Анна, стоп! или Зачем бабушка спала с Толстым?

Ехать 10-15 минут. В зависимости от маршрута выходить на остановке «Школьная» или «Ясная Поляна» и до центрального входа в усадьбу минут 10-12 пройти спокойным шагом. Здесь сразу же на въезде легко перенестись в девятнадцатый век. Берёзовая аллея, по которой заезжали повозки, слева гостей встречает пруд с кувшинками, утки плавают. Ощущение, что здесь никто и никуда не торопится. Даже группы туристов, что одна за другой целыми автобусами подъезжают к началу экскурсий, ступая ногами на эту землю, замедляются и ощущают особое течение времени.

Купили билет на экскурсию с посещением дома и конюшни, идём между высоченными деревьями. Рука сама потянулась в рюкзак, захотелось, чтобы книга была под рукой, вернее в ней. Вот ведь какая ерундистика получается. Я уже бывала раньше в этих местах, ездила с группой школьников, но именно в этот раз меня сюда привела именно Анна Каренина. Я умышленно пишу её без кавычек, ибо сама героиня, а не только книга.

Мой переезд в Сыктывкар – та ещё история. Ничто, казалось бы, не предвещало, и тем не менее…Даже хочется произнести многозначительное «не всё так однозначно», да только фраза уже используется для совершенно другого события. Надо сказать, что роман меня преследует пожизненно. Первый раз прочла в девятом классе, второй – лет в 23-25, затем уже в начале этого тысячелетия, и вот – штудирую снова. С карандашиком и закладками. Для меня это оказались четыре разных произведения. Ну, вы ж понимаете, у всех так бывает. Отмечу, что текст Толстой за это время ни разу не изменил (тут вспомнился анекдот, расскажу).

Мы уже совсем не те, что год назад, да даже месяц, а порой даже неделю назад. Иногда время так сконцентрировано событиями, что за несколько дней проживаешь такую плотность эмоций и чувств, что прежним быть уже не можешь. И наше отношение тоже меняется.

В моей личной «драматической» истории есть и свои подруги Бэтси, и вполне себе Кэт, и ищущие Левины, и понимающие Долли. Да уж, гений автора описал всё нельзя жизненно. И не только про Анну, не одна она там главный персонаж. Хотелось бы всё это обсудить со Львом Николаевичем.

Подходим к дому писателя, в глубину аллеи. Группа собирается. Пока ждём экскурсовода, обещанный анекдот.

Помните, в середине 80-х годов в СССР началось повальное увлечение астрологией, экстрасенсорикой и парапсихологией. Президент Академии Наук СССР Анатолий Александров, которому в ту пору шел уже почётный девятый десяток, рассказал:

«В 1916 году мои сестры увлеклись спиритизмом. В смутное время всегда возникают такие увлечения. Мой отец, обращаясь к ним, говорит:

– Я ещё могу поверить, что вы можете вызвать дух Льва Толстого или Антона Чехова, но, чтобы они с вами, дурами, по два часа разговаривали, я в это никогда не поверю!»

В Ясной Поляне хозяина и вызывать не надо, он и так везде, а к нам идёт девушка-экскурсовод.

Глава 4

Под высокими деревьями не так сильно ощущается начинающее уже слишком сильно греть утреннее солнце. Ещё далеко до полудня, а уже хочется спрятаться в тенёк, что мы и сделали всей небольшой группой, что собиралась для экскурсии.

– Здравствуйте, меня зовут Екатерина, и на сегодня я ваш экскурсовод по музею-усадьбе. Давайте посчитаем, все ли собрались, и начнём.

По аллее в нашу сторону, схватившись за руки, торопливо бежали двое молодых людей, девушка и парень.

Экскурсантов вместе с ними подошло всего тринадцать человек.

– Теперь, кажется, все.

– Тринадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рома, – совсем некстати пропелось в голове, а вслух я сказала, – Очень счастливое число.

