Нереварин. Раннее

Адан сдвинул черные брови, отчего глубокая морщина посредине лба стала еще заметнее. Он вспомнил о Джиубе – разбудившем его арестанте. Вспомнил, что и близко не отбыл назначенного срока, как его освободили (ведь ему предстояло сидеть до конца дней). Вспомнил о требовании капитана отвезти пакет. Он вспомнил обо всем этом только сейчас, ибо до сего момента был так беззаботно счастлив наконец обретенной свободе, что напрочь позабыл о обо всем на свете, и о нестыковках в том числе.

"Что же это за бессмыслица? Вот что может быть в этом пакете? – подумал данмер, бросив пристальный взгляд на сверток. – И почему этот пакет с какими-то, судя по всему, важными бумагами должен передать именно я, какой-то заключенный? Почему именно я должен служить им? Нет, это все подозрительно", – Адан в негодовании взмахнул рукой и принялся расхаживать по берегу.

"Допустим, я удовлетворил их условиям отбора. Вся эта анкета, вопросы.. Но что они теперь сделают с остальными – с теми, кто не вписался в рамки? В лучшем случае отвезут в Сиродиил, обратно в Имперку, а в худшем.. Нет, – У Адана менялось настроение: ощущение того, что он в раю, стремительно покидало его. Он неизбежно возвращался в жестокую реальность. – Хотя, почему бы и не взглянуть, что там? Какие же бумаги могут быть настолько важны, что их поручает доставить сам Император?"

Адан подошел к оставленному на песке свертку, развернул его и уже было собирался достать кинжал, чтобы вскрыть пакет и изучить содержимое. Как вдруг увидел конверт и вспомнил, что так до сих пор и не прочел письмо, которое капитан вручил ему вместе с деньгами. Данмер распечатал его и опустил взгляд на исписанный каллиграфическим почерком лист.

Адан Дугни Бор!

Вы получили указания и пакет с документами. Никому его не показывайте. Не пытайтесь прочесть документы. Пакет запечатан, и все ваши попытки вскрыть его будут обнаружены и наказаны.

Отправляйтесь в город Балмора в районе Вварденфелл и свяжитесь с человеком по имени Кай Косадес. Вы должны выполнять все его приказы. Нам не известно, где он проживает, поэтому вы выясните это сами. Когда встретитесь с Косадесом, передайте пакет с документами и ждите дальнейших распоряжений.

Помните, вы обязаны Императору своей жизнью и свободой. Будете верно Ему служить – вас наградят. Обманете – постигнет судьба всех предателей.

Мне выпала честь подготовить это письмо по указу Его Верховного Величества Императора Уэриэля Септима VII.

Глабрио Белльенус,

Личный Секретарь Императора

Адан сел на песок. Голову припекало, мысли путались все больше. Ему дали ясно понять, что если не послушается – либо лишится жизни, либо проведет остаток дней за решеткой. Но ни то ни другое было ему не по душе. Особенно теперь, когда он оказался на воле. Словом, за счет подаренной свободы его взяли на привязь.

"Похоже, у меня не остается выбора, – рассуждал темный эльф, подперев подбородок. – Лучше и вправду не трогать пакет. Придется съездить к этому.. как его там.. Косадесу».

В конце концов Адан решил, что первым делом так или иначе необходимо подкрепить силы. Он связал из рубахи некое подобие путевого рюкзака, у которого лямками стали рукава, закинул туда свои немногочисленные пожитки и, покинув побережье, отправился на поиски сейда-нинской таверны.

Достигнув главной улицы, темный эльф бегло осмотрелся по сторонам в поисках вывески, свидетельствующей о том, что здание является трактиром. Долго искать не пришлось: буквально через мгновение Адан заметил на одном из домов, возвышавшемся над остальными в два этажа, деревянную табличку с красующейся надписью "Трактир Ариила". Адан взошел по ступеням и распахнул массивную дверь. Над крыльцом висели два фонаря, уютно освещавшие вход по наступлению темноты.

Сидевшие за столиками посетители, преимущественно темные эльфы, сперва озадаченно уставились на Адана – одноглазого заросшего данмера с всклоченными волосами, одетого в рваные штаны из грубой мешковины, с какой-то драной котомкой за спиной. Несколько секунд они с любопытством разглядывали вошедшего, после чего продолжили заниматься своими делами – то бишь есть, пить и беседовать – ведь в общем-то подобные оборванцы в Морровинде встречались нередко.

