скачать книгу бесплатно
Девушка опустила глаза, и за столом воцарилось тягостное молчание. Княгиня лениво перебирала в тарелке остатки осетрины, не зная, о чем говорить. Наконец генерал нарушил тишину.
– Я прикажу, чтобы Даша подавала десерт, – решил он. – Вы, барышня, не откажетесь от мороженого? Какое предпочитаете? Сливочное, клубничное, земляничное? Или всего понемногу? Уверяю, такое мороженое трудно отыскать во всем нашем городе.
Оленька покраснела. По правде говоря, ей уже не хотелось ничего, в том числе и мороженого, которое она так любила, однако отказываться от угощения девушка сочла неуважением к хозяевам.
– Земляничного, пожалуйста, только совсем немного.
Генерал крикнул Дашу и приказал принести десерт. Вскоре перед Оленькой уже стояла хрустальная вазочка с тремя аппетитными розовыми кружочками. Она колупнула маленькой ложечкой один кусочек, поднесла ко рту и подождала, пока он растает. Мороженое действительно было выше всяких похвал, однако все существо девушки протестовало против нового угощения, переполненный желудок возмущенно заурчал. С усилием глотнув, Оленька посмотрела на княгиню и князя. Они пристально следили за каждым ее движением, и ей стало неловко. Впервые за весь вечер девушка пожалела, что приняла их приглашение. Чопорная Мария Павловна состроила недовольную гримасу, отчего морщины над верхней губой стали видны отчетливей, несмотря на обильно наложенную пудру.
– Вам не понравилось мороженое? – спросила она доброжелательно, но девушке показалось, что в ее голосе пряталось недовольство. – Это, по меньшей мере, странно. Еще ни один гость не отзывался плохо о нашем десерте.
Оля поднесла руку ко рту:
– Но я ничего такого не говорила. – Девушка попыталась оправдаться. – Если вы позволите мне доесть его позже…
Княгиня сверкнула черными глазами и пожала сухими плечами. Мишель, как всегда, пришел на помощь невесте.
– Мама, ну конечно, мы позволим. – Он расхохотался. – Ну и званый ужин вы сегодня устроили! Наверное, так едят старопоместные дворяне в своих усадьбах. Наши современные девушки клюют еду, как птички. Если вы об этом не знали, следовало спросить у меня.
Чета Раховских промолчала, а Мишель, демонстративно отодвинув вазочку со сливочным мороженым, которое он взял в знак солидарности, протянул Оле руку:
– Пойдемте, я покажу вам наш дом.
– Ну уж нет, – Мария Павловна встала, прямая, как палка, – это обязанность хозяйки. К тому же я хотела бы показать нашей гостье кое-что особенное. Надеюсь, это ей понравится.
Она подошла к Оленьке и взяла ее за руку.
– Пойдемте, дорогая, на второй этаж, в мою комнату. Согласитесь, у женщин, несмотря на разницу в возрасте, всегда найдутся секреты.
Оля доверчиво оперлась на сухую руку, и княгиня провела ее в свои покои. Девушку поразила огромная двуспальная кровать в стиле Людовика XIV, атласное белье, старинная мебель, огромные хрустальные люстры и мягкие ковры. Она никогда не видела такой роскоши. Княгиня подвела ее к туалетному столику из слоновой кости, инкрустированному серебром, в середине которого красовалась шкатулка из какого-то (наверное, дорогого) дерева.
– Видите ли, женщины есть женщины. – Мария Павловна улыбнулась, показав ровные белые зубы. – И всех их интересуют наряды и драгоценности. Я хочу показать вам второе. Скажите, дорогая, не говорил ли вам Мишель о наших фамильных бриллиантах?
Оленька нахмурилась, и тоненькая морщинка прорезала гладкую кожу.
– Да, он что-то такое говорил, – призналась она. – Это драгоценности, которые в вашей семье передаются по женской линии?
Мария Павловна кивнула:
– Они самые, – и открыла шкатулку. – Глядите, это бриллиантовая диадема. Моя бабушка говорила, что когда-то она досталась нашей семье от Великой княгини, подруги моей прабабушки. Правда, красивая?
Она вложила диадему в руки девушки, и Ольга невольно залюбовалась причудливой игрой света в камнях. Они сверкали так сильно, что казалось, в комнате стало светлее.
– Их игра лишний раз доказывает, что разговор о подделках тут неуместен, – констатировала Раховская и достала ожерелье. – Еще один шедевр нашей коллекции.
