скачать книгу бесплатно
Когнитивные механизмы невербальной коммуникации
Владимир Александрович Барабанщиков
На примере восприятия выражений лица проводится экспериментально-психологический анализ механизмов невербальной коммуникации. Раскрывается система детерминант, обеспечивающих регуляцию межличностного взаимодействия. Описываются закономерности порождения и функционирования представлений человека о внутреннем мире (эмоциональных состояниях, чертах и структуре характера) коммуниканта по проявлениям его внешности. Коллективный труд знакомит с оригинальными методиками, новейшими данными и концепциями межличностного восприятия. Адресуется специалистам в области общей, социальной и прикладной психологии, работникам сферы массовых коммуникаций, служб визуального контроля, а также тем, кто интересуется закономерностями невербального общения и современными течениями в экспериментальной психологии.
В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Когнитивные механизмы невербальной коммуникации
© Барабанщиков В. А., 2017
* * *
Эмоции могут возникать и часто действительно возникают очень быстро, причем настолько быстро, что наше сознательное «Я» не принимает участия в формировании в нашей психике того, что дает импульс к возникновению эмоции в какой-то момент времени – или даже не регистрирует источник этого импульса. Такая быстрота может помочь человеку спастись в экстренной ситуации, но она может также и погубить его жизнь, если его эмоциональная реакция окажется чрезмерной. Обычно мы не имеем возможности управлять событием, заставившим нас испытывать эмоции, но мы можем, хотя это также непросто, изменять то, что приводит в действие наши эмоции, и то, как мы себя ведем в минуты, когда испытываем эмоции.
П. Экман
В общении раскрывается субъективный мир одного человека для другого. Говоря о субъективной форме протекания психических процессов, обычно имеют в виду их недоступность для стороннего наблюдателя. Конечно, нет возможности непосредственно наблюдать, например, чужое ощущение или восприятие (как, впрочем, и свое собственное). Но в общении эта недоступность как бы преодолевается.
Б. Ф. Ломов
Предисловие
Светлой памяти Бориса Федоровича Ломова – блистательного ученого, педагога и организатора психологической науки посвящается
Данный труд завершает серию книг, подготовленных в рамках исследовательского проекта Российского научного фонда (РНФ) № 14-18-03350 «Когнитивные механизмы невербальной коммуникации». Цель проекта: поиск закономерностей порождения и функционирования представлений человека о внутреннем мире коммуникантов по проявлениям их внешности, в частности выражений лица.
Первая монография[1 - Барабанщиков В. А., Жегалло А. В., Королькова О. А. Перцептивная категоризация выражений лица. М.: Когито-Центр, 2016.] серии была посвящена категоризации мимических проявлений эмоций, тому, как человек, замечая экспрессии лица коммуниканта, соотносит их со структурами собственного опыта, которые принято обозначать терминами «страх», «радость», «удивление», «отвращение», «грусть», «гнев». Нас интересовала взаимосвязь между выражениями лица коммуниканта и представлениями наблюдателя о модальности воспринимаемой эмоции. Два вопроса оказались в центре внимания: 1) как совершается перцептивная категоризация состояний лица и 2) как соотносятся категории базовых экспрессий. Выполненные исследования позволили раскрыть строение и динамику категориальных полей лицевых экспрессий, обосновать подвижность межкатегориальных границ и форм их проявления, реконструировать категориальную структуру базовых эмоций и изучить ее свойства. Одним из итогов работы стало создание отечественной базы видеоизображений переходных экспрессий лица (ВЕПЭЛ).
Предметом обсуждения второй монографии[2 - Барабанщиков В. А. Динамика восприятия выражений лица. М.: Когито-Центр, 2016.] стал процесс восприятия выражений лица: его организация и развитие. Главной независимой переменной выступил фактор времени. Исследовался состав, структура, функции и свойства образа лица, выражающего ту или иную эмоцию (результативная характеристика перцептивного процесса); становление, развитие и затухание впечатлений о модальности переживаемой эмоции (перцептогенез выражения лица); способы построения образа экспрессии в ходе решения задач на распознавание эмоционального состояния человека (логика формирования представления об эмоции); предельные условия восприятия выражений лица (диапазон функциональных возможностей восприятия эмоциональных состояний). Особое место было уделено методам тахистоскопии и айтрекингу, позволившим раскрыть ряд неизвестных ранее закономерностей перцептивной активности коммуникантов.
Содержательным центром новой книги является детерминация межличностного восприятия: многомерная, сложно организованная, изменяющаяся система причин, условий, факторов, прямо либо косвенно влияющих на процесс невербальной коммуникации. На примере восприятия выражений лица проводится экспериментально-психологический анализ разнообразных обстоятельств порождения и функционирования представлений человека о внутреннем мире коммуниканта по проявлениям его внешности. Среди перспективных тем обсуждаются: совместное (в диадах) выполнение задач на распознавание переходных экспрессий лица; роль кажущегося изменения мимики в восприятии эмоций; нормативные оценки эмоционально окрашенных фотоизображений и звуков окружающей среды; взаимосвязь воспринимаемых эмоций и представлений о личности человека; динамика экспрессивного потенциала лица в процессе восприятия портретной живописи; организация перцептивной активности при экспозиции подвижного лица; доверие к человеку в ходе формирования первого впечатления о коммуниканте и др. Новый пласт исследований сориентирован на более высокий уровень экологической и социальной валидности. Это позволило расширить общепсихологические знаниями о механизмах невербальной коммуникации и представить их более пригодными для решения практических задач.
Книга выходит в год 90-летия выдающегося ученого, педагога и организатора науки, члена-корреспондента АН СССР, профессора Б. Ф. Ломова (1927–1989). Его имя символизирует бурный подъем отечественной психологии в 1960–1970 гг., активное строительство инженерной психологии и эргономики, авиационной и космической психологии, психологии управления и педагогической психологии в нашей стране. Он стал создателем в АН СССР сильного психологического центра, основателем Психологического журнала, разработал системный и комплексный подходы к анализу психических явлений, организовал и принял непосредственное участие в экспериментальных исследованиях восприятия, памяти, представлений и воображений, специальных видов деятельности человека. Центральное место в творчестве Ломова занимала проблема общения и связанный с ней коммуникативный подход к исследованию познавательных процессов. Эта тема красной нитью проходит через всё творчество Бориса Федоровича, начиная с первых самостоятельных шагов в науке, прослеживается в его понимании категории деятельности, реализации идеи системности в психологии, интересе к проблемам личности и социальных наук в последнее десятилетие жизни. Авторам книги старшего поколения посчастливилось работать под руководством Бориса Федоровича и выполнить ряд исследований механизмов познавательных процессов, структуры и функций межличностной коммуникации. Опыт общения с Учителем во многом определил наше мировоззрение, тематику исследований и способ работы в науке. На сегодняшний день коммуникативный подход является краеугольным камнем научного наследия Б. Ф. Ломова.
