Попытка №8

Барбара Морриган

Попытка №8

День 1.

Я не могу дышать.

Это первое, что я почувствовал, как только смог разлепить глаза. Снаружи колыхалось розовое желеобразное месиво. Оно заполняло всё вокруг, заливалось в нос и уши и добралось, казалось, даже до лёгких. В голове оглушительной сиреной звенело чувство животного страха. Наверное, в такие моменты перед глазами проносится вся жизнь, но сейчас я даже толком не помнил, кто я. Единственной мыслью, занимавшей моё сознание было: «Выжить». Любой ценой. Я попытался пошевелиться и тут же наткнулся на преграду: меня окружала тесная коробка из металла. Я принялся отчаянно биться в её стенки, но жидкость вокруг поглощала любой импульс, и мне оставалось лишь беспомощно барахтаться. На глазах выступили слёзы, а кровь в ушах оглушительно пульсировала. Кажется, на этом всё и закончится…

Неожиданно до меня донёсся щелчок, а за ним – звук, напоминающий шипение. Уже через секунду я почувствовал, как розовый гель вокруг меня буквально растворяется. И да, он действительно был в моих лёгких. Когда эта дрянь их покидала, я испытал непередаваемые ощущения: дыхательные пути горели так, будто их наполняло адское пламя. Но сразу после этого мне ощутимо полегчало. Более того, от отвратительной жижи не осталось и следа: даже мой костюм и волосы как по волшебству оказались сухими. Я наконец смог увидеть, где нахожусь: это действительно был небольшой ящик из металла и белых полимеров. Прозрачная крышка раскрылась, впустив внутрь воздух и освободив меня из плена. Находиться в таком тесном пространстве почему-то было жутковато. Как будто есть в этом что-то неправильное… так что я предпочёл поскорее выбраться наружу. Вышло не слишком хорошо: конечности не слушались, и я едва устоял на ногах. Но я наконец-то мог дышать полной грудью, и это не могло не радовать.

Помещение вокруг не было мне знакомо. Это была небольшая комната в светло-серых оттенках. Все вокруг казалось безжизненно-стерильным даже в отсутствие яркого освещения. На одной из стен была установлена пара светящихся голубых панелей: судя по всему, они показывали температуру и уровень кислорода в помещении. Также я обнаружил здесь ещё два ящика, подобных тому, из которого выбрался я. Их крышки не были прозрачными: они были покрыты чем-то вроде специальной плёнки, отражающей свет. Возможно, видеть сквозь неё можно только изнутри, так что я не мог знать наверняка, что или кто там находится.

На боковой стороне ящиков имелись надписи, но разнообразием они не отличались: «Номер один, номер два»… Ну а я, видимо, был «номером три». Крышки прилегали к ящикам очень плотно, и, слегка поддев ногтем одну из них, я понял, что не стоит даже пытаться их открыть. Впрочем, не очень-то и хотелось. Сейчас важнее было понять, где я нахожусь.

В надежде выяснить это я проследовал к двери. Она была автоматической, но открываться не спешила. Судя по тусклому красноватому свету и слабому гулу, доносящемуся из вентиляции, можно было предположить, что всё вокруг работает в режиме сохранения энергии. Как на подводной лодке или в бункере… Оказавшись в тесном коридоре, я преодолел его буквально за несколько шагов. Тот, кто проектировал эти помещения, явно был сильно ограничен в средствах – даже с моим небольшим ростом здесь было не развернуться. В итоге я оказался в чуть более просторной комнате и на секунду потерял дар речи от увиденного. Здесь почти ничего не было кроме трёх кресел с ремнями безопасности и россыпью кнопок непонятного назначения на подлокотниках. В стены были встроены дверцы небольших шкафчиков. А тем, что так сильно удивило меня, стало окно, растянувшееся на всю ширину одной из стен. За стеклом на бесконечные мили вокруг простиралась чёрная пустота, испещрённая белыми огоньками. Космос. Это слово само сорвалось с языка. Я не помнил, откуда знаю его, но знал, что пространство за окном называется именно так. Что там ужасно холодно, и что оно, вероятно бесконечно. А человека вроде меня там ждёт неминуемая ледяная смерть.

