скачать книгу бесплатно
Наконец, Тэйлеан протянул мускулистую руку к спиралевидному фрукту, свисавшему с ближайшей ветви, и ловким движением сорвал его. Бледно-фиолетовая спираль светилась в его ладони.
– Ларкон, – нараспев произнес он. – Самый прекрасный дар, который мы и наш скромный сад получили от этой земли. – Некоторое время он молча смотрел на меня. – Насколько я помню, в прошлый раз тебе очень понравился его аромат.
Наконец-то, подумал я. Однако, когда я протянул руку за фруктом, Тэйлеан отвернулся и подал его Рии.
– Поэтому я уверен, что твоей подруге он тоже очень понравится.
Глядя, как она берет ларкон, я почувствовал, что от ярости кровь бросилась мне в лицо. Однако, прежде чем я успел произнести хоть слово, садовник сорвал другой спиралевидный фрукт и предложил его мне.
– Ты вернулся, и мы окажем тебе честь и примем тебя.
– Окажете честь? – переспросил я дрожащим от негодования голосом. Мне хотелось добавить кое-что еще, но я сдержался.
Тэйлеан и Гарлата переглянулись, потом старик снова пристально уставился на меня.
– Мой мальчик, принимать гостя в нашем доме – это самая великая честь, которой мы можем удостоить кого-либо. Мы приняли тебя в прошлый раз и примем сегодня.
– Но сейчас, Тэйлеан, у меня есть Цветущая Арфа.
– Да-да, я это уже заметил. – Уголки его рта опустились, и в первый раз мне показалось, что на плечи ему давит груз прожитых лет. – Мой дорогой мальчик, Цветущая Арфа – самое чудесное из всех Сокровищ Финкайры, в ней заключена магия зарождения жизни. Но мы с Гарлатой принимаем гостей, не глядя на то, какие вещи они приносят с собой. Мы, прежде всего, смотрим на то, что у них в сердце.
Снова загадки! И услышать это от человека, которого я считал другом. Нахмурившись, я отбросил упавшие на лицо пряди волос.
Прежде чем продолжать, Тэйлеан тяжело вздохнул.
– Как хозяева этого дома, мы обязаны проявить гостеприимство по отношению к тебе. Но кроме того, мы должны говорить с тобой откровенно. Вес Арфы давит тебе на плечи, но не менее тяжким грузом является сейчас твой долг – исцелить эти земли, пока не стало слишком поздно. Многое зависит от тебя, мой мальчик. И у тебя совершенно нет времени на посещение таких скромных людей, как мы.
Я стиснул зубы.
– Прости, но я лишь старался быть откровенным с тобой.
– Подожди, Мерлин, – воскликнула Риа.
Я не слышал, что она еще сказала, потому что уже перешагнул через каменную ограду и покинул маленький сад. В одиночестве я шагал по равнинам, и болтавшаяся на ремне Арфа больно била меня по спине.
Глава 3
Теплый ветер
Ту ночь я провел, свернувшись в небольшой ямке на берегу ручья, и лишь свет звезд служил мне одеялом, а подушкой – стебли тростника, влажные от росы. Протянув руку, я мог коснуться воды, которая весело неслась через каменные пороги, поросшие зеленым мхом. Другой рукой я мог дотронуться до Цветущей Арфы и своих скудных пожитков, спрятанных в зарослях высокой прибрежной травы.
Я должен был радоваться тому, что наконец остался один. Избавился от так называемых «друзей». Но игра на магическом инструменте в этом уголке, возрождение этого потока не принесли мне радости. Равнодушно смотрел я на траву и мох, пробивавшиеся из иссушенной солнцем земли на берегу ручейка. Уныние не покинуло меня даже после того, как я заметил в полуночном небе Пегас, хотя это всегда было мое любимое созвездие – с той ночи, когда мать впервые показала его мне.
Спал я беспокойно, но не скакал на спине крылатого коня, как часто бывало в прежних снах. Мне приснился кошмар. Я сидел на кроваво-красном камне и смотрел, как ко мне приближается мать. Каким-то образом ко мне вернулось зрение. Я мог видеть. Видеть по-настоящему, как видят люди! Золотистые волосы матери блестели в лучах солнца, и в ее глазах, полных жизни, горели радостные огоньки. Я видел даже молодую веточку тсуги, которую она держала в руке.