* * *
Коллективная монография подготовлена в Институте экспериментальной психологии МГППУ при участии К. И. Ананьевой (глава 6), В. А. Барабанщикова (введение, главы 1, 2, 3, 4, 6, 7), И. И. Беспрозванной (глава 6), А. А. Демидова (глава 9), Д. А. Дивеева (глава 9), А. В. Жегалло (главы 3, 4, 7), О. А. Корольковой (главы 2, 3), Е. А. Лободинской (глава 2), Е. А. Лупенко (глава 8), О. П. Марченко (глава 5), А. Н. Харитонова (глава 1), Е. Г. Хозе (главы 4, 6), Л. А. Хрисанфовой (глава 7). Техническую подготовку рукописи к печати выполнил И. А. Басюл. В связи с успешным завершением проекта выражаю благодарность всем его участникам за эффективный труд и неформальное отношение к делу.
В. Барабанщиков
Введение
Книга, предлагаемая вниманию читателя, посвящена экспериментально-психологическому анализу детерминант межличностного восприятия: причин, условий, факторов, влияющих на процесс невербальной коммуникации. Главная цель работы – поиск закономерностей порождения и функционирования представлений человека о внутреннем мире (эмоциональных состояниях, чертах либо структуре характера) коммуниканта по проявлениям его внешности, в частности по выражению лица.
Исследования опираются на принципы единства познания, личности и общения, разработанный в рамках когнитивно-коммуникативного подхода в психологии (Ломов, 1984; Барабанщиков, 2009). Предполагается, что в процессе субъект-субъектного взаимодействия структура личности каждого из участников и их коммуникативный опыт изначально участвуют в порождении образа партнера по общению, преломляя воздействия его внешности. Благодаря этому обстоятельству перцептивный процесс получает диалогическую размерность и субъектную направленность, а индивидуальные акты восприятия совершаются как трансакции. Личность Другого и ее данность познающему субъекту оказываются разными полюсами когнитивно-коммуникативного события. Благодаря взаимному восприятию коммуниканты как бы проникают во внутренний мир друг друга, «вычерпывая» индивидуально-психологические, эмоциональные, гендерные, этнические и др. характеристики партнеров, и выстраивают на их основе свои поступки. Любое выражение человеком себя становится проявлением взаимодействия Я и Другого, включая те случаи, когда партнер присутствует в ситуации виртуально.
Центральное понятие работы: ОН-концепция – представление конкретного человека о партнере по общению как индивидуальности, его оценка и отношение к нему. Это целостное когнитивно-коммуникативное образование личности, сплав реально существующих и приписываемых коммуниканту черт или состояний. Воспринимая другого, мы не просто считываем выраженный в лице «текст», но и одновременно порождаем его, нагружая системой оценок, отношений и смыслов.
Чувственную основу ОН-концепции составляет наглядное представление о внешности коммуниканта – ОН-образ. Выражение лица характеризуется как многомерная система экспрессивных единиц (экзонов), которые в разных сочетаниях играют роль информационных опор ОН-образа. Их влияние опосредовано субъективными составляющими межличностного восприятия – коммуникативным опытом, Я-концепцией наблюдателя, его установками и языком, а итоговая оценка, или категоризация партнера по общению, устанавливается путем соотнесения наблюдаемых проявлений внешности с собственной типологией личности (состояний) наблюдателя, стихийно сложившейся в обыденной жизни. Распознавание состояний либо свойств личности коммуниканта всегда оказывается вероятностным событием, зависящим и от внешних, и от внутренних условий восприятия.
В монографии представлены следующие направления исследований: структура и генезис образа коммуниканта, процесс перцептивной категоризации выражений лица, роль динамики в распознавании эмоциональных экспрессий, влияние структуры и конфигурацион-ных признаков лица на оценку эмоциональных и индивидуальнопсихологических особенностей коммуникантов, оценка эмоционального фона окружающей среды, динамика перцептивного доверия, объективные маркеры истинных и ложных суждений коммуникантов, специфика представлений о личности по портретному изображению и некоторые другие.
Описываемые эксперименты выполнены на современной аппаратной и информационно-технологической базе. Использованы новейшие методы психологического исследования: айтрекинг, высокоскоростная видеосъемка и стробоскопическая экспозиция выражений лица, компьютерная графика, морфинг и варпинг изображений лица, процедуры ABX-задачи, топо-семантический анализ совместной идентификации лиц, полипозиционная регистрация коммуникативных событий и др. Наряду с привычными эталонами экспрессий лица из базы POFA привлечен экологически валидный стимульный материал (ВЕПЭЛ), разработанный авторами монографии.
Практический план работы ориентирован на решение конкретных вопросов совершенствования таких сфер человеческой деятельности, как общественная безопасность, пограничный и таможенный контроль, криминалистика, конструирование интеллектуальных технических систем, проектирование и разработка систем управления современной техникой, реклама, массмедиа, деловое общение и др.
Книга состоит из девяти глав, в которых с разных сторон анализируется система детерминант, обусловливающих представления о внутреннем мире человека на основании выражений его лица в близких когнитивно-коммуникативных ситуациях.
Первая глава – «Коммуникативный подход в исследованиях восприятия» – посвящена принципам проводимых исследований и описанию имеющегося у авторов научного задела.
Во второй главе – «Зависимость восприятия лицевых экспрессий от пространственно-временной структуры экспозиции» – показывается, что высокоаттрактивные экспрессии распознаются наиболее адекватно, независимо от времени экспозиции (50–200 мс), содержания контекста (кажущееся движение, прямая и обратная маскировка, изолированное лицо) и степени размытости изображения. Адекватность оценок низкоаттрактивных экспрессий обусловлена продолжительностью экспозиции лица и степенью расфокусированности его изображений. Описаны эффекты стробоскопической сенсибилизации и маскировки. Совокупность полученных данных указывает на частичное сходство влияний реального и кажущегося движения на распознавание эмоций.
В третьей главе – «Опознание естественных и искусственных переходных эмоциональных экспрессий лица в условиях непосредственного общения» – выполнен анализ особенностей идентификации естественных и искусственных переходных экспрессий в условиях совместного решения задачи «одинаковый – разный». Доказывается, что опознание переходных эмоциональных экспрессий индивидуально вариативно. При этом переходные экспрессии лица воспринимаются многозначно: как выражающие базовую эмоцию; как комбинация базовых эмоций; как содержащие мимические признаки, не связанные прямо с выражением эмоций.
В четвертой главе – «Показатели окуломоторной активности наблюдателя при восприятии видео- и фотоизображений лица» – проводится сопоставление окуломоторной активности при решении задач, связанных с рассматриванием фото- и видеоизображений лица. Анализ движений глаз показывает наличие как общих закономерностей (маршруты обзора опираются на области глаз и рта; доминантность верхней части лица натурщика по отношению к нижней; доминантность правой части лица натурщика по отношению к левой), так и различий (при рассматривании динамического изображения чаще наблюдаются повторные фиксации в той же области, осмотр часто происходит с опорой лишь на часть зон интереса, вариативность маршрутов рассматривания ниже). Задача выделения невербальных признаков сообщения достоверной/недостоверной информации, решавшаяся при рассматривании видеоизображений, оказалась значительно более сложной, чем задача опознания эмоционального состояния, решавшаяся при рассматривании статических изображений.
