скачать книгу бесплатно
– На пиру? Не будь дурой. Мейв, ты собирала сегодня еду? Ела что-то в лесу? Грибы? Ягоды?
Мейв помотала головой и скорчилась, тоненько подвывая от боли.
– Нужно уложить ее в постель и постараться охладить, – сказала Тек. – Принесите с кухни воды и льда. Тира, приведи Ицзюнь. Она разбирается в полевой медицине. Мы отнесем Мейв в общую комнату во дворце.
– Мейв теперь живет в Каминосе, – сказала Диана.
Первые годы на острове новые амазонки жили в общей комнате, соединенной с дворцом, и лишь после этого выбирали, в какой части города хотят поселиться. Диана совсем недавно была в гостях у Мейв в ее новом доме.
– Если это что-то заразное, ее нужно изолировать. В общей комнате сейчас никого, там можно устроить карантин.
– Заразное? – в ужасе переспросила Отрера.
– Марш, – скомандовала Тек.
Тира побежала в город за врачом, а Диана кинулась в дворцовые кухни за кувшином льда. Когда она вошла в общую комнату, Мейв лежала под тонкой простыней, свернувшись калачиком; ее била мелкая дрожь. Диана поставила кувшин рядом с кроватью и беспомощно уставилась на подругу.
– Что с ней?
– Лихорадка, – мрачно ответила Тек. – Она больна.
Этого не может быть. Это невозможно.
– Амазонки не болеют.
– А она заболела, – огрызнулась Тек.
В комнату влетела Тира; ее золотые волосы развевались на бегу.
– Врач на подходе, но в городе еще двое заболевших.
– Лихорадка? Они были на пиру?
– Не знаю, но…
Внезапно вся комната как будто сместилась. Стены затряслись, пол вздыбился, словно зверь, очнувшийся от спячки. Кувшин со льдом опрокинулся и разбился. Тира отлетела к стене, а Диане пришлось ухватиться за дверной проем, чтобы не упасть.
Тряска закончилась так же быстро, как началась. О том, что произошло, свидетельствовал только разбитый кувшин и лампы, продолжающие покачиваться на крюках.
– Косицы Фрейи, – пролепетала Тира, – что это было?
Лицо Тек помрачнело.
– Землетрясение.
– Здесь? – Тира, казалось, не верила своим ушам.
– Мне нужно найти королеву, – сказала Тек. – Дождитесь врача.
Она стремительно вышла из комнаты, похрустывая на осколках кувшина и льда.
Диана расправила одеяло и подоткнула его вокруг Мейв. Убрала рыжие волосы с лица подруги. Веснушчатая кожа Мейв была слишком белой, а глаза быстро двигались под бледными веками. Инфекция. Карантин. Землетрясение. Этим словам на Темискире было не место. «А что, если это из-за Алии?» Что если это Диана принесла своему народу язык несчастий?
Смертным запрещено находиться на Темискире. Закон совершенно прозрачен. Во всей истории амазонок лишь две женщины рискнули его нарушить. Одна из них, Каина, вернулась из вылазки со смертным ребенком после того, как отчаянно пыталась спасти его от гибели на поле боя. Она умоляла позволить ей растить девочку на острове, но в итоге обе были изгнаны в мир людей. Вторая, Несса, попыталась тайно провести своего смертного возлюбленного на корабль, который возвращался на Темискиру.
В детстве Диана любила слушать историю о Нессе, ворочаясь в постели, предвкушая страшный финал и представляя, как Несса стоит на берегу без доспехов, а вокруг нее дрожит земля и завывает ветер – так страшен был гнев острова, так страшен был гнев богов. Диана навсегда запомнила последние слова истории в пересказе поэта Эвандра:
«Одна за другой сестры отворачивались от нее, повинуясь своему долгу, и хотя они плакали, их соленые слезы ничего не значили для моря. И так Несса оставила благодать и отправилась через туманные воды туда, где люди дышат не воздухом, но войной, а жизнь подобна едва заметному трепету крыльев мотылька. Что остается сказать о ее муках? Лишь то, что они длились недолго».
