чем в деревне. Как я смогла сократить путь в несколько суток и оказаться у бабушки?

Глава 5. Tear me to pieces, skin to bone. Hello, welcome home

[*] в названии использован отрывок из песни Billie Eilish, Khalid – lovely, перевод: “Разорви меня на кусочки, от меня остались лишь кожа да кости. Здравствуй, добро пожаловать домой”

– Ты же страшная и странная. Да кому ты нужна, кроме родных? – раздалось в голове эхо прошлого.

Сейчас я понимала: бабушка просто волновалась, что меня раскроют, да о том, что новая спокойная жизнь и воспитание девочки ей не по плечам. Изменения к лучшему иногда тяжелее перенести, чем плохие события. Вот мы и…

– А! А! А! – закричала Сина, наша с бабушкой лисичка, вырывая меня из воспоминаний, а кота из моих рук – испугался, хищницу заприметив.

Рыжая подбежала и, открыв пасть, щурила глаза. Так она показывала, что очень довольна. Я наклонилась и протянула руку к черным ушам лисы, та взволнованно запищала, толкнула головой пальцы и помчалась вокруг меня, выражая радость от встречи.

Поймать ее в руки удалось не сразу.

– Уру-ру-ру, – заурчала Сина, даже проигнорировав то, что я, прижимая ее к себе, касалась хвоста, который она обычно не доверяла никому.

– Соскучилась, малышка, – прошептала я, прижав лису чуть крепче.

И пусть Сина уже давно не была ребенком, но большую часть взрослой ее жизни я пропустила, уехав в город. Так что она навсегда осталось для меня тем маленьким ослабленным лисенком, которого я нашла в лесу. Бабушке малышка приблизиться не дала, лая на нее и сжимаясь в дыре под корнями в деревьях. Маленькая, худая, испуганная. Подпустила меня, цапнула за палец, но затем успокоилась, стоило ее дрожащее тельце прижать к себе.

Я вспомнила то чувство, правда, казалось, что в этот раз запуганным, грязным и беззащитным существом была я, а не Сина. Надеюсь, мне хотя бы не придется пить настойки от бешенства, как это произошло в нашу первую встречу с лисичкой.

И вот мне интересно, а я вообще способна заболеть бешенством? Или это бабушка так пыталась меня отучить от привычки таскать все живое и беззащитное в дом?

– Мяу – напомнил о себе кот, а также о том, что у бабушки ничего не вышло, я до сих пор всех тащу домой.

Выпустила Сину и снова взяла на руки черного кота. Лисичка, до этого момента не обращавшая внимания на моего спутника, ревниво залаяла:

– А! А! А!

И не успокоилась, даже когда я зашла в дом, привычно коснувшись ладонью защиты, которую сама же и ставила. Она убирала отпугивающую иллюзию с гостинной. Я ее создавала, чтобы у посетителей не было желания пройти глубже в дом. Хотя и без иллюзии, наше с бабушкой жилище могло пугать деревенский люд.

На входе в лабораторию не было двери, отчего нередко едкий цветной дым проникал в другие части дома. Даже на кухню. Как итог, еду мы употребляли с привкусом готовящихся в тот день зелий. У меня потекли слюни, я и забыла о том, как соскучилась по бабушкиной стряпне с горчинкой настойки от ревматизма или ароматом жевательных конфет от болей в горле.

Выпустив кота на пол, понаблюдала, как тот стойко терпел возмущения Сины. Фиг отлично справлялся, вовремя убирая лапы от попыток легонько покусать нового посетителя жилища. Видимо, понимал, что лиса ничего серьезного не сделает, но недовольство выразить просто обязана, ведь она здесь хозяйка, а кот – непрошенный гость.

Я продолжила привычные действия, проверила плетения в доме и то, что варится в лаборатории. На удивление, внутри даже ничего не настаивалось, а ведь такие были всегда, потому что некоторые зелья делаются и дольше месяца.

Видимо, бабуля куда-то уехала, раз не может контролировать процесс настаивания зелий. Зашла в теплицу-оранжерею, единственное место, отделенное от остальных помещений плотной дверью.

