скачать книгу бесплатно
* * *
Какой дивный вечер! Рассыпавшиеся из порванного небесного карманы звезды словно говорят о любви, кузнечики, рассыпавшиеся по полю, будто поют о надежде, ящерицы, желающие перекусить стрекочущей закуской, недвусмысленно намекают на то, что чхать они хотели на все эти возвышенности и веру в мировую гармонию. И именно с ними был солидарен Джон Дабл-ю Смит, раздраженно и безуспешно пытающийся отряхнуть одежду от грязи, пота и навсегда прилипших к шляпе воспоминаний о позорной драке.
Минут пять назад минотавр сел на сфинкса и, бережно поддерживая братца за уши и правя ими как штурвалом, уплыл, а точнее, уковылял в тишину и безвестность. Наверное, они решили больше никогда не связываться с этими непредсказуемыми ковбоями, безостановочно трещащими индейцами и дрессированными баранами, и подумали переехать куда-нибудь в теплые края, может, в Грецию…
Бараний герой о чем-то мило ворковал с боевой, но такой ранимой и падкой на подвиги коровой, а вечно веселый, зараза, Демонтин громко рассуждал:
– Мистер, согласитесь, что при ближайшем рассмотрении этот бизон оказался неплохим человеком. Хотя, собака, упрямым как осел и жадным как акула…
Джон тяжело вздохнул и запрокинул голову. «Ну за что мне такое наказание?» – вопрошал его взгляд у звезд, которые выстраивались на небе в дивные узоры. «Сам дурак» – как всегда ехидно сложились звезды в кукиш.
Смит вздохнул и посмотрел на индеенка. Тот ответил невинным, и вместе с тем неуловимо озорным взором.
– Ну хорошо, юный сын прерий, объясни мне, что произошло?
– А вы что, не видели? – искренне изумился пацаненок-чертененок.
– Ну почему же не видел? Ах, может быть я как раз сосредоточенно занимался самокопанием: пытался выкопаться из земли, куда меня зарыл этот буйнопомешанный со смещенным самовосприятием вследствие когнитивного диссонанса на почве кривого скрещения агрессивного быка с полным бизоном!
– Вау! – отпала челюсть паренька. Осознав, что продолжения не будет, юный индеец быстренько ее подобрал и продолжил по делу:
– Ну, вы слышали, наш нежданный знакомый потребовал голову в уплату за неправильный ответ. Хотя клянусь, мистер, это нечестно, он просто не видел далсвильцев своими глазами…
– Дальше! – оборвал ковбой Демонтина, думая о том, что на самом деле надо бы оборвать ему уши.
– Ну, у нас ведь было все необходимое, даже с избытком. Оставалось только убедить мистера сфинкса принять у нас давно мертвую голову. Что я и сделал, пока вы отдыхали, играя с минотавром и принимая грязевые ванны. Точнее, я идею предложил, можно сказать, аккуратно заложил ее в голову сфинкса, а дорогой Баран ее туда вбил. После чего наш гость удалился. Интересно… Может быть, ковыляя вдаль, он понял, что эта голова была ему не так уж и нужна? На самом же деле вполне хватало и своей? А, неважно. Кстати, а добротное большое сердце я оставил специально для Вас! Уверен, Вам его не хватает… Мертвое тоже, конечно, но хоть такое…
Только неудовлетворенное любопытство заставило Джона сдержаться и не наброситься на малолетнего приколиста, невозмутимо ковырявшегося в ухе выдранным из головы пером и несущего уже полную ахинею.
Скорчившись, как от зубной боли, ковбой с неподдельными страданиями в голосе промычал:
– Господи, да что еще за мертвое сердце?
– Ну, уж тут, конечно, должен признать, и вы немножко постарались, – снисходительно покивал головой индеенок. – Сердце Подлого Гарри. Я же служу на почте, помните? Решил сам доставить вашу посылку, найти эту третью жену, то ли с конца, то ли с начала. Вы вообще были в своем уме, когда писали такой адрес? Бедная женщина так эту бандероль ни в жизнь не получит, так что вы, считай, пожертвовали зачем-то своим гонораром, отказались от него. А башку Гарри вообще бросили на месте дуэли. В общем, я взял мешок, кинул туда сердце и голову, надев на нее вашу шляпу, угнал Барана, отдал шляпу ему и отправился за вами.
