До конца своих дней

– Сдается мне, что у нас по дому катается рассыпанная картошка.

– Тихо, сэр, – с улыбкой одернула его Гинни. – Пожалуйста, сохраняйте серьезность. Сейчас вы перенесетесь в Камелот. Где мой паж? А вот вы где, сэр Кристофер! Дайте мне, пожалуйста, повязку для глаз.

– Повязку для глаз? Послушайте, моя прекрасная дама...

– Она больше не прекрасная дама, она королева Гиневра, – сурово поправил его Кристофер. – И не спорьте, дядя Раф. Королеве надо повиноваться.

– Он прав, – прошептала Гинни на ухо Рафу, завязывая ему глаза. – Вы у меня в королевстве, мистер Латур, и обязаны следовать нашим правилам. – И вслух добавила: – Сэр Патрик, сэр Питер, увезите его в его пироге.

Не обращая внимания на притворные протесты Рафа, дети усадили его в пирогу и принялись работать шестами. А Гинни с остальными пошла пешком по тропинке через болото. Дети тащили корзины с едой, а она осторожно несла торт. Все несъедобное они отнесли в крепость заранее, чтобы успеть прийти раньше, чем Патрик и Питер привезут туда почетного гостя.

Они едва успели закончить последние приготовления и собраться перед дверью в крепость, когда прибыли мальчики с Рафом. С него сняли повязку, и Гинни с замиранием сердца следила за выражением его лица. Она словно заново переживала изумление, которое сама испытала при виде возведенного детьми сооружения.

– Потрясающе! – проговорил Раф и присвистнул. Гинни переполняла гордость за детей. И восхищение Рафом, который сумел по достоинству оценить их труд.

– Добро пожаловать в Камелот, – сказала она и, взяв его за руку, повела к двери. – Заходите внутрь. Там тоже немало удивительного.

Они все прошли в дверь. Раф узнал некоторые доски и куски железа, из которых были сделаны стены крепости.

– А, вот куда делась эта дверная ручка! – сказал он, когда Патрик закрыл за ними дверь.

– Ну да, стулья мы тоже сюда принесли, – добавил Патрик, показывая на два трона, украшенные гроздьями бородатого мха, в который были воткнуты цветы. Справа стоял стол, прогнувшийся под тяжестью вкусной снеди и подарков. Слева вдоль стены были выстроены оригинально раскрашенные щиты и вырезанные из дерева мечи. На этот праздник не было истрачено ни цента. Используя свое богатое воображение, дети сумели сделать очень многое почти из ничего.

Раф неторопливо огляделся.

– Какие же вы молодцы, – сказал он детям. – Никогда бы не подумал, что вы можете построить этакое. И все сами, без всякой помощи?

Джуди пожала плечами, но не смогла удержать довольной улыбки.

– Гемпи нам немного помог, но вообще-то мы держали это в тайне. Кроме тебя и Гинни, здесь никто никогда не был.

– В таком случае благодарю за честь.

– Мы решили тебя сюда пригласить, во-первых, потому, что у тебя день рождения, а во-вторых, потому, что Гинни говорит, что у нас не должно быть от тебя секретов.

Раф ничего не сказал, но Гинни видела, что он растроган. «Ну обними же девочку!» – мысленно внушала она ему, но, как и Джуди, Раф не привык афишировать свои чувства. Ну ничего, довольно и того, что он здесь, с ними. Остальное постепенно придет.

– Не пора ли осыпать почетного гостя дарами? – спросила она детей.

Джуди с готовностью вытащила свою волшебную палочку и велела братьям выстроиться. Первым делом она вручила Рафу такое же ожерелье из раковин, как и то, что было на Гинни. Раф поблагодарил ее улыбкой. Потом подошли близнецы и подарили ему птичье гнездо. Раф сумел изобразить удовольствие. Но когда Кристофер вручил ему свое главное сокровище – полусъеденную шоколадку, – Рафу пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы не огорчить мальчика. В конце церемонии Патрик прочитал написанное им к этому случаю стихотворение, в котором прославлялись рыцарские доблести Рафа.

Гинни хотела тоже вручить ему свой подарок, но они с детьми договорились, что она сделает это после турниpa. Поэтому, как только Патрик закончил декламацию, она предложила начать состязания.

Взмахнув простыней-плащом, Джуди выступила вперед и провозгласила, подняв волшебную палочку:

– Слушайте! Слушайте! Сейчас начнется состязание на мечах. Побеждает тот, кто выбьет у противника оружие из рук! Или тот, кто вытеснит противника из круга! – И она показала на начерченный на земляном полу круг.