Что ж ситуация наконец-то приобретала хоть какую-то определённость: судя по звёздам, плывущим мимо, я нахожусь на космическом судне. И мы явно куда-то движемся. С весьма внушительной скоростью. Но один вопрос терзал меня сильнее прочих:

Кто я такой?

Вдруг до меня донёсся резкий хриплый звук, и я едва не подскочил на месте.

– Обнаружена бодрствующая форма жизни. Подойдите к терминалу.

Я принялся вертеть головой, пытаясь понять, кто со мной разговаривает. Голос в то время повторил:

– Обнаружена бодрствующая форма жизни. Подойдите к терминалу.

Казалось, что он звучит прямо в моей голове, но этот голос явно мне не принадлежал. Неужели здесь есть кто-то ещё?

Терминал оказался совсем недалеко: это был прямоугольный экран почти в человеческий рост на противоположной стене. Он неприветливо мигал красным светом, а голос настойчиво указывал мне подойти. Я нащупал на виске небольшой чип: видимо, он транслировал голос прямо мне в мозг. На экране меня встретило изображение странного существа: у него были крылья, хвост, клюв и перья… На секунду оно показалось мне знакомым. Кажется, это птица? Или животное? Видел ли я когда-то подобное или только что выдумал это? Картинка быстро сменилась более понятными мне символами. Буквы гласили:

«Протокол «Ковчег». Попытка 8.

Приложите ладонь к экрану, чтобы активировать виртуального Помощника».

Я немного боязливо вытянул руку и коснулся гладкой тёплой поверхности.

– Добро пожаловать, номер три, – донёсся до меня приветливый голос. В нём чувствовались откровенно искусственные нотки, но я всё же уловил намёк на радушие, и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя чуть менее одиноко в этом странном месте… однако, радость моя длилась недолго.

– Обнаружено несанкционированное бодрствование. До окончания полёта… – голос Помощника поменялся на механический, – Четыре недели. Шесть дней. Пятнадцать часов. Шестнадцать минут. Пожалуйста, вернитесь в капсулу сохранения и повторно запустите процесс сна.

– Опять?! – прошептал я, испугавшись собственного голоса. Кажется, я давненько его не слышал. Хриплый, негромкий. Довольно высокий. Мальчишеский. И, хоть моему тону и не доставало уверенности, приказ помощника возмутил меня до глубины души. Что-что, а возвращаться в смертельную капсулу, из которой я чудом выбрался, мне не хотелось.

– Согласно протоколу «Ковчег», все бодрствующие формы жизни должны вернуться к состоянию сна до окончания полёта, – объяснил Помощник.

– А что, если я не хочу?

– Все члены экипажа обязаны следовать протоколу «Ковчег», – не унимался цифровой упрямец.

– Эта штука меня чуть не убила!

– Нарушение протокола «Ковчег» грозит…

– Да тихо ты, чёртова железка! – разозлился я. На удивление это сработало, и компьютер замолчал.

– Что такое протокол «Ковчег»? – спросил я.

– Согласно договору между мистером Н. и членами экипажа корабля Авель-8, все члены экипажа обязаны следовать протоколу «Ковчег». Протокол «Ковчег включает следующие положения»:

Все члены экипажа обязаны поддерживать состояние сна в капсуле сохранения до прибытия в точку назначения. В случае санкционированного или несанкционированного бодрствования запрещаются:

Прерывание сна других членов экипажа.

Попытка покинуть корабль.

Пользование системой изменения маршрута.

Пользование радио-передатчиком.

Проникновение в отсеки N и X.

Если бодрствующему члену экипажа требуется медицинская помощь, пройдите в отсек M. Если бодрствование несанкционированно, члену экипажа следует немедленно…

– Куда мы летим? – перебил я его, пока он снова не начал поучать меня.

– Информация защищена.

– Я не могу узнать, куда направляюсь?

– Информация о маршруте защищена до момента прибытия в пункт назначения.

– Тогда может хотя бы скажешь, откуда?

– Информация о точке отправления защищена до момента прибытия в пункт назначения.

– Да чтоб тебя… Подожди, ты сказал «члены экипажа»? Есть кто-то ещё? В тех ящиках тоже люди, да?

– Информация о членах экипажа защищена до момента прибытия в пункт назначения.

– Агрх! – огрызнулся я, теряя терпение, – Но кто я такой, ты мне можешь сказать?

– Вы – номер три.