Диана вздрагивала от равнодушия этих слов. Она наблюдала за мотыльками, которые слетались к фонарям на дворцовой террасе, и пыталась уловить размытое движение их крыльев. Вот они есть – и вот их уже нет. Всего мгновение. Но теперь она с чувством жутковатого узнавания вспомнила другие слова Эвандра: «И дрожала земля, и завывал ветер – так страшен был гнев острова, так страшен был гнев богов». Когда Диана спасла Алию, она была уверена, что берет риск на себя; она и подумать не могла, что кара затронет ее сестер, затронет Мейв.
Диана крепко сжала руку Мейв.
– Я вернусь, – прошептала она.
Она поспешно вышла наружу и побежала вдоль колонн двора, соединявшего общую комнату с дворцом.
– Тек! – позвала она, пытаясь поспеть за амазонкой.
Тек повернулась, и в этот момент земля вздрогнула снова. Диана отлетела к колонне, плечи больно ударились о камень. Тек едва ли замедлила шаг.
– Возвращайся к своей подруге, – сказала она, когда Диана засеменила за ней по лестнице в сторону покоев королевы.
– Тек, из-за чего это происходит?
– Я не знаю. Что-то нарушило равновесие.
Тек, не медля ни секунды, размашистым шагом вошла в верхние комнаты королевских покоев. Ипполита сидела за длинным столом и обсуждала что-то с одной из участниц забега, быстроногой Саабой.
Когда они вошли, Ипполита подняла голову.
– Я уже знаю, Тек, – сказала она. – После первого толчка я сразу же послала за бегуньей. – Она дописала сообщение, сложила бумагу и, приложив перстень, запечатала ее красным воском. – Скорее отправляйся в Бана-Мигдалл, только будь осторожна. На острове что-то неладно.
Бегунья исчезла на лестнице.
– У нас по меньшей мере три случая болезни, – сообщила Тек.
– Ты уверена, что это болезнь?
– Я видела одну из больных собственными глазами.
– Это Мейв, – вставила Диана.
– Возможно, она в первую очередь поражает юных амазонок, – предположила Ипполита.
– Не всех, – пробормотала Тек и покосилась на Диану.
Но взгляд Ипполиты был прикован к морю на западе. Она вздохнула и сказала:
– Нужно спросить совета у Оракула.
У Дианы засосало под ложечкой. Оракул. Ей конец.
Тек обреченно кивнула. Визит к Оракулу был серьезным решением. Для него требовалась жертва, а если Оракула не устроит подношение амазонок, гнев ее будет страшен.
– Я зажгу сигнальные огни и соберу Совет, – сказала Тек и, не проронив больше ни слова, вышла.
Все происходило слишком быстро. Ипполита направилась в личные покои, Диана последовала за ней.
– Мама…
– Если они поспешат, мы сможем собрать Совет через час, – сказала Ипполита.
Некоторые члены Совета жили в Эфезеуме или Бана-Мигдалл, но другие предпочитали более уединенные уголки острова, поэтому призывать их приходилось с помощью сигнальных огней.
Ипполита скинула серебряный венец и удобную одежду для верховой езды, в которой была на арене, и через минуту вышла из гардеробной в шелковом платье цвета спелой сливы. Правое плечо украшали золотой наплечник и сияющая чешуя кольчуги. Доспехи были чисто декоративными и надевались только на государственные церемонии. Или чрезвычайные заседания Совета.
– Помоги мне заплести волосы, – попросила Ипполита. Она уселась перед большим зеркалом и достала из обитой бархатом шкатулки золотой венец, усыпанный крупными кристаллами необработанного аметиста.
Диане казалось сумасшествием стоять здесь и заплетать смолянисто-черные волосы матери в косы, пока мир, возможно, разваливался на части, но королева оставалась королевой в любой ситуации.
Диана призвала все свое мужество. Ей нужно рассказать матери об Алии. Она должна узнать о ней прежде, чем идти на Совет. «Возможно, дело не в Алии. Может, это какие-то проблемы в мире людей. Что-нибудь. Что угодно». Но Диана сама в это не верила. Когда Совет обратится к Оракулу, об Алии узнают все и Диану изгонят. Она выставит мать слабой, потакающей ее капризам женщиной. Не все любили Ипполиту так, как ее любила Тек, и не все считали, что амазонкам вообще нужна королева.
– Мама, сегодня во время забега…
Взгляд Ипполиты встретился в зеркале с глазами Дианы. Королева слегка сжала ей руку.