Да, действительно уехала, магический полив был запущен. Такой же, но более простой, чтобы не бросался в глаза магам, я обустраивала в лавке. Пробежалась взглядом по рядам растений, замечая те, что спасала ребенком. Каких-то не было, вряд ли погибли, скорее бабушка вернула их в лес или вручила кому-то из селян. Все-таки теплица нужнее под лекарственные травы.

Некоторые сейчас красиво расцвели. Столь же привычно, как и много лет назад взяла корзинку справа и начала сбор тех, которые доросли до нужного момента. Взгляд упал на пол, и я подпрыгнула, выронив то, что успела собрать. Кровь на полу! В глазах мелькнуло воспоминание мертвого тела Аисии. Или… бабушки?

Не удержавшись на ногах, упала, ударившись бедром. Моргнула еще раз и поняла, что это не кровь, а одно из удобрений пролилось на пол. А рядом было не тело, а мешок с землей. Похоже, систему полива нужно починить.

Дрожащими руками подняла с пола собранное для зелий, а затем принялась настраивать магические потоки, чтобы подобных сбоев больше не было. Заполошное сердце постепенно успокаивалось, коричнево-бордовое разлившееся удобрение уже не казалось пролитой кровью.

Сейчас я вынуждена окончательно признать, что у меня обычное человеческое нервное расстройство. А я еще думала, у полулеших такого быть не может.

Возможно, именно так моя раса начинает сходить с ума, после чего приступает к массовым убийствам?

К счастью, настройка системы без применения магии требовала концентрации в работе с магнитными палочками. Которые я оставила бабушке, чтобы она могла самостоятельно справиться с поливом, ведь бабуля обладала крайне слабой магией.

За время работы я успокоилась, руки перестали дрожать, ведь и так дважды искрило, когда я случайно потянула не ту магическую нить. Как же проще делать все магией, я бы и справилась в десять раз быстрее, и полностью бы починила, и резерв системы заполнила бы. А сейчас так… только приостановила течь и вытерла натекшую лужу.

По крайней мере, мне стала понятна зависть обычных людей к огромной силе магов. И даже впервые задумалась о словах бабушки, что у меня дар, а не проклятие.

Покинула теплицу, убедилась, что животные подружились, хотя Сина еще иногда погавкивала на Фига, и вышла из дома.

Заглянула в сарай, проверила скотину. Кур бабуля закрыла, чтобы Сина не влезла. Она-то послушная, но надолго оставлять ее одну с доступом к курам не стоит, голодная женщина – злая женщина, даже лиса.

Коровы и козы не было, еще раз подтверждая, что бабуля куда-то уехала. Их-то нужно доить каждый день, вот и отвела к кому-то из деревенских.

Увидела в своих руках ведро и веревку, которой обычно привязывала козе ногу, чтобы не ступила в свое же молоко. Похоже, схватила по привычке, за столько лет они не забылись. Отложила взятое и принялась за чистку помещения.

Работа постепенно успокаивала мои мысли и возвращала ту Ташу, которая была раньше. Уравновешенную и не видящую в удобрении кровь, а в мешках трупы.

– Тела – это только тела, они уже не живое существо, – говорила себе подсыпая чистой соломы.

Кажется, помогло. Я ведь столько видела мертвых животных, и людей… тоже было дело. Аисия мертва – да, но не стоит зацикливаться на…

Снаружи раздался лай, похоже Сина выбежала из дома и кого-то встречала.

Я вышла из сарая, расплываясь в улыбке при виде бабушки.

– Ах, ты ж, засранка! – ругалась запыхавшаяся орчанка в платье с испачканным подолом. – Явилась без предупреждения, и, свалить так же планировала, признавайся? – Бабуля уперла руки в боки, демонстрируя мощную мускулатуру.

Когда-то я обижалась на ее “засранка”, еще не зная, что у орков это ласковое обращение. У них вообще говно ассоциируется с богатством. У орков свои шаманы, которых очень уважают, нередко они занимаются трактовкой снов, так вот, приснившееся дерьмо – к деньгам. Оттуда и пошло иное отношение у их расы к испражнениям.

