Ведьмина тетрадь

Валя в ступоре уточнил:

– Как тебя зовут?

– Ксин. Но это разовая помощь не означает, что мы друзья до гроба, – в этот миг парень наконец-то нашёл ключи.

Войдя в квартиру Валентин был поражён – настолько необычной она была. В прихожей стены были обклеены газетами. При ближайшем рассмотрении это оказались серо-белые обои с лёгкой текстурой древесины, полностью исписаны и изрисованы. В глаза бросились странные фразы: " Всегда смотри на тени», «Никогда не оглядывайся».

– Почему всегда надо смотреть на тени?

Ксин ответил, не оборачиваясь:

– Причинить физический вред может только существо, имеющее тело, физическое тело.

Валя прибывая в шоке сказал:

– Ты правда в это веришь?

– В то, что существо имеющее физическое тело может причинить тебе вред? Да, – совершенно серьёзно ответил Ксин.

– А как же вампиры? – возмутился Валентин. В ответ его собеседник громко рассмеялся.

– Не говори чушь. Они отбрасывают тень. Кровь для них не пища, это как укол инсулина для человека, чей организм перестал вырабатывать свой.

– А если вдруг я увижу что-то, что не отбрасывает тени, что делать?

Парень рассмеялся ещё громче.

– Ничего. Во-первых, ты не увидишь, из простых на это способны только дети. Так что, ты, милок, лет десять, как ничего не сможешь увидеть. А во-вторых, все, что они могут сделать, это взять у тебя немного энергии. Подумаешь, проспишь на пару часов дольше. Это не смертельно.

Слушая его Валентину в голову пришла замечательная идея.

– Мне нужно написать рассказ, можно я напишу о тебе?

Парень внимательно посмотрел на Валентина и спросил:

– Почему я?

– Ты такой интересный, а у меня, знаешь ли, творческий застой. Нет идеи.

Парень словно потерял всякий интерес к своему собеседнику.

– В таком случае, может, вообще не стоит писать? – сказав это парень прошёл в комнату. Валентин разулся и пошёл вслед за ним.

– Так же нельзя говорить. Творчество – это всегда хорошо, самовыражение, свобода.

Хозяин экстравагантной квартиры снова засмеялся.

– Свобода!? Да не смеши. Что о свободе может знать человек, чьё посещение школы контролирует мать звонком учителю?

– Я говорю о другой свободе. Духовной. Такую свободу даёт только творчество. А твоё понятие свободы в принципе невозможно в нашем обществе.

Ксин засмеялся ещё громче.

– О Боги, «невозможно в нашем обществе», ты сам-то слышишь себя? Я даже не буду объяснять, в чём именно ты не прав. Это равносильно, что показывать слепому немое кино, – сказав это парень достал чистый бланк справки с тремя печатями и подписью врача.

– Держи и, как это у классиков, ступай себе с миром.

В этот момент ветер распахнул окно. Ксин закрыл глаза глубоко вдохнул. На выдохе в его лице что-то изменилось, он открыл глаза, выскочил в прихожую и начал спешно обувать кроссовки.

– Ты куда? – чуть заикаясь спросил Валентин.

– Мне пора. Виду я заберу из школы часов через шесть, а до тех пор я совершенно свободен. Хотя тебе этого, наверное, не понять. Прощай, – с этими словами Ксин вытолкал Валентина в подъезд с туфлями в руках, а сам бешено поскакал через ступеньку.

Выйдя на улицу Валентин увидел, что идёт дождь. Ксина уже не было на горизонте.

Парень выключил телефон и решил пройтись пешком наедине с новыми впечатлениями и своими мыслями. Он ходил по улицам целый день, пока не стемнело. Он оказался в соседнем районе. Вокруг светили фонари, улицы были пусты. Валентин ускорил шаг. Неожиданно он услышал монотонные шаги за спиной. Оглянувшись он увидел, как за ним шкандыбает мужик. Валя стал идти ещё быстрее и инстинктивно все время оглядывался. Незнакомец загадочным образом приближался. Чем быстрее он бежал, тем более отчётливо слышал приближающиеся шаги за спиной, создавалось впечатление, что его практически догнали. Наконец-то он увидел детский сад, в который когда-то ходил, сразу за ним был его дом. В голове мелькнуло: «Все, последний рывок, и я дома». Вот его дом, подъезд, дрожащей рукой он начал набирать код. Войдя в подъезд он что было сил потянул дверь на себя. Услышав заветный щелчок, он тихо сполз по стене и только сейчас он почувствовал, как чудовищно болят его ноги. Через несколько минут дыхание пришло в норму, и он встал на ноги, которые наконец-то перестали дрожать. Открылась дверь квартиры ненавистного соседа, который, по своему обыкновению, бросил презрительный взгляд и не менее презрительным голосом сказал:

– Успокойся, Пургиева, сейчас не до тебя. Таким испуганным я тебя ещё не видел. Учти, если ты от страха обоссышься на моем этаже, заставлю языком мыть пол.