– Добро пожаловать в "Трактир Ариила"! Я Ариил, хозяин заведения. А вы случайно не Адан? – раздался голос с легкой долей надменности, свойственной альтмерам.

Альтмеры, или высокие эльфы, отличались как самая интеллектуально одаренная раса, вследствие чего из них получались великолепные маги и ученые. Умные, талантливые, красивые, к тому же стройные и высокие (ростом на голову выше среднего человеческого), альтмеры знали себе цену, отчего отпечаток высокомерия был запечатлен в выражении их лиц, голосе, повадках – отпечаток этот сквозил у высших эльфов буквально во всем.

– И вам доброго дня. Да, это я. Фаргот уже успел доложить?

– Конечно, успел. Он прибежал ко мне сразу после того, как вы вернули ему его драгоценное кольцо. Еще бы, ох уж эти лесные эльфы, – усмехнулся Ариил. – Адан, Фаргот мой друг, потому я так же, как и он, признателен вам. Для вас мои цены ниже обычных.

– Благодарствую.

– Не стоит. Итак, чего бы вы хотели? Выбирайте, у нас широкий ассортимент блюд, продукты только первой свежести. А может, вам нужна койка на ночь? Всего десять дрейков. Как вижу, вы не отсюда.

– Да, пожалуй. Я переночую здесь сегодня.

– И только?

– Не могу задерживаться, держу срочный путь в Балмору. Не подскажете, где это и как туда добраться?

– О, этот город находится далеко на север отсюда. Вы можете попасть туда двумя способами: отправиться пешком по дороге, следуя указателям, либо поехать на силт-страйдере.

– На чем?

– Вернее, на ком. Это огромное насекомое, перевозящее путников в определенных направлениях. Находится у выхода из деревни – перейдете мост и увидите его справа.

– А лошади не найдется?

– Дорогой мой Адан, в Морровинде не ездят на лошадях! – рассмеялся Ариил.

– Да? Интересно. У нас в Сиродииле лошади повсюду. Я впервые здесь.. Вырос неподалеку от Анвила.

– Я слышу по вашему акценту, что вы чужеземец, и понимаю, что оттого не знаете здешних обычаев. Запомните, это вам не Сиродиил – это родина темных эльфов.

– Данмеров, – поправил Адан.

– Прошу прощения, если оскорбил. Да, вы сами данмер, но выросли-то на родине имперцев. А вернее, вовсе не имперцев – это все заблуждения. Сиродиил – родина древних айлейдов, предков моего народа. Разумеется, это культурная земля, хотя имперцы и испортили многое. Но в любом случае по сравнению с этими дикими краями – Сиродиил весьма культурен. Потому нет, не надейтесь найти здесь лошади.. Увы, земля дикарей. Многое здесь может быть вам непривычно после тех краев.

– Мне пришлось претерпеть на вашей "культурной земле" столько, сколько вряд ли вы вытерпели здесь – в благоустроенной деревне среди темных эльфов, – раздражился Адан.

– Я говорил всего лишь о местных традициях и вовсе не подразумевал личных оскорблений. Впрочем, чему я удивляюсь? Вы ведь тоже темный эльф – конечно, вы не способны отличить беседы об обычаях от дискриминации, – хозяин трактира снисходительно поглядел на оборванного собеседника. Но тот снова ему возразил.

– Я считаю, все расы равны.

Ариил изменился в лице.

– Вы явно ошибаетесь. Какое невежественное заблуждение. Всем известно, что альтмеры – высшая из рас, – возмущенно ответил он.

Адан, в свою очередь, презрительно взглянул на Ариила.

– Нет, это вы ошибаетесь. Альтмеры – не высшая из рас, потому что каждая имеет свое преимущество, и тем уникальна. Да, вы априори одарены интеллектуально, но лучшими среди воинов все равно будут норды, а лучшими ворами – лесные проныры, как ваш дружок.

Ариил был явно оскорблен таким заявлением.

– Мы – лучшие маги. Мы можем с легкостью одолеть вас всех сверхсилой, – выдал он новый аргумент.

– Да какая разница. Лучшим магом можно сделать себя и самому, стоит только сильно захотеть. Двери Гильдии Магов открыты для всех.

Альтмер не отступал:

– У высоких эльфов гораздо большая врожденная склонность к занятиям магией, бо́льшие способности, нежели у прочих.

– Да, но, несмотря на это, великим магом ни один из вас не рождается. Им надо стать.

