Второй шанс на счастье

– Ну, прости, когда-нибудь я исправлюсь. В качестве извинения могу предложить свою кандидатуру вместо подружки.

– Вы хотите пойти в картинную галерею? – недоверчиво посмотрела она на него.

– Почему бы и нет, – пожал он плечами. – В последний раз я там был… – он сделал вид, что задумался, – кажется, никогда. Не помню просто, может, когда-то в школе водили, но в сознательном возрасте точно не был.

– И вам это будет интересно? – с сомнением спросила Настя.

– Ну, Моне от Мане я, конечно, не отличу, но в живописи кое-что понимаю, – с самым серьезным видом сообщил ей Олег. – Например, если на картине все голые и красивые, то это Микеланджело, а если голые с целлюлитом, то это Рубенс.

– А если на картине нет голых людей? – пытаясь сдержать смех полюбопытствовала Настя.

– Тогда и смотреть там не на что, – безапелляционно заявил Олег. – Но если вдруг будут лес и медвежата, то высока вероятность, что это Шишкин. «Утро в сосновом лесу» я по конфетам легко узнаю.

– Да вы практически эксперт! – со смехом отвесила ему комплимент Настя.

– Вот видишь, а ты меня с собой брать не хочешь, – с деланной укоризной протянул Олег.

– Ну что ж, тогда пойдемте, – поднялась со своего места Настя, и мужчина с радостью сделал то же самое.

Картинная галерея располагалась прямо напротив кафе через центральную дорогу. Олег решил перепарковать машину, и они договорились с Настей встретиться у входа в галерею, расположение которого девушка ему доходчиво объяснила. Проблем с парковой по другую сторону дороги у Олега не возникло, потому что, судя по практически пустой близлежащей территории, любителей воскресных прогулок по храму искусства было совсем немного.

Настя ждала его у входа весьма довольная с собой. Причина хорошего настроения была зажата в ее правой руке. Только тут Олег понял, почему Настя так категорично настояла на том, чтобы дойти до галереи пешком. До его прихода она успела приобрести на кассе для них обоих входные билеты. Поразительно, он был готов заплатить любые деньги, чтобы провести с этой девушкой лишнее мгновение, а она радуется тому, что за свои деньги обрекла себя на его присутствие рядом с собой.

Они прошли внутрь здания, и Настя коротко пояснила ему, что вначале они посетят несколько залов с новыми выставками. Около часа они медленно бродили по этим залам, в которых были представлены не только картины, но и искусно украшенная посуда из фарфора. Настя все внимательно рассматривала, читая пояснительные таблички к экспонатам. Олег следовал ее примеру, но довольно скоро откровенно заскучал. Нацепив на лицо маску вежливого интереса, он ходил за девушкой, аккуратно разминаясь с такими же молчаливыми посетителями выставки, ощущая себя слоном в посудной лавке.

Среди этой пестрой немногочисленной публики, состоявшей в основном из сухопарых дамочек бальзаковского возраста с одухотворенными лицами, изредка сопровождаемые такими же щуплыми кавалерами с сединами, он своим высоким ростом и плотным телосложением выделялся, как Гулливер в стране лилипутов. На него откровенно косились, безошибочно признавая в нем чужака. И если хрупкая фигурка Насти в светлых джинсах и футболке не вызывала у окружающих нареканий, то на его практически идентичный вид – темные джинсы и черную футболку – смотрели с явным неодобрением. Не то чтобы Олега это слишком нервировало, но он и без этих взглядов чувствовал себя лишним.

Однако он и представить себе не мог, какая награда ожидает его за этот мучительный час. В какой-то момент Настя отвлеклась от созерцания очередного предмета искусства и обратила внимание на происходящее. Перехватила ли она чей-то взгляд или просто почувствовала дискомфорт мужчины, однако, скрестив руки на груди, она посмотрела на Олега с лукавым вызовом, дескать, она ведь предупреждала, что ему тут будет скучно. Только тогда мужчина сообразил, что она скопировала его собственную закрытую позу, которую он невольно принял, отгораживаясь от раздражающих взглядов.

– Идемте, – тихо произнесла Настя и протянула ему руку. Олег настороженно протянул руку в ответ, и ее узкая ладошка полностью утонула в его ладони, что-то окончательно и бесповоротно переворачивая в его душе. Поведи она его к вратам ада, он бы беспрекословно подчинился ей по одному мановению этой тонкой руки.