Если этот Помощник создали для того, чтобы на самом деле помогать, то попытка определённо провалилась.

Поняв, что толку от него не будет, я отнял ладонь от экрана и сел в одно из кресел, уставившись в темноту космоса за окном. В голове было пусто: бессмысленный диалог с компьютером выветрился из памяти буквально за пару минут, а кроме него в ней не оказалось почти ничего. Я помнил какие-то незначительные детали: например, названия некоторых материалов, из которых сделаны предметы вокруг меня. Также мне удалось распознать символы пищи и воды, нанесённые на встроенные в стены дверцы. А в остальном я чувствовал себя ужасно пустым. Как будто только вчера появился на свет, и мой разум девственно чист.

Кажется, я просидел в кресле несколько часов. Может три, может четыре. Мне не хотелось даже шевелиться: я просто смотрел на однообразие проносящихся мимо огней, и наконец сам не заметил, как уснул.

День 2.

Сегодня ничего примечательного не произошло. Проснувшись, я не без помощи Помощника разобрался, где справить нужду. К слову, по дороге пришлось опять отшивать его с предложением вернуться в капсулу. После я вскрыл пищевые припасы и поел. Мне достался тюбик с чем-то солёным и сухие крекеры серого цвета. Было довольно вкусно. Я даже немного испугался: не думал, что еда может приносить какие-то чувства, кроме насыщения. Потом я снова сидел в кресле, как и в первый день. После того, как я удовлетворил все потребности, других желаний у меня не возникало.

Правда было кое-что новое: пару раз я замечал, что в моей голове возникают странные звуки. Это не похоже на голос Помощника или мои собственные мысли. Это вообще не было ни на что похоже. Как речь, но без слов, и всё это звучит так стройно и даже красиво… но это длилось всего на пару секунд, и я ничего толком не успел понять. Возможно, я просто медленно схожу с ума от тишины вокруг. Попробую поспать ещё.

День 3.

Начало дня прошло так же, как и вчерашнее. Помощник пожелал мне «доброго утра». Не уверен, что понимаю, что это значит, но на всякий случай ответил ему тем же. Если паршивец пытался таким образом меня задеть, то хотя бы получил достойный отпор.

После еды я решил пройтись по кораблю, так как почувствовал, что тело немного затекает от долгого сидения. А движение приносит довольно приятные ощущения. Большинство отсеков оказалось заблокировано, а на отсеке X висит столько предупреждений о том, чтобы я держался от него подальше, что мне стало не по себе.

В отсек с «капсулами сохранения», как называл их Помощник, мне возвращаться не хотелось. После того, что случилось в первый день, я бы скорее назвал их «капсулами ужаса» или «капсулами смерти». Хотя Помощник ну очень активно настаивал на том, чтобы я вернулся ко сну, за что был послан далеко и надолго.

– Получена команда «идти к чёрту»? – уточнил Помощник.

– Именно, – ухмыльнулся я.

– Команда не распознана, – ответил он, и мне показалось, что я услышал в его голосе нотки обиды. Или мне хочется в это верить.

– Помощник, что будет, если я вскрою другие капсулы?

– Нарушение протокола «Ковчег» ведёт к расторжению договора с мистером Н.

– Кто такой мистер Н.? И что за договор?

– Договор с мистером Н. – это всё, что у вас осталось, номер три.

– Чушь какая-то… – нахмурился я.

Хоть угроза расторжения договора с каким-то незнакомым мужиком казалась абсурдом, нарываться на неприятности мне уж точно не хотелось. Если быть честным, мне вообще ничего не хотелось. Интересно, так было всегда? В любом случае, я поспешил убраться из отсека и вернуться в уже ставшую привычной комнату с креслами, шкафчиками, полными сухого пайка, и звёздами за окном.

Остаток дня я проспал. Странные звуки снова ненадолго появлялись в голове, но я начал к ним понемногу привыкать.

День 4.

Спал, ел, справлял нужду, смотрел на звёзды.

До этого дня все мои действия казались мне естественными, но сейчас чего-то будто не достаёт. Мне стало не так просто смотреть в одну точку или спать по шестнадцать часов. Как будто… что-то меняется во мне?

