скачать книгу бесплатно
Пустодыхлов ел с аппетитом, а Бронебойнов ковырялся вилкой в тарелке. «Оказывается, они чем-то различаются», – отметил Паша.
Он не знал, с чего начать. Но коллеги начали сами. Видимо, у них было партийное задание от начальства развеять научный романтизм Паши. Пригнув головы, как заговорщики, они спросили:
– Третьим будешь?
Паша знал этот позывной по советским фильмам. Конченые алкаши, вместо того чтобы строить коммунизм, раскидывали траты на бутылку на троих. Ведь еще древние греки знали, что компания из трех человек самая гармоничная.
Паша очень удивился. Он не знал, что Пустодыхлов и Бронебойнов – тайные алкоголики. И потом, зачем им третий? За свои статьи они получают премии, на которые можно упиться в гордом одиночестве.
– Не понял, – честно сознался Паша.
И ему объяснили, что спрос рождает предложение. Если ученые формируют спрос на публикации в зарубежных журналах, то обязательно родится предложение таких услуг.
– Опять не понял, – продолжал тупить Паша.
Коллеги, не поднимая голов, перешли на шепот. Паше пришлось прислушиваться. В страшном напряжении слуха и мозгов он открывал для себя новый мир. Это был дивный и бесстыдный мир.
Оказывается, пока он сидел в библиотеке, возник бойкий бизнес по торговле статьями. Например, кто-то написал хорошую статью. И ее даже приняли в хороший журнал. И что? Минута славы? А ведь хочется получить кроме славы еще и деньги. Ну, положим, работает ученый в нищем институте и за статью ему заплатят рубль. Тогда автор шедевра за солидные деньги приписывает к своей фамилии нескольких соавторов. Кому-то эта статья нужна, чтобы не уволили по причине научного бесплодия, кому-то хочется потешить тщеславие… Причины у людей разные, а смысл один. Статьи продаются, как капуста в ларьке.
Паша обалдел. Почему-то ему захотелось выпить и закусить квашеной капустой. Очень захотелось. Но он еще не доел сосиски. И не дослушал коллег.
– Вот мы и прикинули. Мы сейчас себе статью покупаем, можем и тебя туда вписать. Через премию ты свои деньги по-любому вернешь, – пообещал Пустодыхлов.
– Еще и с наваром, – уточнил Бронебойнов.
Паша понял, что в этом месте он должен поблагодарить коллег за откровенность и щедрое предложение. Но не хотелось. Он молча жевал сосиску.
– Ну ты думай. Только быстро. Там сейчас статья по Бердяеву торгуется. Какой-то умник из Мухосранска написал, а у них контора нищая, ему за это только «спасибо» скажут, – сказал Пустодыхлов.
– Хорошо, что мы – авангардный институт. У нас на прорыв в мировую науку выделены серьезные финансы, – гордо пояснил Бронебойнов.
Паша мечтал о водке. Он страстно желал выпить. Образ квашеной капусты неотвязно преследовал его.
Он молча встал, отнес свою тарелку с недоеденными рожками на мойку и направился к выходу. Коллеги проводили его недоуменным взглядом. Вопрос «Третьим будешь?» оставался открытым.
В институтском коридоре Паше повстречался Вячеслав Всеволодович, подтянутый и устремленный в будущее. Он двигался в сторону буфета. Паша отвел глаза. Ему было неловко и неприятно смотреть на шефа. Старший научный сотрудник прошмыгнул, пригнув голову.
Паша вспомнил, как в детстве ездил в деревню к бабушке. Там один мальчик объелся незрелых слив и обкакался, не добежав до кустиков. Паша долго потом не мог встречаться с ним глазами. Маленького Пашу мучил философский вопрос: почему обкакался мальчик, а неловко Паше? Сейчас почему-то вспомнилось.
Паша, не дожидаясь конца рабочего дня, вышел из здания института. Постоял на крыльце, закрыв глаза и подставляя лицо ветру, и решительно двинулся прочь.
Коллеги подумали, что он пошел в библиотеку.
По дороге домой Паша зашел в магазин и купил водку. Квашеную капусту там не продавали, и он приобрел какие-то рыбные консервы.