– Мы с вами находимся на территории музея-усадьбы «Ясная Поляна», занимающего площадь в целых 412 гектаров. Здесь можно увидеть, как исторические постройки, так и природные красоты средней полосы России. На въезде в усадьбу вас встретили две белые башенки с зелёными куполками, которые построены ещё дедом Льва Николаевича. Башенки внутри полые, благодаря чему там в ненастную погоду могли укрыться сторожа усадьбы. Вероятно, вы обратили внимание, что ворот на въезде нет, их демонтировали ещё до рождения писателя.

Слева от башенок небольшой дом – «каменка». Сначала здесь обитал садовник, а позже здание превратилось в школу, где дочери Толстого – Мария и Татьяна – обучали грамоте деревенских детишек.

Екатерина предложила нам оглянуться назад:

– От башенок начинается Прешпект – парадный въезд, по которому вы и попали сюда, к дому писателя. Прешпектом называют старинную берёзовую аллею, возникшую ещё в XVII веке. Такой вид, с двумя стройными рядами берёз, дорога приобрела также при жизни деда Льва Николаевича. За аллеей знаменитые яблоневые сады, павильон, а справа от входа за аллеей расположен Нижний парк и вышка-беседка.

Ясная Поляна – это родовое имение, к Льву Николаевичу оно перешло в наследство в 1847 году. Изначально, почти сто лет, эти земли были засечными оборонительными укреплениями. Лишь в 1763 году начинается превращение Ясной Поляны из призасечной деревни в дворянскую усадьбу. В тот год эти земли купил прадед Льва Толстого по материнской линии – князь Сергей Волконский, при котором усадьба приобрела нынешние границы и внешний облик. Под руководством нового владельца разбили парки и сады, были вырыты пруды и устроены прекрасные живописные аллеи.

Я слушала нашего экскурсовода, крутила головой по сторонам и очень хотела уже прогуляться по тропинкам и выяснить, куда ведёт каждая из них, но рассказ продолжался:

– Слева от вас белое здание. Его называют «Дом Волконского». Это самое старое каменное здание в усадьбе. Предполагается, что в нём некоторое время жил дед писателя, князь Николай Сергеевич Волконский. Жил, пока шло строительство предназначенного для него большого дома с флигелем. Скорее всего, это здание было построено не Волконским, а ещё раньше. Уже позже, при Толстом, в этом здании проживала прислуга, здесь находились прачечные и «чёрная кухня». Сейчас в нём располагается администрация и научная библиотека музейного комплекса.

А напротив «Дома Волконского» расположена конюшня, чей возраст насчитывает не менее двух столетий. В семье Толстых любили, ценили и разбирались в лошадях. Неудивительно, что и сам Лев Николаевич не был исключением. При жизни писателя в конюшне всегда стояли рабочие и выездные лошади. Эту традицию хранители музея сохраняют и по сей день.

О лошадях мы сегодня ещё обязательно поговорим, а сейчас направляемся к большому дому с флигелем, куда в 1856 году на постоянное место жительства переехал Лев Николаевич. Сюда же он привёз свою молодую жену Софью Андреевну, здесь же родились одиннадцать из его тринадцати детей.

Мы направились к крыльцу, все по очереди надели бахилы. С волнением вошли в дом, где были написаны «Война и мир» и «Анна Каренина». Наш гид Екатерина обратила внимание, что все предметы в доме подлинные, а вся обстановка сохранена в том виде, в котором её оставил писатель, покидая дом тайно и насовсем ранним утром 10 ноября 1910 года.

Глава 5

Уникальность усадьбы и дома-музея Толстого в Ясной Поляне в том, что ВСЕ ЭКСПОНАТЫ ПОДЛИННЫЕ.

В чеховских домах и даче, например, много аутентичных предметов, принадлежащих писателю и его семье, но не все. Ладно, потом как-нибудь напишу заметки о чеховских местах.