Однако в этот раз скучать мне не пришлось. Я услышал нечто странное. Поначалу я списал это на те звуки, что мерещились мне ранее. Но это совсем не было на них похоже: в этом шуме не было никакой мелодичности, и я готов был поклясться, что он доносится из отсека А. Того самого, где я очнулся и чуть сразу же не отдал концы. Я допускал мысль, что Помощник просто решил так подшутить или заманить меня обратно в капсулу, но звуки не прекращались, и, собрав волю в кулак, я решился сходить проверить, в чём дело.

Оказавшись в отсеке я прислушался. Звук исходил из капсулы номер два. Казалось, что кто-то бьётся в металлические стенки изнутри, прямо как я пару дней назад. Я никак не мог поверить в происходящее и растерянно подошёл к капсуле, надеясь убедиться, что мне показалось. Но всё оказалось намного хуже, чем я предполагал: как только я приблизился к ней, изнутри донёсся такой душераздирающий стон, что у меня внутри всё похододело.

На крышке капсулы не оказалось никаких кнопок: лишь датчики жизненных показателей. Пульс скакал как бешеный: я не знал, сколько именно должны показывать цифры, но скорость, с которой они менялись, ужасала.

– Помощник, открой капсулу! – прокричал я.

– Открытие капсулы сохранения является нарушением протокола «Ковчег».

Мысленно выругавшись, я попытался поддеть крышку пальцами, но она прилегала так плотно, словно была единым целым с капсулой. Зато я умудрился сорвать половину ногтя, и кончик моего пальца окрасился в красный цвет.

– Обнаружены следы повреждений. Члену экипажа требуется медицинская помощь?

– Да! – выпалил я, и меня осенило, – члену экипажа номер два нужна помощь! Открой капсулу!

– Если бодрствующему члену экипажа требуется медицинская помощь, пройдите в отсек М…

– Открой хренову капсулу!

– Открываю капсулу номер два.

После этих слов я услышал уже знакомый щелчок, и воздух с шипением проник под крышку, растворяя желеобразную массу. Девушка, лежавшая внутри, широко распахнула глаза и принялась хвататься за горло. Я помог ей подняться, и пленница зашлась глубоким грудным кашлем. Она тряслась всем телом, а из глаз лились слёзы. Но это были не слёзы удушья: я был готов поспорить, что она до смерти напугана. Наконец, она повернула голову и увидела меня. Она была достаточно красива, даже несмотря на гримасу ужаса. Светлые, почти белые волосы, растрепались и спадали на узкое лицо с острыми тонкими чертами. Большие серые глаза ошарашенно бегали из стороны в сторону, пока наконец не остановились на мне. Секунду мы смотрели друг другу в глаза, после чего девушка резко заключила меня в объятия, повиснув на мне всем телом. Я рефлекторно прижал её к себе, надеясь таким образом привести в чувства. Её дрожь передалась и мне, и приходилось приложить усилие, чтобы устоять на ногах. Как вдруг меня будто пронзил разряд тока: она была тёплой. Конечно, это можно было понять и по датчикам на её капсуле, но сейчас я буквально ощущал её тепло каждой клеточкой кожи. Это было ни с чем не сравнимое ощущение: оно наполняло меня неведомой силой, которая будоражила, будила во мне что-то… в голове как будто стало на тысячу мыслей больше, и каждая из них норовила прорваться на передний план. Я слегка отстранился, взглянув на девушку и вдруг вспомнил:

Меня зовут Йен.

День 5.

Я почти не спал. Номер два уснула уже через час после того, как я вызволил её из капсулы. Она не задавала вопросов, не смотрела в глаза, да и в целом была похожа скорее на движущуюся куклу, чем на человека. Мне удалось немного успокоить её дрожь: оказалось, в общем отсеке есть тёплые одеяла. Я хотел предложить ей поесть, но, как я и говорил, она вырубилась раньше, чем я успел что-то понять. Впрочем, в первые пару дней со мной происходило то же самое, и я решил её не беспокоить.

А вот ко мне сон упорно не шёл. И на то были свои причины.

– Помощник! Почему ты не сказал мне, что у меня есть имя?! – я кричал на светящийся экран громким шёпотом, стараясь не разбудить новую соседку, но всеми силами дать понять компьютеру, что его секреты уже сидят у меня в печёнках.

– Информация о членах экипажа защищена до момента прибытия в пункт назначения.

– Но это моё имя! Никто не имеет права скрывать от человека его имя!