Пятая глава – «Культурная специфичность оценок эмоционально окрашенных фотоизображений и звуков» – раскрывает влияние культурных факторов на аффективную окрашенность объектов и событий окружающей среды. Речь идет об эмоциональном фоне ситуации, на котором, как правило, и воспринимается выражение лица. Проведено исследование оценок аффективно окрашенных событий, предъявленных визуально и на слух, выполненное в Российской Федерации в рамках многомерного и категориального подхода. Показано, что оценки гедонистической валентности (положительная или отрицательная эмоция), эраузала (сила возбуждения) и доминантности (чувство контроля), радости, гнева, печали, страха и отвращения для многих эмоционально окрашенных событий являются культурно-специфичными.
Исследования, представленные в шестой главе – «Влияние конфигурационных трансформаций лица на оценку эмоционального состояния и индивидуально-психологических черт коммуниканта», – посвящены верификации результатов экспериментов Э. Брунсвика на материале восприятия изображений реальных лиц. Показано, что разнонаправленное варьирование четырех конфигурационных признаков эмоционально нейтрального (спокойного) лица – расположения линии рта и глаз, длины носа и расстояния между зрачками – вызывает устойчивые впечатления радости либо грусти и меняет представление о личности натурщиков. Метрически сильные преобразования конфигурации лица не разрушают ОН-образ натурщика, который в целом остается устойчивым, инвариантным. Возникающие изменения оценок становятся потенциальными центрами формирования представлений о новой личности, активно привлекающими коммуникативный опыт наблюдателя. Особую роль в данном процессе играет отношение симпатии/антипатии к лицу натурщика. Направленные трансформации лица по-разному влияют на представления о компонентах имплицитной структуры личности коммуниканта – Оценке, Силе, Активности. Обнаруженные закономерности модифицируются под влиянием пола и морфотипа лица конкретного натурщика, а также индивидуально-психологических особенностей и состояний наблюдателей.
В седьмой главе – «Оценка взрослыми индивидуально-психологических характеристик ребенка по его фотографии» – рассматриваются особенности формирования представлений взрослых о личности ребенка по фотоизображению его лица. Проверялась гипотеза о взаимосвязи представлений о базовых психологических свойствах другого человека с особенностями строения (конфигурацией) его лица. Установлено, что оценка активности ребенка коррелирует с величиной лицевого угла, соединяющего зрачки глаз с верхнегубной точкой. Детские лица с узко посаженными глазами и имеющие уменьшенную срединную часть лица оцениваются наблюдателями как более напряженные. Признаки напряженности в выражении лиц детей ассоциируются с эмоциями страха и гнева.
Восьмая глава – «Представление о личности человека по портретному изображению» – описывает цикл исследований по восприятию личности человека, изображенного на художественном портрете: изучена категориальная структура восприятия портретных изображений, адекватность восприятия индивидуально-психологических характеристик и возраста в условиях предъявления целого и фрагментарного лица (разные виды окклюзий), рассмотрена проблема влияния пространственной асимметрии при восприятии «разделенного лица» на примере портретных изображений. Полученные результаты в значительной степени повторяют аналогичные данные, полученные на стимульном материале фотоизображений.
Девятая глава – «Микродинамика перцептивного доверия» – посвящена изучению феномена перцептивного доверия к человеку по фотоизображению его лица. Раскрывается природа этого явления. На материале экспериментальных исследований показывается зависимость доверия к незнакомому человеку от длительности экспозиции фотоизображений, конфигурационных признаков лица и расовых особенностей.
В результате выполненных исследований разработан пул оригинальных методик изучения познавательных процессов в межличностном общении; получены новые данные и закономерности, характеризующие общепсихологическую природу невербальной коммуникации; уточнена и расширена система понятий, описывающих ключевые детерминанты порождения образа коммуниканта и возможные условия его использования в ходе непосредственного взаимодействия людей. Совокупность представленных работ подготавливает основу для экспериментального исследования восприятия «живого лица» в естественной коммуникативной ситуации.
Глава 1. Коммуникативный подход в исследованиях восприятия
Традиционно психологические исследования восприятия ограничиваются анализом субъект-объектных отношений. Центральными являются вопросы о том, как окружающая человека физическая среда становится фактом сознания, как и насколько адекватно стоится ее образ и как он включается в регуляцию выполняемой деятельности. С точки зрения коммуникативного подхода, предложенного и активно разрабатывавшегося крупным ученым, педагогом и организатором науки Борисом Федоровичем Ломовым, не менее важным является изучение восприятия в контексте субъект-субъектных отношений, когда в качестве и субъекта, и объекта восприятия рассматриваются личности людей, включенных в процессы коммуникации. В рамках данного подхода восприятие раскрывается необычными для классической психологии гранями. Новыми оказываются и технологи экспериментально-психологического исследования.
1.1. Познание в структуре общения
Главная идея коммуникативного подхода к исследованию познавательных процессов состоит в утверждении неразрывной связи, или единства, познания и общения. Общение играет роль основания познавательных процессов, которые, в свою очередь, включены в регуляцию взаимодействия людей (Ломов, 1975, 1981, 1984, 1991). С данной точки зрения, например, восприятие человека совершается, проявляется, формируется и развивается не только в деятельности, но и в общении. Обнаруживается важная грань психологии восприятия, ориентированная на поиск закономерностей межличностной коммуникации и подчеркивающая необходимость более широкой методологии исследования перцептивных явлений.
Коммуникативный подход опирается на четыре основания: методологический принцип системности, общепсихологический план категории общения, представления об отражательной сущности психики и экспериментальные исследования познавательных процессов в межличностных взаимодействиях.
Согласно принципу системности, изучаемые явления рассматриваются с точки зрения целого и обладают свойствами, которые невозможно вывести из его фрагментов или частей. В этом контексте психика выступает как многомерное, иерархически организованное, развивающееся целое, функциональные компоненты которого имеют общий корень и онтологически неразделимы. Течение любых психических явлений системно детерминировано, а сами они играют роль важнейших детерминант биологических и социальных процессов.
Системно организованы и основания психических явлений – в том числе деятельность и общение, которые характеризуют разные, но тесно связанные стороны человеческого бытия. Если под деятельностью имеется в виду целенаправленное преобразование субъектом объекта, то под общением понимается обмен информацией, состояниями и действиями между людьми. По сравнению с актами отдельных участников общение как целое, или система, обладает новым качеством, выражающим «полифонию» (М. М. Бахтин) позиций, установок, намерений, планов и действий. Специфика общения состоит в том, что, открываясь друг другу в качестве объектов, каждый из коммуникантов воспринимает другого и относится к нему как к субъекту, т. е. подобному себе. Результатом общения является установление или реализация определенных отношений между людьми. Общение по-своему организует и направляет течение восприятия, мышления или представления, которые, наряду с когнитивной и регулятивной, несут коммуникативную функцию. Расширение содержания и усиление эпистемологического статуса понятия общения стало решающим шагом, ведущим к появлению нового взгляда на природу и организацию познавательных процессов.
Описываемая версия коммуникативного подхода подчеркивала общепсихологический план проблемы познания и общения, ассоциированный с индивидуальным уровнем общественного бытия. Главная задача исследований состояла в том, чтобы раскрыть закономерности организации, функционирования и развития познавательных процессов отдельного человека в ходе его взаимодействия с другими людьми.
