Без права на эмоции

− А теперь рассказывай мне все!

Я взяла дрожащими руками еще теплую чашку с кофе и, смотря на севшего напротив меня немца, начала рассказывать все с самого начала вплоть до сегодняшнего вечера, умолчав только о том, что в нашей команде еще был Туз с Ниной и что нам нужно было вывезти фон Герцена в Москву. Гюнтер слушал меня и чем больше я говорила, тем мрачнее становился он. Когда я замолчала, он взял сигарету и закурив подошел к окну, где простоял молча достаточно долго, словно принимая решение, что делать дальше со мной. Затем он повернулся ко мне и подойдя вплотную одним рывком поставил на ноги. Схватив за подбородок, мужчина провел пальцем по моим губам, вызвав внутри меня целую волну ужаса.

− Сейчас ты пойдешь спать, а следующий день проведешь здесь, не ступая за порог ни ногой. Будешь сидеть и ждать меня. Если я вернусь и узнаю, что ты меня ослушалась, я вас с Андреем расстреляю. И не только вас. Ты поняла меня? – зловеще проговорил мужчина и я испуганно кивнула. – Вот и умница, девочка, − добавил он и отпустив меня взял свой китель и направился к выходу.

− Гюнтер, если вы хоть что-то сделаете мои друзьям, вы не забывайте, что я много чего знаю о вас, − окликнула я его уже возле выхода.

Немец остановился и повернувшись ко мне в пол оборота сказал:

− Верь мне, если сделаешь как я сказал, все будет хорошо.

Когда за ним закрылась дверь, я устало опустилась на стул и положив голову на руки завыла, понимая, что ступила на такой скользкий путь, который выведет неведомо куда не только меня, но и всю нашу команду. Вдоволь наплакавшись, я не заметила, как уснула прямо на кухне и очнулась только утром, когда мадам Лёля вернулась из кабаре и тихонько потрепав по плечу разбудила меня.

− Мисс Миллер, ну что же вы так себя измучили? Это же надо так, заснули прямо за столом, − ласково проговорила женщина, наливая мне чашку кофе и ставя передо мной только что испеченные оладьи. – Я уже и Свету покормила, и оладьи испекла, а вы спите и даже не обращаете внимание на шум.

− Простите, я просто так перенервничала вчера, что просто отключилась прямо здесь,− потирая сонные глаза ответила я.

− Не переживайте так, Гюнтер найдет вашего друга. Он мастер в таких делах, − сказала Лёля, усаживаясь напротив меня.

− Да уж, найдет, − буркнула я себе под нос, не представляя себе даже, чего можно было ждать от этого человека.

− Нет, правда, вы его просто не знаете, − улыбнулась мадам Лёля. – Этот человек из-под земли может достать самого дьявола.

− Да лучше бы и не знала. Много не потеряла бы, − устало ответила я, делая глоток горячего напитка, который тут же начал приводить меня в себя.

Мадам Лёля только улыбнулась и спросила у меня:

− Вы любите его? Мистера Штольца.

− Люблю ли? – задумчиво проговорила я, задавая и себе этот вопрос. – Люблю, очень, − спустя пару минут сказала я и заревела, понимая, что это было действительно так.

После потери Димки я никогда не думала, что скажу еще когда-либо эту фразу. Но теперь, когда Андрея не было рядом и был он неизвестно где, и был ли он вообще жив, я поняла, какой эгоисткой была по отношению к нему, и на все сто процентов я поняла, что люблю этого человека.

− Так прекрасно, что в наше непростое время в сердцах людей зарождается это прекрасное чувство! – мечтательно проговорила женщина.

− Да, прекрасно. Если смерть не забирает того, кого ты любишь, − проглотив комок в горле проговорила я. – Как по мне, так война не лучшее время для любви.

− Нет, Хильза, в любом случае, когда нам судьба посылает любимого человека, за это нужно благодарить. Даже если ты провел с этим человеком так мало времени и вас разлучила смерть, смирившись нужно жить дальше и вспоминать минувшие дни с радостью и благодарностью за то, что они были. Некоторым и этого не дано было в нашей жизни. – печально ответила женщина.

− Может вы и правы, − пожав плечами сказала я. – Как там Света? Она такой кошмар вчера пережила, − беспокойно спросила я.

− Да вроде бы ничего. Я ей куклу подарила, ткань дала, так она сидит платье ей мастерит, − улыбнулась женщина. – Я так всегда хотела себе дочку, но бог так и не дал мне ребенка, − сказала женщина захлопав своими накрашенными ресницами, словно пытаясь прогнать набежавшие слезы.

