скачать книгу бесплатно
Бабушка устроилась в кресле в гостиной, водрузив на нос очки для чтения и положив на колени любовный роман, напечатанный крупным шрифтом. Она подняла глаза, когда я вошла в комнату, и обратила на меня острый орлиный взгляд.
– Ты рано собралась спать, – сказала она с немалой долей подозрительности в голосе. Бабушка успешно вырастила восемь детей. Если бы я была из тех, кто влипает в неприятности, вряд ли бы я смогла устроить что-то, чего она уже не видела раньше.
– Я уволилась сегодня, – сообщила я, и блеск, промелькнувший в глазах бабушки, подсказал мне, что это неудачное начало. – Новая работа мне не нужна, – быстро добавила я.
Бабушка что-то буркнула себе под нос.
– Ну конечно, не нужна. Ты же независимая. Тебе ничего не нужно от твоей старой бабушки. Тебе все равно, что она переживает.
Что ж, все идет отлично.
– Я не хочу, чтобы ты переживала, – сказала я. – Но появилась кое-что… кое-какая возможность.
Я уже окончательно решила, что бабушке необязательно знать, чем я буду заниматься и почему. Я придерживалась легенды, которую дал мне агент Бриггс.
– Есть одна школа, – произнесла я, – со специальной программой. Ее руководитель встретился со мной на прошлой неделе.
Бабушка неодобрительно фыркнула.
– Он поговорил с папой.
– Руководитель этой программы поговорил с твоим отцом, – повторила бабушка. – И что мой сын ответил человеку, который не счел нужным со мной познакомиться?
Я рассказала то, что могла. Потом дала ей буклет, который выдал мне агент Бриггс, – в нем не упоминались ни профайлинг, ни серийные убийцы, ни ФБР.
– В программе мало участников, – добавила я, – это что-то вроде интерната.
– И твой папа, он сказал, что ты можешь поехать? – Бабушка прищурилась, разглядывая фотографии улыбающихся детей на первой странице буклета, словно они лично виноваты в том, что сбили ее драгоценную внучку с истинного пути.
– Он уже подписал бумаги, бабушка, – я посмотрела на свои руки, на сплетенные на животе пальцы, – я поеду.
Повисла тишина. Затем резкий вдох. А затем взрыв.
Я не говорила по-итальянски, но, судя по выразительным жестам и тому, как она выплевывала слова, довольно неплохо представляла перевод.
Бабушка явно придерживалась мнения, что ее внучка переедет на другой конец страны для участия в правительственной программе для одаренных учеников только через ее, бабушки, труп.
Никто не организует меры воздействия так, как это делает семья моего отца. Сигнал Батталья – это вам не сигнал Бэтмена. Меньше чем через двадцать четыре часа после того, как бабушка разослала экстренный вызов, семья собрала все силы. Было много криков, воплей и слез и еды. Очень много еды. Мне угрожали, меня задабривали, стращали и прижимали к груди. Но впервые с того момента, как я познакомилась с этой частью своего фамильного древа, я не могла просто подогнать свои реакции к их поведению. Я не могла дать им то, чего они хотели. Я не могла делать вид.
Шум достиг крещендо, а я ушла в себя и ждала, когда он прекратится. Наконец они заметили, что я ничего не говорю.
– Кэсси, дорогая, разве тебе здесь плохо? – спросила наконец одна из моих тетушек. Все замолчали.
– Я… – Я не могла сказать больше ничего, но увидела, как на их лицах проступает осознание. – Дело не в том, что мне здесь плохо, – быстро добавила я, – просто…
В кои-то веки они услышали то, чего я не говорила. Как только они узнали о моем существовании, я стала частью семьи. Они не осознавали, что с моей собственной точки зрения я всегда была – и, возможно, всегда буду – для них чужой.
– Мне это нужно, – сказала я, и мой голос был настолько же тихим, насколько их голоса – громкими, – ради мамы.
Это было ближе к правде, чем я хотела бы им рассказывать.
– Ты думаешь, твоя мама хотела бы, чтобы ты это сделала? – спросила бабушка. – Оставила семью, которая тебя любит, которая о тебе позаботится, и уехала на другой конец страны, одна, бог знает зачем?
Вопрос был риторическим, но я ответила на него – эмоционально, решительно.
