скачать книгу бесплатно
– О, нет, я лучше включу магнитофон. У меня есть прекрасные записи Хворостовского. Вы любите классическую оперу?
– Я, оперу? Не знаю, мне почему-то больше нравится Меладзе.
– Меладзе у меня нет, хотя он мне тоже нравится, а вот Хворостовского послушаем.
Я завел двигатель, включил музыку, и мы медленно выкатились за ворота стоянки.
– Теперь я весь в вашем распоряжении, говорите, куда ехать.
– Мне нужно на автомобильный рынок, хочу посмотреть ценник на японские автомобили.
– Ёлы-палы, как я сам не догадался. Ваше увлечение автомобилями это хобби или бизнес?
– Какое это может быть хобби, конечно, бизнес, единственное, на чём можно сегодня реально заработать. Перепродажа автомобилей, оформление страховки, перегон до места назначения – вот тот небольшой перечень услуг, которыми я, как индивидуальный предприниматель, занимаюсь.
– О, так Вы индивидуальный предприниматель?
– Сева, давай без иронии.
Я вдруг почувствовал, что Ольга непроизвольно пытается перейти на «ты».
– Я нисколько не иронизирую, наоборот, считаю, что это здорово, когда у человека есть предпринимательская жилка.
А что, у Вас её нет?
– Знаете, Оля, – я тоже попытался максимально упростить наши взаимоотношения, – она у меня была и довольно-таки серьезная. В своё время, я занимался очень крупными проектами, даже состоял учредителем в одной небольшой частной компании, но это было давно, ещё в девяностые годы.
– И чем занималась компания? – Продолжала пытать меня Ольга.
– Занималась оптовыми поставками, так сказать, продуктов питания, используя все виды наземного, воздушного и морского транспорта. Но это в прошлом. Компания ликвидирована, деньги «попилены», а соучредители разбежались, кто куда, в основном на запад России.
– А ты, Сева, остался здесь? – Ольга опять попыталась, как бы невзначай упростить отношения.
– Да, я остался здесь, может быть, поднакоплю деньжат и уеду в Анапу – к солнцу, к морю, на горячий песочек, не знаю. А пока, у меня внутри полная апатия ко всему этому частному бизнесу и предпринимательству.
– Что так, Сева?
– Да, вот, как-то так, Ольга. Ладно, не будем отвлекаться, едем на рынок.
– Хорошо.
***
Выехав за ворота ЦМС на трёхосном ЗИЛ-131, управляемом сержантом срочной службы, мы проехали мимо нашего военного отряда, который располагался слева от дороги и стихийного футбольного поля на поляне справа. Дорога повернула вправо и тут же, с правой стороны, открылся вид на знаменитый венгерский завод, изготавливающий автобусы марки «Ikarus».
– Когда-то в годы войны, – повествовал я водителю, – здесь немцы собирали свой самолет «Мессершмитт». Кто-то говорил, что если посмотреть на завод с высоты птичьего полета, то в плане, он похож на фашистскую свастику. Основан завод в 1895 году Имре Ури в Пеште, как каретная мастерская. В 1920-х годах началось производство автобусных кузовов. В 1933 году дело перешло к сыновьям, и фирма стала называться «Братья Ури». Во время второй мировой войны они выпускали самолёты, ремонтировали автомобильную технику для вермахта, а после войны – для Советской армии, – продолжил я экспромтом политинформацию.
Далее мы проехали мадьярскую корчму «У собаки», расположенную слева от дороги, которую посещали в основном прибывшие из Союза военные. Она называлась так, потому что во дворе таверны был выстроен вольер, в котором хозяин выращивал собак, может быть, даже на продажу. Остановившись у небольшого частного магазина самообслуживания, я взял пару пачек солёной соломки в дорогу для водителя, для себя же массовое венгерское пиво «Kobаnyi», одноимённое с названием водохранилища и пивного завода в Будапеште, выглядевшего, с массивными колоннами и арочными сводами, как настоящий храм.
