скачать книгу бесплатно
Мой друг – пилот, я с ним
Игорь Барсуков
Что получится, если двух курсантов космической академии отчислить перед самым выпуском и лишить полётных сертификатов, закрыв дорогу в небо? При должной решимости их могут ждать только приключения, путешествия в далёкие миры и безграничные возможности.
Мой друг – пилот, я с ним
Игорь Барсуков
Иллюстратор Игорь Барсуков
© Игорь Барсуков, 2022
© Игорь Барсуков, иллюстрации, 2022
ISBN 978-5-0056-8008-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1
Глава 1. Из князи в грязи
– Тихо! – в сочетании с ударами молотка по столу бас судьи Немзии перекрыл поднявшийся гам.
Стэнли попытался подняться со своего места за оградой обвиняемых и присоединиться к его негодующим сокурсникам, но ноги отказались слушаться, а сил не хватило даже на то чтобы открыть рот.
Прямо перед судейской трибуной в аккуратном деловом костюме с тоненькой синей книжечкой в руках стоял декан Фигнер и молча взирал на царивший беспорядок в гражданском секторе. По слегка вспотевшему лбу было видно, что он не предполагал столь бурного протеста от зрителей процесса, но так как на завершение слушаний присутствовала половина Космической академии Илана, причём в основном курсанты, подобную реакцию зала стоило ожидать.
– Порядок в зале суда! – эти слова Стэнли скорее прочитал по губам Немзии, чем услышал. Да и шум для него, казалось, ушёл куда-то далеко. Адвокат обернулся и что-то пытался ему сказать, но Стэнли вновь перевёл взгляд на декана, который в этот момент даже слегка улыбнулся. Если дьявол и принимал иногда человеческую форму, то сейчас это был облик Фигнера. Ведь он только что разрушил две человеческие судьбы.
А как всё хорошо начиналось…
Точнее заканчивалось.
Тоненький писк будильника как всегда разбудил Стэнли за полчаса до побудки. Подумав о том, что уже давно пора выключить эту штуковину, но как обычно не сделав этого, Стэнли сел на койке, свесив ноги вниз. Немного позевав, он спрыгнул на пол, стараясь не задеть Майка дрыхнущего под ним. У Майка была отвратительная привычка спать каждый раз новым способом. Он ложился всегда поздно и при этом продолжал что-то смотреть, читать или слушать. В этот раз Майк лежал на животе, лицом в подушку, рука на полу, а под ней наушники, одеяло большим комом валялось в ногах. Хотя Стэнли периодически наступал на некоторую часть тела, которая в это время находилась на полу, переучить Майка было невозможно.
Схватив полотенце и натянув штаны, Стэнли быстро пошёл в пока ещё пустую душевую, в которой через полчаса нельзя будет протолкнуться, чем и объяснялась его привычка вставать раньше все эти годы учёбы. Но теперь это уже было излишне, после завтрака нет никаких лекций или тренажёрной подготовки, да и позавтракать можно позже, вместе с командирами и преподавателями, но Стэнли и без будильника всегда просыпался до команды «Подъём».
Растираясь полотенцем, он по привычке пнул кровать:
– Вставай Миха! Последний раз тебе просыпаться так рано, сегодня тебя отчислят.
На обратном пути мимо кровати Стэнли чуть не улетел головой в шкаф: Майк удачно дёрнул его за ногу. Перевалившись на спину, он, не раскрывая глаз, хрипло прошептал:
– Как и тебя. – На мгновение приоткрыв глаза, но затем вновь зажмурившись, да ещё и прикрыв их рукой, продолжил: – Я между прочим уже месяц могу просыпаться, когда мне вздумается!
У Майка и Стэнли за годы учёбы и совместного проживания сложились определённые отношения. Стэнли служил своего рода двигателем в их партнёрстве, подстегая Майка в учёбе и подначивая на всякие авантюры. Майк же наоборот иногда охлаждал пыл Стэнли, сдерживая его от слишком уж безумных поступков. Как выразился однажды Рон, они подходили друг другу как огонь и вода. Стэнли – довольно высокий стройный парень с аккуратной стрижкой русых волос и холодными серыми глазами. Майк более коренастый и расхлябанный в одежде, стриг свою тёмно-коричневую копну только после замечания командира роты. Мало похожие они отлично уживались вместе. И хотя цели при обучении преследовали разные, они всё же имели одну общую черту. Стэнли воспитывался в интернате, и потому академия для него стала победой над сложившимися обстоятельствами. Вряд ли кто-нибудь из его школьных друзей вообще добрался до учебного заведения такого уровня. А Майк после школы умудрился сбежать из дому по причине семейных конфликтов и теперь оказался полностью независим. Так что они прокладывали свой путь в жизни без родительской подстраховки.