– Вы заключили договор с мистером Н., номер три. Ваше имя попадает в категорию «информация о членах экипажа» и должно быть засекречено до прибытия в пункт назначения.

– Расскажи мне о мистере Н, – процедил я, – мне интересно, что это за умник, отнимающий чужие имена.

– Мистер Н. предпочёл не раскрывать свою личность до завершения протокола «Ковчег».

Всю оставшуюся часть дня я провёл в раздумьях. Новообретённое имя вертелось у меня на языке: Йен. Всего три буквы, но сколько силы от них исходило! Это короткое сочетание вызывало во мне неконтролируемую бурю эмоций. Если то, что я испытывал, вообще можно было назвать эмоциями. Я садился в кресло, прикрывал глаза и ненадолго проваливался в дремоту, но вскоре снова подскакивал, не в силах совладать с вопросами, рождающимися в сознании.

Через несколько часов проснулась номер два. Заговорить с ней было слегка неловко. Теперь, когда стрессовая ситуация была позади. Да и в целом мимика девушки была немного странной: она редко смотрела в глаза, заламывала пальцы и время от времени вздрагивала.

– Ты наверное не понимаешь, что происходит, да? – наконец решился спросить я, и номер два кивнула, – Я сам уже несколько дней пытаюсь с этим разобраться. Правда узнал пока что немного: мы в космосе, куда-то летим, но куда – нам не скажут. И откуда – тоже. А уж кто мы такие – тем более.

– Почему? – наконец подала голос она. Он был приятным и каким-то особенно живым после моего опыта общения с Помощником.

– Какой-то протокол «Ковчег». Я сам толком ничего не понял, но надеюсь скоро разобраться.

Вдруг я обратил внимание, что кресло, в котором спала номер два, выглядит иначе. Спинка была откинута назад, а подголовник будто накачали воздухом так, чтобы он повторял форму головы и поддерживал шею в комфортном положении.

– Что с твоим креслом? – спросил я.

– С креслом? – она захлопала глазами, и вдруг оживилась, быстро затараторив, – А, это… Здесь контрольная панель на подлокотнике. Первая кнопка выводит ползунок регулирования уровня наклона спинки. Вторая переключает состояние подголовника. Можно ещё подключить обогрев. Есть три предустановленных состояния, а можно настроить под себя…

– Откуда ты это знаешь? – округлил глаза я, опешив от того, как ловко она оперировала всеми этими заумными фразочками. Словно ей успела присниться инструкция от этих дурацких кресел, и теперь она решила её мне пересказать.

– Не знаю… ну то есть… просто знаю и всё.

– Ты бывала здесь раньше?

Номер два отрицательно помотала головой.

– Я ничего не помню о том, где бывала.

– Я тоже. Наверное, это нормально…

Девушка не ответила и снова отвела глаза, о чём-то задумавшись. Я подумал, что, возможно, смущаю её своим присутствием и решил временно перейти в другой отсек, чтобы дать ей побыть одной. А может… она хочет вернуться ко сну? Стоит ли мне спросить её?

–Там было три капсулы, – первой продолжила разговор номер два, когда я уже почти решился покинуть отсек, – в третьей тоже человек?

– Я не знаю. Мне кажется, что да. Но нам нельзя открывать её по этому дурацкому протоколу.

– Это ужасно, – девушка обхватила голову руками, – это было ужасно… Ты видел?!

– Видел что? – осторожно уточнил я.

– Эти сны… когда был там…

– Не совсем, – вообще-то я не припомню, чтобы видел хоть что-то во время нахождения внутри. Меня окружала пустота и темнота. Это отличается от обычного сна, которым я сплю здесь, на корабле. Капсула словно отправляет тебя в небытие.

– Я видела ужасные сны. Какие-то символы, цвета… всё расплывчатое и непонятное, но такое навязчивое. От этого тошнит, болит голова, тело ломит… а выхода нет. Я так рада, что ты меня разбудил!

– А я думал, что мне не повезло с капсулой…

– Мы должны разбудить его! – воскликнул девушка, видимо, имея ввиду оставшегося члена экипажа.

– Вообще-то я не уверен, что это хорошая идея…

– А если с ними происходит то же самое?!

– Попытка разбудить других членов экипажа является нарушением протокола «Ковчег», – продекламировал я, пытаясь передразнить надоедливый компьютер.