Здесь, в Ясной Поляне, дом сохранен таким, каким его покинул писатель. Это важно!

Крыльцо и оплетённая растениями веранда, передняя с книжными стеллажами и лестница тёмного дерева, мебель в комнатах и даже связанные руками Софьи Андреевны жакет и покрывало, самовар и посуда на обеденном столе, большая библиотека в книжных шкафах по всему дому, сами книги на многих языках с пометками Льва Николаевича и не доигранная им партия в шахматы – всё это бережно сохранено и создает такую атмосферу, словно хозяин только вышел прогуляться по парку и побеседовать перед обедом с очередным гостем, а хозяйка пошла проверить, правильно ли варят на летней кухне яблочное варенье. Слышите звонкие голоса под высокими вязами? Это Серёжа с Таней делят между собой "гигантские шаги".

Английские часы на стене, слева у лестницы, идут до сих пор (вот качество!) и показывают, например, шесть вечера – время, когда вся семья собирается на обед. А что сегодня подадут к чаю? Может, Анковский пирог?

Об укладе, привычках, кулинарии Софьи Андреевны и вегетарианстве Льва Николаевича рассказ впереди. А сейчас откуда-то из глубин бессознательного выплыл стишок:

–Что сильней, чем смерть и рок?

– Сладкий Анковский пирог.

Забегая вперёд, скажу, что после экскурсии зашла в сувенирную лавку на выходе из усадьбы и купила сборник рецептов от хозяйки дома. Что ни рецепт, то шедевр. Стиль написания, меры веса и названия продуктов мгновенно переносят в атмосферу столетней давности. Если вы не возражаете, то прямо здесь, в этой книге буду добавлять рецептики, ибо, готовя по поваренной книге Софьи Андреевны, можно невзначай приобщиться к прекрасной и забытой эпохе.

Для начала надо объяснить, откуда такое название? Пирог в большой семье Толстых назывался «Анковским» отнюдь не случайно, так как его рецепт принёс в дом семейный доктор семьи Берс (Софьи Андреевны, жены и секретаря писателя), а фамилия доктора – Анке. Отсюда и Анковский пирог. Выйдя замуж, Софья Андреевна, стала баловать им супруга, отчего, говорят, он и сочинил стишок «сильней, чем смерть, сильней, чем рок, сладкий анковский пирог».

В поваренной книге Софьи Андреевны от 1974 года рецепт написан по-старинному, но, зная, что фунт – это 400 грамм (вспомнился сразу пресловутый «фунт изюма» или «почём фунт лиха»), вполне можно приготовить.

Один фунт муки плюс полфунта 200 грамм) масла, плюс полфунта толчёного сахара (это сахарный песок, вероятно), три желтка плюс одна рюмка водки «с погребу похолоднее». Потом это песочное тесто на часик в погреб, пардон, в холодильник. Затем раскатать, засунуть в форму, бортики сделать, вилкой ткнуть, чтоб не пузырилось. Печём, как обычное песочное тесто.

Начинка. Четверть фунта (получается сто грамм) масла растереть с двумя яйцами, плюс полфунта толчёного сахара (помним, что это такое), добавляем цедру с пары лимонов и сок с трёх лимонов (сразу вопрос, а что делать с цедрой третьего лимона. Ладно, отбелю потом ногти). Варим до густоты. Чтоб, как мёд. Тут надо поймать момент.

Здесь я прервусь, уважаемые читатели, и отправлюсь на кухню, ибо колобок из песочного теста уже дрожит от холода в электропогребе, да и цитрусовый аромат сводит с ума даже собак на веранде. Кажется, я начинаю понимать, почему усадьба Толстых в режиме «нонстоп» всегда была полна гостей всех мастей. С ними мы встретимся в следующей главе.

