
Полная версия:
Четвертая обезьяна
Мама носила такие платья не только в жару, но и в середине зимы. Она не обращала внимания на холод. Помню, однажды зимой, когда снег доходил почти до подоконника, я увидел, что она радостно мурлычет себе под нос на кухне и на ней короткий белый сарафан в цветочек. За кухонным столом сидела радостная миссис Картер с дымящейся чашкой в руках, а мама рассказывала ей, что носит такие платья, потому что они подчеркивают ее ноги. Она считала ноги лучшим, чем она обладает. Потом она призналась, что отец очень любит ее ноги. Стала рассказывать, как он ласкает их. Как любит, когда ее ноги лежат у него на плечах или обхватывают…
Тут мама заметила меня, и я вышел.
9
Портер – день первый, 8.23
Чикагский гольф-клуб – старейшее поле для гольфа в Северной Америке, построенное в 1892 году на берегу озера Блафф. Считается, что там играют в гольф сливки общества.
Портер почти не разбирался в гольфе. Ему претила сама мысль о том, чтобы бить по маленькому белому мячику, а потом часами искать его. Хотя он понимал, что гольф требует известного напряжения сил и стимулирует, он не считал его настоящим видом спорта. Вот бейсбол – дело другое. И футбол – дело другое. А то, во что можно играть в восемьдесят лет, хоть в брючках пастельных тонов и в кислородной маске, он спортом не считал и считать не собирался.
Зато ресторан при клубе ему очень понравился. Два года назад они с Хизер ездили туда на юбилей их свадьбы. Тогда Портер заказал самый дорогой стейк, какой мог себе позволить по своей «Визе». Хизер предпочла лобстера и потом еще долго о нем вспоминала. С зарплаты полицейского особенно не разгуляешься, но все, что доставляло ей радость, стоило затраченных усилий.
Он остановился у внушительного здания клуба и передал ключи парковщику:
– Поставьте поближе. Мы ненадолго.
Они уехали от грозы. Хотя небо и здесь посерело, черные грозовые тучи остались позади, зависли над городом.
Портер и Нэш вошли в просторный, со вкусом обставленный вестибюль. В дальнем углу у камина, откуда открывался вид на роскошное поле, сидели несколько членов клуба. Их голоса гулким эхом отдавались от мраморного пола и панелей красного дерева.
Нэш тихо присвистнул.
– Если увижу, как ты здесь попрошайничаешь, отправлю тебя ждать в машине, – предупредил Портер.
– С самого утра жалею о том, что не оделся понаряднее, – вздохнул Нэш. – Здесь, Сэм, совсем другой мир, чем тот, в котором мы загоняем мячи в лунки.
– Играешь в гольф?
– Последний раз, когда держал в руках клюшку, я не прошел дальше первого препятствия. А здесь, сразу видно, играют большие мальчики. Мне на такую игру терпения не хватит, – признался Нэш.
За стойкой администратора сидела молодая красивая блондинка. При их приближении она оторвалась от ноутбука и улыбнулась:
– Здравствуйте, джентльмены. Добро пожаловать в Чикагский гольф-клуб. Чем я могу вам помочь?
Блондинка ослепительно улыбалась, но Портер понимал, что она их оценивает. Вряд ли она не спросила, назначена ли у них встреча, по оплошности. Он достал свой жетон:
– Мы ищем Артура Толбота. Его жена сказала, что сегодня он здесь играет.
Улыбка увяла; блондинка перевела взгляд с жетона на Портера, потом покосилась на Нэша. Взяла трубку, лежащую на столе, и набрала внутренний номер, что-то тихо сказала и нажала отбой.
– Подождите, пожалуйста. Сейчас к вам выйдут. – Она жестом указала на диван в дальнем углу.
– Спасибо, мы постоим, – ответил Портер.
Блондинка снова улыбнулась и опустила голову к своему компьютеру; тонкие наманикюренные пальцы запорхали по клавиатуре.
Портер посмотрел на часы. Почти девять.
Вскоре из двери слева вышел мужчина за шестьдесят. Его волосы были гладко зачесаны назад, темно-синий костюм от Канали идеально выглажен. Приблизившись, он протянул руку Портеру:
– Детектив… Мне сказали, что вы приехали повидаться с мистером Толботом? – Пожатие у него оказалось вялым; отец Портера сказал бы – «как у дохлой рыбы». – Я Дуглас Прескотт, старший управляющий.