Оленька охнула и чуть не уронила диадему. Тонкая цепочка колье была украшена бесцветными бриллиантами, в середине же красовался бриллиант в форме овала, окруженный мелкими камнями.
– Бабушка говорила, что оно напоминает колье Анны Австрийской, матери Людовика XIV, – равнодушно произнесла княгиня. – Впрочем, мне до этого нет никакого дела. Оно просто шикарно – и все.
– Да, вы правы, – ответила девушка с придыханием. – Оно шикарно.
Следом за колье из шкатулки показались перстни, браслет и серьги. Раховская не уставала нахваливать каждый предмет, как бы невзначай бросив:
– Наверное, даже в магазине вашего отца не бывало ничего подобного?
– Нет, мадам, – просто ответила девушка. – Мой отец никогда не торговал такой роскошью.
– Подумать только, – вкрадчиво произнесла княгиня, – через какие-то полгода, если вы с Мишелем окажетесь верны своим словам, ожерелье может украсить вашу лилейную шейку. Примерьте, не стесняйтесь.
– О, княгиня… – Оленька затрепетала, зарделась от смущения, но властная рука хозяйки уже застегивала замок бриллиантового чуда на шее будущей невестки. Девушке казалось, что замок долго не поддавался, не хотел менять хозяйку, но в конце концов умелые пальцы сделали свое дело, и княгиня предложила дочери ювелира:
– Полюбуйтесь на себя в зеркало. В нем вы писаная красавица, моя дорогая. Впрочем, вы и так хороши, но в колье…
Повернувшись к зеркалу, Оленька на секунду закрыла глаза, будто предвкушая чудо. И оно не замедлило явиться. Зеркало отразило девушку, внешне похожую на нее, но эта девушка была гораздо шикарнее дочери ювелира Ольги Сегалович. Ожерелье превратило ее в женщину, перед которой открывались двери лучших домов Петербурга.
– О… о, – только и могла произнести несчастная гостья. – Мне, право, очень неловко.
– Пустяки. – Раховская расстегнула замок и уложила все драгоценности обратно в шкатулку. – А теперь, дорогая, пойдемте к столу. Вы сказали, что немного повремените с десертом. Думаю, ваше земляничное давно растаяло, но вы можете выбрать любое другое. Нет, нет, не отказывайтесь. Не обижайте хозяев.
Оля опустила ресницы и вместе с княгиней прошествовала в гостиную. Мишель о чем-то оживленно говорил с отцом. Увидев женщин, оба встали. Князь послал Оленьке самую любезную улыбку.
– Готов держать пари, моя жена показала вам свои побрякушки. Видите ли, они очень дороги моей супруге, и Мария Павловна хочет, чтобы каждый гость непрестанно восхищался ими так же, как и она.
– О, как я ее понимаю! – Оленька закатила глаза. – Признаюсь, я никогда в жизни не видела такой роскоши.
Она не заметила, как супруги переглянулись. Мария Павловна позвонила в колокольчик.
Даша, впрочем, уже бежала с подносом в руках. На этот раз Оленька съела свою порцию с аппетитом. Когда с десертом было покончено, князь непритворно зевнул.
– Мы, пожилые люди, больше всего хотим после шести часов снять фрак и отдохнуть на диване или в мягком кресле, – признался он. – Но вы можете пойти к Мишелю и немного посидеть.
Девушка покачала головой:
– Нет, мне бы хотелось подышать воздухом. Мишель, – она умоляюще посмотрела на жениха, – ну пожалуйста.
Молодой человек и не думал сопротивляться:
– Ну конечно, дорогая.
Оленька, сложив руки на груди, подошла к чете Раховских.
– Я благодарю вас за великолепный вечер, – просто сказала она. – Это было… У меня нет слов описать, как это было. А ваши драгоценности, мадам… Им нет равных и в салонах Парижа.
Мария Павловна слегка побледнела, улыбнувшись одними уголками губ:
– Спасибо. Надеюсь, вы станете посещать нас запросто. Помните, вы теперь желанная гостья.
Она едва прикоснулась к розовой щеке девушки. Князь, выслушав свою порцию благодарностей, чопорно поцеловал у Ольги руку, и Мишель, проведя невесту в прихожую, помог ей одеться. Как только он стал надевать шинель, сверху, из кабинета, послышался капризный голос матери:
– Мишель, подойди сюда на минутку.