Потом растерянно взглянула на Гинни. Поняв, что девочка забыла свои слова, Гинни подсказала:

– Приз!

– Да, победитель будет объявлен королем Камелота!

– А потом мы начнем пировать! – с радостной улыбкой объявил Кристофер. – И есть торт!

Не приходилось сомневаться, что для Кристофера это было самой привлекательной частью турнира: отпечатки его пальцев четко выделялись на глазированной поверхности торта.

– Что ж, ребята, начинайте, – со смешком сказал Раф. – А то ваш братишка долго не выдержит.

– Ты тоже должен участвовать в состязании.

– Гинни говорит, что ты должен отстоять свой чемпионский титул.

Раф поднял руки.

– Как я могу участвовать? У меня же нет меча! Все повернулись к Гинни.

– Нам бы очень хотелось, чтобы вы приняли участие в состязании, сэр. У нас есть для вас снаряжение. Сэр Патрик, у вас не найдется для этого рыцаря подходящего меча и кирасы?

– Конечно, найдется, ваше величество! – Патрик отвесил преувеличенно низкий поклон. – Вот, пожалуйста!

Раф с трудом сдержал улыбку, принимая из его рук деревянный меч и кусок помятого металла.

– Ну хорошо, и кто будет со мной биться первым?

– Я! – взмолился Кристофер. – Я никогда не был первым!

– Счастлив сразиться с вами, сэр. Наверно, целесообразно сначала встретиться с самым сильным противником.

Кристофер, улыбаясь до ушей, потянул его в круг.

– Подождите! – воскликнула Джуди. – У рыцаря должен быть залог благосклонности его дамы!

Гинни держала наготове цветной платочек, который она специально подготовила для этой цели, но, к ее удивлению, Раф покачал головой.

– У меня уже есть... – сказал он с дразнящей смешинкой в глазах. – Моя дама давно мне его подарила.

Гинни вспыхнула, думая, что он имеет в виду прошлую ночь, но Раф вытащил из кармана тот самый кружевной платочек. Гинни была потрясена, он хранил его все это время! Она поневоле сравнила это с поведением Ланса, который оставил ее платочек валяться в пыли на земле.

– Я тоже хочу платочек, – заявил Кристофер. Гинни подошла к нему и привязала цветной платочек к помочам его штанишек.

– Не забудь, о чем мы договаривались, – шепнула она ему на ухо и вернулась на место.

Мальчик, очевидно, со всей серьезностью воспринял ее напоминание, поскольку стоило Рафу легонько ударить по его мечу, как он выпустил его из рук, и тот упал на землю. Мерлин тут же объявил, что Кристофер потерпел поражение, хотя Раф утверждал, что это несправедливо. Питер через две минуты споткнулся и упал и также выронил меч. Полю же, чтобы расстаться со своим мечом, понадобилось целых четыре минуты, после чего он довольно очевидно поддался Рафу. Патрик сражался целых десять минут, но в конце концов упал на колени за пределами круга. Это было бы вполне убедительно, если бы только Раф перед этим нанес ему хотя бы легкий удар.

Раф помог ему подняться и покачал головой.

– Я же взрослый, это мне полагается поддаваться. Что это вы вытворяете?

Патрик поднял на него чистые, невинные глаза.

– Мы старались. Но мы же не можем победить чемпиона.

Тут вперед выступила Гинни.

– Как королева этого государства, я объявляю пришельца победителем.

– Вот и прекрасно! Можно есть торт?

– Подожди, Кристофер. А почему Джуди не участвует в состязании? И Гинни?

Гинни покачала головой.

– Мы с Мерлином – судьи, и мы объявляем турнир оконченным. Распорядитель, принесите мои подарки!

Она взяла Рафа за руку и подвела к трону.

– Наш чемпион заслужил награду в честном бою.

– Награду? Надеюсь, это не жареная рыба? – поддразнил ее Раф.

Она легонько подтолкнула его к трону.

– Садитесь, я произнесу речь.

Раф вопросительно посмотрел на нее, и у Гинни вдруг зашевелились сомнения. Что, если ему не понравится ее подарок? Или он не поймет его значения?

Будь что будет! Она обязана это сделать – она так давно перед ним в долгу.