Портер показал ему жетон:
– Мы из Чикагского полицейского управления. Я детектив Портер, а это детектив Нэш. У нас крайне срочное дело к мистеру Толботу. Где нам можно его найти?
Блондинка украдкой поглядывала на них. Когда Прескотт покосился на нее, она снова уткнулась в свой ноутбук. Прескотт перевел взгляд на Портера.
– Насколько мне известно, мистер Толбот и его спутники начали партию в семь тридцать, так что сейчас они на поле. Вы можете его подождать. Если хотите, в столовой вас ждет завтрак за счет заведения. Если любите сигары, у нас превосходный выбор…
– Мы не можем ждать, – перебил его Портер.
Прескотт нахмурился:
– Джентльмены, мы не отвлекаем гостей от партии.
– «Мы»? – ухмыльнулся Нэш.
– Не отвлекаем, – повторил Прескотт.
Портер тяжело вздохнул. Похоже, все сговорились и с самого утра портят им жизнь.
– Мистер Прескотт, для долгих разговоров у нас нет ни времени, ни терпения. Так что выбирайте. У вас два варианта. Либо вы ведете нас к мистеру Толботу, либо мой напарник арестует вас за воспрепятствование осуществлению правосудия, прикует наручниками вон к тому столу и станет громко звать Толбота до тех пор, пока он сам к нам не выйдет. Поверьте, я уже видел, как он это делает; голос у него громкий, но противный. Конечно, решать вам, и все же я от души советую выбрать первый вариант, потому что он не столь опустошительно скажется на вашем предприятии.
Блондинка подавила смешок.
Прескотт метнул на нее сердитый взгляд, затем подошел к ним вплотную и понизил голос:
– Мистер Толбот – крупный спонсор и большой друг вашего босса, мэра. Всего две недели назад они играли вместе. Не думаю, что кто-то из них обрадуется, узнав, что два стража порядка угрожали поставить пятно на безупречном послужном списке Чикагского полицейского управления, запугивая гражданских лиц, исполняющих свой долг. Если я сейчас же позову его и сообщу, что вы намерены устроить скандал, он, скорее всего, сначала посоветует вам переговорить с его адвокатом и только потом решит, стоит ли уделять вам время.
Нэш снял с пояса наручники.
– Сэм, как хочешь, а я арестую этого засранца. Любопытно будет взглянуть, как он поведет себя в окружении наркоманов и насильников. В его отсутствие нам наверняка поможет мисс… – он посмотрел на бейдж блондинки, – Пайпер.
Прескотт побагровел.
– Отдышитесь, мистер Прескотт, и хорошенько подумайте, прежде чем произнесете следующие слова, – посоветовал Портер.
Дуглас Прескотт закатил глаза и повернулся к мисс Пайпер:
– Где сейчас мистер Толбот и его спутники?
Она ткнула в монитор розовым ногтем, покрытым шел-лаком:
– Только что подошли к шестой лунке.
– У вас есть видеокамеры? – спросил Нэш.
Блондинка покачала головой:
– Наши гольф-кары оснащены навигаторами GPS. Они позволяют нам следить за узкими участками и не давать задерживать следующие партии.
– Значит, если кто-то играет слишком медленно, вы выдергиваете их с насиженного места и переводите на детское поле?
– Зачем такие крайности? Мы посылаем к ним профессионала, который советует, что делать. Помогает продвинуться дальше, – объяснила блондинка.
– Можете подвезти нас к нему?
Блондинка покосилась на Прескотта. Тот вскинул руки:
– Иди!
Пайпер достала сумочку из-под стола и показала на коридор в западной части здания:
– Следуйте за мной, джентльмены!
Не прошло и пяти минут, как они сели в гольф-кар и покатили по мощеной дорожке. Мисс Пайпер вела машинку, Портер сидел рядом с ней, а Нэш устроился на скамеечке сзади. Всякий раз, как они наскакивали на колдобину или выбоину, Нэш подпрыгивал на месте и ругался.
Портер сунул руки в карманы. За городом было прохладно.
– Не сердитесь на моего босса. Он бывает… – она помолчала, подыскивая нужное слово, – сволочеват.
– Что такое «сволочеват»? – спросил Нэш.
– Значит, что такого не захочешь приглашать на мальчишник, – перевел Портер.
Нэш хихикнул.
– Я не собираюсь жениться – разве что у мисс Пайпер есть подружка, согласная выйти за стража порядка с крошечным жалованьем, которое ему платят за то, что в него довольно регулярно стреляют. Кроме того, у меня, как правило, ненормированный рабочий день, и к бутылке я прикладываюсь чаще, чем готов признаться девушке, с которой только что познакомился.