– Как и великим воином, разве нет?

Повисла молчаливая пауза. Адан и Ариил не мигая смотрели друг другу в глаза. Даже привыкшие к перепалкам завсегдатаи притихли, слушая спор темного и высокого эльфов. Время от времени они кивали и одаряли Адана одобрительными комментариями за заступничество: всем им хотелось как-нибудь поставить высокомерного Ариила на место, ведь на самом деле это он был чужаком на их земле, но при этом позволял себе надменность.

Наконец, Адан, решив, что слишком измучен для бестолковых споров, положил на стойку пятнадцать дрейков с просьбой принести чего-нибудь посытнее и покрепче и первый отошел – к самому дальнему столику в углу. Ариил проводил его высокомерным взглядом (очевидно, признавая за данмером поражение в полемике), после чего, выполнив долг хозяина заведения, отправил слугу в погреб за припасами.

Темный эльф сидел ссутулившись. Его спина согнулась под тяжестью прожитого времени и перенесенных бед, руки и плечи были худы, но все еще жилисты, при свете свечей в волосах поблескивали вкрапления седины. Когда мальчишка, прислуживающий у Ариила, поставил на стол ужин, Адан отхлебнул шейна – местного вина из комуники – и снова подумал о несправедливости деления рас на высшие и низшие, развитые и дикие, продвинутые и отсталые – ведь среди каждой встречались герои и злодеи, выдающиеся личности и серая масса.

Глядя на серьги в ушах одного из темных эльфов, Адан снова вспомнил о Джиубе.

– Ариил! – крикнул данмер через все помещение. – Трактирщики ведают слухами и сплетнями лучше всех. Не видали ли здесь данмера по имени Джиуб?

Ариил задумался, припоминая все, что видел и слышал за последние дни.

– Да, был один такой, – мгновение погодя ответил альтмер. – Он покинул деревню еще вчера. Нашумел здесь. Не так, как вы, конечно, но..

Завсегдатаи трактира закивали в знак согласия.

– Заявил, что собирается загладить свою вину, избавив Морровинд от всех скальных наездников! – объяснил один из данмеров.

Раздался дружный смех посетителей.

Адан вздохнул с облегчением.

Поднявшись в выделенную комнату – такого размера, что в ней умещалась одна только кровать, – данмер рухнул на приготовленную постель. Вдохнул запах чистого белья, завернулся в одеяло, уткнулся головой в мягкую подушку и забылся. Как-никак этого чувства он не ощущал целых десять лет.

На рассвете разразился ливень. Адан вышел с трактира, направившись туда, где, по указанию Ариила, располагался силт-страйдер. На улице было еще пустынно, лишь кое-где полусонно следили за порядком легионеры на постах. Эльф пересек перекинутый через речку мостик, условно служивший выходом из деревни, и, повернув голову, метрах в пятидесяти от себя увидел то, чего ему не доводилось видеть еще ни разу в жизни: над зеленой местностью возвышалось исполинских размеров насекомое, имевшее четыре пары конечностей, три из которых являлись опорными. Это и был ездовой силт-страйдер. Управление этим насекомым осуществлялось посредством находящихся в районе головы уязвимых мягких тканей.

Взобравшись по холму к панцирю членистоногого, прямо в котором были выдолблены сидения, Адан глянул вниз – в отвесную пропасть, откуда возвышалось стометровое насекомое. У темного эльфа перехватило дух от раскинувшегося вида на деревню – вроде бы стилизованную под имперскую, но все же какую-то другую.

– Куда хотите отправиться? – спросила перевозчица-данмер. Она пряталась от дождя под деревянным настилом, и, казалось, голос возник из ниоткуда.

– В Балмору, – глухо ответил Адан.

– Двенадцать дрейков.

Протянув женщине горсть золотых, Адан взобрался по ступеням и напоследок еще раз взглянул на Сейда-Нин. Окинув взором деревню, данмер перевел взгляд на море и застыл: под небом, затянутым облаками, вода блестела серо-голубым цветом..

Глава 3. Лорен

Наполненные грустью и болью глаза девушки, прислонившейся к окну, блестели серо-голубым цветом от подкатывающих слез.

– Лорен! – негромко окликнул женский голос.

Девушка обернулась и посмотрела на мать глубоким печальным взглядом.