Представления о самих познавательных процессах базировались на категории отражения, которая в отечественной науке ХХ столетия связывалась с сущностью психического. Как и любые психические явления, восприятие рассматривалось в качестве формы субъективного отражения действительности. Этим подчеркивались два момента. Во-первых, включенность перцептивных процессов во всеобщую взаимосвязь явлений материального мира (С. Л. Рубинштейн), приоткрывающую онтологический план анализа восприятия. Во-вторых, отнесенность содержания психических явлений к своему источнику – к среде или к миру, благодаря которому человек получает возможность ориентироваться в окружающей действительности и регулировать свое поведение. Гносеологическое отношение «объект – образ» полагалось в качестве основного, а главная задача исследования виделась в раскрытии механизмов и способов презентации действительности человеку. В случае перцептивных процессов имелись в виду механизмы восприятия формы, величины, расположения предметов, их отношений, перемещений в пространстве и т. п.
Эмпирическую базу коммуникативного подхода составляли исследования динамики и результатов познавательных процессов в условиях индивидуальной и совместной деятельности (Ломов, 1975, 1981; Ломов, Беляева, Носуленко, 1985; Ломов, Беляева, Коул, 1988). Особое место отводилось парному эксперименту, истоки которого связаны с именем В. М. Бехтерева. В ходе исследований было показано, что содержание непосредственного общения испытуемых при выполнении общей задачи значимо влияет на оценку ощущений, поиск и идентификацию необходимой информации, запоминание и воспроизведение материала, протекание представлений и мышления. Чувствительность к общению обнаруживают все уровни и основные измерения познавательной сферы человека, а непосредственное общение («лицом к лицу») является важнейшей детерминантой познавательных процессов.
Среди экспериментальных исследований восприятия, выполненных в русле коммуникативного подхода в период его становления, выделяются четыре направления: 1) решение сенсорных задач в условиях общения (В. Н. Носуленко); 2) зрительный поиск и идентификация объектов при индивидуальной и совместной деятельности операторов (В. Ф. Рубахин, И. К. Грудзинскас); 3) восприятие экспрессий человеческого лица как средства общения (В. А Барабанщиков, Т. Н. Малкова); 4) сравнение объектов и вербализация образов восприятия в процессе общения (Е. С. Самойленко, В. Н. Носуленко).
1.2. Тенденции развития коммуникативного подхода
За последние десятилетия в российской науке произошли глубокие изменения, которые затронули основания коммуникативного подхода и отразились в содержании ведущихся исследований.
Прежде всего, произошли подвижки в мировоззрении и стратегии научного поиска, связанные с развитием неклассических форм системного подхода. Складывается синергетическая картина мира, в основу которой положены процессы самоорганизации и саморазвития систем (Князева, Курдюмов, 2002; Акчурин, Аршинов, 1994; Пригожин, Стенгерс, 2000; Хакен, 2001). Смысл научного познания видится в анализе не столько устойчивости структур, сколько их становления, т. е. в возникновении нового в режиме актуального времени – «здесь-и-теперь». При этом сам исследовательский процесс представляется живым диалогом человека с миром. Классические описания субъект-объектного типа, в рамках которых выстраивались традиционные представления о познавательных процессах, теряют универсальность и дополняются описаниями коммуникативного типа: субъект – субъект. Формируются синергетические, когнитивно-коммуникативные стратегии научного познания, призванные раскрыть целостность мира, включающего в себя человека во всей его сложности и разнообразии. В новой системе координат субъект как таковой лишается центрирующей позиции; появляется множество центров, так или иначе согласующихся друг с другом в процессе коммуникации, в ходе полилога (Киященко, 2004; Лисеев, Седовский, 2004).
Проникая в психологию познавательных процессов, установки синергетического мышления (неопределенность, многовариативность, нелинейность, необратимость) не только усиливают позиции коммуникативного подхода: они реструктурируют проблемное поле и предъявляют новые требования к получению знаний о знании. Ключевую роль начинают играть способы порождения психических явлений, закономерности их трансформаций и взаимопереходов, логика соотношений актуального и потенциального в познавательном процессе и т. п. (Аршинов, Трофимова, Шендяпин, 2004; Барабанщиков, 2005).
Другая особенность современного состояния коммуникативного подхода связана с разработкой проблемы субъекта. Субъект, или носитель познавательных процессов – их собственник и распорядитель, – все чаще рассматривается онтологически, как «центр перестройки бытия» (Рубинштейн, 2003). На индивидуальном уровне имеется в виду конкретная личность, которая разрешает противоречия между собственными притязаниями и способностями, с одной стороны, и требованиями и условиями выполняемых форм активности – с другой. Распоряжаясь личностными ресурсами, человек получает возможность строить отношения с миром и в этом процессе формировать самого себя. Активность, саморегуляция, саморазвитие и самосовершенствование характеризуют ключевые свойства человека как субъекта жизни (Абульханова, 2010; Абульханова, Брушлинский, 1984). С данной точки зрения мир познается экзистенциально; в процессе восприятия участвует весь человек целиком, с его физическими, душевными и духовными качествами. Сюда включаются желания и чувства, опыт и предчувствие, надежда и боль. Благодаря данному обстоятельству человек получает возможность не только ориентироваться, но и жить в окружающем мире, открывать его заново, понимать и преумножать (Барабанщиков, 2002, 2006, 2010).
Исследования показывают, что анализ субъекта жизнедеятельности – как индивидуального, так и группового – подводит к раскрытию механизмов порождения и развития целостных когнитивных образований (структур) и в этом смысле является ключевым моментом системного исследования познавательной сферы человека. Обращение к характеристикам субъекта позволяет выйти за рамки гносеологического отношения «объект – образ» и соотнести перцептивный процесс с потребностями, намерениями, прошлым опытом и оценками как самого человека, так и его партнеров по общению. Это означает, что изучение восприятия в общении не может быть эффективным без учета психологического склада личности коммуникантов и закономерностей их внутреннего мира. Наряду с индивидуально-психологическими особенностями личности (направленностью, темпераментом, характером, способностями) в центре внимания оказываются ее интегральные образования, такие как сенсорно-перцептивная организация, Я-концепция, интеллект, коммуникативная компетентность, защитные механизмы и прочее, которые определяют способ и стиль осуществления познавательных процессов. Через личность во взаимоотношения познания и общения втягиваются состояния, волевая сфера, сложнейшая система субъективных отношений человека. По существу, личность играет роль согласующего звена между познанием и общением. С одной стороны, она формируется и проявляется в общении, конституируя взаимодействие коммуникантов, с другой – обусловливает течение познавательных процессов и пользуется их продуктами.
С развитием экологического и социокультурного подходов в психологии по-новому рассматривается объект познания. Его содержание образует констелляция объективных обстоятельств жизни, но взятая не сама по себе, а в отношении к субъектам познания и общения и включающая их в качестве своих компонентов. Подобное образование обозначается понятием «коммуникативная ситуация». Она выражает способ объединения разнокачественных элементов и сил в некоторое целое, в котором цементирующая роль и инициатива принадлежит участникам общения. Коммуникативная ситуация является источником содержания познавательных процессов коммуникантов и одновременно полем их отношений и активности. Осуществляя познавательный процесс, каждый из субъектов конституирует свое бытие, одновременно подчиняясь ему и бытию другого. Коммуникативная ситуация становится главной альтернативой отдельному человеку либо вещи, познание и оценку которых принято изучать. В отличие от объекта-вещи, объект-ситуация не дается заранее и до завершения познавательных актов участников общения остается недоопределенным. Функционально необходимые свойства предмета восприятия проявляются и обнаруживаются лишь в самом процессе восприятия.