– Да. – Я подождала, ожидая возражений, но их не было. – Понимаю, вам это не нравится, и я надеюсь, что вы не станете ненавидеть меня за мой поступок, но я должна это сделать. – Я встала: – Я уезжаю через три дня. Буду рада приехать на Рождество, но, если вы не захотите меня здесь видеть, я пойму.
Бабушка пересекла комнату за секунду, удивительно быстро для человека ее возраста. Она резко ткнула пальцем мне в грудь.
– Ты приедешь домой на Рождество, – сказала она с такой интонацией, что было однозначно ясно: это приказ. – Чтобы у тебя даже мыслей не было о том, чтобы не вернуться. – Она прищурилась и угрожающим жестом провела пальцем поперек своей шеи. – Capisce?[2 - Поняла? (Пер. с ит.)]
Улыбка растянула уголки моих губ, и слезы обожгли глаза.
– Capisce.
Глава 6
Я уехала через три дня. Меня забирал Майкл. Он припарковался у обочины и ждал.
– Мне это не нравится, – сказала мне бабушка, возможно, в тысячный раз.
– Я понимаю. – Я легонько поцеловала ее в лоб, а она обхватила ладонями мою голову.
– Веди себя хорошо, – с угрозой произнесла она. – Будь осторожна! Твой отец, – добавила она, словно только сейчас вспомнила об этом, – я его убью.
Оглянувшись, я увидела, что Майкл стоит, прислонившись к сияюще-черному «Порше». Отсюда мне было не разглядеть выражение его лица, но я подозревала, что мои чувства он интерпретирует без проблем.
– Я буду осторожна, – сказала я бабушке, повернувшись спиной к этому парню с проницательным взглядом, – обещаю.
– Эх, – ответила она наконец, – вряд ли тебя ждут крупные неприятности, ведь в школе всего несколько учеников.
Ага, несколько учеников, которых обучали анализировать место преступлений, вглядываться в показания свидетелей и выслеживать серийных убийц. И правда, крупных неприятностей ждать не стоит.
Не говоря больше ни слова, я потащила сумку к машине. Бабушка пошла следом и, когда Майкл открыл багажник, но не стал помогать мне закинуть в него сумку, она неодобрительно посмотрела на него.
– Ты так и собираешься просто тут стоять? – спросила она.
Едва заметно ухмыльнувшись, Майкл взял у меня сумку и с легкостью забросил ее в багажник. Затем наклонился ближе, вторгаясь в мое личное пространство, и прошептал:
– А я-то разрекламировал тебя как девушку, которая готова сама справляться с тяжелыми задачами.
Бабушка смерила взглядом меня, потом Майкла. Затем то небольшое пространство, которое нас с ним разделяло, и неодобрительно фыркнула.
– Если хоть что-то с ней случится, – сказала она, – имей в виду, в нашей семье знают, как избавиться от тела.
Вместо того чтобы замереть от стыда, закрыв лицо руками, я попрощалась с бабушкой и забралась в машину. Майкл последовал за мной.
– Извини за это, – произнесла я.
Майкл выгнул бровь.
– За угрозу убийством или за воображаемый пояс верности, который она примеряла на тебя, пока мы разговаривали?
– Заткнись!
– Ой да ладно, Кэсси! Думаю, это так мило. У тебя есть семья, которая о тебе заботится.
Может, он думал, что это мило, а может, и нет.
– Не хочу обсуждать свою семью.
Майкл, совершенно невозмутимый, улыбнулся.
– Я знаю.
Я вспомнила, что агент Бриггс рассказывал мне о даре Майкла.
– Ты считываешь эмоции, – сказала я.
– Выражения лиц, позу, жесты, поведение, – пояснил он. – Ты прикусываешь губу изнутри, когда нервничаешь. И у тебя появляется морщинка в уголке правого глаза, когда ты пытаешься не пялиться.
Он произнес это, не отводя взгляда от дороги. Я взглянула на спидометр и осознала, как быстро мы едем.
– Хочешь, чтобы нас остановили? – взвизгнула я.
Он пожал плечами.
– Ты же профайлер, – ответил он, – ты мне и скажи.
Он слегка отпустил педаль газа.