− А я потеряла ребенка, пол года назад, − с такой же грустью проговорила я.

− Ну, вы еще молодая, вам господь бог обязательно пошлет еще деток, − погладив меня по руке ласково проговорила женщина.

− Я тоже очень на это надеюсь, − едва улыбнувшись ответила я, вставая из-за стола, и вымыв чашку направилась в свою комнату, где, упав на кровать, уставилась в потолок в ожидании прихода Гюнтера.

Пролежала я так несколько часов, периодически засыпая, потом опять просыпаясь и когда на улице стало уже сереть, я вышла в коридор и направилась на кухню, где мадам Лёля собиралась в свое увеселительное заведение.

− Хильза, вы сама не своя на вид. Может со мной пойдете в кабаре? А за Светой я попрошу присмотреть соседку, − нахмурившись предложила Лёля, видя, как я слоняюсь, заламывая руки в ожидании Гюнтера.

− Нет, он сказал ждать и из дома ни ногой, − нервно проговорила я.

− Ну раз так сказал, тогда да, лучше его слушать, − нахмурилась женщина, обувая красивые туфли на невысоком каблуке.

− Лёля, скажите, что вы думаете о Гюнтере? Ему можно доверять? – спросила я, усевшись на кресло и обхватив колени руками.

− Доверять, моя дорогая, сейчас нельзя никому. Даже себе, − задумчиво проговорила женщина. – Что до Гюнтера. Он живет у меня около двух лет уже, с того самого времени, как его сюда прикомандировали. Не буду пугать вас, но это не тот человек, который может быть другом. Уж слишком жестокий, как по мне, − пожав плечами сказала Лёля и накинув на плечи накидку из черного гипюра подошла ко мне и потрепав по плечу добавила, − но к вам у него симпатия, может то, что я вам сказала, вас и не коснется.

Женщина вышла из дома, а я, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла и судорожно выдохнула. Спустя какое-то время немного успокоившись, или может мне так казалось, и я просто была вымотана всем тем, что происходило вокруг меня, я легла немного отдохнуть. Сном это назвать нельзя было, так, простой дрем. Я периодически открывала глаза и прислушивалась к тому, что делала в соседней комнате Света. Девочка что-то щебетала, играя со своей куклой и мне напомнило это мое беззаботное детство под заботливым крылом моего отца. Когда за окном стемнело в дверь тихонько постучали и мою сонливость как рукой сняло. С тревожно бьющимся сердцем я на цыпочках подошла к двери и поинтересовалась, кто там стучит.

– Оля, это я, – услышала я хриплый голос Андрея и незамедлительно открыла дверь и бросилась на шею мужчине.

– Боже мой, ты живой! – заревев я еще крепче прижалась к мужчине. – Как тебе удалось сбежать?

– Гюнтер в доме? – спросил Андрей, слегка отстранившись от меня.

– Нет, он ушел, тебя искать, – проговорила я, целуя мужчину.

– Оль, прости, ничего личного, – сказал мужчина и в этот момент из темноты ко мне подошли двое мужчин и схватив под руки, не дав мне опомниться вытащили из дома и буквально поволокли к стоящей за воротами машине. Сначала, окунувшись в какое-то шоковое состояние, я просто безропотно пошла туда, куда меня вели, но спустя мгновение я уже брыкалась и изо всех сил сопротивлялась, пытаясь вырваться. Один из мужчин отвесил мне тяжелую пощечину, от которой у меня загудело в голове, и спустя мгновение я уже сидела между похитителями на заднем сиденье автомобиля. Придя в себя, я посмотрела на сидящего за рулем Андрея и спросила у него, едва сдерживая дрожь в голосе:

– Андрей, что происходит?!

Но мужчина вел автомобиль, не желая ничего отвечать.

– Да скажи же хоть что-нибудь! – заревела я, совершенно не понимая в какую передрягу попала.

Никто из мужчин не произнес ни слова, и я в ужасе уставилась в окно, чтобы понять, куда меня везли, но за окном была такая темень, что увидеть хоть что-то мне так и не удалось. Спустя где-то пол часа езды машина остановилась около какого-то дома. Меня выдернули из автомобиля и повели внутрь. В просторной комнате усадили на стул и связали. Перекинувшись с Андреем парой слов на польском один из мужчин покинули дом, второй же устроился за столом, вытянув ноги.

– Пожалуйста, что бы ни было, скажи мне, что происходит? – тихо спросила я, вглядываясь в глаза мужчины.

