скачать книгу бесплатно
Я утвердительно кивнула.
Богдан вытащил листок бумаги и прочел уже обычным, а не нарочито громким голосом:
Ненавижу ниспровергателей и нонкомформистов,
Нынешних крутых и якобы пофигистов.
Большинство из вас, кто не сдохнет от передоза,
Скоро будет сажать безумно красивые розы
На аккуратной лужайке у собственного особняка,
Да коллекционировать дорогие сорта кубинских сигар и французского коньяка.
К тридцати обзаведетесь избалованными детишками,
К сорока нужными связями и полезными людишками,
К полтиннику устанете от ненасытных любовниц и сварливых жен,
К шестому десятку смените шампанское на полезный боржом,
К седьмому десятку будете полоскать вставные челюсти в банке от помидор.
Так что вся ваша нынешняя крутизна и спесь – просто туфта и вздор!
– Это чье? – поинтересовалась я.
– Мое, – признался Богдан. – Сочинил только что, прямо в этой электричке.
– Значит, ты не из таких, которых тут описал?
– Нет, не из таких, – ответил он, убирая бумажку со стихами в карман. – Я самодостаточный и состоявшийся человек, у меня есть ум, деньги, машина, квартира в хорошем районе, которую я собираюсь в ближайшее время поменять на очень большую и очень хорошую. И знаешь, одним из критериев выбора места моего нового проживания является наличие поблизости храма. Старого, намоленного. Потому что я не хочу ездить в храм на машине, как делают все те, у кого посещения храма только показуха, я хочу ходить в храм пешком, а по вечерам слушать мелодичный колокольный звон.
Что тут и говорить, я, понятное дело, слушала его, открыв рот: впервые рядом со мной оказался человек, который со мой об этом ТАК говорил. Слова Богдана падали прямо мне в сердце, отчего оно вдруг забилось от сладкого предчувствия чего-то еще неиспытанного, того, о чем мечталось уже давно, втайне от других и даже от себя самой.
Мы стали подъезжать к какой-то станции. Богдан протянул мне руку и сказал:
– Пойду-ка я изнасилую палочками суши с ролами и пропишу их в своем желудке. Ты как, со мной или с этим проклятым поездом?
Конечно же, я не смогла устоять, настолько надежной показалась мне рука Богдана.
Почему-то мне не было страшно идти за почти незнакомым взрослым мужиком, хотя я и знала о всяких таких историях. Но я все равно пошла за ним, как брошенный на произвол судьбы котенок идет за первым встречным, который поманил его за собой, обещая приютить и накормить.
Мы вышли из вагона и спустились с платформы. Богдан держал меня за руку, причем делал это привычно и без всякого злого умысла, а у меня кружилась голова от того, что вот, впервые в моей еще совсем недавно никчемной жизни, я иду с красивым человеком, иду и держу в руке его горячую ладонь, тепла которой хватало на нас двоих.
Так мы и шли некоторое время по улице, идущей от станции, покуда Богдан не огляделся и не сказал:
Не найдя здесь хотя бы фастфуда,
Кока-колы не выпив стакан,
За «Мак-Дональдс» продам, как Иуда,
Свой последний и ржавый наган.
И тут я засмеялась от души, потому как мне было не просто весело, мне было – радостно. Я трудно представляла себе, как по-дурацки, как по-детски выгляжу в этой ситуации, но мне было всё равно. Я чувствовала, что меня просто прёт и потому смеётся как-то само собой. Все напряжение и вся неловкость, что были внутри меня еще с минуту назад, испарились, будто бы их и не было.
И я успокоилась. Успокоилась из-за того, что рядом с Богданом я вдруг чувствовала себя так уютно, спокойно и безопасно, что напрочь перестала дергаться и тревожиться. Время вдруг внезапно останавливалось, не хотелось никуда спешить, не хотелось ничего делать, а только быть рядом с ним. Та непринужденность, с которой он разговаривал, заставляла меня безгранично ему верить.
Видя, что я перестала быть напряженной и что мне весело, он улыбнулся.
Я была прямо в нокауте.