Мы выехали наконец-то на автобан Секешфехервар – Будапешт. Наш «Студебеккер» двигался по самой крайней правой полосе с максимальной скоростью 60 километров в час. И не смотря на то, что дорожные знаки предписывали езду по автобану не менее ста километров в час, мы упорно двигались с этой постоянной крейсерской скоростью. Вследствие этого, все крутые дорожные подъемы наш грузовик, гружённый кислородными баллонами, преодолевал по специальной полосе для тихоходов. На горизонте дорога сливалась с ярко голубым, без единого облачка, небом, воздушное марево которого в точке соприкосновения с полоской горизонта оставляло ощущение какой-то нереальности от знойного пейзажа. Строго через километр вдоль дороги были выставлены километровые знаки, возле которых располагались небольшие, с прозрачным верхом, ящички канареечно-жёлтого цвета, внутри которых виднелись квадраты кнопок металлического телефона.
– Что это? – Спросил я у Миклоша, так звали водителя грузовика.
– Вызов службы спасения, – быстро среагировал Миклош на мой вопрос.
Он был призван в советскую армию из Фанчиково – села в Виноградовском районе, что находилось недалеко от Ужгорода. В его семье мама была мадьярка, а отец русский, поэтому он свободно говорил на обоих языках, но вот писать ему грамотно удавалось только на русском. Его знанием венгерского языка пользовались практически все офицеры отряда, когда ходили в кинотеатр «Будапешт» на премьерные смотрины нового фильма «Горец». Миклош, на этих просмотрах слыл отличным переводчиком, «a tolmаcs», если говорить по-венгерски, хотя в фильме про драку на мечах, переводить особенно было нечего.
В районе автомобильной развязки между населёнными пунктами Кишфалуд и Динньеш, у нашего железного монстра начало слегка троить двигатель, и Миклош решил не испытывать счастья на автобане, а проложил курс по старой дороге на Будапешт, которая проходила через Агард, Гардонь, Веленце, вдоль железной дороги. При подъезде к Мартонвашару, двигатель грузовика громко чихнул и грузовик, прокатившись по инерции, остановился.
– Бензонасос полетел, – уверенно заявил Миклош, – всё, приехали!
– Попробуй съехать с дороги и доехать до площадки, вон к тому кафе, – сказал я Миклошу и показал рукой направление.
– Попробую на аккумуляторе, – ответил водитель и, включив первую передачу, повернул ключ в замке зажигания. Стартер начал проворачивать двигатель и грузовик, дергаюсь как паралитик, рывками допрыгал до стоянки возле кафе.
– Ну, вот, займемся непредвиденным ремонтом, – посетовал Миклош и, потянув на себя рычаг, открыл капот автомобиля.
Он снял бензонасос, открутил его и сквозь зубы процедил:
– Как я и предполагал, трещина в мембране насоса и заменить нечем. Нет у меня такой бензостойкой резины, чтобы вырезать новую мембрану.
– Думай, – сказал я ему, – ты же водитель, а не просто наездник.
– Да, тут думай не думай, нужна резина, другого варианта просто нет. Миклош собрал бензонасос в обратном порядке и установил на прежнее место.
– Слушай, а если нам бензин как-то изловчиться и подать прямотоком в карбюратор? – высказал я ему неожиданно пришедшую в голову идею.
– Мысль хорошая в нашем положении, – ответил Миклош, – но, это нужно, ха, открутить бензобак и поставить его выше карбюратора, например, на кабину и как-то закрепить его, да ещё вывести трубочку, скорее даже тонкий шланг из бензобака прямотоком в карбюратор.
Другого варианта не было, и мы, открутив бензобак, смонтировали его на кабину.
– Всё, – сказал мне Миклош, – дальше я сам всё сделаю, а вы, товарищ старший лейтенант, пока отдохните.
– Хорошо, отдохну. Пойду, разведаю, что это за кафе.
