Сокровища баронессы фон Шейн

скачать книгу бесплатно

– Что я слышу, друг? Ты хочешь его продать?

– Это придется сделать, чтобы расплатиться с кредиторами, – еле выдавил Сегалович и покраснел. – Альберт, я разорен окончательно и бесповоротно. После того, что случилось с Ольгой, ни один человек не даст мне взаймы. Мы с Мартой продали все, что можно было продать, и…

– Это печально. – Цабель кивнул огурцеобразной головой с прилизанными волосами. – Печально потому, что ко мне как раз ты и не обращался. Почему, позволь спросить? Я не вхожу в число твоих близких друзей?

– Входишь, ну конечно, входишь, – поспешил его разуверить Сегалович. – Дело не в этом. Я не обращался ни к кому, ну, ты понимаешь… из-за Оленьки.

Цабель развалился в кресле с потертой спинкой.

– Скажи мне правду, мой друг, – процедил он, – Ольга действительно виновна?

– Как ты мог такое подумать? – Зельд даже покраснел от возмущения. – Ее оговорили. Благородные люди, тьфу! – Его негодованию не было предела. – Если моя девочка так уж не пришлась ко двору, могли явиться сюда, поговорить со мной, но нет. Им зачем-то нужен был скандал на весь город. Впрочем, думаю, затем, чтобы быть уверенными: в дальнейшем молодые люди не будут вместе.

– И что же, пресловутый жених ни разу не появился после той некрасивой истории? – удивился Цабель.

Друг усмехнулся:

– Как же он мог появиться? Его заверили, что Ольга действительно воровка, которая под давлением все вернула, и именно поэтому князья Раховские были так добры, что не настаивали на суде. Мишель бежал от Оленьки как черт от ладана, только его и видели. А сейчас он женат. – На впалых щеках ювелира задвигались желваки. – На какой-то богатой и знатной. А моя девочка восьмой год сидит в своей комнате.

Альберт нахмурил густые седые брови:

– Восьмой год не выходит из комнаты? Черт побери, это уже болезнь, Зельд. Ты приглашал к ней врачей?

– Сначала приглашал, потом перестал, – признался несчастный отец. – Видишь ли, бесплатно никто не станет консультировать. Нам остается только надеяться, что она не окончательно тронулась умом и когда-нибудь прервет затворничество.

Профессор поднялся, хрустнув суставами.

– Я помню твою Оленьку прелестной девушкой и сейчас хотел бы ее увидеть. – Он улыбнулся. – Ты проводишь меня к ней в комнату?

– Вряд ли она захочет с нами разговаривать, – вздохнул Сегалович и дотронулся до хрящеватого носа. – Она беседует только со своим дневником. Одному Богу известно, что пишет моя дочь.

– Пойдем, друг. – Альберт взял его под руку и решительно повел наверх.

Оленька сидела за столом и при свете тусклой лампы, покрытой серебристой паутиной, размашисто писала в дневнике: «Восьмой год! Восьмой год я сижу в комнате, расплачиваясь за то, чего не совершала. О, как мне хочется возмездия! Как хочется, чтобы эти благовоспитанные господа, которые считают, что им позволено все, ползали передо мной на коленях! И этот день наступит. Наступит, наступит, наступит!» – повторила она трижды и, почувствовав облегчение, бросила ручку. Когда в дверь постучали, девушка ничего не ответила, лишь равнодушно отвернулась.

– Оля, к тебе можно? – услышала она робкий голос отца. – К нам пришел гость, он хочет тебя видеть.

Она не проронила ни звука. Зельд растерянно взглянул на Альберта, но тот решительно толкнул дверь и вошел в темную пыльную комнату. Увидев худую, изможденную, бледную девушку – нет, не девушку, а скорее тень (казалось, жили только черные воспаленные глаза), он был тронут и ласково проговорил:

– Ольга Зельдовна, здравствуйте. Вы должны меня помнить. Я приятель вашего отца, профессор консерватории Альберт Цабель.

Девушка пожала плечами и покачала головой.

– Впрочем, я на этом не настаиваю, – продолжал Альберт. – Мне захотелось увидеть вашу семью и по возможности помочь.

Оля продолжала молчать, разглядывая жирное пятно на бумажной скатерти.

– Вы любите музыку? – Цабель не собирался сдаваться. – Хотите, я что-нибудь сыграю?

Девушка вздрогнула и медленно встала на ноги. Ее впалые щеки покрылись смертельной бледностью.

– Прошу вас, уйдите, – прошептала она зловеще. – Я прошу вас… Немедленно покиньте мою комнату.

Ее губы затряслись, кулаки сжались, костяшки пальцев побелели. Казалось, она сейчас или упадет в обморок, или набросится на мужчин. Зельд потянул приятеля за рукав:

– Пойдем отсюда.

Альберт не двигался и как завороженный смотрел на девушку. Сегаловичу пришлось силой вытащить его на лестницу.

– Она выгнала нас. – Он смахнул с губы бисеринки пота. – Ей не нужно перечить. Доктор запретил.

– Зельд, что случилось? – Испуганная Марта вышла из комнаты и, бросив мимолетный взгляд на гостя, схватила мужа за руки: – Что случилось, я спрашиваю? Неужели я не могу позволить себе отдохнуть хотя бы час?

– Мы напугали ее, – виновато прошептал ювелир.