– Погоди-ка, – ковбой снова поднял глаза вверх, но смотрел уже отнюдь не на звезды. – Ты хочешь сказать, что этот… головной убор… насквозь пропитан… мм… соседством с плотью и сердцем Подлого Гарри? До меня она была надета на этот чертов кусок упыриного мяса?!
Кстати, знаете, кто сейчас позеленел? А вот и не угадали – Баран…
– Ну… да, а что вы так ревнуете? – озадаченно пожал плечами Демонтин. – Кстати, зачем так обзываться? Тем более про покойника, упырем… Вампир, он был всего лишь вампир…
В руке Джона появился кольт. Раздался выстрел. Потом еще, и еще, еще… – пока не кончилась обойма. Не волнуйтесь, индеенок не пострадал. Жертвами ковбойского произвола стали: одна ящерица (две пули: одна в хвост, одна в голову), три кузнечика (одна пуля) да полуразвалившийся старый гуль – живой мертвец, выкопавшийся метрах в десяти от дороги (одиночное попадание в гнилой мозг). Гуль, недовольно погугукивая, словно бы обращаясь к неведомым голубям, уполз обратно. Еще две пули предназначались ближайшим нахальным звездам, может, хоть одна и долетела…
Вместе с обоймой немножко разрядилась и обстановка. Демонтин снова улыбнулся, издав восхищенное «ух ты!», и Джон Смит даже скорчил ответную кривую гримасу. Затем устало спросил:
– Ладно, но почему именно ты решил отвезти неизрасходованные остатки подлого Гарри? Почему их не отправили на поезде?
– Хотел сделать вам приятное!
– Вот как? – поленился даже изобразить удивление ковбой.
– Да. Вы, наверно, плохо представляете, что такое отечественная почта и как долго послания идут до адресата. Вы слышали когда-нибудь о таком страшном звере как бурократия? Жаль, что Вы никогда на него не охотились. Поговаривают, что он тайно захватил власть в государстве и управляет всеми нами, запершись в секретном коричневом бюро. Монстра этого никто не видел, но все знают, что выглядит он страшно, и боятся его прогневить, а потому постоянно приносят ему жертвы. Еще мой дед говорил мне, что зверь этот сидит в каждом из нас. Он еще называл его каким-то даже более страшным словом… си-му-лякр, вот! Зверь этот питается страданиями людей, причем не любыми, а теми, которые вызываются осознанием абсурдности и бесчеловечности бытия. В общем, бестия эта, как и все, желает жить вечно, и потому старается страдания людей максимально растянуть. Ну а в итоге… Не буду описывать целиком процесс со всеми бланками, заявлениями, подписями и всем прочим… Скажу лишь, что посланные по почте тела обычно доходят уже в виде скелетов, шкуры успевает съесть моль, клыки рассыпаются в зубной порошок, а ваше, в смысле, вырванное вами добротное сердце дошло бы уже разложившимся на оладьи или закрутившимся в готовые вампирьи биточки. Так что Вам стоит меня отблагодарить. Например, можете просто прочитать письмо, которое я принес…
– Хватит! – взорвался бессердечный ковбой, сорвав с головы шляпу и в сердцах шлепнув ее оземь. – Я не собираюсь больше иметь с тобой дело, оставь меня в покое!
– Но… как же так? – растерянно пробормотал Демонтин, чуть не выпустив из рук вытащенный на свет божий лист бумаги. – Я же спас Вас! От страшного минотавра! Мы спасли, – поправился индеенок, приобнимая за рога Барана. Тот укоризненно посмотрел на Джона.
– Спасли?! Да если бы не вы, ничего бы и не приключилось! Я не хочу, чтобы ты втравил меня еще куда-нибудь!
– Вот это да… Какая… фатальная ошибка…
На глаза парниши навернулись слезы. Джон Даблю Смит их, впрочем, не видел, так как уже развернулся к Шальной Бэтти, намереваясь убраться отсюда подальше. Зато он легко различил заметное дрожание в голосе мальчишки, так и оставшегося стоять на месте, уставившись в удаляющуюся спину ковбоя:
– Но ведь мы только что пережили такое, а Вы… Да признайтесь, у вашего путешествия ведь даже цели конкретной не было. Ну что Вам стоит просто прочитать две строчки?
«Ну что ты как девчонка!» – захотелось крикнуть Джону, но почему-то вдруг стало стыдно. Чтобы этого не показать, он насупил брови, поджал губы, втянул щеки и вытянул подбородок – вообще постарался сделать лицо позлее. Паренек этого не оценил, тем более что ковбой-то к нему так и не повернулся. А вот верная Бэтти оценила – смерив хозяина уничижающим взглядом, демонстративно отвернулась, презрительно махнув хвостом. Ну хорошо, хорошо, ладно!