Валя понимал, что сосед сейчас выйдет, и, судя по звукам с улицы, его там ждут. Он приготовился, и, как только дверь открылась, Валентин что было сил пнул ногой соседа и вновь захлопнул дверь. Сначала послышались ругательства, потом монотонные глухие удары, хруст и потом мольбы открыть дверь. Через несколько минут воцарилась тишина. Валентин начал подниматься по лестнице, на втором этаже прямо перед ним приоткрылась дверь, и выглянула самая любопытная и невыносимая соседка.

– Ещё раз, Валя, ты бросишь мне в почтовый ящик свой бэушный презерватив, я тебя забью до смерти костылем.

– Тамара Матвеевна, я был бы просто счастлив, если бы так вышло, что у меня появился бэушный презерватив.

– Я знаю, что ты рукоблудишь и всё время бросаешь мне это непотребство в ящик. Не смей лгать!

В этот момент в его голове словно что-то щёлкнуло.

– Кстати, там перед подъездом ваш котик сидит. Вы бы сходили, впустили его. Я бы конечно сходил, но нет времени, надо пойти порукоблудить в презерватив, а то утром нечего будет вам в почтовый ящик подбросить, – с этими словами Валя поднялся к себе, не обращая внимания на вопли соседки. Закрыв обе двери на все замки, в его голове мелькнула мысль: «Интересно, это считается, что я прикормил нечисть? Надеюсь, Ксин поможет».

Дракон

У людей никогда не было проблем с драконами. Считалось, что драконы в каком-то роде разумны. Жили они, в основном, в горах, домашний скот не таскали, на людей не нападали. Когда я был ребёнком, я ими восхищался. Мой дед в юности любил путешествовать, лазил по горам и встречал много драконов. И рассказывал о них мне, а я всегда с интересом слушал и мечтал о своём собственном драконе.

Я нашёл его в Проклятой пещере. Яйцо дракона, я имею в виду. Местные старались держаться от этого места подальше. Говорили, что во времена Якоба Дикого здесь живьём сожгли около сотни женщин и детей. Не то, чтобы я не верил в это, в те времена и не такое случалось. Но мне было девять, я слегка заблудился в лесу, солнце уже зашло, а до моей деревни не меньше часа ходу. Поэтому я решил переночевать в пещере. Конечно, от отца утром влетит, но это лучше, чем идти одному ночью по лесу. Да ещё и дождь начался.

Кое-как я смог развести костёр у входа и стал с любопытством осматривать пещеру. Никто из парней в деревне не был здесь. Но я не буду хвастаться, когда вернусь. Могут решить, что и я проклят, раз провёл ночь в таком месте.

Пещера была не очень большая. Вряд ли здесь могла поместиться целая сотня людей, даже если по большей части это были дети. Но следы копоти на стенах и потолке присутствовали. Однако, должны же были остаться кости или что-то такое. Движимый всё тем же любопытством, я подобрал из костра горящую ветку и пошёл бродить по пещере в поисках улик. Костей я не нашёл, зато в куче камней у дальней стены, где я немножко порылся, обнаружил камень странной круглой формы. Он был лёгким и даже будто бы слегка светился. Я не мог поверить своим глазам. Я никогда раньше не видел яиц драконов, только слышал о них от своего деда, но это было оно, я был почти уверен.

Чтобы проверить свою догадку, я бегом бросился к костру и положил яйцо в огонь. Яйца драконов могут храниться очень долго, сотни лет. Лишь огонь может заставить скорлупу треснуть. Интересно, сколько лет оно пролежало здесь? И ведь никто его до сих пор не нашёл.

Я сидел и смотрел на огонь, пока сон не сморил меня.