Я вошёл в сумрачное чрево местного вендегло. Как только глаза привыкли к темноте, двинул к стойке бара и заказал себе стакан водки, произнеся фразу по-венгерски:
– Adj ?r?met egy pohаr orosz vodka![20 - «Подайте мне пожалуйста стакан русской водки!» – (венг.)] – и добавил фразу по-немецки:
– Und eine Packung Zigaretten «Sopiane»[21 - «И пачку сигарет „Сопиане“» – (нем.)].
После первой фразы на венгерском языке бармен только поднял на меня глаза и, не торопясь выполнить просьбу клиента, продолжал протирать бокал бумажной салфеткой. Но после второй фразы, произнесённой мной на немецком, с лающим акцентом, всё его тело встрепенулось, и он, откупорив бутылку водки «Столичная», с некоторым удивлением, налил мне полный двухсотграммовый стакан, положив передо мной пачку сигарет. Никогда не видевший в своей жизни военных в черной морской форме, он спросил меня:
– Barаtom, azt mondjаk, hogy katonai egyenruhаt viselt rаd?[22 - «Мой друг, скажи что это за военная форма на вас?» – (венг.)]
– SS Division – «Totenkopf»[23 - «Дивизия СС – «Мёртвая голова» – (нем.)], – ответил я ему.
Он изумлённо посмотрел на меня и недоверчиво улыбнулся:
– Tengerеsz,[24 - «Моряк» – (венг.)] – продолжил бармен, – Ez egy vicc?[25 - ] «Это шутка?» – (венг.)]
– Аrok tengerеsz,[26 - «Траншейный моряк» – (венг.)] продолжил шутку я и, глядя в смеющиеся глаза мадьяра, залпом опрокинул содержимое стакана в себя, после чего, поставив стакан на барную стойку, с шумом выдохнул из себя воздух, зажав нос большим и указательным пальцами левой руки.
– О! – Только и смог выдавить из себя бармен возглас восхищения, а из темноты зала кафе послышались негромкие аплодисменты.
Я, рассчитавшись с барменом, пожелал отдыхающим удачи и вернулся к нашему железному монстру.
Наш автомобиль действительно напоминал какого-то «апатозавра – обманчивого ящера», с огромным бензобаком на верху кабины и с бензостойкой прорезиненной трубкой, идущей прямотоком в карбюратор двигателя.
– Миклош, мы действительно доедем до Будапешта? По внешнему виду это трудно предположить.
– Стопроцентной гарантии дать не могу, – сказал он, – но я думаю, что на трассе наш «бронтозавр» вызовет гомерический смех.
– Ну, не будем предугадывать события, главное, чтоб не истерический хохот, поехали.
Немного ослабив зажим на бензопроводе, Миклош смочил ветошь бензином, тщательно протёр руки и повернул ключ зажигания. Двигатель взревел, а потом, несколько раз чихнув, заглох.
– Надо отрегулировать подачу топлива, – сказал Миклош. Сняв солдатский ремень, с начищенной пастой ГОИ латунной бляхой, положил его на сиденье и, выпрыгнув из кабины, пошёл регулировать зажимом подачу топлива в карбюратор.
– Чтоб не переливало, – сделал он поистине мудрейшее замечание и, сев в кабину, снова завел двигатель.
Двигатель завелся более-менее равномерно. Выжав сцепление и включив первую передачу, Миклош направил грузовик к выезду на трассу. Включив правый поворот и пропустив мчащиеся на огромный скорости микроавтобусы и легковые автомобили, он осторожно, буквально выполз на автобан в самый крайний правый ряд. И о чудо! Мы поехали, вернее, поползли по шоссе. Мимо нас пролетали иномарки, притормаживая и показывая всевозможные жесты, используя различные конфигурации пальцев: от популярного «о'кей» до неприличного жеста с фаллическим символом. Внутренне нас это поначалу очень напрягало, а затем, когда возле нас притормозил черный «Opel» и в кабине пассажиры захлопали в ладоши, а некоторые иностранцы дружески заулыбались, показывая большой палец правой руки ногтем вверх, мы успокоились и даже пошутили:
– Вот что значит русская смекалка, с ней, советский боец нигде не пропадет.