Придется пожертвовать намерением прямо сейчас отправиться к жене.
Ковбой молча протянул индеенку руку. Тот радостно впился в нее зубами, тыча ладошкой в лицо Джону.
– Демонтин, ай! Да не существует такого дружеского жеста, я просто хочу, чтобы ты дал мне письмо!
– Да, конечно! – вскинулся паренек, отдавая Смиту потрепанную записку.
Ковбой опустил глаза, ожидая увидеть знакомые буквы «WANTED», и ошарашенно замер, отыскав взглядом давно не виданный диковинный значок – своеобразную подпись. Представьте себе схематичный рисунок следа от правой ступни. Наложите на его верхнюю часть условное изображение глаза так, чтобы пять ресничек совпали с палочками-пальчиками. Это она. Метка охотников на мороков.
Рисунок сопровождался короткой запиской: «Салун «У Бил». Спасти осужденного».
Смит задумался. Мысли ковбоев часто витают где-то в облаках, рядом с птицами, но мысли Джона были столь тяжелы, что устремились вниз, и сейчас клубились под каменным небом преисподней, паря? на пару? от адских костров на па?ру с порхающими бесенятами.
Давненько Джон не видел такого знака. С тех пор, как ушел из Организации. Громко ушел, с огоньком, можно даже сказать, с салютом… Впрочем, может быть, это шанс найти ответы на гложущие его вопросы. Шанс справиться со своим прошлым. Найти искупление и спасение.
– Ну ладно, Демонтин, твоя взяла. Я возьму задание, о котором говорится в записке, хотя и не знаю еще, почему именно для тебя это так важно, – несколько непонятно, даже загадочно произнес ковбой.
Мальчишка принялся отплясывать какой-то дикий танец на пару с получившим резкое повышение Бараном (ну еще бы, еще недавно был претендентом на недолгое, хотя и пожизненное поселение на скотобойне, а стал главным скакуном полноценного посыльного). Хотя может быть, парнокопытный просто был окрылен тем, что индеенок дал ему отхлебнуть бормотухи из дорожной фляги?
Затем Демонтин всучил-таки ковбою грязный влажный мешок с сердцем вампира. Джон довольно… ну, довольно сдержанно поблагодарил, после чего подобрал шляпу, подошел к верной корове, потрепал ее по холке и прошептал:
– Ну что, старушка, мы снова спасаем мир, да? Как ты смотришь на еще одно самоубийственное путешествие? Тряхнем стариной?
Бэтти серьезно задумалась, после чего одобрительно лизнула ковбоя, смахнув с него изрядную полосу пыли. По-видимому, это было «да»…
* * *
– Ну вот, так всегда. Учила меня мама в детстве, что если долго не менять белье, в постели могут завестись клопы или кто похуже, но она почему-то ни слова не говорила о ковбоях…
– Ну-ну, не обижайся на маму: она просто не могла знать, что мы так расплодимся, – ответил он, сладко растянувшись на кровати и открыв глаза.
Светлые волосы любимой, светлая, залитая солнцем комната, светлые мысли… Откуда-то сбоку тянет съестным духом. Как вкусно пахнет счастье…
– Ну ты и жук! – прыснула девушка, уставшая придавать смешливому личику подчеркнуто серьезное выражение.
– А то! И учти, вообще-то ковбои – они как тараканы и пятна от красного вина – не выводятся.
– Да уж, значит, придется вечно жить с пятном на репутации, – озорным тоном заключила красавица. Затем добавила, надув губки и сжав кулачки: – Только не вздумайте щекотать меня своими усищами, мистер тараканище! Я говорю, не вздумай! Ах…
Через пару минут ковбой вышел победителем из шутливой борьбы: точнее, остался валяться на постели, аккуратно уложив смеющуюся девушку на разукрашенный ковер сбоку от койки. Длинные светлые волосы расплескались по волнам узора. Лохматая шевелюра довольного ковбоя, ехидно высунувшегося за край кровати, почти касалась точеного девичьего лба.
– Так нечестно, ты весишь больше!
– Ну, я на это надеюсь. Хотя – все в твоих руках.
– Дурак… – улыбнулась девушка, поднимаясь и отвешивая сопернику звонкий щелбан. В следующее же мгновение она, впрочем, поцеловала ушибленный лоб.