– Поговорим об этом позже. В поражении нет ничего постыдного.
Это была откровенная неправда, но Диана сказала:
– Дело не в этом.
Ипполита вставила в уши аметистовые серьги.
– Диана, тебе больше нельзя проигрывать. Я не думала, что ты победишь, но…
– Вот как? – в голосе Дианы против ее воли прозвучало потрясение; ее затопила обида.
– Конечно, нет. Ты слишком юна. Ты еще не так сильна, как остальные, не так опытна. Я надеялась, что ты займешь второе место или, по крайней мере…
– По крайней мере, не опозорю тебя?
Ипполита подняла бровь.
– Чтобы подорвать авторитет королевы, одного проигранного забега маловато, Диана. Но ты оказалась не готова, а это значит, что теперь тебе придется работать еще усерднее.
То, как мать оценивала ее шансы на победу, напоминало ее сдержанное объятие в ложе: деловое и жестокое.
– Я была готова, – упрямо сказала Диана.
Взгляд Ипполиты был таким мягким, таким любящим и полным жалости, что Диане хотелось закричать.
– Результаты говорят сами за себя. Твое время еще придет.
Не придет. Ей не дали шанса. Если уж родная мать не верила, что она сможет выиграть этот несчастный забег… И еще Алия. Алия.
– Мама, – попыталась Диана снова.
Но Ипполита уже выходила из комнаты. Ее золотые доспехи сверкали в свете ламп. Земля содрогнулась, но королева даже не сбилась с шага, словно говоря всем своим видом: «Я королева и амазонка. Правильно делаешь, что трясешься».
Диана взглянула в зеркало. На нее смотрела темноволосая девушка в мятой одежде. В синих глазах светилось беспокойство; она покусывала нижнюю губу, словно плохой трагический актер. Диана расправила плечи, сжала зубы. Может, она и не королева, но не только Совет имеет право обратиться к Оракулу. «Я принцесса Темискиры, – сказала она девушке в зеркале. – Я во всем разберусь сама».
Глава 3
Диана поспешила в свою комнату, где переоделась и упаковала в сумку одеяло, веревку, фонарь с кресалом и бинты, которыми она обматывала руки для тренировочных боев: в экстренном случае их можно будет использовать для перевязки ран. С тех пор, как Диана оставила Алию в пещере, прошло уже четыре часа. Девушка, наверное, в ужасе. «Милостивая Гера, а что если она попытается спуститься?» От этой мысли Диана вздрогнула. Алия напоминала мешок щепок. Если она попробует выбраться из пещеры, то наверняка что-нибудь себе сломает. Но возвращаться к утесам времени не было. Если Диана собиралась все исправить, ей нужно было поговорить с оракулом раньше, чем это сделает Совет.
Она открыла зеленую эмалированную шкатулку, которую держала у кровати, остановилась. Ей никогда не доводилось встречаться с Оракулом, но Диана знала, что она опасна. Она могла заглянуть амазонке в самое сердце и умела предсказывать будущее. В дыму ритуального огня ей являлись тысячи жизней и тысячи лет; она наблюдала за ходом событий и знала, что нужно сделать, чтобы его изменить. Цена ее предсказаний всегда была высока. Обращаться к Оракулу следовало с подношением, которое придется ей по душе, а потому это должно быть что-то личное, важное для просителя.
В зеленой эмалированной шкатулке Диана хранила самое ценное свое имущество. Она сунула шкатулку в сумку и бросилась вниз по лестнице. На пиру ей удалось стащить немного еды, а теперь она заглянула в кухню, чтобы захватить с собой бурдюк горячего вина с пряностями. Обычно в кухнях царил шум и хаос, но сегодня здесь работали с какой-то мрачной решимостью, а к облакам пара, что поднимался от котлов, примешивались причудливые запахи.
– Ивовая кора, – пояснила одна из поварих, когда Диана заглянула под крышку. – Мы выпариваем салициловую кислоту – она помогает сбить температуру. – Она передала Диане бурдюк. – Скажи Мейв, мы надеемся, что она скоро поправится.
– Спасибо, – только и ответила Диана. Ей не хотелось добавлять к сегодняшнему списку вранья очередную ложь.