Андрей нахмурившись отошел к окну и сдержанно ответил:

– Жанна не погибла тогда в бомбардировке. Ее в плен взяли на границе с Польшей. На допросе она назвала мое имя и ее оставили в живых, поскольку предположили, что офицер, находящийся в Москве, будет выполнять все требования, дабы сберечь свою женщину.

Я недоуменно посмотрела на мужчину и едва сдерживая рвущееся наружу сердце задала еще вопрос:

– Не понимаю, ничего не понимаю. Что все это значит?

– Ты хорошая девушка, Оля. Но я люблю эту женщину. Я не могу допустить, чтобы она погибла.

– А я здесь при чем? – дрожащими губами спросила я.

– Я обменяю тебя на нее, – просто сказал Андрей, словно речь шла о бартере какими-то вещами.

– Обменяешь? Ты меня обменяешь на Жанну, – проговорила я больше для себя, чем для него, пытаясь переварить сказанную ним фразу.

– Прости, – только и ответил Андрей.

– То есть ты все это время…ты играл? Ты врал? – в ужасе начиная осознавать, что случилось, диким взглядом побитого зверя посмотрела я на мужчину. – Ты ведь знаешь, через что я прошла! Я столько потеряла и ты, зная все это, поступаешь таким образом?! Как такое произошло?! Как ты на такое смог пойти?!– все еще не веря в происходившее спросила я.

– На меня вышли здесь эти люди и когда ранили, то привезли меня сюда. Потом привели и Жанну. Она такая измученная, несчастная, я просто не мог смотреть на нее в таком состоянии и понял, как я все еще люблю ее. Я не могу погубить эту женщину ради тебя. Просто не могу. Ничего личного, Оля.

– Ничего личного, – словно тень прошептала я, опустив глаза к полу. – Этот ужас когда-нибудь закончится?! – замотав головой, словно пытаясь убрать это наваждение из своей головы проговорила я. – И что дальше?

– Сейчас приедет человек, который тебя заберет, и дальнейшая твоя судьба будет зависеть целиком и полностью от твоего отца. Если он будет работать с немцами, то ты будешь жить, если же нет, то, – проговорил мужчина, пожав плечами.

– Отец не будет работать, ты же знаешь это! Он лучший в мире солдат! Он верен Родине!

– Он лучший в мире отец, Оля. Поэтому работать он будет, – ответил Андрей, закуривая сигарету.

– Андрей, ну за что? Ну как ты можешь так! – вглядываясь в глаза мужчины проговорила я, чувствуя, как по моим щекам текут и текут слезы.

– Ради нее могу. Ради ее дочери могу! А на что бы ты пошла, окажись в такой ситуации? Если бы твой Димка остался в живых и тебе предложили обменять меня на него?! – заорал мужчина.

– Не знаю. Только не на такое. Как можно губить одну жизнь, чтобы спасти другую? И дело ведь не только в моей жизни, Андрей, ты ведь Родину предаешь, ты людей губишь, – прошептала я, и закрыв глаза замолчала.

Сидевший все это время молча за столом поляк встал и вышел из дома, оставив нас одних. Буквально через несколько минут в дом зашел мужчина в немецкой форме и женщина. Не просто женщина, а Жанна, которая тотчас же кинулась Андрею на шею и поцеловала его. Увидев это, я поняла, что просто потеряла себя в ту минуту, настолько больно мне было наблюдать такую сцену. Проглотив комок в горле, я отвела взгляд от парочки и посмотрела на мужчину, который, окинув нас взглядом, подошел к Андрею и пожал ему руку.

– Вы все правильно сделали, Андрей Владимирович. Я отпущу Жанну тогда, когда буду уверен, что все договоренности с вами соблюдены, даю слово!

− Я все понял, − ответил Андрей, обняв за талию женщину.

− Андрей, я так рада, что мы скоро будем вместе, − елейно пропела Жанна, целуя его в губы.

Рассматривая Жанну у меня сразу же сложилось мнение, что передо мной была хитрая и двуличная особа, которой, по большому счету, было наплевать на всех и вся кроме себя самой. На фотографиях, висящих в квартире Андрея, она была совершенно другой. Там она выглядела простой советской девчонкой, милой и ранимой. На самом же деле передо мной сейчас была хищница. В ее раскосых, словно у лани, глазах не было и тени испуга, раскаяния, переживания или хотя бы хоть искры чувств к Андрею. Она просто томно, расчетливо на него взирала, гладя ладонью по груди, словно убаюкивая его бдительность. Как он вообще мог любить такую особу, я не могла понять. Посмотрев на меня, Жанна сказала с вполне правдоподобным сожалением:

− Вы простите, Оля, за то, что так сложилось. Но мы с Андреем созданы друг для друга и нет ничего важнее наших с ним отношений и чувств.