На современном этапе развития психологической науки гносеологическое отношение (объект – образ) теряет лидирующее значение. Более привлекательной выглядит онтологическая парадигма исследования, включающая это отношение в широкий жизненный, в том числе социальный, контекст. Познавательный процесс представляется как фрагмент бытия человека, реализующего единство внешних и внутренних условий своего существования. Исходными оказываются не объект-вещь и его отражение сложившимся субъектом, а взаимоотношения человека с миром, в которых порождаются и субъекты общения/познания, и коммуникативная ситуация. Главным предметом исследования становится не образ действительности как таковой или его отдельные свойства, не когнитивные операции или характеристики стимула, а целостное событие жизни, вызванное потребностью людей в информации о функционально необходимых свойствах и отношениях действительности, в первую очередь других людей. Речь идет о локальном структурировании бытия в сжатые промежутки времени: в данный момент, здесь и сейчас. Событие означает встречу или столкновение различных начал – их со-бытие, в котором рождаются новые структуры, отношения или порядок вещей. Объект и его данность познающему субъекту (в форме образа либо понятия) оказываются разными полюсами одного и того же события. Описанная методология предоставляет возможность более полного использования синергетических схем анализа, учитывающих коммуникативное измерение познавательного процесса (Барабанщиков, 2002, 2006).
За прошедшие годы серьезным изменениям подверглась эмпирическая база коммуникативного подхода. Она не просто расширилась – появились новые технологии, оборудование, методы, которые подняли исследования на более высокий качественный уровень. Это, в свою очередь, привело к значительному увеличению объема экспериментальных данных и возникновению новых эмпирически проверяемых концепций (Барабанщиков, 2009, 2012; Барабанщиков, Носуленко, 2004; Барабанщиков, Жегалло, 2013; Барабанщиков, Жегалло, Королькова, 2016; Барабанщиков, Носуленко, Самойленко, 2011; Барабанщиков, Самойленко, 2007, 2008, 2009; Носуленко, 2007; Самойленко, 2010).
Так, во второй половине 70-х годов изучение зрительного поиска и идентификации объектов в формате парного эксперимента ограничивалось записью движений глаз лишь одного из испытуемых. Одного – потому, что второй установки, позволяющей регистрировать окуломоторную активность партнера, не было. Процедура регистрации была трудоемкой. Запись движений велась контактным способом с помощью центральной присоски, установленной на анестезированном глазном яблоке. Голова испытуемого фиксировалась в подбороднике, а его речь исключалась. В этих условиях влияние общения на перцептивный процесс устанавливалось на том основании, что маршруты внимания контрольного испытуемого при индивидуальном и совместном поиске изменялись. Конкретные способы взаимодействия коммуникантов, в том числе соотношение стратегий поиска и идентификации объекта, оставались неясными. Сегодня, благодаря одновременному использованию нескольких высокоскоростных айтрекеров и специализированного программного обеспечения, эта методически сложная задача успешно решается. Нашими сотрудниками показано, что влияние стратегий зрительного поиска каждого из наблюдателей взаимное, их уподобление друг другу, что отмечалось ранее, не бывает полным и возникает лишь в определенных фазах общения. Полученные результаты выводят исследователей на проблему совместного внимания и управления им в групповой деятельности. Важным в этой работе представляется еще один момент. Благодаря современным технологиям открывается возможность в ходе совместного поиска либо идентификации объекта регистрировать высказывания испытуемых и соотносить их с записями окуломоторной активности. Это позволяет, с одной стороны, содержательно интерпретировать окулограммы и прогнозировать маршруты совместного внимания, с другой стороны, «привязывать» высказывания к определенной области зрительного пространства. Складывается новый перспективный метод исследования восприятия: топо-семантический анализ (Ананьева, Харитонов, 2011).
1.3. Стратегия исследования внутреннего мира человека по выражению его лица
Согласно основным тенденциям развития проблемы познания и общения, важнейшей задачей экспериментального исследования является поиск психологических механизмов когнитивно-коммуникативных процессов, протекающих в экологически, социально и профессионально валидных условиях жизни людей (Барабанщиков, Самойленко, 2007, 2008, 2009; Барабанщиков, Носуленко, Самойленко, 2011). В этой связи особого внимания заслуживает процесс межличностного познания и его производные, в частности восприятие лица как средства общения.
В ходе взаимодействия людей каждый из них оказывается и субъектом, и предметом обыденного познания, а сам этот процесс протекает во встречных направлениях. Благодаря взаимному восприятию коммуниканты как бы проникают во внутренний мир друг друга, «вычерпывают» индивидуально-психологические, эмоциональные, гендерные, этнические и другие характеристики партнеров и выстраивают на их основе свои поступки. Любое выражение человеком себя «от тела до слова» (М. М. Бахтин) и его восприятие сторонним наблюдателем становятся проявлением взаимодействия «Я» и «Другого», включая те случаи, когда партнер присутствует в ситуации виртуально, лишь подразумевается.
Как личность другого человека и его меняющиеся состояния оказываются доступными стороннему наблюдателю? Насколько полно и глубоко? Как и на основе чего складывается образ коммуниканта? Ставя подобные вопросы, исследователь оказывается перед фундаментальными проблемами психологической науки: 1) соотношения внешнего и внутреннего в психике и поведении человека и 2) познания внутреннего через внешнее (С. Л. Рубинштейн). Без их решения общепсихологическая природа общения людей остается весьма туманной.
Следуя логике коммуникативного подхода, мы стремимся объединять общепсихологический и социально-психологический планы исследований. На уровне теории это достигается введением понятия ОН-концепция, фиксирующего представление конкретного человека о партнере по общению как индивидуальности, его оценку и отношение к нему. ОН-концепция рассматривается как целостное когнитивно-коммуникативное образование личности, а восприятие выражения лица – как момент порождения и/или функционирования ОН-концепции. Ее содержание образует сплав реально существующих и приписываемых личности коммуниканта черт или состояний. Это личная интерполяция индивидуальности другого человека, опирающаяся на представления субъекта восприятия о самом себе (Я-концепцию) и опыт социальных взаимодействий. Воспринимая другого, мы не просто считываем начертанный в выражении лица «текст», но и одновременно порождаем его, нагружая системой оценок, отношений и смыслов.
Чувственную основу ОН-концепции составляет наглядное представление о внешности коммуниканта – ОН-образ. Выражение лица человека характеризуется как многомерная система экспрессивных единиц (экзонов), которые в разных сочетаниях играют роль информационных опор ОН-образа. Их влияние опосредовано субъективными составляющими межличностного восприятия – коммуникативным опытом, Я-концепцией наблюдателя, его установками и языком, а итоговая оценка, или категоризация партнера по общению, устанавливается путем соотнесения наблюдаемых проявлений внешности с собственной типологией личности (состояний) наблюдателя, стихийно сложившейся у него в процессе обыденной жизни. Соответственно, распознавание состояний либо свойств личности коммуниканта всегда оказывается вероятностным событием, зависящим и от внешних, и от внутренних условий восприятия.