Говорят, что у боксеров от нокаутов развивается деменция, то есть, попросту говоря, слабоумие. Я думаю, что это чистой воды правда, потому как у меня от его присутствия точно слабоумие развилось. Ни о чем не могла думать, никаких мыслительных процессов у меня не стало. Напрочь исчезли. Правильно говорят, что умные люди от любви глупеют. Хотя какая я умная… так, считала себя такой, но кто из людей таковыми себя не считает…
Я постаралась ничем себя не выдать. И только внутри всю меня лихорадочно трясло от волнения. Впрочем, я, наверное, была тогда слишком чувствительная… Да и только ли тогда…
Чуть отправившись от нокаута, я вдруг поняла, что Богдан и есть то самое полное исцеление от пустоты прежней жизни и спасительное крушение моего опостылевшего мне мира, что он – тот, о котором я молила небеса, тот, кого я вымечтала у судьбы.
Спустя некоторое время мы зашли с ним в уютное кафе и сели за свободный столик у окна.
– У меня есть деньги, я сама заплачу, – сказала я, доставая кошелек.
– В следующий раз, возможно, но только не сейчас, – произнес Богдан и позвал официанта.
Вскоре перед нами уже были мисочки с суши, палочки и напитки.
– Ты не предлагаешь даме выпить чего-нибудь покрепче? – поинтересовалась я, внимательно ожидая ответа.
– Нет, – спокойно произнес Богдан. – Я не хочу одурманивать себя алкоголем.
– Ты трезвенник?
– Сейчас – да.
– А не сейчас?
Богдан ушел от ответа, раскрыл свою бумажку с завернутыми палочками, вытащил их оттуда и спросил:
– Умеешь этим пользоваться?
– Нет, – чуть смутилась я.
– Все очень просто, – сказал Богдан и ловко подцепил кусочек из миски. – Вот так берешь и ешь. Очень просто. Раз – и готово! – он снова ловко взял палочками кусок рыбы.
Я тоже попробовала также сделать, но куски все время соскакивали и падали обратно.
– Не получается, – сказала я растерянно.
– Нет, ты не так делаешь, смотри, – Богдан снова подцепил кусочек из миски. – Нижняя палочка сидит себе спокойно, а к ней приходит в гости верхняя. Ты ею будешь двигать и все брать. Это как челюсти. Попробуй еще раз. У тебя получится. Смотри, как я делаю, и повторяй за мной.
Я снова попробовала пользоваться палочками, но у меня опять ничего не получилось. С палочек все падало, и я не могла ничего толком ими удержать. Богдан с едва уловимой улыбкой смотрел на мои мучения, а потом мягко сказал:
– Нет, не так. Давай я тебе покажу.
Он взял сначала одну палочку и показал, как ее держать, говоря:
– Вот видишь, это очень просто. Держишь ее как карандаш. Вот так. Тремя пальцами. Большим, указательным и средним. Ее можно двигать вверх-вниз, вверх-вниз. А можно и не двигать. Это верхняя палочка.
– А нижняя?
– А нижнюю надо брать вот так. Смотри. Зажимаешь ее между большим пальцем и ладонью. И вот этими пальцем поддерживаешь.
В общем, я быстро научилась.
А потом мы ели суши и разговаривали.
– Ты, наверное, счастливый, – сказала я.
– Почему?
– Потому что барышни на таких, как ты, всегда гроздьями вешаются.
– А ты распрями спину, выстави все, что у тебя там под майкой есть навстречу миру и тоже будешь счастливой.
– Ерунда все это! Вот, посмотри, это разве красиво? – я протянула перед Богданом свои худые руки.
– Знаешь, Любаша, какой у меня девиз жизни: Успокойся, Богдан, ты – супер!!!
– Да уж, чего тебе думать об этом, когда и без того все видно.
– Что, выгляжу хорошо?
Я молча закивала утвердительно головой.
– А ты посмотри, каким я был всего несколько лет назад, – Богдан вытащил фотографию какого-то юнца с прыщавой мордой и произнес: – Тогда я тоже говорил себе – я урод, я ненавижу себя, у меня прыщи, у меня большой нос, короткие ресницы, кривые ноги и из-за этого никто не хочет со мной дружить. Вот так и ты. Хочешь навек остаться дурнушкой – оставайся. А не хочешь – тогда будь уверенной в себе.