– Ну, устав академии вряд ли с этим согласится. Но с первым ты прав, через несколько часов, Миха, мы станем свободными как птицы, – Стэнли даже остановился перед окном, видно представил себя летящим в утреннем небе. – Останется только разослать резюме и выбирать место получше, а затем корабли, гавани, звёзды… ну и всё такое. – Он снова принялся одеваться.
– Всё такое – это недели в железных застенках, редкие часы настоящей жизни, ни одного нормального романа. И перестань меня так называть, Стасик! Тоже мне дядька нашёлся!
– Ну, ты сегодня рассвирепел, я ж пошутил. У тебя же всегда настроение утром – хуже некуда, так теперь хотя бы не просто так. Вставай, сегодня великий день, наша жизнь, наконец, поворачивает к звёздам.
Из открытого окна раздался радостный вопль. Кто-то проснулся и понял, что учёбе конец.
День был поистине великим. Все шесть факультетов Космической академии Илана отправляли в свободный полёт очередной выпуск. Почти пять сотен курсантов сегодня станут специалистами, а в течение ближайших нескольких месяцев торговые и пассажирские трассы, связывающие планету Фимиде с близкими и дальними звёздными системами, пополнятся новыми штурманами, инженерами, карго-специалистами, связистами. А орбитальные причалы, космические базы и наземные космодромы терминальщиками и диспетчерами. Конечно, часть выпускников, так или иначе, окажутся в военном флоте, но там основной набор осуществляется из других учебных заведений.
Академия Илана являлась одним из самых престижных училищ на планете готовивших кадры на государственный и частный флот, а потому выпуск отмечался с большой помпой, и главное большим бардаком. Но так как по закону никакого официального праздника не было, то и вся церемония проходила тихо в домашней обстановке академии. Приглашались только преподаватели, курсанты которые хотели бы на это посмотреть (таких почти никогда не находилось) и родители. Обычно приезжала какая-нибудь шишка из министерства перевозок и обязательно комендант академии. А потом уже курсанты устраивали праздник себе сами, и в этом им помогали самые злачные заведения Кальвин-сити.
Вот и сейчас третий помощник министра, специально прибывший на праздник, произнёс очень интересную речь о цели подготовки курсантов в академии и их дальнейших путях в будущее. Комендант высказал напутственные слова, а пара профессоров с блаженными лицами выразили общее мнение о выпускниках, которое не имело ничего общего с теми словами, которые они говорили в лицо бывшим курсантам. Впрочем, расставание принесло облегчение только для выпускающихся, ведь им на смену через месяц зачислят новый, как всегда ещё более «тупой» поток. Во всяком случае, так считали преподаватели.
– Хотелось бы, конечно, подробно рассказать о достижениях каждого курсанта за время учёбы, но вас здесь сейчас пять сотен и тогда речь могла бы растянуться до следующего выпуска, – комендант сделал паузу, так как в зале поднялось лёгкое волнение. Однако это было вызвано не шуткой, а окончанием словоблудия. – В конце скажу, что при зачислении вас было в два раза больше и до конца добрались самые упорные, самые лучшие. Не ударьте в грязь лицом, коллеги. Деканов прошу приступить к выдаче свидетельств.
За кулисами кто-то включил бравурную музыку, шесть деканов встали со своих мест в первом ряду и подошли к столам перед сценой. Там уже громоздились стопки дипломов. Музыка смолкла, и деканы по очереди принялись выкрикивать имена по спискам. Чёрный от цвета парадных мундиров сектор заволновался, то тут, то там поднимались курсанты и шли под несмолкающие рукоплескания родителей к сцене.
– Михаэль Бренко. – Произнёс декан Фигнер третье имя в списке.
Майк поднялся с места и обернулся на раздавшиеся аплодисменты, но тут же вспомнил, что вряд ли кто-нибудь из его родственников приехал. Прогулявшись до сцены и пожав руку декану, он вернулся и, плюхнувшись в кресло рядом со Стэнли, с облегчением выдохнул из себя воздух.
– Ну что, своих не видел?