– Профайлеры ведь этим и занимаются, так? Ты смотришь на то, как одет человек, как он разговаривает, на все мелкие детали, и находишь для него подходящий раздел. Ты вычисляешь, с каким типом человека ты имеешь дело, и убеждаешь себя, что точно знаешь, чего хотят другие.
Ладно, похоже, в прошлом у него был опыт общения с профайлером, и не очень удачный. Значит, то, что мне сложно его разгадать, вовсе не случайность. Ему нравилось держать меня в неведении.
– Каждый раз, когда я тебя вижу, на тебе другая одежда, – сказала я, – ты держишься всегда по-разному, говоришь иначе. Никогда не рассказываешь о себе.
– Может, мне нравится быть высоким, мрачным и загадочным, – ответил Майкл, поворачивая так резко, что я на мгновение забыла как дышать.
– Ты не такой уж и высокий, – выдавила я.
Он рассмеялся.
– Я тебя раздражаю, – произнес он, поиграв бровями, – но я тебе интересен.
– Может, прекратишь? – Я никогда не осознавала, насколько это раздражает, когда оказываешься под микроскопом.
– Я предлагаю тебе сделку, – ответил он. – Я перестану пытаться прочитать твои эмоции, если ты перестанешь пытаться анализировать мое поведение.
Меня волновали многие вопросы: каким было его детство, в чем заключаются его способности, почему он советовал мне не приходить… Но если я не хочу, чтобы он тщательно изучал мои эмоции, придется добывать ответы так, как это делают обычные люди.
– Ладно, – согласилась я, – договорились.
Он улыбнулся.
– Отлично. Теперь в качестве жеста доброй воли, раз уж я потратил немало времени, забираясь в твою голову, предлагаю тебе задать три вопроса, чтобы попытаться забраться в мою.
Та часть меня, которая любила загадки, хотела узнать, какую одежду он носит, когда никого нет рядом, сколько у него братьев и сестер и кто из его родителей превратил его в человека, который слегка зол на окружающий мир.
Но я не стала спрашивать об этом. Если человеку комфортно ехать на такой скорости, то и произнести какую-нибудь белую ложь его тоже не затруднит. Я задам ему интересующие меня вопросы, а получу еще больше противоречивых ответов, поэтому я задала единственный вопрос, на который, уверена, он ответит честно.
– Почему «Порше»?
Майкл на мгновение отвел взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня, и я поняла, что я его удивила.
– «Порше»? – повторил он.
Я кивнула.
– Уверена, это не типичный для ФБР автомобиль.
Уголки его губ подскочили вверх, и темная тень, которая всегда присутствовала у него на лице, на мгновение исчезла.
– «Порше» – это подарок, – сообщил он, – из прежней жизни. Я поставил Бриггсу условие, что присоединюсь к программе, если он разрешит его оставить.
– А с чего бы ему не разрешать? – спросила я, с опозданием осознав, что только что потратила второй вопрос.
– Мошенничество с налогами, – ответил Майкл, – не мое, отец постарался.
По напряжению в его голосе я поняла, что возможность оставить «Порше» наверняка была не единственным условием участия Майкла в программе. Может, он попросил, чтобы государство закрыло глаза на преступления отца, а может, отец обменял сына на возможность уйти от суда, не знаю.
Спрашивать я не стала – предпочла остаться на безопасной территории.
– Каково это – участвовать в программе?
– Я в ней только несколько месяцев, – сказал Майкл. – Бриггс отпустил меня, чтобы я тебя встретил. Думаю, за хорошее поведение.
Почему-то я в этом усомнилась. Майкл, похоже, почувствовал, что не убедил меня.
– Кроме того, возможно, Бриггсу нужен человек, который сможет прочитать твои эмоции и определит, не являешься ли ты взрывоопасным хранилищем ярости, которое лучше не подпускать к секретным документам.
– Я прошла проверку? – спросила я, добавив нотку насмешки.
– Ой-ой, – откликнулся Майкл, – это четвертый вопрос.
Внезапно он дернул руль влево, повернул на сто восемьдесят градусов, а затем резко рванул направо. Через несколько секунд мы остановились на парковке рядом с постройкой, похожей на ангар в аэропорту.
– Что? – спросила я, внимательно осматривая изящно очерченный металлический корпус. – Что это такое?