Девушка повернулась и уверенным шагом направилась куда-то вглубь галереи, таща за собой Олега словно на буксире. Она целенаправленно вела его к лестнице на второй этаж, при входе на который потребовалось еще раз предъявить билеты.

– Мы входим в хранилище картинной галереи, – объяснила ему Настя, – здесь выставлены все картины, за исключением тех, что находятся на реставрации. Те, кто не хотят в сотый раз смотреть одно и тоже, покупают билеты только на новые выставки, но я решила показать вам галерею во всей ее красе.

И ей это удалось. Девушка водила Олега от одного полотна к другому и потихоньку рассказывала ему о светах и тенях, мазках, цветах, объясняя задумку и воплощение художника, останавливаясь на особенностях стиля каждого из них. То ли здесь действовали правила библиотеки о тишине, то ли просто сложилась такая традиция, но Олег ни разу за весь день не услышал в этих стенах громкой речи. Чтобы не приходилось повышать голос, Настя взяла его под руку, обвив своей ручкой чуть пониже мужского локтя. Ее белые босоножки на небольшом каблучке почти не скрадывали разницу в росте, но Олег без устали наклонял голову в ее сторону, чтобы расслышать каждое слово, слетавшее с нежных розовых губ. «Остановись мгновение», – пронеслось у него в голове, когда она оказалась стоящей так близко к нему, что он мог прекрасно чувствовать тепло ее тела. Когда он склонялся над ней, то мог даже учуять исходящий от ее кожи и волос аромат. Она пахла медом и еще чем-то неуловимо по-женски притягательным.

Настя с живым интересом делилась с ним своими, как оказалось, глубокими познаниями в живописи. Но при этом она говорила таким простым языком, что было бы понятно даже ребенку. Олег на свой интеллект никогда не жаловался, поэтому без труда разобрался во всех нюансах, о которых ему поведала девушка. Он заметил, что она уделяла внимание только тем картинам, которые ей нравились, а к каким-то даже не подходила. В один из залов она повела его с такой поспешностью, что у Олега не осталось сомнений в том, что там находилось нечто для нее по-настоящему значимое.

Оказавшись внутри небольшого помещения, где они пока были единственными посетителями, Настя тут же замолчала, погрузившись в свои мысли. Все представленные в этом камерном зале полотна были выполнены в необыкновенно ярком и узнаваемом стиле. Бросив взгляд на табличку, Олег убедился в верности своего предположения. Этот зал был посвящен работам Н.К.Рериха серии «Гималаи». Притихшая Настя опустилась на стоявшую посреди комнаты скамью без спинки и молча рассматривала знакомые полотна, думая о чем-то своем. Олега тоже впечатлили магические пейзажи гор, окрашенные в красочные цвета: розовые, оранжевые, фиолетовые… Он осторожно опустился на занятую Настей скамейку, но с противоположной стороны, разглядывая картины перед собой.

– Не устаю восхищаться этими картинами, – тихо произнесла Настя после продолжительного молчания. Ее голос бы наполнен неподдельным благоговением. – Меня словно переносит в какое-то другое измерение и хочется отправиться на поиски той самой таинственной Шамбалы, в которой по преданию хранятся все известные и неизвестные человечеству знания. По одной из версий считается, что это невидимая страна расположена в Тибете, и ее жители умеют общаться с богами на санскрите. По легенде только человеку с чистой душой может открыться вход в Шамбалу, и за одно столетие лишь восемь человек могут попасть внутрь этой запретной страны, причем семеро из них навсегда остаются там, а один возвращается обратно, чтобы рассказать людям правду. Поговаривают, что в двадцатом веке этим вернувшимся человеком был Николай Рерих.

– Тех, кто в подобное верит и ищет в его картинах тайный смысл, называют рерихнутыми, – уже другим тоном с усмешкой добавила Настя.

– Вот только обещай не отправляться на поиски никакой Шамбалы, такую умницу и красавицу оттуда точно не выпустят, – попросил ее Олег.

– Далеко не факт, что меня туда запустят, – издала смешок Настя.