– Моих? После нескольких лет общения только на праздники с тётей Альбиной? – Майк покрутил перед собой штурманское свидетельство, а затем взглянул на Стэнли и, помахивая перед его носом корочкой, сказал: – Зато, теперь, когда я появлюсь перед ними и вот так вот небрежно достану эту книжицу, они уж точно заткнутся.
– Знаешь, у меня иногда возникает смутное ощущение, что ты учился здесь только для того чтобы досадить своим дядьям. Ты вообще собираешься работать на кораблях?
Майк ещё немного покрутил корочкой, мельком взглянул на Стэнли:
– Вначале съезжу домой, а там посмотрим.
Впрочем, Стэнли уже не слушал его. Через две фамилии, наконец, на весь зал прозвучало:
– Станислав Полок.
Он тут же вскочил и, продравшись сквозь колени сидящих в ряду сокурсников, вышел на ковровую дорожку. Оправившись и напоследок получив от Рона Бауэра дружеский хлопок по спине, Стэнли зашагал к сцене. Об особенности этого момента он никогда не задумывался, то была всего лишь формальность, но теперь, идя под сияющим от сотен светильников куполом зала собраний, ощущал необычную лёгкость в движении. Несколько шагов, и он оказался рядом с деканом. Фигнер просто идеально соответствовал строгому чёрному мундиру офицеров космического флота. Пусть даже и торгового. Звёзды на погонах сияли золотым блеском, а два символических значка на левой стороне груди всё-таки выдавали то, что и он когда-то бороздил космические просторы. Аккуратная причёска и приятная улыбка словно для объективов камер дополняли его костюм. Впрочем, церемонию снимали, если не в выпуски новостей, так хотя бы для истории. А Фигнер не пропускал ни единой возможности оставить свой след.
– Поздравляю, – произнёс он, вручая Стэнли свидетельство, и с отеческой теплотой добавил, пожимая руку, – молодец.
Через секунду декан вызывал следующего, Стэнли шёл обратно, а в кармане лежал билет в небо.
Кальвин с тех времён, когда он ещё был столицей, являлся чуть ли не самым крупным городом планеты. Остаться главным экономическим центром ему помог первый космический порт, обеспечивающий половину всех торговых связей Фимиде с внешними мирами. Конечно, первейшими посадочными площадками были каменистые местечки в непосредственной близости от городов, но когда руководство планеты решило вывести экономику на международный уровень, то потребовалось подобрать более спокойное, чем городская окраина и более крепкое, чем сухая почва, место. В итоге порт построили на краю Вайсской возвышенности. Со временем скалы, овраги и прочие неровности скрыло под собой бетонное поле насколько хватало глаз. Провалы и тому подобные ямы превратились в склады под полем, а чересчур высокие и мощные скалы в ориентиры и разграничительные блоки, которые к тому же гасили постоянно дующий здесь ветер. Мощный комплекс вокзала, административных зданий и припортовый гостинично-торговый городок завершали объект под названием космопорт Кальвин.
По краю поля проходила долина с речкой Визост, петляющей между валунами. Чем дальше текла река, тем шире становилась долина, поток полноводнее и спокойнее, а луга зарастали рощицами деревьев. В семидесяти километрах от порта долина терялась в равнине, тянущейся до самого океана, а Визост делал изгиб, на котором и стоял ближайший к порту крупный город – Кальвин. В те времена, когда правительству требовалось быть поближе к космосу, город рос как столица, а после как главные ворота планеты.
Между городом и портом, откуда ещё не видны Вайсские стены, и расположилась Космическая академия. Постепенно обрастая корпусами, тренировочными площадками, тремя менее значимыми училищами и жилым районом для преподавателей, курсантов и студентов кампус постепенно превратился в настоящий городок Илан, однако, находящегося в полном подчинении соседнего мегаполиса. Автомобильная и железная дороги связывающие порт и Кальвин как раз проходили мимо учебного городка. По метролинии постоянно сновал электропоезд, который перевозил две группы населения: работников порта и экипажи приземлившихся кораблей, а также всю студенческую братию.
В день выпуска, несмотря на дополнительные поезда, железнодорожники никогда не справлялись с резко возрастающим потоком народа. Ещё бы, праздновать окончание выезжали чуть ли не все курсанты, невзирая на номер курса, половина преподавателей и командиров, да ещё и все свободные экипажи стремились попасть в эту главную вечеринку года. Новый год и день Основания (главный официальный праздник планеты) праздновались везде и потому не привлекали столько народа в одно место. А выпуск был всегда днём сумасбродства даже на этой, столь почитающей закон планете. Сейчас электричка, освещённая вечерними лучами заходящего солнца, была забита до отказа.