Собрав детей вокруг себя, Гинни глубоко вздохнула и начала свою речь:

– Мы, граждане Камелота, по всему свету разыскиваем смелого, сильного и честного человека, достойного стать правителем нашего королевства, И сегодня мы его нашли. Паж! – Кристофер шагнул вперед и подал Гинни бумажную корону. – Мы все согласны что есть только один человек, который, заслужил право носить королевскую корону Камелота.

Она надела корону на Рафа.

– Что это значит? – спросил он, хватая ее за руку.

– Это значит, что я наконец сделала то, что должна была сделать давно. Сэр Патрик!

Вперед вышел Патрик.

– Чтобы Никто в мире не усомнился в том, что вы наш король Артур, я вам вручаю Эксалибур![4]

Раф взял меч из рук Патрика, но его взор был по-прежнему прикован к лицу Гинни. Она тоже, затаив дыхание, смотрела на него. И вот скептическая усмешка на его лице погасла, несколько секунд он был в явном замешательстве, и потом по его лицу медленно расплылась улыбка. Понял! Гинни охватило ликование. Наконец-то она что-то сделала толком!

– Это Патрик его выточил, – объясняла Рафу Джуди. – Гинни ему за это заплатила. Вот так у меня и оказался медальон. Патрик не хотел никакой платы, но Гинни сказала, что это придаст мечу особую ценность.

– Она права, – признал Раф, с удовольствием разглядывая искусно выточенный меч. – Патрик, это твоя лучшая работа.

Мальчик вспыхнул от удовольствия.

– Я ужасно старался. Гинни сказала, что меч должен быть достоин короля, чтобы каждый раз, беря его в руки, ты вспоминал, как... – Патрик смешался, и Гинни слегка толкнула его локтем, – ...как все мы тебя любим, – торопливо договорил он.

Растроганный Раф кивнул Патрику, потом кивнул каждому из остальных детей и наконец остановился взглядом на Гинни. Этот взгляд спрашивал: «И ты тоже?»

– Ах ты поросенок! – раздался крик Джуди, и связывавшая Рафа и Гинни ниточка лопнула. Гинни посмотрела на стол.: Кристофер уже набивал себе рот. Услышав окрик Джуди, он обернулся с видом преступника, захваченного с поличным. Все рассмеялись. Гинни покачала головой и сказала, что пора начинать пиршество. Дети заждались.

– Извините, что опоздал, – сказал Раф, вставая с трона. – Все время набегали неотложные дела...

Гинни пожала ему руку.

– Не надо ничего объяснять, а тем более извиняться. Ты приехал, и это главное.

Раф нежно улыбнулся ей, и это действительно было главное. Она повела его к столу, думая, что с остальным можно подождать: у них еще будет время разбираться в своих чувствах и ломать голову о будущем. А пока что достаточно того, что они вместе едят праздничный ужин, вместе смеются над не совсем пропеченным тортом и вместе собирают принесенные из дома вещи: солнце уже садилось, и пора было возвращаться. Достаточно того, что Раф с ними, и они хотя бы сегодня – одна семья.

Назад Гинни поехала в пироге с Рафом и Джуди, а мальчики пошли пешком. У Гинни было чувство удивительного довольства. За весь вечер никто ни разу не повысил голос, даже дети ни разу не поцапались. Вот бы так всегда!

Она посмотрела на орудовавшего шестом Рафа, и у нее заныло сердце. Да, это был замечательный день, но он уже кончился. Сохранится ли у нее это чувство довольства, когда Раф распрощается и уедет? Или ей опять станет одиноко?

Они сошли на берег уже в темноте. Дети так устали от волнений дня, что, не споря, отправились спать. И даже согласились, чтобы Раф – только сегодня! – подоткнул им одеяла.

Раф с церемонным видом положил Эксалибур на отведенное ему место и пошел в спальню вслед за мальчиками. А Гинни пожелала доброй ночи Джуди.

– Здорово было, правда? – торжествующе прошептала девочка, когда Гинни нагнулась к ней, чтобы подоткнуть одеяло. – День рождения получился что надо!

Гинни улыбнулась в ответ и рискнула поцеловать Джуди в лоб. Радуясь, что девочка не отстранилась, она ответила:

– Да, теперь уж он от нас никуда не денется. Она пошла к двери, но тут Джуди окликнула ее:

– Гинни, а когда ваш день рождения?

– В декабре. До него еще долго. А пока спи.

Гинни вернулась в гостиную. Она понимала, что уклонилась от прямого ответа на вопрос, который ей все равно рано или поздно придется решать. На самом деле Джуди хотела знать, останется она с ними или уедет.