Проснулся я перед рассветом от странного треска. Костёр уже догорел, а яйцо на углях было покрыто трещинами, и кто-то скрёб его изнутри. Я бы завопил от восторга, если бы у меня не перехватило дыхание. Наконец, кусок скорлупы отломился, и на свет вылезла длинная мордочка с раздувающимися ноздрями. Трясущимися руками я помог разломить скорлупу и увидел его. Дракон был похож на крупную ящерицу с крылышками. И он был фиолетовым.

За всю свою жизнь я видел драконов всего пару раз, парящими высоко в небе. В наших краях они редкость. Но дед рассказывал мне, что драконы бывают серыми или зелёными, иногда коричневыми или золотистыми. А этот был тёмно-фиолетовый. И сразу же, как только я протянул ему руку, цапнул меня за палец.

Моя бабушка была не из наших краёв. Когда она была ещё девочкой, в её стране шла война. Её родители бежали, позже осели в нашей деревне. Я спросил бабушку, как на её родном языке будет «фиолетовый». Она ответила – «парс». Так я и решил назвать своего дракона.

Парс прожил в Проклятой пещере всё лето. Я бегал туда каждый день, таскал ему еду и молоко. Он ел всё, даже овощи. И быстро рос: уже через месяц он доставал мне до колена, а через три был мне по пояс. К тому времени он уже вполне сносно летал и мог выпускать пламя. Несколько раз даже подпалил мне волосы.

Каждый день он ждал меня возле входа в пещеру и, наверно, даже радовался, когда я приходил. По крайней мере, он больше не пытался меня сожрать.

А мне нравилось наблюдать за ним. Он был красив и грациозен. В нём чувствовалась мощь, хоть он и был ещё ребёнком. И я смотрел, как он парит в воздухе, как солнце отражается от его чешуи. Как пролетая над озером, он легко подхватывает когтистой лапой рыбу, которая неосторожно плавала близко к поверхности. А потом он бросал её мне. Видимо, это было проявлением дружеских чувств.

Но в начале осени наша дружба закончилась.

Мы лежали на краю поляны в тени старого дуба: Парс, растянувшись на всю длину, а я – прижавшись к его тёплому боку. Вдруг где-то раздался крик, и мой дракон резко поднял голову. Через секунду поляну накрыла тень, и на землю тяжело опустился ещё один дракон. Он был огромен и выглядел так… величественно, что я не мог отвести взгляд. Его чешуя блестела на солнце золотым.

Дракон опустил морду и издал длинный высокий звук, как будто заскулил. Парс вскочил, и я чуть не упал. Он осторожно подошёл к большому дракону, они обнюхались, немножко поскулили на своём, драконьем. Затем золотой дракон расправил крылья, взмахнул ими и поднялся в воздух. Парс сделал то же самое. Они покружили в воздухе какое-то время и улетели. А я стоял на краю поляны и плакал.

Когда Парс улетел, я прождал его возле пещеры двое суток в надежде, что он вернётся. Я ходил туда каждый день всю осень. Мне бы радоваться, что он нашёл себе семью, своего сородича. Но мне было больно и обидно, что он так легко меня бросил, ведь мы столько времени провели вместе.

Но уже прошло около тридцати лет с тех пор. Я вырос, и события моего детства не тревожат меня. Может, я бы и вовсе забыл об этом, если бы не случай, который произошёл совсем недавно.

Времена стали неспокойными, правители сменяли друг друга с необычайной скоростью, стало непонятно, что кому принадлежит, поэтому разбойничьих банд развелось как крыс. И вот, напали и на нашу деревню разбойники. Все, кто мог сражаться, защищали дома как могли. Я лично при помощи топора уложил троих, но мы всё равно проиграли. Всех жителей согнали перед часовней, и бандиты собрались тут же, насладиться зрелищем массового убийства прежде, чем отправиться грабить наши дома и развлекаться с женщинами.

Всех мужчин выстроили в ряд, и я уже попрощался с жизнью, как вдруг услышал крик в небе. Я поднял голову и увидел его. Огромный фиолетовый дракон. Это был Парс, у меня не было сомнений. Он парил прямо над нами, изредка лениво взмахивая крыльями. Все зачаровано смотрели на него, задрав головы.

Пролетая над толпой разбойников он выпустил по ним струю пламени.

Что было дальше трудно описать. Ругань бандитов, крики толпы. Дракон, атакующий разбойников с воздуха, и люди, решившие не упускать второй шанс защитить себя и свою деревню.