Городские улицы были наполнены гомоном и суетой; люди сновали туда-сюда с едой, лекарствами и материалами для починки зданий, поврежденных землетрясением. Диана натянула капюшон. Она знала, что должна быть сейчас в центре событий и помогать остальным, но если ее подозрения насчет Алии подтвердятся, то единственным верным решением будет как можно скорее избавить от нее остров.
Ей достаточно было одного взгляда в сторону гавани, чтобы понять, что украсть лодку практически невозможно. Ветер усилился, небо стало серым, как грифельная доска. Амазонки копошились в доках, привязывая лодки покрепче в ожидании шторма.
Диана свернула на восточную дорогу – самый прямой путь к храму Оракула. С обеих сторон дорогу окружала оливковая роща, и Диана, оказавшись под деревьями, пустилась бежать со всех ног.
Вскоре роща осталась позади. Диана пересекла виноградники и ровные ряды персиковых деревьев, увешанных плодами, и оказалась на невысоких холмах, окружающих заболоченную низину в центре острова.
Чем ближе Диана подходила к болоту, тем тревожнее ей становилось. Топь лежала в тени Птолемской горы и была единственным местом на острове, куда не заглядывало солнце. Диана никогда раньше здесь не бывала. Она слышала истории об амазонках, которые осмеливались навестить Оракула и возвращались от нее в слезах, а то и вовсе теряли рассудок. Когда Кларисса вернулась в город после визита в храм, она бормотала какую-то бессмыслицу и тряслась, глаза ее были налиты кровью от лопнувших сосудов, а ногти обкусаны до мяса. Кларисса никогда не рассказывала о том, что видела, но она, эта матерая воительница, которая шла в битву, вооруженная одним топором и собственной отвагой, до сих пор спала с зажженным фонарем у кровати.
Диана зябко поежилась и шагнула в тень болотных деревьев, поросших траурной вуалью мха. Корявые пучки их оголенных корней зловеще отражались в мутной воде. Диана не слышала ни приближающейся бури, ни привычного пения птиц, ни даже ветра. У болота была своя темная музыка: влажное хлюпанье и плеск, раздавшиеся, когда какое-то существо с колючим гребнем на спине рассекло поверхность воды и исчезло, взмахнув длинным хвостом; суетливый звон насекомых; шепот, который возникал из ниоткуда и так же внезапно стихал. Кто-то прошептал имя Дианы, обдав ей ухо холодным дыханием. Но когда она с колотящимся сердцем обернулась, то никого не увидела. Краем глаза она заметила, как по ветке совсем рядом прошелестели чьи-то длинные волосатые лапы, и прибавила шагу.
Диана шла на восток – или, по крайней мере, надеялась на это. Чем дальше она углублялась в болото, тем плотнее сгущался сумрак. Она уже не сомневалась, что ее преследует какое-то существо, а может, и не одно. Над головой она слышала шорох лап. Слева от нее что-то мерцало – возможно, чьи-то блестящие черные глаза, которые следили за ней из-за кружевных гирлянд серого мха, свисающих с ветвей.
«Здесь нечего бояться», – сказала она себе и почти услышала тихий, булькающий смех болота.
Вздрагивая, она протиснулась через завесу лиан, увитых молочно-белой паутиной, и остановилась. В ее воображении храм Оракула походил на увенчанные куполами постройки из учебников истории, но сейчас она стояла перед стеной из плотно переплетенных ветвей, высокой и широкой, как настоящая крепостная стена. Была ли она кем-то построена или просто выросла посреди болота, сказать было трудно. В центре стены зиял провал – проход, уходивший в темноту более непроглядную, чем самое беззвездное небо. Изнутри доносился низкий нестройный гул, голодное жужжание роя у разворошенного осиного гнезда.
Диана собралась с духом, поправила сумку и двинулась ко входу, прыгая через мутное серое зеркало воды по влажным черным камням и то и дело поскальзываясь на их блестящих спинках.
Воздух вокруг входа – плотный, сырой, отвратительно-теплый и мокрый, как вываленный язык животного, – тяжело обволакивал кожу. Она зажгла фонарь, прикрепленный к сумке, вздохнула и шагнула внутрь.
В ту же секунду фонарь погас. Диана услышала за спиной шепот, развернулась и увидела, как корни переплетаются между собой, закрывая выход из тоннеля. Она бросилась назад, но было слишком поздно. Она осталась одна в темноте.