А затем, к собственному ужасу, я обнаружил, что мои клыки начали расти. Они становились длиннее и длиннее и, наконец, загнулись вверх, как у дикого кабана. А их концы, острые, словно у кинжалов, устремились прямо к моим глазам! Зубы продолжали расти, и меня охватила паника. Я пронзительно закричал. Мать побежала ко мне, но она была слишком далеко, и я знал, что она не успеет помочь. Я вцепился в чудовищные зубы, пытаясь голыми руками сломать, вырвать их. Но не мог. Я не мог помешать им расти.
Медленно, но неумолимо зубы удлинялись, загибались, и в конце концов острия очутились у самых моих глаз. Моих настоящих глаз! Еще несколько секунд – и они будут выколоты. Я закричал от боли, чувствуя, как острия клыков вошли в глазные яблоки. Я снова ослеп.
В этот момент я проснулся.
Я слышал рядом с собой плеск ручья. Высоко над моей головой в темно-синем небе сиял Пегас. Я поднял голову от своей подушки из речного тростника. Это был всего лишь сон. Но тогда почему сердце не переставало колотиться, словно молот? Я осторожно прикоснулся к щекам со следами ожогов, пламени, ослепившего меня в реальной жизни. Мне было очень больно – во сне я расцарапал себе лицо. Но еще сильнее была сердечная боль. И все это из-за пожара, который устроил я сам! Потерять оба глаза само по себе уже было страшным несчастьем. Но лишиться их по собственной вине было гораздо хуже. Впервые за несколько месяцев я подумал о Динатии, другом мальчике, который пострадал от пожара, начавшегося по моей вине, и мне захотелось узнать, остался ли он в живых. Мне показалось, что я снова слышу его крики, полные мучительной боли, слышу, как он всхлипывает от страха.
Я уткнулся лицом в смятые стебли тростника и зарыдал. Ручей нес воды мимо меня, и слезы, подобно ручью, струились по моим щекам. Прошло какое-то время, и я немного успокоился. Но мне почему-то казалось, что я по-прежнему различаю сквозь шум воды чьи-то рыдания. Я поднял голову и внимательно прислушался.
Да, это были рыдания, перемежавшиеся долгими, мучительными стонами. Вытерев рукавом туники влажные, горящие от боли щеки, я подполз ближе к воде. Несмотря на темноту, своим «вторым зрением» я мог различить довольно большой участок русла. Но не сумел найти источника странных, зловещих звуков. Возможно, решил я, это просто галлюцинации, навеянные кошмаром.
Склонившись над потоком, я пошарил руками среди стеблей тростника. Колено мое постоянно соскальзывало вниз по влажной земле, и вскоре я очутился в воде. Я продолжал поиски, но ничего не обнаружил. Вообще ничего. Тем не менее тот, кто плакал и стонал, по-видимому, находился очень близко, как будто сидел в ручье.
Он в ручье! Вот в чем здесь дело! Но как это возможно?
Я хотел сунуть в воду левую руку, но удержался. Хорошо знакомая боль пульсировала между лопатками. Может быть, это западня, подумал я. Одна из неизвестных мне опасностей, которыми кишела Финкайра, вроде призраков-оборотней, принимавших форму приятных глазу безобидных вещей и созданий, чтобы заманить жертву в смертоносный капкан. Риа распознала бы угрозу. Но Рии, напомнил я себе с горечью, больше рядом нет.
Стоны стали громче. Отражения звезд поблескивали на темной поверхности воды, отчего ручей казался похожим на водопад из самоцветов. Прикусив губу, я быстро сунул руку в воду. Ледяная волна окатила запястье и руку до локтя, и руку едва не свело судорогой от холода. А потом мои пальцы коснулись какого-то предмета. Гладкого. Округлого. Он был мягче камня. Я долго шарил в воде, пытаясь ухватить скользкую вещь, но все же в конце концов поймал ее и вытащил из воды. Это была фляга размером не больше моего кулака, сделанная из толстого пузыря. Кожаная крышка была надежно опечатана толстым слоем воска. С мокрой фляги, наполненной воздухом, капала вода; поверхность ее тускло блестела в свете звезд.