Гинни ходила по комнате, трогая книги, подбирая мешки и прочие вещи, которые дети бросили на пол. При одной мысли о том, чтобы уйти из их повседневной жизни, у нее щемило па сердце. Кто будет учить их грамоте, если она уедет? Как они научатся хорошим манерам?

Она оперлась рукой о кухонный стол, который был свидетелем их разговоров с детьми, и плохих и хороших, их медленного пути к взаимопониманию. Если она отсюда уедет, кто будет напоминать ей об истинных ценностях жизни? Стоя в его доме, ощущая его присутствие с каждым вдохом, Гинни наконец признала каждой клеточкой своего существа то, что всегда знало ее сердце – и ее тело тоже: она беззаветно любит Рафа Латура.

И тут он вошел в комнату, высокий, красивый, весь лучащийся счастьем. У Гинни сердце чуть не выскочило из груди. Что бы ни произошло В пока еще туманном будущем, этот человек был центром ее мироздания. Куда бы он ни пошел, ее сердце пойдет следом.

Страсть стерла с лица Рафа улыбку. В несколько шагов он пересек комнату, стиснул Гинни в объятиях и стал целовать ее так, словно расставался с ней навеки. «Это он прощается со мной, – тоскливо подумала Гинни. – Через несколько минут он уедет».

Раф оторвался от нее. «Уже?» – вздохнула она.

– Неужели тебе уже надо уезжать, Раф?

– Уезжать? Нет, моя прекрасная дама, у нас с вами осталось незаконченное дело. – Его горячий, осиплый шепот пронзил ее восторгом – так же как и его теплые руки, гладившие ее бедра. – Я весь день ждал, когда мы наконец останемся одни. Да меня сейчас отсюда не выгонит целая армия аллигаторов!

Он опять ее поцеловал, на этот раз более нежно.

– На всякий случай, чтобы нам не помешали, – сказал он, кивая в сторону спальни, – я предупредил мальчиков, что мы пойдем прогуляться.

– Прогуляться? Куда?

– Туда, где мы будем наедине.

Раф подхватил ее на руки и понес к двери. Уже встала луна, такая большая и яркая, словно ее нарочно вывесили на небе, чтобы освещать им путь. Дул прохладный ветерок, вестник наступающей осени, но ночь была еще по-летнему теплой.

Раф спустился к кромке воды и усадил Гинни в пирогу.

– Куда мы едем? – опять спросила она.

– Недалеко.

– Я не люблю сюрпризов, – призналась она. – Буду допытываться, пока ты не скажешь.

– Извините, моя прекрасная дама, – с улыбкой сказал Раф, – но вы сами меня сегодня короновали, так что уж, будьте добры, подчиняйтесь моим распоряжениям.

И он взялся за шест. Гинни улыбнулась ему в ответ, вдруг радостно осознав, как ей хорошо и просто с ним, с каким наслаждением она предвкушает то, что скоро произойдет.

– Имейте в виду, король Артур, я терпеть не могу, когда меня передразнивают.

– Скажите спасибо, что я не завязал вам глаза, – с усмешкой ответил Раф. – Вы себе не представляете, что это было за испытание – сидеть с завязанными глазами и слушать, как эти мальчишки спорят, в какую сворачивать протоку. Я дал себе слово никогда не садиться в лодку с Питером. Талантов у него хоть отбавляй, но ориентироваться он совсем не умеет.

Гинни весело рассмеялась, представив себе, как мальчики испытывали терпение Рафа. Это был смех счастливой женщины.

И тут она увидела, что Раф пристально смотрит на нее и даже перестал работать шестом.

– Господи, до чего же ты красива!

Ей и раньше говорили это мужчины, но от их комплиментов она никогда не испытывала такого острого удовольствия. Раф поспешно отвел глаза, видимо, сожалея, что выдал себя с головой, и тут Гинни вдруг выпалила:

– И ты тоже!

Почему-то Рафу в эту минуту понадобилось сосредоточить внимание на управлении пирогой, но он не успел скрыть довольной ухмылки. Гинни вздохнула, но решила, что это шаг в верном направлении. Она знала, что ей понадобится время, чтобы приручить этого человека. А пока они тихо плыли по укромной протоке и время словно предлагало им себя как драгоценный дар.

И оказывается, она совсем не боится дельты. С Рафом она везде чувствует себя защищенной. И полностью ему доверяет. Куда бы он ее ни привез, там будет волшебно – прекрасно.

И, словно в подтверждение этой мысли, Раф направил лодку под склонившиеся над водой ветви старых кипарисов.