Глава 6

Для каждого человека дом – это место, где его принимают такими, какой он есть на самом деле, а совсем не такой, каким ожидает воспалённое воображение социума. Лев Николаевич Толстой – фигура спорная, неоднозначная, но его близкие, и надо сказать, особенно жена – Софья Андреевна – понимали масштаб его личности. Несмотря на то, что это признанный при жизни гений, к нему в усадьбу запросто и по приглашению приезжали за советом, поддержкой, литературным и философским благословлением не менее знаменитые современники.

Радушный, гостеприимный дом принимал в разное время множество людей, включая родственников, друзей, писателей, художников, музыкантов и других деятелей культуры. Кто из известных людей здесь бывал? Александр Блок, Антон Чехов, Илья Репин, Пётр Чайковский…Последний был особо дружен с писателем. А вот что касается Антона Павловича Чехова, то, говорят, он очень волновался перед встречей с мэтром. По словам Ивана Бунина, это проявлялось даже в нерешительности при выборе подходящей случаю одежды.

В августе 1895 года Чехов приехал в Ясную Поляну, чтобы познакомиться с Толстым. К тому моменту, граф уже знал и уважал писателя, высоко ценил его творчество и называл «несравненным художником жизни». Встреча этих двух писателей стала важной вехой в их взаимоотношениях. И таких встреч-общений было несколько.

11 августа 1896 года Чехов пишет Меньшикову:

«…Завидую Вам, что едете в Ясную Поляну. Я стремлюсь туда всем существом своим, и, должно быть, в сентябре мне удастся побывать там. Я собирался в июне – в июле, но не было уверенности, что не стесню. Судя по газетным известиям, Ясная Поляна запружена гостями – французами и американцами. Не так давно я встретил на железной дороге доктора, который хвалился мне, что он гостил у Льва Николаевича вместе со своими малолетними детьми и что одновременно с ним гостил там и Тищенко, читавший свою повесть. Вот приехать, когда там этакая компания, было бы совсем некстати. Когда у нас бывает очень много гостей и решается вопрос, где кого положить, то все бывают раздражены».

В сентябре 1896 г. Чехов не был в Ясной Поляне, хотя Меньшиков написал ему (20 августа), что его очень ждут:

«Пишу Вам по обещанию прямо из львиной берлоги. К сожалению, седой Лев болен: желчные камни, хотя это не мешало ему еще третьего дня, когда я приехал, играть в Laun tennis, купаться (плавать по-богатырски), а вчера ездить верхом верст 161. Но сегодня уже не выходит <…>Стоило мне сказать, что я от Чехова, как все львицы, старая и молодые, выразили величайшее внимание: Отчего он к нам не приедет? Я, со свойственной мне в качестве Вашего дипломата тонкостью, заметил, что он, Чехов, страшно хотел бы к Вам приехать, да боится стеснить: у вас-де столько гостей, etc. Львицы подняли вопль. Софья Андреевна, со свойственной ей тонкостью, заявила, что такое уж их несчастье, что целые толпы разной сволочи осаждают их дом, а люди милые и им дорогие стесняются приехать, „но скажите ему, что мы всем сердцем рады и примем его à bras ouvert“. Дальше – комплименты Вашему уму, таланту и пр. Записала от меня Ваш адрес, собирается сама писать. Ужасно жалела, что Вы можете приехать только в сентябре, когда ее не будет здесь (от 5 до 23 сентября она – запомните – будет в Москве).

Я передал Ваше намерение принимать с Машей больных, – Маша этому очень рада – и вообще, что они, барышни, очень Вам понравились. Вчера, едучи с Татьяной Львовной, опять говорили о Вас. Татьяна „очень Вас любит, но чувствует какую-то грусть за Вас, думает, что у Вас очень большой талант, но безжизненное материалистическое миросозерцание“ и пр. Рассказом „Убийство“, который мне так понравился, Татьяна возмущена. „Скажите, он очень избалован? Женщинами?“ – „Да, – говорю, – к сожалению, избалован“. – „Ну вот, мы говорили об этом с Машей и советовались, как нам держать себя с ним. Эти дамы, противно даже, смотрят ему в глаза: „Ах, Чехов вздохнул, Чехов чихнул“. Мы с Машей решили его не баловать“, – прибавила Таня с прелестной откровенностью. Вы и представить себе не можете, как это мило было сказано. Я посмеялся и заявил, что непременно напишу Вам обо всем этом.