− А давно ты это поняла? – прошипела я. – Уж не после того ли, как накувыркалась с другим мужиком в постели, стерва!?

− Андрей простил меня и все наши прошлые обиды остались позади. А вас я понимаю и ещё раз прошу прощения за то, что вам придется пережить, − надув губки пропела женщина и подойдя ко мне дотронулась до моей щеки, от чего я дернулась, словно была ошпарена кипятком.

Затем она снова вернулась к Андрею, и поцеловав его сказала:

− Андрей, прошу тебя, сделай все, как он просит. Теперь все будет у нас по-другому, я тебе обещаю. Я столько глупостей натворила в свое время! Не пойди я тогда на поводу своих желаний, мы бы здесь сейчас с тобой не стояли.

− Я знаю, Жанна, знаю. Я очень тебя люблю, все будет хорошо, − ответил Андрей и поцеловал женщину в лоб.

Я, опустив глаза к полу, слушала эти слова и внутренне завывала. Мне казалось все происходящее каким-то страшным сном. Скользкое чувство ненависти рождалось во мне. Нет, не к ним, этим бессердечным людям, шутя ломающим мою жизнь. Это чувство рождалось во мне к себе самой, поскольку я просто ненавидела себя в ту самую минуту за то, что как глупый, наивный ребенок пошла на поводу своих чувств и надежд на то, что мне в жизни будет дан второй шанс обрести счастье. Слушая воркование этой кровожадной орлицы я в тот момент мысленно спрашивала судьбу, почему она уготовила такой финал для моей жизни. Что я сделала не так? В чем провинилась?

– Вы ведь наш резидент?! – тихо спросила я мужчину в немецкой форме, стараясь не смотреть на Андрея и Жанну.

– Да, Ольга Александровна. Русский резидент, но теперь я принял сторону, как по мне, более выигрышную, – усмехнулся он, ставя напротив меня стул.

– Почему? – в ужасе спросила я.

– По личным соображениям, – уклончиво ответил мужчина.

– Значит это вы писали анонимки эсэсовцам? – горько сказала я.

– Да.

– Но почему анонимно?

– Я делал себе имя, Ольга Александровна. Мне нужен плацдарм, чтобы меня приняли туда, куда мне необходимо. Теперь, когда я добился того, что мне нужно и среди офицерской верхушки знают, на что я способен, я без малейших потерь со своей стороны займу то место, которое хочу.

– Вы ведь русский! Как вы можете!? Вы ведь такое место занимаете! На вас столько надежд возлагают все! – воскликнула я. – И вы ведь не можете быть так уверены, что вас не запрут в клетку, так же, как и всех!

– Когда я вас приведу, то сомнений ни у кого не будет, что я очень и очень ценная личность, – с насмешкой сказал мужчина.

– Но информатор?! Я не очень могу понять одного, – пытаясь собрать мозаику из этого всего проговорила я. – Кто информатор в Москве? Так мало людей знали, что именно мы будем здесь под видом немцев.

– Валя, которая работает в штабе подле твоего отца. Она дружит с его секретаршей. Валя сделала слепки ключей от кабинета и периодически ее хитрый носик достает занятную информацию, – сказал усмехнувшись резидент.

– Но почему? Валя! Я бы никогда на нее не подумала, – недоуменно проговорила я.

– У нас с Валентиной отношения. Поэтому, чем потерять меня, она предпочла помогать мне. Бабская любовь, как это предсказуемо. Это одно. А второе, Жанна – сводная сестра Валентины. Когда она узнала, что сестра жива, то безоговорочно стала сотрудничать со мной, желая спасти ее жизнь. Андрея я в Москве не стал трогать, поскольку не знал, пойдет ли он на все ради своей бывшей, хотя Валентина и уверяла меня, что он очень ее любит. А вот когда дал ее увидеть, то все сразу стало на свои места. Вот как порой бывают полезны ложные известия о смерти родственников, Валю никто не подозревает, поскольку она потеряла на войне сестру, – ухмыльнулся мужчина.

– А Андрей? Что будет с ним и Жанной? – спросила тихо я.