Серебряные лохмы бородатого мха задевали за их головы. И вдруг их взорам открылась прелестная золотистая лагуна, которая вся искрилась в лунном свете. Гинни онемела от восхищения. Недаром Раф не хотел ей говорить, куда он ее везет. Это был умопомрачительный сюрприз.

Лагуну окружал широкий пологий берег, а дальше, не затеняя водной глади, возвышались могучие старые дубы. Вода тихонько плескалась о берег, переливаясь лунными отблесками, маня, приглашая их исследовать волшебные тайны этого уединенного места.

– В сезон дождей, – тихо, в тон окружению, сказал Раф, – вода заливает почти весь этот берег, но, когда вода спадает, получается вот это.

– О Раф, какая красота!

До чего же они похожи с Джуди – вот и он тоже пытается скрыть удовольствие за небрежным пожатием плеч.

– Мы с сестрой приезжали сюда детьми.

– Так далеко? А как вы нашли это место?

Раф причалил к берегу, вышел из пироги и протянул Гинни руку.

– Благодаря Гемпи я и тогда уже был в дельте как дома – настоящий ондатренок. Жаннет не очень-то любила дельту, но всегда напрашивалась со мной, когда я ехал в нашу любимую лагуну.

Он умолк, видимо, вспоминая сестру и заново переживая ее безвременную смерть. Гинни понимала, что происходит что-то очень важное: он начинает делиться с ней своим прошлым, поэтому и привез ее в то место, которое так любила его сестра.

Раф вынул из пироги одеяло и винтовку.

– Тут много и других замечательных уголков. Дельта изумительно красива. Слышишь эту тишину? В этой благодати можно найти утерянную душу.

– Да, можно, – серьезно сказала Гинни, – если с тобой надежный проводник.

Раф улыбнулся и протянул ей руку.

– Тогда пошли.

Он повел ее вверх по берегу и, дойдя до сухой травы, расстелил на ней одеяло.

– Миледи, наверно, привыкла к лучшему, но придется удовлетвориться этим.

– Лучшего у меня никогда не было. Тихая музыка ночи, поток лунного света – да это же истинно королевские покои, сэр. Надеюсь, что мой доблестный рыцарь согласится разделить со мной это ложе.

Раф обнял ее за талию.

– Только я тебя предупреждаю, что я никакой не доблестный герой, а просто рыцарь в ржавых доспехах.

– Нет, сэр, вы – король. Я только сожалею, что так поздно вам об этом сказала.

Он положил руки ей на бедра и прижал ее к себе.

– Тогда поцелуй меня, не зря же я так долго ждал.

Гинни прильнула к нему и обвила руками его шею.

Она весь день предвкушала эту минуту. Приоткрыв губы в ожидании поцелуя, отдаваясь ему душой и телом, она поняла, что ей суждено принадлежать этому человеку.

От его волшебных прикосновений у нее кружилась голова. Раф медленно, наслаждаясь, раздевал ее, теплыми руками лаская ее постепенно обнажавшееся тело. Он целовал ее плечи, тихонько покусывал ее шею, потом распустил ее волосы, и они рассыпались вокруг них как золотистое облако. – Боже, как ты хороша! – проговорил он, откинувшись на секунду и глядя на нее с восхищением скульптора, созерцающего свое творение. – Как ты хороша!

Гинни начала несмело расстегивать пуговицы на его рубашке. Ей хотелось, чтобы он тоже был обнажен, чтобы между ними не оставалось никакой преграды. Сбросив на землю рубашку, она провела руками по его тугим мышцам, упиваясь разницей осязательных ощущений между гладкой кожей и волосами у него на груди. Потом дрожащими руками расстегнула его брюки, но дрожали они не от страха, а от нетерпения. Ей хотелось увидеть его всего, почувствовать его всего, прижаться обнаженным телом к его обнаженному телу.

Расстегнув последнюю пуговицу, она положила руки ему на бедра, потом спустилась еще ниже. Шаг за шагом исследуя его тело, она чувствовала себя разнузданной женщиной, но как же ей было хорошо!

Брюки упали на землю, и Раф с тихим стоном, откинул их ногой в сторону. Запустив руки ей в волосы, он прильнул к ее губам и медленно опустился вместе с ней на одеяло.