Эх, как медлителен путь домой, как быстро и неумолимо летит время.
Проезжая населённый пункт Барачка, мы остановились на трассе и утолили голод персиками, растущими вдоль дороги. Набрав их про запас, въехали в Мартонвашар. Всего в 30 километрах от Будапешта расположен этот городок с населением, чуть больше пяти тысяч человек. Главная местная достопримечательность его – замок Брунсвик, принадлежавший раньше семье Брунсвиков, построенный в 1773—1775 годах и в конце XIX века перестроенный в английском неоготическом стиле. Замок славен тем, что гостем Брунсвиков не раз был Людвиг ван Бетховен, и его произведения, такие как «Аппассионата» и «Лунная соната», были вдохновлены пребыванием в Мартонвашаре. В нескольких помещениях первого этажа замка был устроен маленький Бетховенский музей.
Из Мартонвашара по улице Будай мы въехали в окрестности Будапешта – район Обуда, что на венгерском языке означает Старая Буда. Обуда – это самый старый район Будапешта. До 1873 года – северное предместье Буды, до XIII века оно и было Будой, а ещё раньше – Аквинкумом. Первые поселения на территории Обуды появились ещё в каменном веке. Римляне в I веке до н. э., оценив по достоинству местные горячие источники, построили здесь Аквинкум – столицу провинции Паннония. От I века н. э. в Обуде сохранилась Стела Веспасиана.
Глава четвёртая
Танго вдвоём
Все уверены, что суть танго – это… только секс…, но они глубоко заблуждаются…
Энрике Сантос Дисcеполо
(поэт, композитор, актер и драматург).
Миклош, со знанием всех перипетий будапештских дорог, направлял автомобиль по незнакомым мне улицам с единственной целью, как можно скорее добраться до места назначения, строящегося объекта – цитадели южной группы войск, куда мы везли кислородные баллоны. Незаметно для самих себя, мы въехали в пригород Будапешта. Слившись с автотранспортным потоком и проехав мост через Дунай, Миклош свернул на дорогу, ведущую в район Матиашфельд (Mаtyаsf?ld), где и располагался наш объект рядом со штабом, в южной группе советских войск.
Этот район Будапешта знаменит тем, что в июле 1974 года, в Доме офицеров, были выступления Владимира Семёновича Высоцкого перед советскими военнослужащими из Южной группы войск, расквартированными вокруг Будапешта. Концерт в окружном Доме офицеров ЮГВ записали на портативный магнитофон из зала. Запись песен пошла по рукам, и у многих коллекционеров фонограмма сохранилась.[27 - «Высоцкий в Венгрии» – воспоминания режиссёра М. Мессарош.] А ещё, этот район был знаменит тем, что в середине 1970-х годов венгерским скульптором и преподавателем архитектуры Эрнё Рубиком, проживавшим в своем коттедже рядом с южной группой войск, был придуман «магический кубик», более известный как «кубик Рубика».
Через северный КПП мы въехали в расположение группы и повернув направо, остановились под разгрузку у строящегося военного объекта, который был задуман свыше, как секретный автоматизированный военный центр управления с полной автономией жизнеобеспечения. Навстречу нам выбежал из прорабской невысокий коренастый майор в юфтевых сапогах.
– Наконец-то привезли кислород и очень кстати, а то у нас баллоны с пропаном имеются, а баллоны с кислородом уже закончились.
– Вот накладные, товарищ майор, получите и распишитесь, – сказал я и спросил, – а кто будет разгружать машину, мы с водителем ещё не ужинали? Да, и машину надо в гараж отогнать на ремонт, вдруг завтра срочно понадобится.
– Кто будет разгружать? – Переспросил майор, по-видимому, являвшийся начальником этого строительного участка, – здесь бригада у нас на усилении: венгерские солдаты и их командир. Они и разгрузят. Правда, все сейчас в кафе. Сказали, пойдут пивка попьют.
– Как? У них бойцам разрешено на службе пить пиво? – Изумился я.