Портер повернулся к Пайпер:
– Мисс, не обращайте на него внимания. По закону вы не обязаны знакомить стражей порядка с симпатичными подружками.
Она посмотрела в зеркало заднего вида.
– Детектив, по-моему, вы – просто завидный жених. Как только вернусь к себе в общежитие, сразу же расскажу о вас своим сокурсницам.
– Буду очень вам признателен, – отозвался Нэш.
Портер невольно залюбовался открывшимся видом. Трава на поле была короткой и пышной, он не заметил ни единого сорняка. В зелени по обе стороны дорожки мелькали маленькие прудики. Над газоном высились мощные дубы; их раскидистые ветви защищали играющих от солнца и ветра.
– Вон они. – Пайпер кивнула в сторону группы из четырех мужчин, которые столпились вокруг чего-то напоминающего высокий узкий фонтан.
– Что там за штука? – спросил Нэш.
– Какая штука? – удивился Портер.
Пайпер улыбнулась:
– Джентльмены, это шаропомывочный аппарат.
Нэш помассировал висок и закрыл глаза:
– Сразу вспомнилось столько анекдотов на тему шаров, что даже голова разболелась.
– Ночью шел небольшой дождь, а грязь может помешать игре, – сообщила Пайпер. – Мыть шары разрешается только в начале или в конце лунки. Тех, кто моет шары во время игры, штрафуют.
– Сэм, слышишь? Всегда мой шары перед игрой!
Портер хлопнул напарника по плечу:
– Пожалуй, все-таки стоило оставить тебя в машине!
– Мне нравятся термины в гольфе… Мыть шары, потом загонять их в дырку… сразу видно, игра недетская!
– Нэш, угомонись!
Пайпер остановилась рядом с гольф-каром Толбота и поставила машинку на тормоз.
– Если хотите, я вас подожду.
Портер улыбнулся:
– Очень мило с вашей стороны, спасибо!
Нэш соскочил на землю.
– На обратном пути я сяду впереди, а багажная полка целиком в твоем распоряжении.
Портер подошел к четверым мужчинам, которые готовились начать игру, и помахал жетоном:
– Доброе утро, джентльмены. Я детектив Сэм Портер из Чикагского полицейского управления. Это мой напарник, детектив Нэш. Извините, что прерываю вашу партию, но у нас дело, которое не может ждать. Кто из вас Артур Толбот?
Высокий мужчина пятидесяти с небольшим с коротко стриженными волосами цвета перца с солью слегка тряхнул головой и улыбнулся – Нэш любил называть такую улыбку «гримасой политикана».
– Артур Толбот – это я.
Портер понизил голос:
– Мы с вами можем поговорить наедине?
Поверх белой рубашки для гольфа с коричневым поясом и брюк цвета хаки на Толботе была коричневая ветровка. Он покачал головой:
– Детектив, в этом нет никакой необходимости. У меня нет секретов от моих компаньонов.
Пожилой мужчина слева сдвинул очки в металлической оправе на кончик носа и пригладил прядь волос над наметившейся плешью, которая поднялась от ветра. Он встревоженно взглянул на Портера.
– Арти, мы можем продолжать. Ты нас догонишь, когда поговоришь.
Толбот поднял руку, прерывая своего спутника:
– Детектив, чем я могу вам помочь?
– Ваше лицо кажется мне очень знакомым, – обратился Нэш к другому спутнику Толбота, стоящему справа от него.
Портер посмотрел в ту же сторону. Да, пожалуй… Рост – около метра девяноста. Густые черные волосы. Спортивная фигура. Возраст – около сорока пяти.
– Я Луис Фишмен. Мы с вами встречались несколько лет назад, когда вы расследовали дело Эль Бортон, а я работал в окружной прокуратуре. Впоследствии я занялся частной практикой.
Толбот нахмурился:
– Эль Бортон… Почему мне знакомо это имя?
– Она была одной из жертв Обезьяньего убийцы, – ответил третий спутник Толбота, стоящий у шаропомывочного аппарата.
– Точнее, второй, – кивнул Портер.
– Верно.
– Поганый ублюдок, – буркнул мужчина в очках. – Удалось вам его поймать?
– Возможно, сегодня утром его сбил городской автобус, – сказал Нэш.
– Городской автобус? Его что, водитель сдал в полицию? – спросил Фишмен.