Гинни слышала, как бешено колотится его сердце, и вспомнила стук копыт в своем эротическом сне. Но сегодня фантазии ей были не нужны. О чем еще можно мечтать, когда она рядом с этим человеком, таким желанным, таким любимым? Раф не спешил. Он долго ее ласкал, возбуждая ее, помогая ей забыть девичьи страхи и запреты. Его язык на ее отвердевших сосках, его рука в потаенном месте разожгли в Гинни огонь неукротимого желания. В конце концов, не выдержав томления, Гинни застонала:

– Ну давай же, Раф, иди ко мне! – Ей казалось, что она сойдет с ума, если сию же минуту не почувствует его внутри себя.

И Раф повиновался, отвердевшая плоть проникла внутрь ее, словно там и было ее место, словно это был ключ, которым он открыл ей дверь в сияющие залы блаженства. Не переставая целовать и гладить ее, он тихонько приподнялся, потом вошел глубже, потом опять... опять... Гинни чувствовала, как он заполняет ее, как они сливаются в единое целое, и ей было невыносимо выпустить его хотя бы на секунду.

Изнывая от томления, она начала стонать. Раф понял и участил толчки. Неуклонно, целеустремленно они неслись к апогею. Гинни вцепилась ему в плечи и обвила его ногами словно для того, чтобы не упасть в этой бешеной скачке. Все остальное перестало существовать. Она взмывала по спирали к звездам, стремилась, рвалась, и вот наконец ее тело содрогнулось, взрыв восторга подбросил ее ввысь, в глазах у нее засверкали тысячи огней, и ее охватила чистая неописуемая радость соития.

– Гинни, радость моя! – вскричал Раф, крепко сжимая ее и изливая в нее всю свою огромную любовь.

Когда они постепенно стали возвращаться к действительности, он не отпустил ее, но перекатился с ней в объятиях на бок, и они лежали, глядя друг другу в глаза. У него было такое серьезное лицо, что в Гинни шевельнулось сомнение.

– Ну и как... тебе было хорошо? Раф улыбнулся ей радужной улыбкой.

– Потрясающе! Этого стоило ждать.

– Я не представляла себе, что такое бывает, – тихо сказала Гинни. – Я никогда не чувствовала такой полноты жизни, такого счастья.

Раф нежно коснулся ее лица.

– Это было настоящее волшебство, правда?

Гинни улыбнулась.

– Мы находимся в волшебном месте. Я все боюсь проснуться и обнаружить, что все это мне приснилось. Раф, тебе не хочется, чтобы так было всегда?

– Всегда? – Он перекатился на спину, и в голос его прокрались усталые нотки. – Ты слишком многого хочешь, моя прекрасная дама. Жизнь имеет привычку вторгаться в волшебные сны.

«Ну вот, опять я забегаю вперед», – тоскливо подумала Гинни. Глядя на его утомленно закрытые глаза, она поняла, что он не готов думать о будущем – ему слишком трудно справляться с настоящим.

– Да, это так, – поправилась она. – Но хочется надеяться, что по крайней мере так будет и завтра.

Раф взял ее руку и поднес к губам.

– Я тоже на это надеюсь, моя прекрасная дама. Он вздохнул и затих, а Гинни не сразу поняла, что он заснул. Ее первой мыслью было разбудить его, но потом она вспомнила, сколько всего выпало за день на долю этого усталого человека, работа в поле, игра с детьми, ночь любви...

Как он изменил ее жизнь! Теперь она поняла, что никогда не любила Ланса. Он был только орудием осуществления ее собственных желаний, а сейчас ее больше всего волновали благополучие и счастье Рафа. Любовь не оставляет места для пустых амбиций и эгоизма, если твой любимый – Раф Латур.

Глядя на спящего Рафа, она задумалась о том, как облегчить его ношу. Если бы она могла найти для него участок земли неподалеку от его любимой дельты! И тут вспомнила про издольщиков. Их хижины стоят недалеко от протоки, и Ланс утверждает, что эта земля никому не нужна. Раф не чурается тяжелой работы, а она с детьми будут ему помогать. Да, она отправится в Розленд и, если понадобится, будет умолять папу. Она скажет, что он должен хоть как-то помочь Рафу. Ее муж это заслужил.

Муж! Улыбаясь, она примостилась поближе к Рафу. Они долго ждали, но Раф прав: этого стоило ждать.

На утро Раф с опаской поглядывал на Гинни, молча сидевшую на другом конце пироги. Он ужаснулся, обнаружив, что так долго проспал, и надеялся, что она не сердится на него за то, что ей пришлось провести ночь на берегу лагуны. На рассвете лагуну заволокла предутренняя дымка, и она уже не казалась таким волшебным местом. Скорее это была сырая дыра, в которой воняло рыбой.