Лорен была одета в белое платье; ее волосы по пояс, заплетенные в косу, отливали золотом. Она отличалась стройностью, прямой гордой осанкой, белой кожей и тонкими руками – словом чертами, говорившими о знатном происхождении. Ее большие серо-голубые глаза напоминали море в сумеречное время дня или под небом, затянутым облаками. Все в ней было прекрасным, даже каким-то неземным. Лишь взгляд оставался мрачен и выражал немую скорбь.

– Лорен, позволь войти к тебе, я намерена с тобой серьезно поговорить, – мягким, но в то же время непререкаемым тоном сказала мать.

– Да, маменька, – едва слышно ответила девушка.

В комнату вошла худосочная, одетая в изящное шелковое платье женщина лет сорока – графиня Анвила Патриция Ангардиос. У нее были темно-каштановые волосы и сероватые глаза, непрестанно бегающие с одного предмета на другой. Черты лица еще хранили отпечаток былой красоты, но вместе с тем выглядели заостренно, чем навевали ощущение чего-то колкого, неприятного.

– Лорен, как бы эта новость ни была тяжела, я все же считаю необходимым сообщить тебе. Получены достоверные сведения о том, что судно с заключенными потерпело крушение и этот преступник мертв, как и все, кто был на борту, – мать многозначительно взглянула на дочь и поспешно отвела взгляд.

Слезы в глазах Лорен проступили сильнее. Она снова отвернулась к окну.

– Лорен.. Поверь, все, что ни делается, к лучшему. Больше нет никаких факторов, препятствующих тому, чтобы наконец начать новую жизнь. Полноценную, счастливую.

Девушка закрыла глаза, моля небеса о том, чтобы мать поскорее закончила и вышла, оставив ее одну.

Но та продолжала:

– Ты уже слышала? К тебе посватался граф Лейавина.

– И что с того, – безучастно отозвалась Лорен.

– Как же что? – возмутилась графиня. – Лорен, мы терпели твое упорное нежелание выходить замуж уже десять лет. А этот человек умен и рассудителен, обладает огромным состоянием, подвластными угодьями графства Лейавин, да и собой недурен. Молод, красив, галантен. Великолепная партия. Мы не смеем отказаться.

Лорен пропустила слова матери мимо ушей.

– Я сказала, что не пойду ни за кого, кроме..

– Того, кого уже и в живых нет? – графиня усмехнулась. – Ни за кого, кроме безродного темного эльфа, быть вместе с которым тебе не позволяло приличие? Несовместимость рас и статусов? К тому же он был даже не крестьянином, а грязным, гнусным преступником, пытавшимся тебя убить. Или совершить другие непотребства. Быть с ним и даже думать о нем тебе воспретила сама судьба, Лорен.

– Да что вы все знаете о судьбе! – больше не в силах сдерживаться, закричала девушка.

– Лорен! Прекрати это глупое девчачье поведение. В конце концов, тебе идет уже двадцать пятый год. Я не хочу больше ничего слышать об этом.. мерзком темном эльфе. Вопрос решен, – отрезала графиня. – Мы с отцом даем его превосходительству согласие, больше времени терять, увы, никак нельзя. Успокойся, милая, и мысли здраво: тебе самой так будет лучше. Я понимаю, сейчас ты расстроена, но позже – обязательно поймешь, насколько я была права, и будешь всем сердцем благодарна мне.

Мать вышла, прикрыв за собой дверь. Лорен больше не смогла стоять на ногах: кинувшись к кровати с резного красного дерева, она уткнулась лицом в подушку и разразилась слезами. И ни статус дочери графа Анвила, ни множество подчиненных слуг, готовых выполнить любую ее прихоть, ни роскошный замок, в котором она жила, ни дорогие наряды, ни светские развлечения, ни вкуснейшая кухня, ни завидный жених – не могли в эту минуту, даже удесятеренные, унять ее горя и сделать счастливой.

Нет, она не могла поверить в то, что Адан мертв, – для нее он был жив. Даже если бы ей сейчас показали его мертвого, она бы все равно не поверила. Каждый вечер Лорен представляла, как они с Аданом, преодолев все перипетии судьбы, уедут куда-то далеко и будут вместе; каждый вечер она грезила его внезапным освобождением путем побега или амнистии – и возвращением к ней.

Но все казалось тщетным. Десять лет ожидания, десять лет страдания и безумия. Лорен не видела перед собой ничего, не могла принять никого другого: сердце ее еще в четырнадцать лет было навсегда украдено этим грабителем.