– А вот я в этом ни капли не сомневаюсь, – Олег произнес это таким тоном, что Настя недоуменно покосилась на него, не понимая шутит ли он или говорит серьезно. Более чистой мечтательной души, чем у этой девушки, он за свою жизнь еще не встречал. И если бы Олег столетиями сидел в спрятанном ото всех месте, то не раздумывая открыл ворота перед этой далеко не глупой прелестницей и ни за какие коврижки не отпустил бы обратно.

– Я смотрю, ты тут как рыба в воде. Напомни мне, пожалуйста, какое у тебя образование? – спросил Олег, не припоминая, чтобы Настя заканчивала гуманитарное направление.

– Экономическое, – ответила девушка, и на ее губах заиграла понимающая улыбка. – Дело в том, что мои родители искусствоведы, и я хожу сюда с раннего детства. Мама с папой никогда не скрывали, что хотели бы видеть, как я пойду по их стопам. И поначалу я была совсем не против, но уже в старших классах поняла, что буду проживать их жизнь, а не свою, и выбрала себе другое направление, оставив искусство в качестве хобби.

– Взбунтовалась значит? – хмыкнул Олег, проникаясь уважением к ее смелому поступку. Судя по всему, родители в ее жизни занимали значимое место, но она все же не побоялась пойти против их воли.

– Можно и так сказать, просто подала документы и поступила на бюджет в один из наших ВУЗов, – пожала плечами Настя. – Они, конечно, расстроились, но в итоге смирились.

В зал зашла пожилая пара, и Настя с Олегом, не сговариваясь, поднялись со скамейки и направились в следующую комнату.

Желая порадовать свою очаровательную учительницу, Олег попробовал применить полученные от нее знания на следующей же картине, перед которой они остановились. Это оказалась «Лунная ночь на Днепре» Куинджи. Девушка внимательно выслушала Олега, кое в чем немного поправила, но в целом осталась невероятно довольной и впечатленной его своеобразным мини-экзаменом.

Они еще черт знает сколько времени слонялись по бесконечным залам галереи, приглушенными голосами обсуждая все, что приходило на ум от очередной картины. Но все имеет свойство заканчиваться, и Настя неотвратимо вела их к выходу. В последнем зале она задержалась у мало чем примечательной картины, на которой был изображен сельский домик с покосившейся изгородью и огородом. Но здесь было более людно, чем в остальных залах, поэтому девушка не стала объяснять, чем для нее была привлекательна эта картина, и они молча покинули здание.

Оказавшись на залитом солнце крыльце, Олег повел плечами, разгоняя застывшую кровь, и, глянув на наручные часы, присвистнул от удивления: стрелки показывали пятый час.

– Вот время летит, может пойдем перекусим? – предложил он Насте.

Девушке было не в первой проводить подобным образом весь день, но и она выглядела утомленной.

– Нет, спасибо, – покачала она головой. – У меня нет ни малейшего желания снова спорить с вами по поводу того, кто и за что платит. Лучше дома поем.

– В качестве благодарности за столь интересную и познавательную экскурсия я могу хотя бы подвести тебя до дома? – не стал с ней припираться Олег.

– За это я вам буду признательна, у меня уже ноги гудят. Сказывается сидячий образ жизни офисного планктона, – поморщившись, пожаловалась ему девушка.

– Прекрасно тебя понимаю, – поддакнул Олег и повел ее к своему вишневому «доджу».

Выезжая на центральную дорогу, Олег все же задал интересовавший его вопрос по поводу последней картины, около которой останавливалась Настя.

– Мне она просто всегда о детстве напоминает, – призналась девушка. – Меня с ранних лет на все лето отправляли к бабушке и дедушке в деревню, им было уже обоим за семьдесят, но я им хлопот не доставляла особо. В доме всегда было тихо, спокойно, и только часы с кукушкой так громко тикали, что я слышала их даже лежа в кровати в самой дальней комнате. Никогда так хорошо не высыпалась в квартире, как в том стареньком доме.

– Тут с тобой сложно не согласиться, – заговорил Олег после того, как Настя замолчала, поддавшись ностальгической грусти. – Я так-то летом живу в доме за городом, а тут недавно пришлось переночевать в квартире. Душно, пыльно, под окнами то машина проедет, то пьяная компания пройдет, решил кондиционеры во всех комнатах установить по осени, но ведь со свежем воздухом это все равно не сравниться.