– Извини, – Рон принялся стряхивать с плеча Стэнли пепел, упавший с его сигареты. Пару лет назад его чуть не отчислили за запрещённую на территории академии привычку курить. Народу курило не так много, космонавтам всё равно надо отказываться от этого неудобства в полёте, но потолочные светящиеся панели вагона уже скрылись в лёгком тумане, а в воздухе носились самые разные ароматы.
– Андрей, чёрт тебя раздери! – Стэнли даже поднялся с места, все выпускники ехали в чёрных парадных мундирах и блистали маленькими звёздочками на погонах.
– Прошу прощения, господин штурман, – Рон выдохнул клуб дыма и, развернув сигарету, предложил, – примите для упокоения.
– Нет, господин штурман, я, пожалуй, воздержусь для более приятного времяпрепровождения.
– Э, Стэнли, не загораживай свет, посмотри, как я с ними сейчас расправлюсь! – Дэн облизнулся и, по очереди вбив все свои карты в маленький столик, закончил партию, чем вызвал неудовлетворительный гул всего купе. На это Дэн молча воздел руки к небу в победном жесте и, прибавив громкости на проигрывателе, откинулся на спинку сиденья, – теперь можно отдыхать. Э, дай сюда, – сигарета перешла от Рона к победителю.
Музыка давила на полвагона, и только царивший ор делал её не слышной в пяти метрах от динамика.
– Ну-ка, посторонись, – из-за спины Рона появился парень на пару лет постарше окружающей его толпы. Серо-чёрный пиджак странного короткого покроя выдавал в нём фриштийца. Порыскав глазами в затуманенном купе и, увидев бычок в руке Дэна, прямо-таки загорелся. – Слушай, не откажи в любезности, дай покурить, – проговорил он совершенно без акцента. Правда, позади него появилась ещё пара поклонников фриштийской моды, эти переговаривались уже на иностранном.
– Извини, старик, – Дэн раздавил в пепельнице совсем мелкий окурок и кивнул Рону.
– Товарищи курсанты, не откажите бывшему выпускнику!
– Ну, во-первых, не курсанты, – заметил Стэнли, поглядывая снизу вверх на незнакомца.
– Конечно! Господа инженеры, штурмана… так?
Рон развернулся:
– Штурмана. – Андрей протянул фриштийцам пачку, но сигарету взял только первый.
– Ну, порадуй историей какой-нибудь, что ли? А то ты не слишком на фриштийца смахиваешь.
– Конечно! Позволь?
Майк подвинулся, вжав Дэна в стенку, фриштиец же уселся напротив Стэнли, вначале закурил и, только выпустив колечко к потолку, протянул руку ко всем и представился:
– Петер. А это мои други Жоао и Кишан. Наша «Звезда Белема» как раз встала на разгрузку. – Петер чуть ли не причмокивал от удовольствия. – Боже, полгода не курил, у них нет даже такого товара как табак.
– И, как же ты обходился?
– Как? Бросил! Да вот только сейчас слышу знакомый запах из окна, думаю в чём дело? Пошли с товарищами проверить.
– И далеко вы расположились?
– В двух вагонах отсюда.
– Ну, ты даёшь! Ты ж ходячий образец безусловной вредности этой привычки, – намекнул Майк Дэну и Рону, – видать только в портах отдыхаешь на всю катушку?
– Угу. Да знаешь сложно даже не от этого. На Фриштитисе просто нет ни одной дискотеки или магазина, где бы как в Кальвине продавали любой дурман. Иногда такая тоска по светлым курсантским дням берёт…
– А как ты вообще оказался на иностранном корабле? – Стэнли больше занимал вопрос трудоустройства Петера. – Ведь там вроде как системы совсем другие. Да и вроде экипажи должны быть национальными?
На лице у Петера появилась ухмылка:
– Всё это бред собачий. А точнее чистая политика. То чем вас там, в академии, пичкают о развитости и отличиях разных систем является полной галиматьёй. Я это понял уже в третьем порту. Послушать их так у нас одни из самых лучших кораблей, что образование просто супер, а цивилизация так вообще на уровне небес. Если бы Звёздная Лига не надавила бы на них мы бы точно ни в одном порту кроме собственных не выходили.