Я сжал кожаный мешок в пальцах, и меня едва не оглушил жалобный вопль. Я слышал рыдания, выражавшие глубокую сердечную боль. Воспользовавшись острым концом деревянного посоха, я начал срезать восковую печать. Она поддалась не сразу, словно не желала отпускать горлышко сосуда, но через несколько минут восковое кольцо отвалилось. Я выдернул пробку, и в лицо мне подул ветерок. Ветер был теплым, ласковым, и в воздухе разнесся едва уловимый аромат корицы. Фляга сморщилась, а ветер все дул мне в лицо и развевал волосы, словно это было дыхание живого существа.
– Благодарю тебя, друг, благодарю тебя, – раздался бесплотный тихий голос прямо у меня за спиной.
Я выронил сосуд и резко обернулся. Но не увидел ничего, кроме погруженной во тьму равнины и далеких звезд.
– Или мне следовало сказать, – снова зашептал голос, – благодарю тебя, Эмрис Мерлин?
Я ахнул от изумления.
– Откуда тебе известны мои имена?
– О да, – весело продолжал голос, – Мерлин нравится мне гораздо больше, чем старый, покрытый пылью Эмрис.
Я вытянул руку и схватил ночной воздух.
– Откуда тебе столько известно обо мне? Кто ты? И где ты?
Негромкий шелестящий смех прозвучал в воздухе прямо передо мной.
– Меня зовут Айла, я вишлахайлагон. – Снова смех. – Но большинство людей называют меня сестрой ветра.
– Айла, – повторил я. – Сестра ветра. – Я вновь поднял руки и попытался нащупать что-то, и на сей раз пальцев коснулся теплый воздушный поток. – А теперь скажи мне, откуда ты все это знаешь.
Запах корицы стал сильнее. Теплый ветер овевал меня, шевелил края одежды. Я почувствовал себя так, словно меня обнимал маленький вихрь.
– Я знаю все, что знает воздух, Эмрис Мерлин. Потому что я путешествую быстро и на далекие расстояния, не нуждаясь в отдыхе.
Невидимый «плащ» Айлы продолжал медленно вращаться вокруг меня.
– Такова жизнь сестры ветра, Эмрис Мерлин. – Она умолкла, подавляя всхлип. – Если только она не становится пленницей, как я.
– Но кто посмел сделать это?
– Одно злое существо, Эмрис Мерлин. – Теплый воздух улетел, оставил меня, и я почувствовал пронизывающий холод.
– Расскажи мне.
– Злобное существо, ах-х, да, – выдохнула Айла с берега ручья, с того места, где я только что спал. – У нее множество имен, но на этом острове она известна как Домну.
Я снова задрожал, но на сей раз не от холода.
– Я знаком с Домну. Я знаю, что она лжива и коварна. Но я бы не стал так уверенно называть ее злой.
– Но она определенно не доброе создание, Эмрис Мерлин.
– Она не злая и не добрая. Она просто есть. Как… судьба.
– Злая Судьба, ты хотел сказать. – Ветерок, Айла, пошевелил струны Арфы, и зазвучала негромкая мелодия. – Домну – одна из немногих древних, могущественных существ, которые обладают властью ловить ветер. Я не знаю, зачем она так поступила, Эмрис Мерлин. Мне известно лишь, что она посадила меня в эту флягу, запечатала ее и выбросила.
– Мне очень жаль.
Теплый ветерок ласкал мое лицо.
– Если бы ты не помог мне сегодня ночью, Эмрис Мерлин, я наверняка умерла бы.
Понизив голос до шепота, я спросил:
– А разве ветер может умереть?
– О да, Эмрис Мерлин, может. – Она снова погладила меня по щеке. – Ветер, как любое живое существо, может умереть от одиночества.
– Но теперь ты не одинока.
– Ты тоже, Эмрис Мерлин. Ты тоже.
Глава 4
Сокровище
Волнение от игры на Арфе, которого я не испытывал с того дня, когда покинул Темные холмы, вернулось ко мне. Пока я шагал по бесконечным долинам, лугам и возвышенностям Ржавых равнин, земля возрождалась на глазах; новая жизнь рвалась на свободу прежде, чем я успевал коснуться струн магического инструмента. Сухая, мертвая серая трава оживала, зеленела и склонялась передо мной, безжизненные цветы поднимались с земли, распрямлялись, танцевали у моих ног, описывая причудливые спирали. Потому что впереди меня летела Айла. Ее нежное дыхание часто овевало мне руки, и ее призрачный смех доносился до меня всякий раз, когда я извлекал мелодию из волшебных струн.