– Теперь я вас прекрасно понимаю, – улыбнулась Настя. – Летом в городе просто невыносимо, особенно когда от жары асфальт плавится. А вы счастливый, раз можете от нее на природе спрятаться.

– Счастливый, Настенька, это когда есть с кем своим счастьем поделиться, – грустно усмехнулся Олег. – Тишины и покоя в одиночестве хоть отбавляй.

– А, как же ваша семья? – спросила у него девушка.

– Родителей я уже похоронил, – ответил Олег, – а своей собственной семьи так и не нажил. Женился давно по молодости, что равносильно по глупости, неудивительно, что дело закончилось разводом. С бывшей женой общаюсь только по поводу сына, но он рос практически без меня, поэтому мы стали чужими людьми.

– Но ведь это неправильно, – заметила Настя, – ладно еще бывшая жена, но ведь это ваш родной сын, вам нужно наладить с ним отношения.

– Это проще сказать, чем сделать, – Олегу не особо хотелось развивать эту тему. – Меня все устраивает, просто иногда накатывает. Наверное, это синдром именинника: чем старше становишься, тем раньше перед днем рождения портится настроение.

– У вас скоро день рождения? – с удивлением спросила у него Настя.

– В следующую субботу.

– И что-то уже запланировали? – поинтересовалась Настя.

– Обычно я отмечаю его с друзьями, но в этом году как-то не сложилось собраться, – не мог же Олег сказать Насте, что заранее отменил все договоренности из-за того, что планировалось ее похищение. – Да и цифра такая несуразная получается – сорок четыре, ты ведь знаешь, что четверка в китайской культуре считается числом смерти? Я не суеверен, но мне оно как-то не по душе, так что договорились в следующем году более круглую дату отметить.

– Ну, и не отмечайте, просто проведите этот день так хорошо, как вам хотелось бы, – посоветовала ему Настя.

– Мне бы хотелось провести этот день с тобой, – просто сказал мужчина. – Что? – переспросил он у замершей на пассажирском сиденье девушки, которая во все глаза таращилась на него после этого признания. – Я с тобой душой отдыхаю, Настюш, что ж такого странного ты нашла в моем желании?

– Это как-то неправильно, – промямлила девушка, совершенно растерявшись.

– Да что за жизнь у меня такая, куда не плюнь – все неправильно, – усмехнулся Олег. – Не бери в голову, Настюш, ты мне и так замечательный подарок сделала – занялась моим просвещением на старость лет. Мир потерял в тебе прекрасного учителя, скольким оболтусам вроде меня ты могла бы открыть глаза на прекрасное.

Щеки девушки порозовели от его слов. Ее сейчас переполняли самые противоречивые чувства. Она знала, что единственным правильным поступком с ее стороны будет поблагодарить его за проведенный вместе день и за то, что он в очередной раз подвез ее до дома, а затем попрощаться и уйти. Ну, возможно, еще она могла бы из вежливости отправить ему поздравительное сообщение в день рождения. И на этом их общение должно закончиться. Эта мысль неприятно кольнула ее, наполнив сожалением. После увольнения из компании больше всего она скучала именно по их беседам, во время которых она тоже, как он выразился, отдыхала душой. Ее и обрадовало, и насторожило то, что судьба раз за разом сводила их вместе, неужели мир и правда мог быть столь тесен?

Несмотря на всю свою наивность Настя прекрасно понимала, что Олег заинтересован в ней, однако он не переступал черту дружеских отношений, поэтому ей было не в чем его упрекнуть. Она обозначила наличие в своей жизни парня, но он даже глазом не повел, словно и не претендовал на что-то большее. «Кстати, о парнях», – с досадой подумала Настя. Кириллу, значит, можно ездить по дачам с друзьями без нее, хотя она и предупреждала его, что на вчера у нее была запланирована генеральная уборка, а ей, получается, нет? Они ведь толком не помирились еще, но, похоже, он не чувствовал себя настолько виноватым, чтобы прийти и помочь любимой девушке с уборкой, а она из гордости отказалась переносить свои планы в угоду развлечений, поэтому он поехал к друзьям один.

– Олег Дмитриевич, – обратилась к мужчине Настя, когда он остановил машину около ее подъезда. – Если вы действительно хотите пригласить меня на свой день рождения, я согласна.