– Ты, что хочешь сказать, что нам просто врут? – недоверчиво спросил Никола, по-прежнему мешая колоду.
– Да нет. Корабли у нас нормальные, даже Фриштийцы это признают, да и учат хорошо, и планета очень тихая, спокойная по сравнению со многими. Но всегда есть какие-то но. – Петер сморщился на последних словах. – К примеру, почему мы летаем только на кораблях собственного производства, и в то же время почти не продаём их заграницу? – На вопрос никто не ответил и Петер продолжил. – Да потому что в наши безумные нормы безопасности вписываются только наши корабли, а полётные характеристики явно отстают. Прямо скажу, не всякий фимидианский патрульный корабль угонится за фриштийским грузовиком. К тому же наши компании постоянно боятся упустить какую-нибудь технологию за рубеж. Купить корабль у нас сложнее чем где-либо, одна волокита с чиновниками чего стоит. Ну, а учат чисто под наши корабли. Но если ты хороший инженер, или штурман, то перестроиться на другой движок не проблема. Я три месяца здесь сидел в порту и уже серьёзно думал о переобучении на терминал, прежде чем взяли третьим помощником младшего инженера. Но это всё я ещё год назад на практике проходил. Наши компании в основном и живут на курсантах: платить почти не надо, подготовка хорошая, да и правительство обязывает принимать на стажировку.
Петер вновь задумчиво затянулся и в дыму, видно, разглядел тёмное прошлое.
– А дальше что?
Улыбка вернулась на лицо экс-курсанта:
– Эти лопухи даже не заключили со мной контракт, рассчитывая, что я никуда не денусь. Сколько они собирались меня держать на минимальной оплате, один бог знает. А тут я познакомился в баре на Санкт-Викторе с Жоао. – Жоао давно находящийся в состоянии индивидуальной беседы с Кишаном в купе напротив обернулся, на что Петер поднял руку в знаке: всё нормально. – У них, оказывается, месяц как недобор состава, а экипаж уже серьёзно измотан длинными вахтами. Я подумал один денёк, и решил, что хуже не будет. На следующий день я заявился со своими пожитками к старпому и сказал, что наши пути здесь расходятся.
– Что, в самом деле? – хохотнул Дэн.
Петер хитро прищурился.
– Он, конечно, попытался возразить, что де никто меня не отпустит. Но я отправил его в аут, объяснив, что меня никто и не держит, а главное и не может задержать, тем более что документы у меня все на руках, и вообще он может быть свободен. С тех пор я их не видел, имел только один разговор с капитаном по портовой линии. Вот так я оказался на «Звезде Белема». Меня сразу назначили что-то типа третьего инженера. – Петер ещё помолчал, потом поплевал за левое плечо, – если всё пойдёт по плану, то через год буду первым, а там уже и до старшего не далеко. Так что я уже упакован, а вот у вас будут гонки, кому где улыбнётся удача.
Лесистые холмы за окном кончились, и, только показались домики в окружении садов, как поезд нырнул в туннель метролинии. Темнота стен изредка нарушалась белым силуэтом намалёванных километровых чисел. Свет в купе стал ярче за счёт тёмных окон и рассосавшегося дыма. Музыка по-прежнему прессовала полвагона, за стенкой послышался компанейский смех.
– Ничего, – глаза у Дэна прояснились, – удача нам всегда светит, всё будет хорошо, а сегодня – просто отлично.
– Айда с нами, – предложил Стэнли, – «Ночной сорот» сегодня наш.
– Ты знаешь, – после секундного размышления глубокомысленно выдал Петер, – у меня сегодня по плану как раз посещение подобного высокоинтеллектуального заведения.
В окнах стали мелькать огни, предвещавшие подземную станцию.
Странная вещь человеческая память: вроде ты в сознании, совершаешь разные поступки, хотя иногда и не адекватные. Даже когда время постепенно стирает воспоминания о делах давно минувших дней, то если поднапрячься можно воскресить хотя бы образы и смутные ощущения происходивших событий. А иногда из головы вылетают большие куски времени и, хотя головная боль даёт знать об утерянном времени, создаётся впечатление, что последний день ты провалялся на больничной койке с черепно-мозговой травмой, а не отдыхал в лучших традициях студенческого возраста.