– Прикажешь мне сидеть и ждать? – усмехнулась я, возвращая фотографии Богдану. – Ты прямо как мои покойные предки: «Надо думать о будущем, надо думать о будущем». А я не хочу думать о каком-то там будущем, я хочу жить сегодня!
– Ну, и живи, кто тебе не дает. Или что, денег в обрез?
– Деньги у меня есть, – призналась я, – а вот… – я осеклась, боясь высказать самое потаенное.
– А мужика хорошего нет, – подсказал мне Богдан.
– Да сейчас те, поумнее – тех от компьютера не оттащишь, а кто поглупее – все обколотые, с гепатитом да СПИДом, – произнесла я с обидой и даже какой-то злостью.
– Ладно, не преувеличивай. Нормальных мужиков полно, просто ты так говоришь, что они внимания на тебя, несчастную, не обращают.
– Ну, если и так, то что из того? – зло ответила я, уязвленная тем, что Богдан попал в самую точку
– А надо просто уметь ждать.
– Вот я и жду у моря погоды, – вздохнула я. – Этакая противная мерзкая жаба, которая мечтает, чтобы её увидел и поцеловал прекрасный Принц. Да только вот нет никакого принца – кругом все скоты и сволочи поголовно или через одного!
Нет, принцессы не должны говорить с принцами таким тоном. Но я как с цепи сорвалась.
– Ох, ох, ох, – иронично произнес Богдан. – Не надо злиться на весь мир, что он такой, какой он есть. И еще мой тебе совет: отойди от помойки – тогда и навозных мух не будет. А что касается остальных баб, которые посмазливее, так это ты просто им завидуешь.
– Ну и пусть так! Чем я хуже их? Я тоже человек, понимаешь!?
– Да ничего ты не хуже. Просто ты должна понять, что всегда найдется та, по которой все мужики сходят с ума и готовы скушать свои носки, чтобы провести с ней вечер наедине. А вы, остальные все, только и будете делать, что завидовать ей и злиться, что мужики вас динамят.
Я молчала. А что я могла сказать ему на эти справедливые слова? Видя, что угадал, Богдан продолжал размышлять вслух:
– А чем ты лично хуже их, всех этих кукол Барби?
– Да ты знаешь, какие они… – промямлила я.
– Тоже мне зайчик-Energizer! – рассмеялся Богдан. – Ну, девки как девки. Чем ты хуже? Что у них есть такого, чего у тебя нет?
– Есть… – произнесла я и смущенно опустила глаза.
Богдан наклонился ко мне и сказал тихо, так, чтобы никто не слышал:
– А ты не стой по сто раз на день у зеркала голышом, проклиная маму с папой и с тоской спрашивая себя: «Почему у меня тут так мало, а там так много?!» Знаешь, для того, чтобы что-то получить от жизни, мало денег и сисек как у Бриджит Бардо, для этого надо еще быть личностью.
– А я и так личность! – выпалила я. – Ты что, тоже будешь читать мне мораль и нотации?! Хватит, я ими сыта по горло! Достали вы все меня! – я вскочила, намереваясь уйти, но Богдан схватил меня за руку, и произнес примирительно:
– Все, не кипятись и сядь. Сядь, я тебе говорю, никаких нотаций я тебе читать не собираюсь.
Я уселась на место, а Богдан поинтересовался:
– Вот скажи мне честно: ты хочешь выделяться из толпы или косить под массу?
– Черт его знает! – пожала я плечами. – Иногда мне весь этот моб хуже рвотного порошка, а иногда так тоскливо одной станет, что только и мечтаешь, чтоб стать как все.
– А ты не будь быдлом. Только быдлу свойственно хотеть, чтобы все были такими же.
– Да сколько можно ныть о высоком и недостижимом?
– А ты чего хочешь? Чтобы как с тобой обращались?
– Как с нормальной.
– А именно?