– Ничего. Он вернется в Москву и дабы сберечь ей жизнь, он будет помогать мне оттуда на пару с Валей. Когда Андрей достанет мне информацию по западному фронту от твоего отца, я переправлю Жанну на нашу территорию с новыми документами, где она будет свободна. Так ведь, Андрей Владимирович? – спросил резидент и Андрей молча кивнул в ответ.

– Господи, как ты идешь на такое, Андрей! Ты ведь не думаешь, что он и правда выполнит обещание?! – закрыв глаза проговорила я. – И почему вы сразу меня не взяли, когда мы приехали сюда? Зачем весь этот спектакль?

– Ты должна была доиграть до конца свою роль, девочка, дабы наверху не возникло вопросов, так как мне нужно и дальше оставаться на своем месте и Андрею занять прежнее тоже. Ты взбалмошная молодая дурочка, папина дочка, все знают, что ты сюда ехала, чтобы отомстить и Андрея не слушала совершенно. Ну и обставим все так, будто бы ты полезла на рожон, сама угодила в капкан и погибла. Твоему же отцу донесем правду и будем надеяться, что твой папа тебя очень и очень любит, – улыбаясь сладкой улыбкой проговорил резидент.

– Да вы твари чертовы! – зашипела я на мужчин. – Будьте вы прокляты!

– Будем, Ольга Александровна, обязательно будем, – проговорил мужчина и когда за окнами мелькнули фонари подъезжающей машины, добавил, – а вот и наш высокопоставленный офицер, который ну уж очень будет удивлен, что немецкая репортерша на самом деле никакая не Хильза Миллер, а дочка полковника советской разведки.

Я в ужасе уставилась на входную дверь в ожидании исчадия ада, которое должно было меня забрать, мысленно прощаясь с отцом и прося прощения за свое вечное неповиновение, которое в этот раз завело меня в смертельный тупик.

− Ты представляешь себе, сколько сладких минут ты ему доставишь, когда окажешься под его крылом? Видел я, как ты в него ядом плевалась, когда он целовал тебя тогда, когда провожал домой, − усмехаясь сказал мужчина и я еще не успела сообразить о ком он говорит, как на пороге появился Гюнтер.

Я от неожиданности открыла рот и изумленно уставилась на него, затем перевела взгляд на Андрея, который стоял, нахмурив брови, и наконец на резидента. Опустив голову, я начала смеяться, сначала тихо, потом все громче и громче, пока мой смех не перерос в хохот.

− Черт бы вас побрал, Гюнтер, и здесь вы! – заливаясь истеричным хохотом проговорила я, поскольку поняла, что мне пришел точно конец.

Резидент подошел ко мне и отвесив пощечину заставил замолчать. Скривившись от боли, я вздернула подбородок и увидев, что Андрей отвел взгляд, прошипела на него:

− Что взгляд отводишь?! Смотри, внимательно смотри, скотина! Запомни меня хорошенько, поскольку мой отец тебя из-под земли достанет и выпотрошит за то, что ты с его единственной дочерью сделал!

− Может прекратим уже этот истеричный балаган, господин штурмбанфюрер? Вы заберете девушку, или мне ее самому в гестапо отвезти? Хотя я бы на вашем месте ее у себя оставил, убивать ее-то нельзя, если хотим, чтобы ее отец на нас работал. Придется отчитываться перед ним периодически. Да и гестапо для такой неженки может быть не очень хорошим местом, ваши солдаты сами знаете, чем там промышляют. А баба красивая, так что если у вас в планах есть оставить ее для себя, то лучше не показывать ее никому. А там, глядишь, сломаете ее и будет вам постель согревать без лишних взбрыкиваний до самого окончания войны, − с насмешкой проговорил резидент, держа меня за подбородок.

− Я сам решу, что мне с ней делать, − сухо бросил Гюнтер, взяв меня за локоть и одним рывком поставив на ноги.

− Господин штурмбанфюрер, то, о чем я с вами говорил, в силе? – спросил беспокойно резидент.

Гюнтер обернулся к нему и едва уловимо кивнув вывел меня из дома. На улице стояли три немецких солдата, и когда мы вышли Гюнтер кинул им фразу:

− Уберите их и чтоб следов не осталось.