Юноша виновато развел руками, всем видом показывая, что ему не хочется покидать девушку, но ничего не попишешь – родители есть родители. Не снимая шинели, он поплелся наверх, а Оленька осталась в прихожей одна. Она украдкой наблюдала, как целый рой служанок уносил со стола опустевшие и еще полные блюда, потом, когда гостиная опустела, а она устала стоять на одном месте, девушка прислонилась к стене. Она не ожидала, что Мария Павловна задержит Мишеля на столь долгое время. Что же произошло? Она уже начала волноваться, когда юноша сбежал по лестнице. Вид у него был немного озабоченный.
– Извините, дорогая, матери вздумалось дать мне парочку наставлений. Впрочем, они ни в коей мере не касаются наших отношений. Вы им очень понравились. Видите, все вышло так, как я и говорил.
Ротик девушки приоткрылся, обнажив ровные белые зубки.
– Вы не представляете, как я рада! – прошептала она.
– Иначе и быть не могло! – Он надел фуражку и взял невесту под руку. – Пойдемте, дорогая. Кажется, снова пошел снег. Вы любите, когда падает снег?
– Люблю больше всего на свете, – с волнением произнесла девушка. – Зима – мое любимое время года.
Они вышли на улицу. Снег действительно кружил в воздухе, падал на землю, сверкал разноцветными искорками, и Оленька вспомнила бриллианты княгини. Неужели когда-нибудь она сможет надеть их? Неужели Мария Павловна не лукавила, когда говорила об этом? Тогда придется признаться, что бывают чудеса. Она, бесприданница, появится в обществе в роскошной диадеме, обовьет свою тонкую шею ожерельем, а ее изящное запястье украсит браслет. Все станут смотреть на нее, из простой дочери ювелира она превратится в княгиню Раховскую! Девушке вдруг захотелось поскорее прийти домой и обрадовать маму и папу. Бедные, они наверняка волнуются, переживают, как прошел вечер. Родители – люди старого поколения, они понимают, что князьям может не понравиться выбор их сына. Но надо их успокоить. Возможно, князья от нее не в восторге, но у них хватило благоразумия не препятствовать браку сына. Думая об этом, она почти не слушала, что говорил ей Мишель, торопливо шла, забывая наставления матери о чинной походке важной дамы, и до ее дома они почти добежали.
– Что с вами, Ольга? – Мишель с волнением заглядывал ей в глаза. – Вы отвечаете невпопад и торопитесь домой.
Оленька приложила руки к груди и с жаром выпалила:
– Прошу вас, Мишель, не обижайтесь. Мне кажется, сегодня произошло главное событие в моей жизни. Я так боялась, а получилось все хорошо. Мне не терпится рассказать об этом родителям, которые очень переживают.
Молодой человек все понял и кивнул:
– Да, да, конечно. Надеюсь, в следующий раз папа и мама захотят, чтобы вы пришли вместе. Нужно же им знакомиться с будущими родственниками.
Они уже подошли к ее дому. В окнах второго этажа, где проживала семья Сегалович, горел свет. Мишель сделал движение, чтобы обнять девушку, но спохватился. Пока они не объявили себя женихом и невестой, не нужно допускать фривольностей.
– До завтра, – прошептал он. – Завтра на катке, любимая. Как всегда.
– До завтра, – как эхо, отозвалась Оленька, и вскоре ее каблучки застучали по лестнице.
Глава 8
Южноморск, наши дни
Полковник Алексей Петрович Котельников своими отвисшими щеками и большими выпуклыми печальными глазами напоминал бульдога, как ни странно, очень доброго. Во всяком случае, такое впечатление складывалось у всех, кто видел его впервые, и разумеется, оно было обманчивым. Как только Алексей Петрович слышал то, что ему очень не хотелось слышать, щеки начинали трястись, глаза наливались кровью, и он орал так громко, что на улице морщились прохожие. Андрей уже слышал его возмущенный крик, видел красное свекольное лицо, но не доложить начальнику он не мог, поэтому, сделав глубокий вдох, постучал в дверь кабинета.
– Войдите, – услышал он в ответ и, махнув рукой, толкнул дверь и оказался в просторных полковничьих хоромах.
– Долго же вы собирались с докладом, – начал полковник без приветствия. – Значит, у нас труп, а начальнику следственного отдела на это глубоко наплевать.
– Почему наплевать? – Потапов сделал удивленное лицо. – В настоящее время мы делаем все, что требуется.