В итоге мы победили, а Парс улетел. Не знаю, решил он вмешаться, потому что увидел меня, или же это был приступ несвойственного драконам человеколюбия. Тем не менее, я был рад, что снова увидел его. И, кто знает, может, мы встретимся с ним когда-нибудь ещё раз.

Клятва на крови

Максим неподвижно сидел на кухне, глядя в распахнутое окно. Курил любимые сигареты своего друга, которого похоронил сегодня. Окурки уже не помещались в пепельницу и сыпались из неё на стол, как из рога изобилия. Пил водку прямо из горла. Боль утраты словно пульсировала в его теле вместе с кровью. Старинные часы били полночь. Их звон напоминал о времени и о том, что для Никиты оно прекратило свой неумолимый бег. Больше всего на свете он хотел, чтобы сейчас Никита постучал в открытую входную дверь и произнёс слова, которые доводили буквально до бешенства в ещё совсем недавнем прошлом: «Тук-тук-тук, можно?». Сейчас он был готов отдать жизнь только за то, чтобы хотя бы ещё один раз услышать эти слова. Его сердце сжалось, и новая волна боли обрушилась на его тело. Схватив нож он сильно и резко полосонул себя по руке в надежде, что физическая боль хотя бы ненадолго затмит боль утраты. Это не помогло. Он подскочил к окну и что было сил прокричал:

– Как ты мог уйти?! Ты забыл?!

«Пусть мы с тобою не родня, но клятва крови навсегда связала нас. Отныне братья мы с тобою. И эту красную луну берём в свидетели и сёстры». Это была их детская клятва. Одиннадцать лет назад они порезали себе пятки и поклялись, что будут всегда братьями и всегда вместе идти одной дорогой, буквально «по пятам». Красную луну в ту ночь они приняли как знак.

Ветер резко поменялся и унёс туман воспоминаний вместе с последней листвой. Полная луна была алого цвета, как тогда. Она скорбно светила сквозь тонкие ветви верхушек уже совершенно голых деревьев. Ему казалось, что их названная сестра разделяет его скорбь. Его кровь текла по подоконнику и под окном быстро образовывалась лужа. Он услышал знакомый свист. Моментально он рухнул животом на подоконник и посмотрел вниз. Перед подъездом стоял Никита и докуривал. Он стоял в небольшой луже крови. К горлу подкатил комок, Максим хотел закричать. Однако вместо крика наружу вырвались два литра водки, которые он выпил за этот вечер.

– Тук-тук-тук, можно? – донеслось из подъезда. Это был его голос, голос Никиты. Он хотел бежать. Рывок, и он рухнул на пол. Ноги по непонятным причинам отказали. Максим на локтях пополз в прихожую. За порогом действительно стоял Никита. Он громко рассмеялся. Его хохот зловещим эхом прокатился по подъезду.

– Ну, так я войду, чи нет? – его фирменная полуулыбка заставила Максима плакать. – Вот так ты встречаешь брата? Сначала чуть не заблевал всего, а теперь в дом не зовёшь, – почему-то по спине прошёл холод. Максим снова попытался встать и снова безуспешно.

– Конечно, конечно, Ник. Заходи, брат. Почему ты вообще спрашиваешь? Это же наш общий дом, – перешагнув порог Никита заулыбался и, расправив плечи, с довольной улыбкой сказал:

– Уже да, – с этими словами он подошёл, взял Максима подмышку, словно игрушку, и понёс на кухню. Раньше Никита даже мешок сахара поднимал с трудом. Усадив на диван старого друга, Никита огляделся и саркастично посмотрел на пепельницу:

– Так ты же всегда говорил, что я курю бабские сигареты? А сам? Подсел, стало быть?

– Ник, так ты живой! – Никита усмехнулся, многозначительно покачал головой и сказал:

– Ну, почти…

Максим, не обращая внимания на его слова, продолжал тарахтеть без умолку:

– Ты себе не представляешь, что я пережил. Мне звонили из морга. Я не верил, даже когда увидел тебя, ну, то бишь того, его, другого. Вы с ним одно лицо, даже шрам на пятке, – на этом моменте Максим на секунду замолчал, Никита продолжал улыбаться. Постепенно, мгновение за мгновением, до него начало доходить.

– А что значит «почти»?