Он пил сосредоточенно и мужественно, как будто провожал науку в последний путь. Так большевики хоронили товарищей в советских фильмах. Потом размяк, начал плакать, некрасиво растирая слезы и бормоча что-то про невинность науки, над которой надругались. Потом успокоился и пил уже без особого чувства, просто прижигая горло водочным огнем.
Он стремительно тупел. Но какая-то мысль пробивалась сквозь алкогольный туман. Стучала в висок, требовала, чтобы о ней вспомнили.
«Капуста!» – обрадовался Паша. Сейчас это казалось самым важным. Паша решил добыть квашеную капусту во что бы то ни стало.
Он плохо помнил, что было дальше. Всплывали только разрозненные фрагменты, бессмысленные и грубые, с провалами смыслов и множеством ненужных деталей. Как будто пленка порвалась, и кто-то склеил ее из того, что было. Киоск с бананами, подвешенными как украшения. Хамоватое женское лицо в рамочке ларечного окошка. Потом женщину грубо вытеснил вилок капусты. При чем здесь вилок? Дальше следовал позорный кадр, как Паша повис на руках мужчины нерусской наружности. И вот уже мужчина стоит рядом, а Паша сидит на лавочке.
– Рашид не пить. Рашид Аллаха помнить. Зачем русский так пить?
– Я не русский… Я философ…
– Философ тоже может быть русский.
– Коню понятно, – ответил Паша.
И начал смеяться.
– Коню понятно, – повторял он и смеялся все громче и ожесточеннее. – Коню понятно!
Он смеялся и вытирал пьяные слезы, которые смешивались с обычными, человеческими. Но кто их разберет. На слезах не написано.
Потом кадры обрываются. Наступает забытье.
Цветы для мертвой царевны
У Вячеслава Всеволодовича было долгое имя, из многих букв. Поэтому сослуживцы называли его просто ВВ и расшифровывали как Великий Водила. Что-то вроде Великого Кормчего, только труба пониже и дым пожиже.
Он знал об этом, но не придавал значения. Он вообще не придавал значения людям, занимающим какие-то позиции под его руководством. Главное – это штатное расписание, а не его наполнение. Вячеслав Всеволодович представлял себе институт как набор ящичков, которые должны составлять гармоничную конструкцию, быть удобными для пользования. Всегда под рукой, выдвигаются без скрипа и задвигаются без проблем. А уж какими людьми наполнить эти ячейки – вопрос второй. Нет, даже не второй. Последний.
Нельзя упрекнуть Вячеслава Всеволодовича в том, что он не любил коллег. Он был к ним равнодушен. Они существовали в его картине мира только как наполнение штатного расписания и исчезали с его радаров после окончания рабочего дня.
Вячеслав Всеволодович давно понял, что любого можно заменить. Была бы должность, а человек найдется. С этим убеждением руководить людьми легко и приятно. Но в одно прекрасное утро его пронзила мысль: так ведь и его могут заменить. И тогда он стал зубами держаться за табличку на двери своего кабинета.
Однако сжатые челюсти ныли и просили передышки. Для этого существовал дом. По сути, это был еще один функциональный ящик, который в его картине мира предназначался для того, чтобы нырнуть туда и расслабиться. Дать покой челюстям.
Это нормально. Балерина приходит домой и вытягивает ноги в блаженном покое. Грузчик приваливается спиной к дивану. А Вячеслав Всеволодович дома ослаблял хватку, превращаясь из Великого Водилы в простого Славу.
Жена, Наталья, понимала отведенную ей роль. Она должна была обеспечить условия для полноценного отдыха идущего в гору мужа.
Много лет назад, когда молодой Слава только начал пробовать на зуб разные руководящие должности, случился неприятный эпизод. Наташа заболталась с подружкой по телефону и не приготовила ужин. Слава пришел и неприятно удивился:
– Почему нет ужина?
– Не успела. Светка звонила, у нее кот весь диван подрал, вот ужас-то.
Слава задумался. В ящичке под названием «дом» был непорядок, перекос.
– Ты хочешь сказать, что у меня нет ужина из-за драного кота?