Портер покачал головой и рассказал им о несчастном случае, который произошел несколько часов назад.
– И вы считаете, что сбитый – Обезьяний убийца?
– Похоже на то.
Артур Толбот побледнел:
– Зачем вы хотели меня видеть?
Портер глубоко вздохнул. Он терпеть не мог эту часть своей работы.
– Перед тем как погибнуть, он переходил улицу, чтобы добраться до почтового ящика. Он собирался отправить посылку…
– И что?
– Мистер Толбот, на посылке написан ваш домашний адрес.
Толбот вздрогнул. Как почти все жители Чикаго, он знал как действует Обезьяний убийца.
Фишмен положил руку на плечо Толботу:
– Что в посылке, детектив?
– Ухо.
– О нет! Карнеги…
– Мистер Толбот, Карнеги цела и невредима. И Патриша тоже. Они обе дома. Перед тем как ехать сюда, мы заглянули к вам. Ваша жена сказала, где вас найти, – быстро сказал Портер и понизил голос, стараясь успокоить своего собеседника: – Мистер Толбот, нам нужна ваша помощь. Нужно, чтобы вы помогли нам определить, кого он похитил.
– Мне надо сесть, – сказал Толбот. – Похоже, меня сейчас стошнит.
Фишмен покосился на Портера и крепче сжал плечо Толбота:
– Арти, давай-ка я провожу тебя к машине. – Отойдя от ящика с шарами, он повел белого как бумага Толбота к гольф-кару и помог сесть.
Портер велел Нэшу не отставать и последовал за Толботом и его спутником. Для того чтобы не повышать голоса, он сел рядом с Толботом.
– Вам ведь известен образ действий убийцы? Так сказать, шаблон…
Толбот кивнул.
– «Не совершать зла», – прошептал он.
– Вот именно. Он выбирает человека, который совершил что-то плохое, то есть плохое по его мнению, и похищает кого-то из близких этого человека. Кого-то, кто ему небезразличен.
– Я… н-не… – Толбот начал заикаться.
Фишмен заговорил адвокатским тоном:
– Арти, не думаю, что тебе стоит отвечать, пока мы с тобой все не обсудим.
Толбот тяжело дышал, лицо по-прежнему было белым.
– Т-там был мой адрес? Вы уверены?
– Дирборн-Паркуэй, 1547, – сказал Портер. – Да, мы уверены.
– Арти… – еле слышно пробормотал Фишмен.
– Мы должны понять, кто у него, кого он похитил. – Помолчав, Портер спросил: – Мистер Толбот, у вас есть любовница? – Он наклонился к Толботу. – Если да, можете говорить смело. Это не будет предано огласке. Даю вам слово. Нам нужно только одно: найти девушку, которую он похитил.
– Все не так, как вам кажется, – сказал Толбот.
Портер положил руку ему на плечо:
– Вам известно, кого он похитил?
Толбот стряхнул его руку и встал. Отошел на несколько шагов, достал из кармана сотовый телефон, набрал номер.
– Ну давай же, ответь! Пожалуйста, ответь!
Портер медленно поднялся с места.
– Кому вы звоните, мистер Толбот?
Артур Толбот выругался и нажал отбой.
К ним подошел Фишмен:
– Если ты им скажешь, пути назад уже не будет! Понимаешь? Пройдет совсем немного времени, и обо всем узнают репортеры. Твоя жена. Твои акционеры. У тебя есть определенные обязательства. Они важнее, чем… Ты должен все хорошенько обдумать. Если тебе неудобно обсуждать дело со мной, посоветуйся с другими адвокатами.
Толбот метнул на него сердитый взгляд:
– Не собираюсь ждать биржевого анализа, пока какой-то псих…
– Арти! – перебил его Фишмен. – Давай хотя бы для начала во всем убедимся. Убедимся наверняка.
– Тянуть время – отличный способ допустить, чтобы жертву убили, – заметил Портер.
Артур Толбот раздосадованно взмахнул рукой и снова принялся набирать номер; он все больше тревожился. Отключаясь, он с такой силой ударил по экрану, что Портер засомневался, не разбил ли он телефон.
Портер жестом подозвал к себе Нэша и снова обратился к Толботу:
– Мистер Толбот, у вас есть еще одна дочь, ведь так? Дочь, рожденная вне брака?
Толбот кивнул и тут же отвернулся. Фишмен тяжело вздохнул, как будто из воздушного шара выпустили воздух.