– Вы делаете успехи, номер три, – раздался голос Помощника.

– А это ещё кто?! – испуганно вскрикнула девушка, оглядываясь по сторонам.

– Не обращай внимания. Он должен нам помогать, но толку от него – ноль. Хотя он может подсказать, где туалет.

– Туалет? – номер два захлопала глазами, как вдруг её лицо озарило осознанием, – Ой! Мне как раз нужно!

Я усмехнулся, наблюдая, как она подскочила и бросилась в направлении санитарного отсека. Кажется, она и правда начинает приходить в себя.

День 6.

Мы с номер два быстро нашли общий язык, хоть и не слишком-то много разговариваем. Но вместе определённо веселее, даже если ты бездумно смотришь в пустоту космоса за стеклом. С утра мы успели слегка поругаться: она снова начала говорить, что мы должны разбудить номера один. Не то, чтобы я был против, но слова Помощника всё ещё звучали у меня в голове: «Договор с мистером Н. – это всё, что у вас осталось, номер три…» А мы и так только и занимаемся тем, что нарушаем его проклятый протокол.

– Но ты же освободил меня! – не унималась номер два.

– Это другое, – парировал я, – Ты кричала! А тот парень не особенно жалуется! Если там вообще кто-то есть…

– Все бодрствующие члены экипажа должны немедленно вернуться в капсулы сохр…

– ЗАТКНИСЬ!!! – хором выпалили мы, усмирив встрявший в разговор компьютер.

Несмотря на разногласия по поводу судьбы оставшегося члена экипажа, время в тот день мы провели неплохо. Чтобы развеять скуку, номер два придумала ужасно забавную игру: один из нас должен кого-то изобразить, а второй – угадать, кто имеется ввиду. Правда игра довольно быстро стала предсказуемой: мы по очереди изображали друг друга или Помощника, потому что других образцов в нашей памяти не сохранилось. Зато впервые услышал, как номер два смеётся, и мне это очень понравилось.

Я ещё не знал, что случится этой ночью.

День 7.

Меня разбудил сигнал тревоги.

– Обнаружено нарушение протокола «Ковчег», – зазвучало в голове, и я подскочил на месте, рассеянно оглядываясь. Сердце колотилось от страха, и я рефлекторно принялся искать глазами номер два, но в общем отсеке её не оказалось. Вскочив с кресла, я бросился в сторону отсека A, молясь, чтобы мои опасения не подтвердились.

– Обнаружено нарушение протокола «Ковчег», – не унимался Помощник, вторя звуку сирены, разрывающему барабанные перепонки.

Я влетел в отсек и на мгновение перестал дышать. Номер два действительно была здесь. Девушка стояла возле одной из капсул, а на её плечо опирался едва стоящий на ногах молодой человек. Он был высокого роста и крепкого телосложения. Его вытянутое лицо увенчала гримаса боли. Не особенно задумываясь, я подскочил к ним и принял вес его тела на своё плечо. Хотя я был не сильно крепче хрупкой номер два, и около девяноста килограммов товарища по несчастью заставили меня пожалеть о своём решении.

Мы оттащили номера один в общую комнату под непрекращающиеся возмущения Помощника.

– Зачем ты это сделала?! – прошипел я.

– Так было честно, – пробормотала номер два.

Тут, конечно, было сложно с ней поспорить. Хоть розовая жижа и не наносит спящему вреда, помимо неприятных ощущений, оставлять одного из троих членов экипажа в неведении было несправедливо. Вот только что делать дальше, было непонятно.

– Как ты вообще смогла открыть капсулу?!

– Если приложить ладонь к датчикам, откроется экран ввода кода разблокировки. Это четыре значения…

– И ты их знала?!

– Нет, просто пробовала…

– Это же несколько тысяч комбинаций!

Номер два пожала плечами. Эта девушка начинала вызывать у меня всё больше вопросов, и я уже не был уверен, что в происходящем кажется мне более безумным.

Как назло, именно в этот момент в моей голове снова объявились те странные звуки, что я слышал ранее, зазвучав с новой силой. Я закрыл лицо руками, стараясь сосредоточиться, но этот идеально стройный шум заполонил моё сознание. Мне хотелось отдаться ему, выпустить его из своего тела, сделать хоть что-то, но я не понимал, что именно.