– Почти значит почти. Мне тоже нелегко. Было невыносимо слушать, как ты колотился в крышку гроба и кричал: «Вернись». Я вернулся.

В этот момент у соседки по лестничной клетке запел ручной петух. Максим отвлёкся и посмотрел в сторону. Через секунду он повернулся к другу со словами:

– Помнишь, мы всегда хотели убить этого петуха? – но Никита словно растворился в воздухе. Перед глазами всё поплыло.

Когда Максим очнулся, над горизонтом показалась алая полоса. Это был закат. Парень решил пойти в спальню и полежать ещё чуть-чуть. Ужасно болели бока. Он подошёл к зеркалу и поднял майку. Вокруг пояса был огромный синяк. Войдя в спальню, он подошёл к окну и открыл его. Ледяной ветер ударил в лицо дыханием зимы. Небо было пасмурное, серое тучи скрыли луну. Это был дурной знак. Давным-давно они решили, что пока видно луну, с ними ничего плохого не произойдёт. С малых лет и до сих пор они повторяли как заклинание: «Нас защитит луна». Он был растерян. «Может это был всего лишь сон?» – мелькнуло в его голове. Но Никита был слишком реален, как и синяки, которые остались после «переноса» на кухню. Старинные часы пробили полночь. Сейчас он чувствовал присутствие. Никита был одним из тех людей, рядом с которыми чувствуешь силу, подавляющую силу. Сейчас чувство было тоже сильное, но пугающее, парализующее. С каждым мгновением он чувствовал присутствие более явно. За его спиной по комнате гулял странный сквозняк. Иногда ему казалось, что его касаются чьи-то тонкие пальцы. Иногда он чувствовал дыхание. Слышал шёпот. Нечто подавляющее и зловещее находилось за его спиной. Он не хотел даже думать о том, что все двери и окна были закрыты и сквозняк невозможен. По позвоночнику бежал ледяной пот. Каждую секунду он жалел, что закрыл окно. Выброситься из него и размазаться по асфальту лучше, чем стоять в оцепенении, бояться вдохнуть и дрожать. Сейчас боль утраты затмевал страх, животный страх за свою жизнь. Неожиданно всё прекратилось, над горизонтом показалась алая полоса. Наконец-то он расслабился и глубоко вдохнул. На мгновение вроде бы что-то защекотало его левую ногу. Он без чувств рухнул на пол.

Максим очнулся, лёжа на полу возле окна. С дикой жаждой и с жутким запахом. Исходящим то ли от его штанов, которые уже успели высохнуть, то ли от подмышек, которые всю ночь не переставали потеть. Факт оставался фактом. Он вслух задал риторический вопрос: «Как за одну ночь я – взрослый, самодостаточный, мужчина – превратился в потнючего ссыкуна?» Тут некогда любимые старинные часы начали монотонно отсчитывать удары, напоминая о том, что возможно сегодня будет хуже, чем вчера. Он вскочил на ноги и открыл окно. Вторую ночь не было луны. За окном шёл снег, первый снег. Впервые в жизни он не мог насладиться этим моментом. Последний удар часов повествовал о том, что наступила ночь. Парень чувствовал, как что-то приближается. Он чувствовал взгляд. Мелькнула мысль, что в любой момент оцепенение и страх не позволят ему даже глубоко вздохнуть, не говоря о том, чтобы пошевелиться. Он опёрся обеими руками на подоконник и перепрыгнул его, словно это был заборчик детской площадки. Ему показалось, что полёт длился безумно долго. Хотя реально – пара секунд, и он уже лежит мордой в снегу. На секунду стало легче. Вторая секунда принесла ужасную мысль о том, что это пугающее нечто могло последовать за ним. Он попытался встать, но в этот момент боль обрушилась на его измученное тело. Каждая попытка повернуться отзывалась немыслимой болью во всём теле.

– Хорошо, что болят ноги, хотя бы позвоночник не сломан.

Он решил просто ждать. Или жуткой расправы от тонких холодных рук Нечто или прохожего. Прошло какое-то время, а жуткой расправы всё нет и нет. Он немного успокоился, хотя и начал замерзать. Его невероятно клонило в сон, учитывая, что он проснулся максимум час назад, это было очень нелогично.

– Какая нелепая смерть. Замёрзнуть насмерть в обоссаных штанах, – сказал он с сожалением и закрыл глаза.