Закономерности межличностного восприятия изучаются на моделях викарного общения. Оно предполагает взаимодействие двух коммуникантов, один из которых (натурщик) замещается фотоизображением своего лица, другой (наблюдатель, зритель), воспринимая изображение, оценивает особенности личности и/или психологическое состояние по выражению лица натурщика. Подобная ситуация нередко встречается в повседневной жизни, а ее анализ полезен для решения ряда практических задач (массмедиа, пограничный и таможенный контроль, криминалистика, реклама, PR, публичная политика и т. п.). Навыки «чтения» лица помогают глубже понимать людей, грамотно выстраивать межличностные отношения, правильно выбирать партнеров и друзей, выделять недоброжелателей, отличать истинные намерения от ложных.
Эмпирические данные, которые мы стараемся учитывать, получены с помощью методов вербальной и графической идентификации эмоциональных состояний человека, распознавания экспрессий лица на фоне шума, выполнения дискриминационной АВХ-задачи, тахистоскопии выражений лица, сопоставления оценок личностных черт наблюдателя, натурщика и его изображений, пространственного морфинга и варпинга лица, 16-PF Кеттелла, личностного дифференциала, опросника «Шкала экзистенции» (А. Лэнгле и К. Орглер), окклюзии изображений лица, окулографии (айтрекинга) и др.
Среди приоритетных направлений исследования выделены: 1) распознавание эмоционального состояния людей по экспрессиям их лица, 2) категориальная структура эмоциональных выражений лица, 3) формирование представления о личности человека по выражению его лица и 4) логика перцептивной активности наблюдателя, 5) восприятие «этнического лица», 6) функциональные возможности адекватного восприятия наблюдателем выражений лица коммуниканта.
1.4. Распознавание эмоционального состояния человека
Изучению когнитивных механизмов непосредственного общения на материале восприятия выражений лица посвящено несколько циклов экспериментальных исследований. Первоначальный интерес к теме вызвали пионерские работы Пола Экмана, который в середине 70-х годов предложил методы объективной оценки экспрессий лица и выделил ограниченный круг базовых эмоций (Ekman, Friesen, 1975, 1976, 1978). Используя стимульный материал, любезно предоставленный Экманом, и систему графических эталонов экспрессий, разработанную совместно с Т. Н. Малковой, мы попытались раскрыть особенности восприятия эмоционального состояния человека по выражению его лица. Нас интересовали степень адекватности оценок базовых и комплексных эмоций, роль в этом процессе отдельных зон лица и динамика восприятия экспрессий в микроинтервалах времени (Барабанщиков, Малкова, 1981, 1986).
Согласно полученным данным, адекватность оценок лица неоднородна и зависит от модальности эмоций, интенсивности и локализации мимических проявлений. Наиболее эффективно, хотя и неодинаково точно, распознаются базовые эмоции (страх, гнев, радость, удивление, горе, отвращение). Средняя частота правильных ответов растет с увеличением выраженности экзонов – диагностических признаков модальности эмоции, безотносительно к их локализации. При любой выраженности экспрессий точнее идентифицируются эмоции, проявляющиеся в области рта.
Каждая базовая эмоция имеет характерные черты хотя бы в одной мимиогенной зоне. В процессе восприятия они выполняют функцию основной детерминанты, или информационной опоры. Ведущие (наиболее значимые) признаки экспрессии – ?-экзоны – локализуются в области наиболее сильных (для данной экспрессии) мимических изменений. Если эмоция предполагает несколько зон с интенсивными изменениями, то ведущие признаки локализуются в нижней части лица (страх, удивление, гнев – страх, горе – радость, сомнение). Если экспрессивное выражение содержит несколько зон с равными изменениями средней интенсивности, то ведущие признаки могут локализоваться в области лба – бровей (горе, спокойствие). При достаточном времени экспозиции (3 с) ведущие признаки не локализуются в области глаз.
Восприятие экспрессии детерминируется и не ведущими признаками – ?-экзонами, точность идентификации которых невысока. Они играют роль катализаторов, усиливающих либо ослабляющих действие ?-экзонов. Результат восприятия зависит от степени согласованности мимических проявлений: выражают ли экзоны лица одно и то же или различные эмоциональные состояния. Трансформация элементов или отдельных частей лица независимо от их локализации расценивается наблюдателями как изменение выражения в целом.
Любое выражение лица предполагает поле перцептивных категорий, т. е. воспринимается как сходное с рядом других экспрессий. Состав категорий и частота их актуализации зависят от модальности эмоции, полноты и локализации экзонов. Наиболее часто актуализируемая категория образует ядро, более редкие – мантию, или периферию, категориального поля. Размер поля и точность идентификации эмоций связаны обратной зависимостью. Предельно широкое поле категорий соотносится с мимикой глаз, предельно узкое – с мимикой рта и экспрессивного паттерна в целом. Категориальное поле базовых эмоций ?же, чем комбинированных. Основание многозначности восприятия эмоций лежит в объективной неоднородности самих экспрессий и отсутствии строгих критериев их дифференциации.
C уменьшением времени экспозиции лица с 3 с до 100 мс точность идентификации экспрессий снижается, реструктурируется система используемых экзонов, падает согласованность мимики различных зон лица и меняется содержание активности субъекта восприятия. Перцептогенез выражений лица совершается в три этапа. Сначала порождается образ эмоции в целом (t<200 мс), который уточняется (200<t<3 c), ретушируется и вписывается в более широкий жизненный контекст (t>3 c). В ходе перцептогенеза общая направленность зрителя на состояние лица коммуниканта сменяется его обследованием, завершающимся формированием интегрального образа экспрессии (Барабанщиков, 2002; Барабанщиков, Малкова, 1986).
Поиск закономерностей восприятия экспрессий лица продолжился в более поздних исследованиях. Выяснилось, что восприятие состояния человека по изображению его лица строится как непосредственное общение, т. е. обмен информацией, состояниями и действиями наблюдателя и виртуального коммуниканта. В ходе этого процесса наблюдатель «заглядывает» во внутренний мир другого, соотнося с ним собственные знания, переживания и формы активности. Диалогическая размерность восприятия выражения лица отличает его от восприятия других элементов среды – как естественной, так и искусственной. Уникальность межличностного восприятия сохраняется и в тех случаях, когда экспозиция лица длится сотые доли секунды. Восприятие микроэкспрессий характеризуется: а) высокой эффективностью распознавания (по сравнению с распознаванием простых и сложных геометрических фигур, слов или даже масок), б) исходной целостностью, в) контактом наблюдателя с виртуальным коммуникантом и апелляцией к его внутреннему миру, г) сменой стратегии распознавания эмоций при изменении условий экспозиции.
Изучение распознавания схем-эталонов базовых эмоций на фоне визуального шума позволило выделить два способа восприятия экспрессий – «синтетический» (схватывается выражение лица в целом) и «аналитический» (оценки строятся на выделении элементов лица), которые по-разному влияют на идентификацию эмоций. На начальном этапе перцептогенеза «синтетический» способ содействует эффективному восприятию «радости», «гнева», «грусти» и «удивления», «аналитический» способ – «страха» и «отвращения».