Толбот покосился на Портера, потом на Фишмена, потом снова на Портера. Провел рукой по волосам.
– Патриша и Карнеги о ней не знают.
Портер подошел к Толботу ближе:
– Она здесь, в Чикаго?
Он заметил, что Толбота трясет от волнения. Банкир снова кивнул:
– Жилой комплекс «Флэр-Тауэр». Она живет в пентхаусе номер 3204 в северном крыле. Я позвоню туда, предупрежу, что вы приедете, и вас впустят.
– Где ее мать?
– Умерла. Уже двенадцать лет назад. Господи, ей всего пятнадцать…
Нэш отвернулся и позвонил в дежурную часть. Криминалисты и опергруппа будут там через несколько минут.
Портер и Толбот прошли к гольф-кару, сели.
– Кто о ней заботится? – спросил Портер. – С кем она живет?
– У ее матери обнаружили рак. Я обещал, что позабочусь о нашей дочери, когда ее не станет. Опухоль росла очень быстро; все было кончено где-то за месяц. – Он постучал себя по виску. – Вот здесь. Оперировать нельзя было; она засела слишком глубоко. Я бы все оплатил. Я предлагал… Но мне сказали, что операция невозможна. Мы обошли стольких врачей… не меньше трех десятков. Я любил ее больше всех на свете. Мне пришлось жениться на Патрише, у меня были… обязательства. Были причины, которые превыше моей власти. Но я хотел жениться на Катрине. Иногда жизнь вносит свои коррективы, понимаете? Иногда приходится чем-то жертвовать ради высшего блага.
Портер этого не знал и, более того, не понимал. Какой сейчас век – пятнадцатый? Принудительные браки давно ушли в историю. А банкиру не мешало бы быть потверже…
– Мистер Толбот, мы приехали не для того, чтобы вас осуждать, – сказал он. – Как ее зовут?
– Эмори, – ответил Толбот. – Эмори Коннорс.
– У вас есть ее фото?
Толбот ненадолго замялся и покачал головой:
– С собой нет. Я не могу допустить, чтобы снимок нашла Патриша.
10
Портер – день первый, 8.31
– Карнеги и Эмори? Надо будет подарить Толботу на Рождество словарь популярных детских имен, – сказал Нэш. – И как он ухитрялся много лет прятать дочь и любовницу в одном из самых дорогих пентхаусов города так, чтобы жена ни о чем не догадывалась?
Портер бросил ему ключи и, обойдя «чарджер», распахнул переднюю пассажирскую дверцу.
– Веди ты; я пока почитаю дневник. Возможно, в нем найдется что-то полезное для нас.
– Вот лентяй! Ты просто любишь, когда тебя возят. Водитель миссис Портер…
– Пошел ты!
– Включу-ка «яблочко»; нам нужно поскорее добраться до места. – Нэш нажал переключатель на приборной панели.
Портер не слышал этого слова уже очень давно. В те дни, когда он только поступил в полицию, «яблочками» называли проблесковые маячки на магнитах, которые можно было быстро прикрепить к крыше машины без опознавательных знаков. Таких маячков, конечно, уже давно не выпускают; их сменили светодиодные панели по краю ветрового стекла, такие тонкие, что изнутри их не видно.
Нэш с места рванул на третьей скорости и повернул к выходу. Машину занесло; шины завизжали от удовольствия, чувствуя мощь.
– Я разрешил тебе вести машину, а не играть в GTA! – нахмурился Портер.
– У меня «форд-фиеста» восемьдесят восьмого года выпуска. Ты хоть понимаешь, что это такое? Представляешь себе унижение, которое я испытываю всякий раз, как влезаю в машину, захлопываю скрипучую дверцу, завожу чудовищный четырехцилиндровый мотор? Звук у него как у электрической точилки карандашей. Я мужчина, иногда мне просто необходимо отвлечься. Ну, пойми меня!
Портер отмахнулся:
– Мы обещали капитану, что отзвонимся после разговора с Толботом.
Нэш выкрутил руль влево и пролетел мимо минивэна, который послушно ехал в пределах разрешенной скорости. Они пронеслись так близко, что Портер разглядел игру «Энгри бердс» на экране айпада маленькой девочки на заднем сиденье. Девочка ненадолго оторвалась от игры и улыбнулась, увидев мигающие огоньки, а потом снова уткнулась в экран.
– Я еще из Уитона отправил ему эсэмэску. Он знает, что мы едем к «Флэр-Тауэр», – ответил Нэш.