Услышав это, я взвыла и начала вырываться. Это был порыв все той же влюбленной женщины, которая еще утром ужасно переживала за своего мужчину, не зная, какой ужасный сюрприз он ей готовит. Гюнтер только крепче схватил меня и потащил к машине под звук стрекочущих пулеметов, которые прервали жизнь всех, кто находился в доме. Усадив меня в машину Гюнтер дал указание водителю и, машина рванула с места, оставляя позади меня Андрея и еще один ужасный отрезок моей жизни. Всю дорогу я ревела, как белуга, уткнувшись в переднее сиденье лбом. Я никак не могла понять, как Андрей мог быть таким жестоким. Неужели это любовь могла так ослепить и человек мог превратиться в безжалостную машину? Спустя час езды автомобиль остановился около высокого здания, отдаленно напоминавшего костел. Гюнтер открыл дверь с моей стороны и помог выйти наружу.

− Не гестапо, − окинув здание взглядом проговорила я. − Если вы думаете, что я пойду по тому пути, о котором говорил резидент, то вы меня еще не знаете, Гюнтер, − едва сдерживая сметающую все в моей голове ненависть заорала я, пытаясь вырваться.

Немец ничего не ответил, только взяв под руку повел внутрь. Закрыв за собой дверь, он достал из сапога нож и перерезал веревку, стягивающую мои запястья. Затем провел меня через огромный зал к горящему камину и указав на кресло подле него сказал:

− Садись.

Я села и потерев затекшие руки посмотрела на него из-подо лба. Немец стоял и смотрел на огонь, пока во входную дверь не постучали, и он пошел открывать. Повернув голову в сторону входа, я увидела на пороге того человека с рисунка, нарисованного Тузом.

Мужчина подошел ко мне, и я испуганно вжалась в кресло, поскольку как ни старалась, но не могла вспомнить, кто он и где я могла его видеть, а это навевало на меня еще больший ужас.

− Ну здравствуй, Ольга, − сказал мужчина и, пододвинув ко мне стул, сел напротив.

− Господи, объясните мне, кто вы такой!? Я смутно припоминаю вас, но откуда эти воспоминания не могу сказать, − проговорила я, вытерев свои зареванный нос.

− День рождения твоего отца, пятнадцать лет назад. Праздновали тогда в ресторане. Было куча народа. Я тебе тогда куклу подарил в красном платье, − прищурившись проговорил мужчина. – Давно это было, вот и не можешь вспомнить. Да и я помоложе был в те времена, − усмехнулся мужчина, закуривая сигарету.

Я недоумевая смотрела то на мужчину, то на Гюнтера, вообще не понимая, что происходило.

− Аркадий Сергеевич? – наконец вспомнила я имя мужчины. – Вы тогда еще маму пошли провожать домой, после ее ссоры с отцом. Так ведь? Это были вы?

− Вспомнила, − улыбнулся мужчина. – Майор Аркадий Сергеевич Стрельников, − сказал мужчина, отдав мне честь.

− А? – не могла я выговорить ни слова, не понимая, с чего мне начать, указывая на Гюнтера.

− Это майор сверхсекретной разведки Валдис Черновецкий, − ответил мужчина, видя мое замешательство.

− То есть вы не немец? – начиная смеяться спросила я, не в силах уже адекватно воспринимать все то, что свалилось на меня здесь, в этом городе.

− Нет, не немец. Я русский. Отец был поляком по происхождению. Мать была русской. Но их уже давно нет в живых, они умерли, когда я еще маленьким был.

− А как же вы? У вас такая биография отменная. Мы сами читали с Андреем, − недоумевая спросила я.

− Настоящий Гюнтер фон Риц погиб в автокатастрофе со своими родителями. Я тогда учился в военном училище и когда мне предложили занять его место, мне терять было нечего, я подписался на такое. Родных у Гюнтера не осталось, и вернувшись под видом него в Германию, я через юриста продал имение, в котором вырос немец, и поступил учиться в военное училище уже в Берлине. Язык я знал хорошо, но пока шлифовал произношение, мне пришлось сделать вид, что после аварии я плохо разговариваю. В течение года в основном отмалчивался, осваивая военное дело. Благо, я был похож на Гюнтера, почему и выбрали меня тогда, перешерстив не одну сотню курсантов в России. Поэтому, если кто бы и увидел меня из прежних друзей детства, спустя годы запросто мог подумать, что я так изменился. Но, так как имение, где прошли юношеские годы Гюнтера было слишком далеко от Берлина, то никого я так и не встретил, пока был там. Наш агент заменил все фотографии Гюнтера на мои в школьном альбоме в городке и когда моя карьера пошла вверх, то все проверки я прошел на отлично. Ни у кого не возникло подозрения в том, что перед ними не чистокровный ариец, а простой русский парень из Вологды, − усмехнулся мужчина.