– Да, товарищ старший лейтенант, у них можно.
– Хорошо живут, – заметил я, – пойду в кафе поужинаю. А вы машину с водителем не задерживайте, ему тоже в часть надо к ужину успеть. Заодно, в кафе найду бригаду мадьярских военных и потороплю их с разгрузкой. Хорошо им служится – в казармах не живут, на службу из дома ездят.
– Нет, – возразил майор, – они в казармах живут, а вот, на субботу и воскресенье, точно, уезжают домой, только дежурные и дневальные по части остаются. Страна небольшая, за четыре часа по диагонали можно проехать на мотовозе: это у венгров такая дизель-электричка.
– Всё, будьте здоровы, я пошел ужинать. У меня, кстати, как бы ещё, встреча запланирована сегодня в кафе, чуть не забыл. До свидания!
Я развернулся на 180 градусов и направился в офицерское кафе, которое находилась рядом через дорогу. Кафе это было доступно практически не только для офицеров, но и для гражданских лиц, которые жили в группе и вокруг группы в пятиэтажных панельных домах, привезённых из Союза и собранных здесь, по месту, военно-строительными отрядами. Когда я поднимался по ступенькам на открытую веранду кафе, перед моим взором открылась удивительная картина – за несколькими столами сидели венгерские солдаты, во главе с моим бывшим знакомым по происшествию в кафе, капитаном Имрусом Добошом, и пили пиво.
Добрый вечер, Имрус, – поздоровался я с капитаном, – рад тебя видеть! Что, к нам на усиление прислали?
– Да, сегодня я у вас со своими солдатами на стройке помогаю. Работа не пыльная: загрузить-выгрузить, отнести-принести, отойти и не мешать. Присаживайся Сева с нами, выпей пива.
– Спасибо, Имрус, за приглашение, я не могу, у меня здесь встреча. Пойду, пройдусь, гляну, за каким столиком я сегодня буду ужинать в обществе одной симпатичной мадьярочки.
– Сева, а ты ловелас! Ну, да ладно, не буду тебе мешать.
– Что значит, мне мешать? – Возразил я Имрусу, – ты бригаду отправь разгружать: там машина пришла с кислородом, и присоединяйся к нам – посидим, отдохнем здесь в кафе. Тут хватит и на тебя одиноких женщин.
– Хорошо, Сева, пойду, организую работу и подойду.
Он скомандовал своим солдатам подъем, и они всей бригадой ушли в ту сторону, откуда только что пришел я.
Прогуливаясь вдоль столов, расположенных на веранде кафе, я увидел Ладжзу в компании знакомых мне офицеров и совершенно незнакомых, вновь прибывших в группу вольнонаемных дам – «вольняшек». Подойдя к ним, я воскликнул:
– Ба, знакомые все лица и не знакомые тоже!
– Привет Сева, – поздоровался со мной, разыскиваемый нашим замполитом, Лёха Вениаминов.
– Ты как оказался здесь? – Спросил он меня, – вроде все наши офицеры ещё не приехали с экскурсии из Секеша.
– Вот, зашёл поужинать, увидел вашу развеселую компанию и решил присоединиться.
– Прошу к столу, – сказал Алексей и, приподнявшись, взял и пододвинул свободный стул от соседнего столика.
– Здравствуй Сева! – Поздоровалась со мной Ладжзу, – а ты, я смотрю, человек слова – обещал прийти, вот и пришел.
– Да, я не просто человек слова, я его хозяин: захотел – дал, захотел – взял.
Мы посмеялись, и я расположился за столом с приятной мне, на сегодняшний вечер, компанией.
– Знакомься, Сева, – сказал мне Вениаминов, – это Лена, работает в госпитале в Секешфехерваре, а это её подруги, медсестры – Надя и Марина. Они – женщины свободные, не обремененные погонами, поэтому могут позволить себе ходить, куда хотят и когда хотят. У них даже есть подруги в венгерских семьях.
– Сева, военный, служу здесь, – поздоровался я с Леной, Надей и Мариной.