Засранка – то же, что и “дорогая”, только по-оркски.

Зря я на это обижалась, очень многого не понимала. А сейчас стала замечала. Да, ругается, руки в боки, лицо нахмурено, но глаза зорко осматривают, цела ли, здорова ли. Щеки у бабули красные, а сама запыхавшаяся – грудь часто и высоко поднимается. Бежала сюда, значит, спешила так, что любимое платье изгваздала. Похоже, в город ехать собиралась, вот и одела свое самое красивое. Но по дороге кто-то из деревенских наверняка сообщил, что видел меня.

Я подбежала и обняла пышную фигуру.

– Ну, нет, ты давай прекращай свои телячьи нежности, – заворчала бабушка, но руки с боков опустила.

Я прижалась лицом к ее огромной груди, не сразу поняв, что поливаю ту слезами. Бабуля что-то забурчала и обняла в ответ, поглаживая по спине.

Вот теперь я точно дома. И знаю, чего хочу.

Жить с бабушкой. Спокойно. Как жаль, что поняла я это, когда вернуться уже не могу.

Бабуля, не привыкшая к проявлениям любви, отлепила меня от себя и смущенно похлопала по спине.

Сина гавкала и прыгала вокруг нас, а из-за двери выглядывал Фиг.

– Опять кого-то притащила, – сказала бабуля, завидев черного кота.

– А! А! А! – жаловалась лиса, согласная с обвинительными интонациями хозяйки.

Похоже, кота придется забрать с собой в Академию, бабуле и правда хватает дел и тех, кого нужно то доить, то кормить.

– Забирай новую скотину, у меня уже есть ловительница мышей! – громко возмущалась ба, подтверждая мои предположения. – Он мне нафиг не нужен!

– Мяу, – сообщил кот, услышавший свое новое имя.

Бабушка зашла в дом и поставила еды и Сине, и коту, споро работая руками, зная каждую полочку и быстрыми движениями проще и быстрее что-то достать. Я улыбнулась, наблюдая за ней и решила помочь. Ушла в пристройку, я ведь там оставила собранные у кур яйца.

– Как этого облезлого зовут? – спросила бабушка, когда я вернулась.

Уже, похоже, прониклась жалостью к коту, который активно терся о мощные оркские ноги.

– Фиг.

– Фиг знает? – уточнила ба, усмехнувшись.

– Не знаю, что он знает, но из всех имен предпочитает зваться Фигом.

– Бог удачи? – уточнила бабуля и довольно улыбнулась. Суеверная она у меня, что не удивительно, ведь орчиха же да бывшая воровка. – Куда дальше?

Бабуля не была глупой, быстро проанализировала отсутствие у меня вещей и мое моральное состояние, вот и сделала вывод, что в Рирд я не вернусь.

Я приподняла край рукава, показывая татуировку на запястье. Она знала, что это значит. Когда-то наши подельники обокрали носителя такой татуировки, тот призвал магию, а вместе с ней и кучу погранов.

Это был первый толчок к решению прекратить воровскую деятельность и найти иной способ выжить. Ведь мне нельзя наталкиваться на магов, и чистая случайность, что тогда нам с бабулей получилось скрыться.

К сожалению, еще не скоро мы с бабушкой вышли из гильдии воров, купили домик на отшибе деревни и занялись зельеварением.

И даже тогда у нас еще не было скотины и сбережений, только дом с покосившейся крышей и лисенок, грозивший в любой день сдохнуть. Но мы уже были счастливы, что выбрались, нашли способ… орчанка, которую никто не возьмет на работу, и мелкая девчонка, которую убьют, стоит ей раскрыться, смогли существовать без воровского промысла.

В тот день мы окончательно стали родными, и состав крови здесь ни при чем.

– В Академию Идиотов пойду. Там нет некромантов и…

– Ташка! – вскричал Цих, ворвавшись на кухню.

Хорошо, что не договорила. Парень мог слышать мои слова. А как тихо зашел-то, на радостях от встречи мы с бабушкой расслабились и не закрыли дверь. Да и кто бы еще ворвался бы к местной “ведьме” без стука? Только Цих.