– Так вот что значит семь пятниц на неделе… – протянул ковбой.
– Еще скажи, что тебе не нравится! Семь пятниц на неделе – это же постоянный отдых и счастье, каждый день как праздник, правда? – красавица уютно расположилась на коленях довольного счастливчика. – Между прочим, ты меня чуть не обидел! Так что вам следует извиниться, сэр… Солнечный зайчик, оттолкнувшись от черных часов ковбоя, прыгнул на оголенное плечико волшебницы, а затем поцеловал ее в шею.
– И самое лучшее, что ты можешь сделать, это начать снимать с меня одежду…
Поцелуй был долгим. Красавица вдруг словно вспомнила о чем-то и попыталась отстраниться, но не тут-то было: ее возлюбленный подался вперед, чтобы не прерывать пикантный процесс и не дать произнести что-то вроде «Подожди…». Девушка философски пожала плечами, нисколько не по этому поводу не огорчившись. Через несколько секунд парочка уже снова смеялась.
– У меня для тебя сюрприз, и только попробуй его не оценить!
Ковбой, сделав ответственное лицо, кивнул, и очаровашка прикрыла его лицо руками, обдавая манящим ароматом легких духов:
– Закрой глаза. Вот так. Я, между прочим, приготовила тебе на завтрак нечто особенное. Ну-ка, поверни голову к камину. Та-ак, теперь – открывай!
Джон открыл глаза. Костер уже догорал. Пахло холодным утром. Немного согревали лишь не успевшие рассеяться до конца мысли о доме. Этот ненормальный краснокожий паренек ускакал в свой индейский Канзас еще вечером. «Придется вечно жить с пятном на репутации…». Не вечно: Джон ведь постоянно в разъездах, иначе в этом суматошном мире просто не получается.
Ну что ж. Нужно было в который раз напомнить себе, что как только выполнишь следующее, последнее задание, сможешь вернуться домой, туда, где она терпеливо тебя ждет.
Ковбой начал собирать лагерь. Первым делом выкинул подальше сердце Подлого Гарри. На самом деле Джону оно и вчера нужно не было. Просто не хотелось лишний раз обижать индейского паренька.
Итак, Джона Дабл-ю Смита ждал очередной дрянной городишко. И, насколько мне известен взрывной характер нашего героя, тихая провинциальная жизнь там скоро забурлит, закричит да забегает…
Глава вторая,
в которой неприятностей по самую шею, а спасение приходит в морде кровожадных монстров без лиц, мозгов и сантиментов
Дорогой слушатель, заносили ли тебя ноги в местечко под названием Далсвиль? Если да, то уносил ли ты их обратно? Вспоминал ли потом, как неторопливо бродил по этим серым улочкам, как быстро бегал от злючих городских собак, как набожно стоял на коленях перед старым пастором, лениво поводящим ружьем от собак к тебе и обратно?… Жизнь в городке всегда текла так неспешно, что эволюция, смачно плюнув на всё, пошла в обратную сторону. Дома рушились от времени, ветра, песчаных бурь. Жители разрушались от выпивки, грязи и лени. Античная формула «хлеба и зрелищ» заметно выродилась. Хлеб превратился в дрянное пиво, которое затем деградировало до ядреной бормотухи. Зрелищные сражения давно вышли из моды. Теперь исход действа был всегда известен заранее, и зрители от представления к представлению довольствовались одним и тем же сюжетом – чьей-нибудь казнью. Сейчас, впрочем, шла неделя высокой культуры – казней было запланировано аж три.
Джон находился в деловом, финансовом и духовно-просветительском центре сего дивного местечка, где вплотную знакомился с главной городской достопримечательностью: пил местный (точнее, местное, а если не повезет, то и местную) виски в салуне «У Бил».
Салун этот был братом-близнецом того заведения, где любил ошиваться Подлый Гарри. Братом-близнецом, сделавшим чуть более удачную карьеру, и не устающим напоминать об этом окружающим: дородные тараканы бегали по остаткам разбитой мозаики, когда-то (зачем-то) украшавшей пол, пиво подавалось в вычурных бокалах с погнутыми или отбитыми ручками, а в посуде можно было даже порой выловить остатки дешевого мыла. В результате даже самое скверное пойло заведения приобретало терпкий привкус провинциального шика. Все остальное было стандартным: трухлявая крыша, подгнившие стены, деревянные столы, дубовые головы посетителей, среди которых затесался и наш герой.