Глава 3. «Я раскрашивал небо, как мог»

Настя даже себе толком не смогла бы объяснить, почему вдруг согласилась встретиться с Олегом в день его рождения. В этом сыграли свою роль и обида на Кирилла, и совместно проведенный день в картинной галереи, и грусть, которая охватила ее, когда Олег говорил о своем одиночестве. И что скрывать, как человек он ей очень нравился и уже давно, было обидно за то, что он оставался без праздника в такой день.

Поначалу она сама испугалась своих слов, и тут же нервно затараторила о том, что согласна встретиться ненадолго, и желательно на открытом пространстве, и что-то еще, чего уже и вспомнить не могла. А он со всем соглашался и смотрел на нее с такой добротой и нежностью, что ей мгновенно стало стыдно за свои опасения. Он только уточнил, подойдет ли под описание открытого пространства беседка с мангалом, на что Настя ответила утвердительно.

Когда в тот же вечер ей позвонил Кирилл, Настя немного занервничала, потому что не знала, стоит ли ей рассказывать о том, с кем она провела день и к кому собралась на следующих выходных в гости. Она не совершила ничего крамольного, но отчетливо понимала, как ее поведение может быть истолковано со стороны. Однако ее особо и не расспрашивали, едва Кирилл услышал, что она весь день пробыла в картинной галереи, как он сразу потерял интерес к этой теме и даже не спросил, одна она была там или с кем-нибудь еще. Вместо этого он с удовольствием принялся описывать ей собственное времяпровождение в компании друзей, скорее всего, больше для того, чтобы донести до Насти, как много она потеряла, не поехав с ними.

Это был их извечный камень преткновения. Кирилл был общительным обаятельным парнем, про таких еще говорят, что он душа компании. Настя до сих пор не понимала, чем она могла привлечь внимание своего сокурсника, который никогда не страдал от недостатка желающих построить ему глазки девушек. Однако на третьем курсе он начал проявлять настойчивый интерес к серьезной, немного замкнутой Насте и со временем добился от нее ответного чувства. Влюбиться было легко, он как никто походил под образ принца из сказки, и в итоге Ассоль, наконец, дождалась своего Грея.

– Почему я? – спрашивала она у него.

– Ты очень красивая, – отвечал он ей, нежно целуя, – и странная. В хорошем смысле этого слова! – добавлял он.

Она изо всех сил пыталась ему соответствовать. Он вводил ее в свой широкий круг общения, и Настя старалась там не выделяться, постепенно вникая в то, о чем говорила большая часть современной молодежи. Кирилл это одобрял и всячески поддерживал, говоря, что ей просто необходимо становиться человеком двадцать первого века, а не принадлежать давно ушедшей нафталиновой эпохе. Конечно, ей бы хотелось больше проводить с ним времени наедине, но любимого приходилось делить с огромным количеством других людей. Закончив обучение и найдя работу, они теперь виделись в разы реже, чем прежде, и это порождало новые проблемы в их отношениях.

Чуть больше недели назад в пятницу они встречались с его друзьями в кафе после работы. Перекусив и наболтавшись, Кирилл сам предложил Насте уехать пораньше, чему девушка, конечно, порадовалась. Он вызвал такси и повез ее к себе домой, намекнув, что там они смогут побыть одни. Пока они оба жили с родителями, их интимная жизнь протекала урывками, когда у него или у нее никого не было дома. Несколько раз Кирилл пользовался съемным жильем своих друзей, но Насте этот вариант нравился меньше всего.

Сидя на заднем сиденье в такси, Настя сжимала руку Кирилла, вполуха слушая историю об его очередном коллеге-недотепе, коих, если судить по рассказам парня, в фирме, в которой он работал, было хоть пруд пруди. Ей самой не терпелось поделиться с ним новостью о том, что ее родители уезжали в отпуск, и она оставалась на три недели полноправной хозяйкой в просторной квартире. Это обстоятельство снова навело ее на мысль о собственном жилье, все чаще посещающую ее в последнее время.