Вцепившись в мокрую подушку, Лорен забылась сном.

Проснулась она лишь к вечеру. Поднявшись с тяжелой головой, девушка подошла к окну и взглянула на освещенные закатным солнцем рыжие крыши Анвила: в вечерний час этот прибрежный романтический город был неописуемо красив. Казалось, все это принадлежит ей: дома и особняки, площадь с огромным дубом, порт, корабли, маяк, башни, стража, люди на улицах.. Но нет, ничего из этого на самом деле было не нужно Лорен. Ни богатство, ни власть не приносили ей радости. С детства зачитываясь книгами, она мечтала о другом. И хоть порой девушка удивлялась, отчего она не такая, как все графские дети, ее никогда не посещала мысль о том, что она могла заблуждаться. Нет, она была достаточно умна для того, чтобы быть уверенной в своей правоте.

В дверь снова постучали. Лорен обернулась, но слез в ее глазах больше не было – они высохли.

– Да, войдите!

На пороге показалась служанка.

– Леди Лорен, графиня изволила изъявить беспокойство по поводу того, что вы не явились к ужину.

– Будьте так добры передать ей, что я сейчас спущусь, – ровным голосом ответила девушка.

Она подошла к зеркалу в вычурной золотой раме, поправила прическу и пристально вгляделась в свое отражение: лицо выглядело измученным, болезненно-бледным, но в серо-голубых глазах теперь ясно отражалась решимость, рожденная твердой волей. Девушка сделала выбор.

Она развернулась, быстро пересекла свою роскошно обустроенную спальню, прошла по устланным коврами коридорам, кивнула многочисленным слугам и страже, приветствующим ее фразой "Добрый вечер, леди Лорен!", спустилась по широкой лестнице, свернула в громадный тронный зал и на мгновение замерла, окинув его взглядом. Лорен сделала это вовсе не потому, что зал поражал великолепием, а оттого, что его размеры радовали ее простором, которого ей так не хватало.

Девушка прошла в парадную столовую. За длинным столом, в самой его голове, восседал пятидесятипятилетний граф Анвила Ольфред Ангардиос.

Волосы графа – густые, уложенные, отливавшие медью, – сохранили всю яркость цвета и еще ни капли не поседели; фигура была довольно-таки крупной, плечи – размашистыми; черты лица – правильными, а ледяной взгляд светло-голубых глаз – пронзительным и властным. Граф Ольфред был одет в баснословно дорогой наряд, расшитый золотыми нитями и драгоценными камнями.

Человек этот слыл жестоким и беспринципным. В двадцатилетнем возрасте Ангардиос унаследовал от скоропостижно скончавшегося отца графство и, тотчас же познав всю сладость власти, стал вкушать плоды жизни управителя – как правило, вовсе не считаясь с интересами тех, кто оказывался в подчинении.

По правую руку от графа Ольфреда сидела графиня Патриция, успевшая сменить к ужину платье на более изысканное. В этой женщине также многое выдавало жажду власти, любовь к роскоши и интригам.

Лорен уселась напротив матери и с деланным аппетитом принялась за ужин, который полностью соответствовал той атмосфере, в коей ютились чопорные управители Анвила. Стол ломился от всевозможных яств. Среди них присутствовало немало деликатесов, которые, однако, никогда не съедались и, более того, к которым зачастую даже не притрагивались. В то время как жители окрестностей глодали черствый хлеб.

– Лорен, – осторожно начал граф. Несмотря на жестокость нрава, дочь оставалась для него, как он сам иногда себе признавался, самым дорогим сокровищем. Его он стерег, словно дракон, и безумно боялся потерять. Страх потери ли служил в действительности причиной или властолюбие, однако не было такого случая, чтобы граф Ольфред не попытался всецело контролировать Лорен. – Скажи на милость, чем ты занималась все то время, пока мы тебя ждали и не могли ввиду сего ожидания приступить к ужину?

Девушка чуть было не ответила на вопрос отца грубостью, но сдержалась, подумав: "Я должна. Все это в последний раз". Она взглянула прямо в глаза графу Ольфреду: на такое решались немногие из тех людей, которым доводилось общаться с ним. Они просто не осиливали вынести его взгляда – настолько им становилось боязно, находясь под прицелом этих хищных глаз.

– Я очень устала, потому решила немного вздремнуть, отец, – голос Лорен был полон невинности.

– Что ж, и как самочувствие-с?

– Спасибо, уже в полном порядке.