Формирование первичного образа экспрессии лица (начальный этап перцептогенеза) проходит ряд взаимосвязанных стадий. На самой ранней из них (10<t<30 мс) паттерн экспрессии представляется в предельно обобщенной форме – лица как такового. Экспрессия выделяется на второй стадии. Сначала она категоризируется как спокойное состояние натурщика, затем – как эмоция той или иной модальности. На более поздних стадиях (100–200 мс) достраивается либо перестраивается информационная основа восприятия: усиливается влияние наиболее выраженных экзонов нижней части лица, ослабляется влияние средней области (глаз), укрепляются конфигуративные связи автономных зон и др. Содержание и величина категориального поля экспрессий постоянно меняются, а место «синтетического» способа восприятия все чаще занимает «аналитический».
Эффективность распознавания микроэкспрессий лица взаимосвязана с характеристиками социального темперамента наблюдателя. Наиболее точно эмоциональное состояние коммуниканта распознают люди с низким уровнем нейротизма и средним уровнем экстравертированности, но ранее других догадываются о наличии экспрессии наблюдатели с высоким уровнем нейротизма. Экстраверты со средним уровнем нейротизма используют преимущественно «синтетический способ» восприятия, интроверты с высоким уровнем нейротизма – «аналитический» (Барабанщиков, 2009; Барабанщиков, Жегалло, Хрисанфова, 2007; Хрисанфова, 2004).
Адекватность распознавания базовых эмоций зависит от интенсивности их проявления и пространственной ориентации изображений лица. При ослаблении выраженности экспрессии точность восприятия ухудшается в 1,8–2,1 раза; поворот изображения лица на 180° приводит к ухудшению точности опознания в 1,2–1,6 раза. Влияние условий избирательно, зависит от модальности эмоции и носит нелинейный характер. Во всех протестированных ситуациях плохо распознаются «страх» и «горе», лучше и стабильнее всего – спокойное состояние лица.
С ослаблением выраженности эмоции и с поворотом изображения лица на 180° категориальное поле воспринимаемых экспрессий расширяется, меняет содержание и может быть децентрировано (приобретает новое ядро). В предельном случае (слабая экспрессия инвертированного лица) модальность эмоции не определяется (за исключением «отвращения»), а базовые экспрессии квалифицируются как спокойное состояние натурщика. Перцептивный дезогенез – нисходящая ветвь перцептогенеза экспрессий лица – совершается в направлении все более обобщенного и менее дифференцированного восприятия, завершаясь впечатлениями спокойного выражения лица либо репрезентации лица как такового (Барабанщиков, Жегалло, 2011; Барабанщиков, Жегалло, Иванова, 2010).
Природа конфигурационных связей лица и их роль в выражении эмоционального состояния человека изучалась в ходе сравнительного анализа восприятия изображений нормального и трансформированного (тэтчеризованного) лица при различной пространственной ориентации и степени выраженности базовых экспрессий. Проведенное исследование подтвердило главный факт, лежащий в основе иллюзии Маргарет Тэтчер (Thompson, 1980): воспринимаемое выражение лица при его перевороте складывается на основе как прямых (лоб, нос, волосы, подбородок), так и инвертированных (глаза, рот) элементов. Изменение модальности воспринимаемой эмоции, заключенной в Т-паттернах, при инверсии лица определяется преимущественно его внутренней структурой.
По сравнению с восприятием обычных изображений лица структура категориального поля экспрессий, заключенных в Т-паттернах, имеет несколько отличий. К ним относится, в частности, возможность усиления основной модальности либо формирование более определенного категориального ядра при перевороте Т-паттерна.
Для большинства базовых экспрессий оппозиция воспринимаемых состояний лица при его инверсии выражена слабо и зависит от интенсивности проявления эмоций. Вместе с тем линейка иллюзий, подобных иллюзии Тэтчер, может быть продолжена на основе, например, сильно выраженной экспрессии страха или слабо выраженной экспрессии отвращения. Высокая демонстративность иллюзии Тэтчер обусловлена уникальностью конкретного экспрессивного плана, допускающего при переворотах Т-паттерна контраст базовых эмоций («радость – гнев – радость») (Барабанщиков, Жегалло, 2011; Барабанщиков, 2012).
Особенно ярко роль внутренней структуры лица проявляется в феноменах индуцированной экспрессии, когда человек, находящийся в спокойном состоянии, как бы излучает радость, печаль либо неудовольствие. В подобных случаях проявление эмоции явно превышает величину экспрессивного порога лица. В проведенных экспериментах с помощью компьютерной графики (варпинга) трансформировались фотоизображения мужских и женских лиц, отобранные из базы Pictures of Facial Affect П. Экмана. Варьировались: высота глаз, расстояние между глазами, длина носа, высота рта. Оценка сконструированных фотопортретов по шкале дифференциальных эмоций (DES) К. Изарда (Леонова, Кузнецова, 2007) показывает, что впечатления радости и грусти значимо связаны с шириной глаз и высотой рта натурщика. Чем выше посажен рот и больше расстояние между глазами, тем выше вероятность восприятия радостного выражения. С уменьшением высоты глаз это впечатление усиливается. Наряду с восприятием радости и грусти наблюдатели могут переживать впечатления интереса, удивления и страха, связанные положительной зависимостью с длиной носа и отрицательной – с высотой глаз. Дополнительным условием восприятия страха на субъективно нейтральном лице служит низкое расположение рта. Наконец, увеличение длины носа и снижение линии рта оказываются предпосылками впечатления вины, а короткий нос – впечатления презрения. «Гнев», «отвращение» и «стыд» к варьированию конфигуративных признаков и их сочетаний индифферентны (Барабанщиков, Хозе, 2010, 2012; Хозе, 2013).
Как мы убедились, объективные признаки одной и той же эмоции в разных контекстах и у разных наблюдателей замечаются и структурируются по-разному. «Лучшие образцы» базовых экспрессий, сконструированные П. Экманом и его коллегами с учетом всех или, по крайней мере, большинства мимических проявлений, действительно распознаются наиболее точно, но в каждом конкретном случае значения точности оказываются различными, а наряду с верными ответами всегда даются «ошибочные».
1.5. Категориальная структура эмоциональных выражений лица
Структура субъективного пространства экспрессий изучается на материале восприятия состояний лица, переходных между базовыми эмоциями. С помощью компьютерного морфинга выражений лица, процедур идентификации и дискриминационной АВХ-задачи выявляются содержание категориального поля переходных эмоций и характеристика разделяющих их границ (эффект категориальности восприятия) (Жегалло, 2007). Эффект категориальности экспрессий лица проявляется в различных формах и зависит от темперамента (экстраверсии и нейротизма) наблюдателей. Границы между категориями базовых экспрессий определяются особенностями опорных паттернов выражений лица и контекста решаемой задачи. Они могут размещаться в середине переходного ряда («страх» – «отвращение»), смещаться в сторону одного из прототипов («радость» – «гнев»), быть узкими или широкими («страх» – «печаль»), либо отсутствовать вовсе («радость» – «печаль»). Вариативность эффекта категориальности отражает динамику соотношения категориальных полей различных базовых эмоций, указывая на моменты как дискретности, так и непрерывности пространства воспринимаемых экспрессий (Барабанщиков, Жегалло, Хрисанфова, 2007).