– Но подозреваемого у вас нет, – констатировал начальник и повертел в руках очки с толстыми стеклами.
– Прошло всего несколько часов с того момента, когда был обнаружен труп, – попытался оправдаться Андрей. – Будкин только сейчас закончил вскрытие. Изначально все выглядело как самоубийство, но экспертиза показала…
– Экспертиза показала… – Полковник перешел на угрожающий шепот. – Скажите на милость, почему нельзя было сразу разрабатывать две версии?
– Извините, моя оплошность. – Потапов опустил голову, всем видом демонстрируя покорность. – Обещаю, что к завтрашнему утру…
– К сегодняшнему вечеру, – буркнул Алексей Петрович, – и без возражений. Иди, майор, вечером доложишь насчет подозреваемого. Кровь из носа, он должен у тебя быть.
Потапов кивнул, понимая, что спорить с начальством бесполезно, и вышел в коридор, выдохнув с облегчением. Вернувшись в свой кабинет, он сел на стул и обхватил руками голову. Найти Петровичу подозреваемого к вечеру – эта задача казалась ему невыполнимой. Оставалась надежда на оперативников: вдруг что-то накопают? Соседи в кварталах с частными домами обычно очень наблюдательны, знают абсолютно все или почти все друг о друге. Коля и Сергей работали в полиции не первый день и даже не первый год, наверняка что-нибудь выудили. Во всяком случае, он очень на них рассчитывал.
Как бы в подтверждение его мыслей, Морозов и Ротов ввалились к нему, красные, разгоряченные летним солнцем, однако, судя по виду, не сильно удовлетворенные результатами.
– Ну что? – Андрей даже привстал в ожидании полезной информации. Николай скривил большой рот с толстыми губами:
– Да особо ничего, Андрюшка. Зяма прав оказался: нелюдимым был наш Илларионов. С соседями почти не общался, так, здрасьте и до свидания.
– В последнее время его кто-нибудь навещал? – поинтересовался Потапов. – Хотя бы это кто-то видел?
Баскетболист Морозов радостно кивнул:
– Это видели. Был у него дней пять назад эдак в полдень какой-то человек на черном внедорожнике.
– Мужчина? – спросил Андрей с надеждой. Оперативники переглянулись.
– Они не видели, кто выходил из машины, – признался Сергей и опустил глаза. – Но марку и цвет автомобиля запомнили – тоже хорошо.
– В смысле запомнили марку машины? – изумился следователь. – И какой же был внедорожник?
Морозов фыркнул. Как бывший спортсмен, он иногда зависал, начиная туго соображать.
– Слушай, а точно! – Он хлопнул кулаком по столу, чуть не свалив вазу с засохшим цветком, выбросить который у следователя не находилось времени. – Какой марки внедорожник, в этом жители данной местности не разбирались. Внедорожник и внедорожник.
Потапов горестно вздохнул:
– За пять дней наверняка все кругом затоптали, – сокрушался он. – Снимок протекторов уже не сделаешь. Черт, несколько новостей – и ни одной хорошей. Что я Петровичу докладывать стану?
– Мы адрес нашли брательника его, – процедил Ротов. – На наше счастье, он тоже оказался Илларионовым. Вот, держи. – Он достал из кармана серой рубашки с короткими рукавами скомканный листок и протянул Потапову. – Зяма ничего не напутал: Платон Савельевич Илларионов, предприниматель. У него фирма по продаже компьютерной техники.
Андрей взглянул на адрес, написанный торопливым мелким почерком.
– Живет недалеко от отдела, – проговорил он, будто размышляя. – Смотаюсь-ка я к нему. А вы пока отдыхайте, чайку попейте.
Ребята не возражали.
– Мы и думали поесть маленько, – признался Коля, блестя белыми зубами, контрастировавшими со смоляными цыганскими кудрями, и достал из пакета другой, поменьше, туго набитый пирожками. – Кстати, Андрюха, не хочешь? Мы у тетки Настасьи твои любимые взяли, с капустой и картошкой.
Потапов глотнул слюну, почувствовав, как засосало под ложечкой. Слово, данное жене, – обязательно обедать – он держал далеко не всегда.
– Ладно, оставьте парочку, – согласился он и, поморщившись от мысли, что придется выходить в знойный день и усиленно потеть, медленно вышел из отдела.
Глава 9
Санкт-Петербург, 1889