– Прекрасно, – обнажив ряд белых, как жемчуг, зубов, улыбнулся, или скорее оскалился, граф, – тогда, полагаю, мы можем приступить к тому важному разговору, который требует состояния полного здравия.

Лорен вопросительно взглянула на графа, как бы недоумевая, о чем может пойти речь. Глаза графини перебегали с отца на дочь и обратно; было заметно, что вся она напряжена и сидит будто на иголках.

– Итак, Лорен, полагаю, ты уже осведомлена о том, что в скором времени должна получить титул графини Лейавина, став женой графа Чейнестера? Мы только что известили его о согласии. Прекрасная партия, да и достойнейший человек-с, потому искренне надеюсь, что нам не придется снова наблюдать с твоей стороны разного рода, гм, спектакли, из-за которых очередной жених будет вынужден взять свое слово обратно. Иначе же.. – граф Ольфред замолчал. Он еще сам не знал, что бы предпринял в ином случае. С одной стороны, будучи человеком жестоким, он должен был бы усмирить свою строптивую, непокорную дочь раз и навсегда. С другой, порой даже в самых бессердечных просыпается не то что привязанность, а любовь. Отец любил свою дочь, и это служило ему проклятием и наказанием. Применить по отношению к ней слишком суровые меры в силу своей любви он не мог.

– Отец, я все обдумала, – внезапно перебила его размышления девушка.

Супруги нахмурились в предвкушении того, что сейчас Лорен начнет кричать, разразится слезами в истерике, швырнет чем-нибудь и убежит к себе. Однако, несмотря на то что такой сюжет развития событий был более всего предсказуем, Лорен, к немалому удивлению супругов, продолжила уравновешенным уверенным тоном:

– Отец, маменька! Да, я серьезно все обдумала и поняла: вы правы. Я согласна с вами. Полагаю, это будет куда вернее того вздора, о котором я помышляла ранее. Я была так глупа. Мое поведение было, пожалуй, нелепым. Но я должна была через это пройти, чтобы все осознать.

– Лорен.. – растрогалась мать, чуть не плача, – Милая Лорен, ну наконец-то! Наконец-то боги услышали мои молитвы! Ты одумалась и поняла все.. Сколько лет я ждала этого часа. Как ломала себе руки по ночам, до смерти тревожась за твое будущее! Наконец ты заживешь жизнью, достойной графской дочери, и осознаешь в полной мере, как я, твоя мать, страдала все это время.

– Простите меня, маменька, за то, что причиняла вам такую боль своей глупостью. Мне так жаль, – тихо произнесла девушка и виновато опустила глаза.

– Ах, Лорен, не вини себя, полноте! Главное, что ты осознала свою ошибку, и теперь все исправится, – прослезилась мать.

– Подать нам немедленно самого лучшего вина! – вскричал граф.

Когда с ужином и многочисленными репликами одобрения было покончено, девушка, попросив позволения удалиться почивать, отправилась в свои покои. На протяжении того времени, пока Лорен находилась с родителями, ни один из них предусмотрительно не упомянул имени Адана и не спросил дочь, было ли вызвано его смертью внезапное решение расстаться с прошлым.

– Несомненно, это так, – с уверенностью заключил граф. – Я знал, только это одно сможет заставить ее опомниться.

– Вы, как всегда, столь прозорливы, граф, – улыбнулась Патриция и сделала глоток вина. – Однако не откроется ли ей наше вранье? – чуть погодя, задумалась она.

– Помилуйте, Патриция, какое же это вранье? Мы действовали по совести, ставя целью выход нашей дочери в свет. Как говорится, ложь во спасение.

– Да, разумеется. Но все же.. мы ведь вовсе не получали о корабле совершенно никаких сведений, и тем более о гибели этого данмера. Вдруг до Лорен донесется весть о том, что он жив, и она вновь задурит?

– Патриция, вы, право, слишком суетитесь сегодня. Успокойтесь, моя дорогая. Даже если и донесется, что с того? Коли это случится, наша дочь будет к тому моменту уже замужем. Как только она заживет новой жизнью, ее окончательно оставят вздорные мысли.

– Пожалуй, вы правы, граф. Разве что.. Я опасаюсь того, что темный эльф попытается сбежать и вернуться. Темницы Эбенгарда, конечно, охраняются как полагается, но Эбенгард – проимперская территория. А вдруг его решат содержать в каком-нибудь другом районе Морровинда?