Ковбой мучительно размышлял, кто из невольных претендентов на главную роль в грядущем представлении – его клиент. Большой Стэн – местный шериф – решил разукрасить серые будни хотя бы за счет разноцветных висельников. Так, должны были вздернуть красного индейского шамана, желтого китайца-продавца из «Чайна чай энд ганс» и Грязного Мышиного Ларри из центральной булочной.
Краснокожего застукали, когда тот подстрелил любимую корову шерифа и уже копался в ее внутренностях, очевидно, надеясь предсказать себе вкусный обед. Вероятно, предсказателем он был настоящим, потому что когда Стэн с кроткой улыбкой спросил: «Как думаешь, какая участь тебя ожидает?», индеец, не меняя безучастного выражения лица, попытался зарыться в несчастной корове с головой. Неужто нужно будет помочь этому волшебнику Изумрудного города? Впрочем, были и другие претенденты.
Китаец (настоящее имя его было сложно запомнить, поэтому звался он просто и логично: Джеки Чай) сгорел на работе. Кстати, вместе со своим лучшим клиентом – Веселым Винни. Поговаривали, что Винни был потомком английского пэра, а потому большим эстетом – по утрам он всегда пил чай. Сидел в рваном халате на своем древнем табурете, лениво постреливал показывающихся из подвала крыс и давил бормотуху, важно прихлебывая чаек из дедушкиной кастрюли. Однажды на рассвете Жизнерадостный Винни стрелялся с одним заклятым врагом. Для этого он заказал чудо-пистолет в своем любимом магазине. Но Джеки что-то напутал, и когда Винни нажал на курок, выстрела не прозвучало. Зато пистоль почему-то начал источать тончайший аромат изысканных чайных листьев. На беднягу вдруг снизошло какое-то озарение, но поздно. С дуэли Озорной Винни принес не лучшие воспоминания, а также шесть пуль, засевших в самых интересных местах. Одна, например, в голове. Постанывая, несчастный, все пытавшийся вспомнить суть недавнего озарения, осторожно рухнул на свой любимый табурет, решив утешиться хотя бы новыми горячими травами, которые Джеки обещал заправить в его заветную кастрюлю. Поставил чай на огонь. Говорят, последний раз Зажигательного Винни видели пролетающим над ратушей…
Ну а что касается казни хлебопека Грязного Мышиного Ларри… Соотнесите его профессию с прозвищем, и сами поймете, чем он пришелся жителям не по вкусу. Как и его изделия…
Размышления ковбоя прервало появление в салуне нового посетителя. Выглядел он потерянным. Еще бы! Он явно ошибся местом (тысяч на десять километров), временем (лет на двести), да и вообще зря родился (сто долларов ставлю на то, что еще хоть шаг по неровной дороге жизни он не сделает).
Гладко выбритая физиономия непонятной личности была столь непохожа на обычные ковбойские рожи, торговые хари и разбойничьи рыла, что местные мордовороты сначала приняли ее за девичье личико.
Белая рубаха сияла такой чистотой и свежестью, что была плевком в лицо и душу каждому местному мурлу.
Ноги обтягивали синие штаны неведомого покроя, в которых приличный человек в этих краях далеко не уйдет. Незнакомцу стоило бы воспарить над землей, надеясь, что жители Далсвиля примут его за безобидное сумасшедшее приведение, но на заплеванном полу его держали белые тапки неизвестного фасона, в каких только в гроб ложиться.
В общем, парень был похож отнюдь не на Клинта Иствуда. Скорее уж на явного Марти МакФлая…
Обитатели трактира зашушукались, настороженно косясь в сторону пришельца. Тем временем этот самоубийца взволнованной походкой подошел к барной стойке. За ней как раз расположилась хозяйка заведения в грязном переднике: здоровенная бабища лет сорока с бицепсами Шварценеггера и личиком бронетранспортера. В глазах ее застыл молчаливый вопрос, который она, впрочем, тут же высказала, да еще в такой форме, что я и озвучивать не буду.
Пришелец сразу сник и, слегка заикаясь, ответил.
– Зд-дравствуйте, прекрасная леди. Мое имя Ин-нокентий. Я прибыл издалека, и как раз хотел попросить Вас об одном од-должении. Но прежде скажите, как я могу Вас величать?
В ответной реплике трактирщицы – краткой и нецензурной – было все: шок, изумление, ярость и кокетство, оскорбление и приглашение, угроза и обещание. Такая гамма чувств никогда еще не выражалась одним емким словом. Левой рукой неловко пригладив сальные волосы, а правой привычно потянувшись к дробовику, хозяйка настороженно процедила:
– Билл.