Он очнулся от того, что кто-то мацал его задницу. Через мгновение он услышал разговор на изуродованном русском языке:

– Слышь, Вася, а этот жмурик был чёткий пацанчик. Такого и оприходовать в кайф, если грамотно, – в голове Максима крутилась одна мысль: можно ждать чего угодно. Просто гопники или сидевшие. Если сидевшие, как пить дать могут «опустить», выражаясь их языком.

– У фраера лопатник что надо. И бабла до хрена.

«Всё-таки сидевшие. О чём я думаю?»

– Эй вы, ребзя. Я ещё живой, рано вы меня приходовать собрались. Руки с моей задницы убери, поганый некрофил, – только сказав это он смекнул, что на самом деле они грабили труп. После того, как труп восстал из мёртвых, мародёры сперва дёрнулись, но успокоились, когда до них дошло, что он не может шевелиться. Ещё чуть погодя, когда они оба выяснили, что не знают, кто такие некрофилы, прозвучала фраза, которая заставила забеспокоиться:

– Я ща мобильну. Вася, если что, я отвечаю, ты попутаешь, – мужик позвонил, и ему рассказали, что да как.

– Вася, ты попал. Ты кого трупоё… м назвал? Придётся наказать, – с этими словами они начали стягивать с Максима штаны. В данный момент он жалел о том, что не разбился насмерть, ну или, на худой конец, не сломал позвоночник. Аккурат тогда, когда один из них начал пристраиваться, Максим заорал что было сил:

– СПАСИТЕ!!! ПОМОГИТЕ!!! НАСИЛУЮТ!!! Где скины, когда насилуют русского человека?

– Гнида, слезай с парня, – он услышал незнакомый голос. Далее были странные звуки, словесная перебранка, и голоса стихли. Он услышал хруст снега. Незнакомец и по совместительству спаситель натянул на него штаны.

– Ты можешь встать?

– Я пытался, но не смог, – парень поднял его и, повесив себе на плечи, потащил в соседний двор.

– Я их обязательно найду, – злобно прошипел Максим.

– Зачем? Посмотреть в их глаза? А может, я зря вмешался? – усмехнулся незнакомец.

– Если бы не ты, то я не знаю, что бы было, – выпалил Максим. Парень снова усмехнулся:

– Не знаешь? Ладно, уговорил, красноречивый. Сейчас я подробно тебе расскажу, – незнакомец снова усмехнулся. Максим не мог понять, почему он сначала спас его, а теперь издевается.

– Я, конечно, понимаю, что сильно обязан тебе, но, может, хватит шутить?

Незнакомец покачал головой и ответил:

– Ты откуда такой наглый? Я спас твою задницу, вместе с ней и твою репутацию. Можно сказать, что я защитил твою честь. Опять же, тащу тебя подальше от места преступления. А у тебя одни бредовые идеи. Дай хотя бы постебусь над тобой. Хоть какая-то радость.

Тут Максим понял, что говорит не о том. Стало стыдно. Он решил познакомиться и попытаться как-то исправить своё поведение.

– Меня зовут Максим.

– Ксин.

– Что, прости? – Максим подумал, что неправильно расслышал.

– Меня зовут Ксин, – сказал странный спаситель.

– Искренне сочувствую, – скорбным голосом сказал Максим. Парень разозлился.

– Да это я тебе сочувствую, это же тебя чуть не поимели, – сказав это он усадил Максима на лавочку и наконец-то вызвал скорую помощь. После звонка воцарилось неловкое молчание. Максим нарушил его.

– Изначально я выпал из окна, а потом… – Ксин перебил его:

– Предполагается, что мне это интересно?

– А разве нет? – удивился Максим.

– Максим, мы не друзья. Я заметил тебя и отбил, потому что ты очень громко и смешно звал на помощь. После слов «насилуют русского человека» проснулся патриотизм. Тем не менее, я не намерен тратить остаток ночи на то, чтобы выслушать историю твоей жизни.

Послышалась сирена скорой помощи. Ксин встал и пошёл в противоположную сторону. Не успел Максим опомниться, а Ксина уже поглотила темнота.

В больнице выяснилось, что всё не так печально, как могло бы быть. Сильный ушиб мягких тканей, сильное сотрясение мозга, трещина предплечья и, естественно, воспаление лёгких. Его поместили в пустую палату, если не считать одного старика лет восьмидесяти. Для травматологического отделения зимой это просто нонсенс.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.