Стэнли было повернулся на бок, но тут ему кто-то засветил прямо в глаза таким ярким фонариком, что боль в глазах отозвалась болью в голове, а дёрнувшись обратно, он лбом врубился в стену и получил настоящий удар по мозгам, медленно переходящий в тупое пульсирование вен на висках. Правда через минуту, прижавшись шишкой к стене, и, получая, таким образом, успокоительную прохладу, он осознал что лежит, уткнувшись лицом в какую-то тряпку, а свет окружает его со всех сторон. Стэнли постепенно перевернулся на спину, но открытие глаз решил оставить на потом. Вся одежда, что была на нём сидела совершенно неудобно, и смертельно хотелось окунуться в бассейн с прохладной водой. В конце концов, это стало просто нестерпимо, но приподняться не удалось. Протянув руку за голову, он дотянулся до стальной трубки, она была просто обжигающе холодна. Подтянувшись, Стэнли с облегчением прижал лоб и щёку к железному пруту. Наконец, разлепив веки, он увидел перед собой железную решётку.
На Фимиде соротом называется хитрый зверёк размером с собаку, по повадкам и уму он похож на обезьяну, а видом скорее на белку. Зверь в принципе безобидный, но с одной дьявольской привычкой – очень громко вопить в бою за территорию во время брачного сезона. Однако, в экваториальных джунглях живут ночные сороты, которые приспособили эту паршивую черту характера для загона мелкой дичи. Целая толпа соротов с оглушительными криками носится ночью по лесу, в то время как их молчаливые соплеменники нападают из засады. В общем, в тамошних джунглях люди не живут.
Когда на набережной Вечерней зари открыли клуб «на Канну», откуда, в самом деле, был хороший вид вдоль реки на заходящее солнце, то спустя некоторое время окрестные жители начали называть его клубом ночных соротов. Несколько позже клуб поменял название.
Этой ночью клуб полностью арендовал навигационный факультет. Другие выпускники расположились в том же районе города с разным шиком. В частности инженеры засели в ресторане башни Грофиндж – небоскрёбе почти в центре города. В пяти минутах ходьбы от «Ночного сорота» расположились связисты в аналогичном клубе. Вообще район Канну был просто напичкан заведениями подобного рода, поэтому между выпускниками осела в различных барах и танцевальных площадках мощная прослойка из приезжих, иностранцев, портовых работников и просто местных завсегдатаев подобных заведений.
Поднявшись со станции, толпа навигаторов и связистов разделилась на два потока и некоторое время бодрые крики предупреждали район о готовящемся сабантуе. Остальные поехали дальше, поближе к центру. Пять минут спустя основная толпа штурманов скрылась в зелёном зеве дверей здания с ухмыляющимся соротом на балконе второго этажа. Через некоторое время ещё раз улицы огласились криками: прибыл второй отряд, главным образом преподавательский состав и младшие курсы, после этого двери «сорота» закрылись на несколько часов.
Сесть на койке, постепенно встать, подойти к умывальнику в углу. Наконец, Стэнли окунулся в холодную воду и сразу почувствовал себя почти человеком. Сила паршивого состояния с утра говорила о качестве отдыха накануне. В этот раз он видимо отдохнул лучше, чем когда-либо. «Похоже, придётся завязывать, – с тоской подумал Стэнли, – каждый следующий раз всё хуже и хуже». Любое движение по-прежнему отдавало в голове. Стянув с себя мундир в разводах и совершенно мятую рубашку, он принял освежительную ванну на полтела. На соседней койке валялся Майк.
– Опять ты!
Видно, они поддерживали компанию друг другу до самого конца. Стэнли набрал в кружку, стоявшую на краю умывальника воды, и аккуратно вылил всю на лицо Майка. Никакого эффекта.
Вспоминать особенно нечего. Столики вдоль стенки были уставлены едой, но главное находилось в бутылках между ними. После часа столования и семи-восьми тостов на сцене появилась одна из дешевых местных групп с танцевальной музыкой. Впрочем, играли они довольно хорошо. Действо рассредоточилось постепенно по всему клубу.
Снизу в ноги танцующим периодически пускали туман, сверху на балконе дым выпускали курильщики. То одна, то другая группа товарищей поднимали бокалы в честь чего-нибудь, кого-нибудь, а то и вовсе без слов. У барной стойки определённые лица дегустировали разные коктейли. Некоторые даже играли в «убойный рецепт». Народа в клубе постепенно стало раза в два-три больше чем выпускников. Половина пришла с подружками, часть народа подцепила подруг на переходе от станции до клуба. Пришли, наверно, все друзья проживающие в Кальвине. Ну и конечно было полно народу, которого вообще никто не знал.