Но несмотря на это на сердце у меня часто бывало тяжело. Если на пути попадалась хижина или роща плодовых деревьев, я останавливался, опираясь на посох, и мой лоб прорезали морщины. Ко мне неизбежно возвращались воспоминания о встрече с Тэйлеаном и Гарлатой, и я горько жалел о том, что мне в голову пришла мысль навестить стариков и их сад. Кроме того, всякий раз, когда я бросал взгляд на восток, на погруженную во тьму гряду холмов, меня охватывало неприятное чувство, от которого я никак не мог избавиться. Я понимал, что совершил ошибку, не вернувшись в опустошенную местность, не закончив свое дело. Но я чувствовал, что не готов вернуться. Пока не готов. Пусть Риа и остальные побеспокоятся еще немножко, думал я.
В одну из таких минут, размышляя о недавних событиях, я разозлился, покраснел от гнева и с силой дернул струну Арфы. К моему изумлению, на этот раз жухлые бурые стебли у меня под ногами не превратилась в сочные, острые ярко-зеленые травинки. Вместо этого весь луг, казалось, поблек еще сильнее, словно солнце скрылось за завесой туч. Я в недоумении поднял голову. На небе не было ни облачка.
Я нетерпеливо провел пальцами по струнам. Однако трава лишь потемнела и полегла, как бывает поздней осенью. Нахмурившись, я разглядывал волшебный инструмент. Что же с ним не так?
Теплый ветерок пошевелил подол туники.
– Ты поддался гневу, Эмрис Мерлин.
Я напрягся.
– Откуда ты знаешь?
– Я не узнаю о вещах или событиях, – прошептала Айла. – Я их чувствую. И я чувствую твой гнев, даже сейчас.
Я быстро зашагал вперед – мне не терпелось покинуть злосчастный луг. Пепельно-серые травинки впивались в подошвы, словно тысячи шипов.
– Но почему ты так разгневан, Эмрис Мерлин?
Покинув погруженный в тень участок травы, я остановился, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
– Честно говоря, я и сам не знаю.
Прозрачное «тело» Айлы окружило меня, и ноздри заполнил аромат корицы.
– Может быть, ты тоскуешь по друзьям?
Я крепче стиснул посох.
– Ничего подобного. Мне никто не нужен.
– Даже твоя мать?
У меня подогнулись ноги, но я промолчал.
Сестра ветра летала вокруг меня.
– Я никогда не встречала ее, Эмрис Мерлин, но знакома со многими, кто видел ее. Мне кажется, она должна быть добрым другом.
Я поморгал, смахивая слезы с незрячих глаз.
– Да. Она была мне добрым другом. Нет, не так: моим единственным другом.
Теплое дыхание Айлы коснулось моей щеки.
– Расскажи мне о ней, пожалуйста. Я бы очень хотела побольше узнать о ней.
Я поворошил концом посоха сухую траву цвета ржавчины и зашагал дальше.
– Она любила ночное небо, усыпанное звездами, со всеми сновидениями, мечтами и загадками. Она любила истории о древних, таинственных уголках земли, например, о горе Олимп и острове Аполлона, Делосе. Она любила зеленые, живые растения и всех созданий, которые летают, ползают, бегают или плавают. И еще она любила меня.
Движение воздуха вокруг меня замедлилось; Айла, казалось, приблизилась ко мне вплотную. Ее руки, сотканные из ветра, обняли меня.
– Ты права, – признался я. – Я действительно скучаю по ней. Я никогда не думал, что способен так сильно тосковать. – Я смолк, перевел дыхание. – Если бы только мне было позволено побыть с ней снова, Айла! Хотя бы один час!
– Я понимаю тебя. Ах, да… как я тебя понимаю.
Мне пришло в голову, что Айла, хотя и была бесплотной и невидимой, чем-то напоминала мать. Она была доброй, излучала тепло, она волновалась за меня и хотела бы помочь мне. И не давала советов.
Тут я заметил впереди, неподалеку, заросли невысоких кустов с голубоватыми ветвями и широкими листьями. Во время путешествия с Рией я узнал, что эти растения годятся в пищу. Положив на землю Цветущую Арфу и посох, я подошел к кустам, выдернул один из них и нашел среди корней крупный синий клубень. Обтерев землю полой туники, я откусил кусочек мякоти с резким, острым привкусом.