Реконструкция перцептивного пространства базовых и переходных экспрессий позволила выделить по меньшей мере три измерения, необходимые для описания совокупности межкатегориальных взаимосвязей выражений лица. Перцептивные категории эмоций могут быть обособлены друг от друга и потому легко распознаваться (радость, спокойствие), но могут и пересекаться, приводя к многозначности идентификации. Если печаль, гнев и отвращение имеют общую периферию, то удивление и страх – и общее ядро категорий. Выражение спокойствия занимает положение, равнозначное базовым эмоциям, а центром категориального пространства является лицо как таковое (предельное обобщение всех экспрессий) (Куракова, 2013).
В зависимости от модальности переходных экспрессий возможны три основные типа распределения точности решения ABX-задачи: 1) межкатегориальный пик; 2) высокое плато на границе категорий; 3) равномерное распределение, в котором экспрессии различаются одинаково точно вне зависимости от их принадлежности к одной или разным модальностям. Увеличение точности различения на границе категорий – эффект категориальности восприятия – может принимать различные формы, становясь более выраженным для категорий, несмежных в перцептивном пространстве. В смещениях пика различения в сторону одного из прототипов экспрессий отражены различия в аттрактивности базовых эмоций. Вариативность точности различения определяется не только категориальной отнесенностью экспрессий, но также расстоянием между ними в перцептивном пространстве, модальностью каждой из опорных экспрессий и индивидуальными вариациями категоризации экспрессий. В условиях пространственной инверсии лица точность различения экспрессий не снижается, хотя сложность решаемой задачи возрастает. Эффект категориальности восприятия и связь между категоризацией и различением экспрессий сохраняется (Жегалло, Королькова, 2014; Куракова, Жегалло, 2012).
Структура категориальных оценок реальных переходных экспрессий лица более дифференцированна, чем структура искусственных изображений-морфов. В частности, в переход между гневом и страхом включаются впечатления отвращения и удивления, а переход между печалью и отвращением может не иметь четко выраженной границы. Взаимосвязи между категориями базовых эмоций становятся более сложными и прочными. Возрастает влияние избирательной адаптации к контексту, который еще больше дифференцирует структуру категориального поля. Точность различения, как и в случае переходных морфов, имеет форму пика или высокого плато и связана с модальностью базовых экспрессий, расстоянием между ними в пространстве перцептивных категорий и индивидуальными вариациями (Куракова, 2012, 2013).
Согласно результатам наших исследований, перцептивные категории эмоциональных выражений лица мало похожи на абстрактные вместилища проявлений состояния людей, объединенные лишь общими внешними признаками. На уровне психологического анализа категоризация зависит и от того, кто выполняет акт восприятия, и от условий, в которых он совершается, и от особенностей самого этого акта. Связь между экзонами и оценками переживаний натурщика является подвижной, чувствительной к интенсивности проявления эмоции, эгоцентрической ориентации лица, закрытости его частей, продолжительности экспозиции и др. Решение о модальности состояния коммуниканта принимается наблюдателем на основании не просто признаков, а признаков, структурированных определенным образом, причем в определенный момент времени. Категории базовых эмоций являются «воплощенными» (Дж. Лакофф) – опираются на психофизиологический и психологический потенциал человека и в силу этого наделены прототипическим статусом. Критерии соответствия экспрессии лица тому или иному эмоциональному состоянию находятся на стороне субъекта. Базовый же уровень перцептивных категорий определяется через практический опыт узнавания эмоции по виду лица, который хорошо различим, гештальтизирован, легко описывается словами и непосредственно включен в процессы общения и совместной деятельности. С этой точки зрения категории базовых эмоций играют роль функциональных единиц когнитивно-коммуникативного опыта человека, в которых вид лица и его восприятие сторонними людьми тесно переплетаются (Барабанщиков, Жегалло, Куракова, 2016).
Совокупность полученных результатов позволяет заключить, что восприятие базовых экспрессий лица системно организовано, опосредовано рядом личностных и ситуативных детерминант, а структура категорий и характер границ между ними динамически меняются в зависимости от требований когнитивно-коммуникативной задачи и хода ее решения.
1.6. Представление о личности человека
Занимаясь проблемами визуальной психодиагностики, мы обратили внимание, что социально-психологические исследования перцепции сконцентрированы преимущественно на ошибках в оценке людей. Подчеркивая обстоятельства, исключающие представление о наблюдаемом человеке (эффекты «ореола», «первичности», «новизны», роль атрибуции, проекции и стереотипизации), исследователи стараются не замечать фактов верного (адекватного) восприятия либо рассматривают их как само собой разумеющееся. Возникли вопросы, ответы на которые можно было получить только в ходе специально поставленных экспериментов. Насколько адекватно воспринимаются интеллектуальные, эмоционально-волевые, коммуникативные и другие особенности человека по выражению его лица? От чего зависит визуальная оценка коммуниканта и как она строится? Каково соотношение эффектов адекватного и неадекватного восприятия личности партнера по общению?
Совместно с С. М. Федосеенковой (2003) на основе метода 16-PF Кеттелла мы разработали методику параллельных оценок индивидуально-психологических особенностей натурщиков, наблюдателей (испытуемых) и фотопортретов натурщиков наблюдателями, которая позволила получить новые данные о природе межличностного восприятия.
Оказалось, что человек, изображенный на фотографии, в двух случаях из трех воспринимается со стороны таким же, каким он представляется самому себе. Адекватность ОН-концепции зависит от проницательности наблюдателя и типа лица натурщика. В структуре ОН-концепции преобладают свойства личности, обнаруживаемые наблюдателем у других людей. Вместе с тем, чем больше элементов Я-концепции включается в ОН-концепцию, тем адекватность межличностного восприятия выше.
Индивидуально-психологические особенности натурщиков воспринимаются избирательно: одни свойства представлены в ОН-концепции более, другие – менее адекватно, третьи – почти не дифференцируются. Адекватное восприятие индивидуально-психологических свойств натурщика предполагает различные, но достаточно определенные сочетания индивидуально-психологических свойств наблюдателя. Благодаря широкой коммуникативной базе, связь Я-концепции и ОН-концепции оказывается гибкой. При этом основная субъектная составляющая межличностного восприятия – структура личности наблюдателя – определяет содержание ОН-концепции не сама по себе, а посредством коммуникативного опыта (Барабанщиков, 2009; Барабанщиков, Болдырев, 2006, 2007; Федосеенкова, 2003).
При прямой (без принятых коррекционных поправок) оценке индивидуально-психологических особенностей коммуникантов средняя адекватность распознавания личностных черт натурщика по целому изображению лица приближается к 40 %. Точность восприятия выражения лица по его правой и левой половинам совпадает с оценкой выражения лица в целом. Менее адекватную информацию дают его нижняя и особенно верхняя части. Адекватность оценок зависит от пола натурщика: выражение женского лица более точно распознается по нижней половине, мужского – по верхней.