Рассчитавшись с водителем, они вышли из машины, и Кирилл, обняв ее за талию, повел девушку к подъезду, продолжая свой веселый рассказ про несчастного коллегу. Пока он прикладывал к домофону электронный ключ, Настя услышала рев двигателя и, уже заходя в подъезд, успела через плечо Кирилла заметить, как по двору пронеслась на высокой скорости серая иномарка. «Опять какие-то лихачи по двору гоняют», – с неодобрением подумала девушка.

Они поднялись на лифте до нужного этажа и зашли в квартиру Кирилла. Парень сразу повел ее прямо по коридору в сторону своей комнаты, им уже несколько недель не удавалось побыть наедине, и он просто сгорал от нетерпения затащить поскорее свою девушку в койку. Едва втянув ее к себе в комнату он тут же привлек ее к себе и принялся целовать в губы. Настя отвечала на поцелуи, пытаясь расслабиться, но его напор не оставлял ей для этого времени.

– Кирь, а твои родители точно не вернутся неожиданно для нас? – успела между поцелуями задать вопрос Настя.

– Точно, – подтвердил парень, – что ж ты такая пугливая у меня, глупышка?

Он оторвался от девушки, чтобы сдернуть с кровати покрывало, и стащил через голову свою футболку.

– Потому что меня нервирует, что в любой момент нам могут помешать, – в который раз объяснила Настя, прикусив от досады губу. – Давай снимем квартиру, как давно хотели?

Кирилл поморщился словно от зубной боли и попытался обнять девушку, но та увернулась из его рук, ожидая ответа.

– Съемное жилье – это куча денег на ветер, – раздраженно произнес он, – ты же знаешь, я скоро собираюсь взять кредит на машину. Я хочу нормально жить, а не считать каждую копейку. У меня частые командировки, во время которых ты вряд ли захочешь сидеть одна в четырех стенах и будешь возвращаться к родителям. В итоге большую часть времени эта квартира будет пустовать, так есть ли смысл нам сейчас дергаться?

Он не в первый раз приводил ей эти аргументы, и рассудком Настя отчасти была с ним согласна, вот только если бы он еще озвучивал какие-то сроки и перспективы, ей бы было легче смириться с действующим положением вещей.

– Но ведь мы говорили с тобой о свадьбе, что до нее лучше пожить вместе, – не сдавалась она. – Время идет, а мы с тобой все чего-то ждем. Многие пары в первое время снимают жилье, а потом женятся и берут ипотеки. И это абсолютно нормальное явление.

– Еще лучше придумала, – закатил глаза Кирилл, – влезть в пожизненную кабалу.

– А, что ты предлагаешь, жить с родителями до конца жизни? – Настя уже тоже была порядком раздражена.

– Ну, твоим уже немного осталось, можно и подождать, – буркнул Кирилл себе под нос и лишь запоздало сообразил, что произнес это вслух. – Ладно, прости, я погорячился, – обратился он к замершей девушке.

На Настю словно вылили ушат с холодной водой. Тема возраста ее родителей всегда была для нее довольно болезненной, и Кирилл случайно или намеренно задел ее за живое. Она отшатнулась от него, когда парень снова полез к ней с извинениями и объятиями, но девушка молча вырвалась из его рук, и, чувствуя подступающие к глазам слезы, решительно направилась к выходу.

Они всю неделю не общались, обиженные друг на друга: Настя была оскорблена его словами, а он дулся на нее за сорванное свидание. Кирилл дозвонился до нее поздно вечером в ту самую пятницу, когда Олег подвозил ее после работы домой, и они с ним не запланировано оказались в ресторане, чтобы позвать ее на завтра к друзьям на какую-то дачу. Сославшись на затеянную уборку, Настя отказалась.

– Эй, ты меня хоть слушаешь? – пощелкал пальцами перед лицом задумавшейся девушки Кирилл.

Настя встрепенулась и немного пришла в себя. Был самый разгар рабочей недели, и они договорились встретиться после работы в одном из полюбившихся им кафе. Они оба не упоминали о ссоре в последнюю встречу, делая вид, что все в порядке. Последние пятнадцать минут Кирилл самозабвенно делился с девушкой планами на грядущую командировку в соседний регион, из которой должен был вернуться уже на этих выходных. Настя слушала его, кивала, и сама не заметила, как ушла в свои мысли. Она понимала, что их отношения зашли в тупик, из которого нужно было искать выход. Их взаимные обиды и редкие встречи порождали отчуждение, с которым нужно было что-то решать.