Брови гостя поползли вверх:
– А с виду и не скажешь. Прекрасная Билл, боюсь, тогда у тебя на вывеске очепятка, не хватает одной «л».
Джон Дабл-ю Смит поперхнулся виски. К счастью, никто не обратил внимания на такое расточительство, иначе ковбою предъявили бы столько претензий, что на дуэли пришлось бы потратить весь вечер. Посетители скучковались вокруг одинокого бродяги со странным именем. Он, к сожалению, как раз подбирался к сути своей просьбы:
Скажите, Вы здесь случайно не знаете ни одного колдуна, специализирующегося на перемещаниях в пространственно-временном континууме? Или хотя бы какого завалящегося Кристофера Ллойда?
Нет, его даже не побили. Просто накинули мешок на голову, упеленали, как сумасшедшего младенца, взвалили на плечи и осторожно вынесли на главную площадь, где шериф как раз готовил казнь.
Джон прикончил выпивку. Медленно встал, надел шляпу и отправился на выход. Кажется, теперь записка становилась одновременно осмысленней и загадочней.
* * *
Посмотреть на казнь пришли все городские жители. Даже те, кто ходить давно уже не мог или в принципе не умел. Старый пастор лихо припарковался у помоста на кресле-каталке, которое было оборудовано потайными отделениями для переносной библии, для выскакивающих по требованию шипов, а также для пары миниганов и галлона святой воды – на случай выездов на дом. Мистера О’Рейли, плохо переносящего солнечный свет, добрые соседи принесли прямо в гробу, чтобы вампир смог вылететь, когда жара чуть спадет. Даже гигантский человек-гусеница Марлон, когда-то мутировавший от укуса шелкопряда, приполз вместе со своими подражателями: Хмельным Джо и человеком-пьяницей, отравленным в свое время дрянным бренди.
Зрители ждали начала. Показывали пальцем на обвиняемых, драли глотки, рвали шкуры, расправляли крылья, а то и били клювы.
Центральная площадь Далсвиля представляла собой неухоженное каменное поле, украшенное лишь манящим многих незадачливых туристов деревянным эшафотом, сколоченным криво, зато с душой. Уйти с этих гостеприимных подмостков можно было, только отплясав медляк с пеньковой веревкой. И плясали обычно так, что дух вон. На бис, естественно, уже не выходили. Кроме, разве что, одного давнего случая лет шестьсот шестьдесят назад (для круглого счета обычно говорили «шестьсот шестьдесят шесть»). Бездушный Эдди был первым вампиром, появившемся в городе, и жители истратили дюжину веревок, пытаясь его повесить, не понимая, что это бессмысленное занятие. Он лишь качался с головой в петле, как на качелях, да презрительно поплевывал в зрителей. В общем, неуважительно подошел к своему актерскому амплуа…
Сегодняшние обвиняемые еще разминались: с трудом балансировали на шатких табуретах. За шеи их поддерживали грязные веревки. Старый индеец, одетый в национальные одежды (перья, лосины, еще перья) и чем-то неуловимо похожий на Демонтина (или любого другого индейца), умудрялся сохранять бесстрастное выражение лица. А вот растерянный китаец явно нервничал. Еще бы: никто почему-то не подумал о том, что высокий шаман и желтый коротышка разного роста. Рядом со своим краснокожим собратом по несчастью задыхающийся китаец, едва достающий до табурета пальцами ног, казался даже более красным, а местами и совершенно зеленым. «Ничего, скоро все будем синюшнего цвета!» – участливо подбадривал незадачливого торговца Грязный Ларри – толстоватый здоровяк в замызганном фартуке, оккупировавший третий табурет. Совместная беда сближает, и пекарь, как бывший разбойник, не раз оказывавшийся в подобных обстоятельствах, поднимал дух товарищей как мог: «Ну что, хрен пернатый, радуйся: скоро с духами напрямую общаться будешь. Встретишь там моего названого братца, передай ему привет… да запрет снова выкапываться из могилы, а то достал уже родственничков, мочи нет…».
В общем, складывалась самая благоприятная праздничная атмосфера. Больше всех почему-то беспокойно дергался куль с Иннокентием, что лежал рядом с помостом. Его решили пока не трогать, чтобы достать непосредственно к представлению, как игрушку из мешка Деда Мороза. А вот, кстати, и Дед Мороз.