– Кот не драный. Он диван дерет. Это не одно и то же.
– Коню понятно. Но как мой ужин связан с драным диваном?
– Никак, – растерялась жена.
– Вот и мне кажется, что никак.
Слава, насупившись, вышел из кухни.
Наташа думала, что это всего лишь маленькая размолвка, и завтра все будет по-прежнему.
Но на следующий день в доме появилась женщина, которую нанял Слава. В ее обязанности входило приготовление ужина. Жена сначала даже обрадовалась. Она решила передохнуть, пока муж устраивает демарш.
По-настоящему Наташа испугалась, когда поняла, что муж ничего не демонстрирует, не пытается ей что-то доказать. Он просто так живет. Есть функция – приготовление ужина, и если один человек с ней не справляется, то на его место ставят другого. И если в доме будет грязный пол, то муж наймет поломойку.
Наташа быстро прокрутила картину дальше. За поломойкой может прийти прачка, потом белошвейка… А если Наташа не справится со своей функцией в постели? Любовница исправит ее недоработку.
Но Наташа привыкла быть женой Славы. И отвыкать не хотела.
Поразмыслив, она взнуздала себя, обеспечив идеальный порядок в доме. В честной конкурентной борьбе кухарка проиграла. И даже рождение дочки не смогло нарушить образцовый быт в их семье.
Так ровно и организованно, словно солдаты в строю, шли годы. Сорокалетний рубеж Вячеслав Всеволодович миновал, не обременяя себя кризисом среднего возраста. Он играл в теннис и правильно питался. Таким людям не страшны философские заморочки. Вот если бы Достоевский играл в теннис, а Гоголь бегал трусцой, то и читать их было бы приятнее. Так утверждал Слава.
Наташа же к сорокалетию подкачала. Нет, не постарела, а как-то пожухла. Вячеслав Всеволодович опытным глазом руководителя стал замечать, что Наташа сильно изменилась. Усталость стала ее фоновым состоянием. Даже если она чему-то радовалась или на что-то обижалась, то чувства проступали редкими яркими мазками поверх серой усталости, прочно засевшей в ее глазах и плотно сжатых губах. Казалось, что к вечеру она устает жить, а с утра просыпается лишь потому, что устает спать.
Вячеслав Всеволодович стал размышлять на эту тему. Как эффективный менеджер, он провел ревизию ее служебных обязанностей и пришел к выводу, что о трудовой перегрузке не может быть и речи. Другие женщины разрываются между домом и работой, и ничего, цветут назло всем. Наташа же отвечала только за дом, другой работы у нее не было. Это был ее офис, ее фабрика, ее доменная печь. Вячеслав Всеволодович решил, что это посильная задача.
Кроме того, муж весь день проводил на работе, значит, своим присутствием не создавал дополнительной нагрузки – не мусорил, не просил есть, не грязнил унитаз. Денег приносил много, что, коню понятно, должно поднимать настроение жены. Дочка подросла, убегает в институт рано утром, а домой приходит под разными предлогами как можно позже. Так с чего уставать?
В таких обстоятельствах любая другая женщина расцветет, как майская роза. Наташа напоминала розу, которую подморозили при транспортировке и со скидкой спешно продали непритязательному покупателю. Вячеславу Всеволодовичу было неприятно осознавать, что он владеет уцененной розой.
Он молчал, награждая себя воображаемыми медалями за терпение. Но ситуация не разрешалась, переходя в хроническую. Подмороженная роза не радовала глаз. И тогда муж понял, что ящичек с надписью «дом» нуждается в ремонте. Его заклинило и перекосило. Без вмешательства тут не обойтись.
Но ремонтировать должны специально обученные люди. Он не владеет этим ремеслом. Вячеслав Всеволодович решил обратиться к помощи психолога.
Чтобы не дать повода для слухов, он решил искать психолога с помощью Интернета. И обязательно вне столицы. Не хватало еще случайно на улице встретиться. Нет, непременно из глубинки, чтобы решить проблему – и концы в воду.
Покопавшись в объявлениях, Вячеслав Всеволодович нацелился на некую Эльвиру. Его подкупило то, что специалистов много, а эта – своего рода уникум, как-то хитро трактует житейские проблемы с опорой на литературу. Авторский метод, можно сказать. Ну и берет соответственно, не каждый такой ценник осилит.