Портер вспомнил маленькую девочку с айпадом.
– И все-таки скажи мне, как можно пятнадцать лет прятать дочь в современном мире? Ведь это непросто, верно? Я уже не говорю о свидетельстве о рождении, но как можно хранить такие тайны в век Интернета и соцсетей? А пресса? Толбот все время мелькает в новостях, особенно с тех пор, как начал строительство на берегу озера. Камеры следуют за ним повсюду; все только и ждут, что он облажается. Кто-то наверняка заснял его…
– С помощью денег многое можно скрыть, – возразил Нэш, на скорости входя в поворот и выезжая на магистраль.
Портер вздохнул и раскрыл дневник.
11
Дневник
Летние месяцы в нашей области планеты бывают довольно теплыми. В июне я почти все время проводил на улице. Сразу за нашим домом начинался лес, а в глубине леса было маленькое озеро. Зимой оно замерзало, но летом вода была чистейшего голубого цвета и теплая, как парное молоко.
Я любил ходить к озеру.
Бывало, я говорил маме, что иду на рыбалку, но, по правде говоря, я не любил ловить рыбу. При мысли о том, что надо насаживать червя на крючок и забрасывать его в воду, а потом ждать, пока водная фауна начнет интересоваться извивающейся наживкой, мне делалось не по себе. Кроме того, я сомневался в том, что в естественных условиях, в дикой природе рыба питается червями. Для начала надо было увидеть, как червь заползает в озеро сам. А если в воде не много червей, вряд ли они служат основой рыбьего рациона. Насколько я понял, крупные рыбы питаются в основном не червями, а рыбешкой помельче. Возможно, рыбакам везло бы больше и чаще, если бы они ловили крупную рыбу на мелкую? Помимо всего прочего, мне всегда не хватало терпения на подобные глупости.
Но само озеро мне нравилось.
Оно нравилось и миссис Картер.
Помню, как я увидел ее в первый раз.
Было двенадцатое июня. Занятия в школе закончились неделю назад, с неба сияло солнце, улыбаясь нашему кусочку Земли, согревая его своей любовью. Я подошел к озеру с удочкой в руке, насвистывая песенку. Я всегда был таким счастливым ребенком. Я был в полном порядке.
Я устроился под любимым деревом, огромным дубом. Судя по его размерам, он был очень старым. Если спилить дерево и посчитать кольца, наверное, их оказалось бы много – сто или даже больше. Приходили и уходили годы, а дуб все стоял на месте и смотрел вниз на остальной лес. Дерево в самом деле было очень красивым.
Шло время, и я устроил себе у подножия дуба уютное гнездышко. Удочку я всегда ставил слева от себя, а пакет с завтраком (в котором, естественно, был сэндвич с арахисовой пастой и виноградным джемом) – справа. Потом я доставал из кармана книжку и забывал обо всем.
Именно в тот день я проверял одну теорию. За месяц до того на уроке естествознания учитель объяснил, что Земле четыре с половиной миллиарда лет. Еще раньше нам сказали, что человечеству всего двести тысяч лет. После того как я услышал эти любопытные, но бесполезные факты, в моем подсознании пробудилась одна мысль. Именно поэтому накануне я взял в библиотеке именно ту книжку – книжку об окаменелостях.
Вот что мне хотелось понять. Если сегодня человечество исчезнет с лица Земли, надолго ли сохранятся свидетельства нашего существования? Здания, конечно, разрушатся быстро, и мать-Земля поспешит вернуть себе все, что принадлежит ей по праву. Органика исчезнет еще быстрее. Итак, допустим, по самым скромным оценкам (и потому что я забыл захватить калькулятор), что все следы нашего пребывания на Земле исчезнут за восемьсот тысяч лет. Складываем двести тысяч лет существования и восемьсот тысяч лет исчезновения; примерно выходит цикл в миллион лет.
Нашей планете четыре с половиной миллиарда.
Значит, вполне возможно, что за время существования Земли человечество (в той или иной форме) приходило и уходило четыре с половиной тысячи раз, не оставляя никаких следов своей предыдущей инкарнации. Даже если округлить этот цикл до десяти миллионов лет, шаблон повторится четыреста пятьдесят раз. А если допустить, что такой цикл равен ста миллионам лет, он все равно повторится сорок пять раз. И даже если предположить, что между каждой эволюцией человечества проходит миллиард лет, одно и то же событие могло произойти четыре или пять раз.
Это меня поразило.