Сегодня опять, в разговоре о Вас, С<офья>А<ндреевна>заявила, что только Вас и считает из молодежи за писателя: Короленко, по мнению всей семьи, фальшив. Лев отозвался о Вас так, что Вы большой и симпатичный талант, но связанный (как я подсказал ему) скептическим миросозерцанием, и он боится даже надеяться, что Вы освободитесь от этих пут (как, прибавил он, можно было ждать от Лермонтова, например). Чувствуется, что Лев очень любит Вас и следит за Вами, но не без родительской тревоги. Вот и всё, что слышал о Вас; может быть, что и забыл, но общий тон тот, что Вас очень любят, ценят, ждут как дорогого гостя. Я расхваливал Вас, со своей стороны, в той мере, в какой непритворно люблю Вас и уважаю, т. е. в степени, близкой к превосходной. Расспрашивали о Вашей семье, и я особенно настаивал на необходимости молодым графиням подружиться с Марьей Павловной, на разрисовку которой тоже не пожалел суздальских красок» (Записки ГБЛ, вып. 8, стр. 48—49)

Примечательно, что в комнате для гостей, под бюстом старшего брата писателя Николеньки, скромно висит фотопортрет представительного джентльмена с дарственной надписью – «Льву Толстому». Что это за человек и почему его портрет бережно хранится здесь? Оказалось, что это известный американский политический деятель Уильям Дженнингс Брайан. Незадолго до своей предвыборной президентской кампании, в декабре 1903 года, он посещал писателя в Ясной Поляне.

Вообще, как известно, приезды иностранцев в усадьбу не были редкостью, но этот американец был убеждённым, бескомпромиссным и очень серьёзным демократом-популистом, сразу же расположившим к себе писателя. Брайан неоднократно баллотировался на пост президента Соединённых Штатов и заверял Толстого, что в случае избрания, будет пропагандировать в стране земельные реформы Генри Джорджа, известного политэконома, которого очень высоко ценил писатель. Чтобы никто не мешал американцу общаться с русским мыслителем и спокойно посещать Ясную Поляну, Брайан, как он сам писал, «перенёс аудиенцию у императора Николая II», послав в Зимний Дворец срочную телеграмму из усадьбы.

Толстой и Брайан много гуляли в окрестностях усадьбы, беседовали на волнующие обоих темы, совершали прогулки верхом и фотографировались, а после отъезда из России, Брайан написал в Ясную Поляну четыре письма. Толстой же в свою очередь открыто поддерживал кандидата, сочувствовал ему в его попытках «уничтожить тресты и помочь трудовому народу пользоваться плодами своего труда», писал в американскую прессу в защиту идей Брайана, что вызвало неудовольствие и раздражение победившего на выборах Теодора Рузвельта.

Брайан не стал президентом, но состоялся как неплохой писатель и журналист. В 1905 году, в память об их встречах, Толстой получил от Уильяма Брайана автобиографическую книгу с дарственной надписью, где главу о встрече с писателем он назвал «Tolstoy, the Apostol of Love». Кстати, эта книга тоже находится в комнате для гостей, если присмотритесь, то можете найти её на верхней полке одного из шкафов.

Глава 7

Я б прибила, ей богу. Простите великодушно. Не сдержалась. Гений всё-таки, а тут такое. Ещё раз извиняюсь. Только вот наболело. Бабье. Нет, общечеловеческое…Хотя, нет. Бабье, бабье. Сейчас всё