Вячеславу Всеволодовичу это понравилось. Все-таки авторский метод – это намек на исключительность. А он давно привык считать себя штучным товаром. Табличка на дверях его кабинета это удостоверяла. Обычные люди табличек не имеют, разве что на кладбищенских оградках.
Да и литература – вещь приятная. Вячеслав Всеволодович книг давно не читал, не мог себе позволить. Времени в жизни хватало только на отчеты, рапортующие об ускоренной интеграции института в мировую науку. Разве что по дороге на работу ставил аудиокниги. Прекрасное изобретение: и делу не помеха, и культурный уровень поддерживает.
А что психолог дорого берет, так это даже хорошо. Элитарность Вячеслав Всеволодович ценил. Он свято верил в то, что психологические проблемы людей его круга сильно отличаются от проблем, которые встречаются в жизни людей попроще. Значит, и психолог нужен тот, который не имеет дел с обычной человеческой шелупонью.
В предвкушении оперативной помощи Вячеслав Всеволодович позвонил Эльвире и кратко обрисовал проблему. Психологиня попыталась заикнуться о встрече с женой, но получила однозначный отказ. Нечего Наташу от дел отрывать. Муж лучше ее понимает, что не так. И вообще, он платит, значит, имеет право заказывать банкет.
Эльвира для приличия сказала, что эффект может быть не тот, но по ее голосу Вячеслав Всеволодович понял, что банкет состоится. Ему не откажут в консультации по поводу жены.
В назначенное время, закрывшись в кабинете и предупредив секретаршу, чтобы его не беспокоили, он вошел в Скайп.
– Здравствуйте, Вячеслав Всеволодович, – поприветствовала его невзрачная женщина.
Симпатию психологиня не вызывала. От нее исходили флюиды учительницы литературы.
– Добрый день, Эльвира. Или Элеонора. Простите, не запомнил.
– Не фокусируйтесь на пустяках. Давайте приступим к главному. Что вас беспокоит?
– Жена.
– Ваша жена? – переспросила психологиня.
– Коню понятно, что моя. Чужая жена если беспокоит, то ее всегда можно отодвинуть, – рассудительно сказал Вячеслав Всеволодович.
– Ну допустим, – как-то неуверенно согласилась женщина. – А что именно вас беспокоит в связи с вашей женой?
– Она как бы мертвая слегка, – максимально точно описал проблему Вячеслав Всеволодович.
– В чем это проявляется?
– В отсутствии жизни, – начал раздражаться клиент. За такие деньги можно и пошустрее соображать.
Эльвира помолчала. Потом неожиданно обрадовалась:
– Значит, мертвая?.. Вы подобрали очень точное слово! Великая русская литература нам в помощь! Помните сказку про мертвую царевну?
– Нет.
– Ну как же? Пушкин, Александр Сергеевич.
– Пушкина знаю, а мертвую царевну нет, – с нескрываемым раздражением ответил клиент.
Тогда психологиня тягуче, как плохая актриса, начала декламировать:
– Во мгле печальной гроб качается хрустальный. И в хрустальном гробе том спит царевна вечным сном…
У Вячеслава Всеволодовича что-то зашевелилось в том ящичке памяти, где хранились воспоминания о школьных годах.
Эльвира подбодрила:
– Ну же! Смелее! Вы помните, кто ее разбудил?
– Королевич Елисей, – удивился Вячеслав Всеволодович цепкости детской памяти.
– Верно! Вот! Вы сами все сказали! Вашей жене нужен…
– Елисей? – перебил Вячеслав Всеволодович. – А ничего, что она замужем?
– Ну нельзя же понимать все так буквально, – мягко сдала назад Эльвира. – Елисей – это всего лишь образ, воплощающий любовь. Вашей жене нужна любовь, а уж в каком образе она к ней явится, вопрос технический. В конце концов, вы сами можете быть Елисеем, – предложила она, понизив голос до интимности.
– Это вряд ли. У меня работы много. Но суть я уловил. Спасибо.
