Стояние над небесами. Книга стихотворений

«Я всё бы тебе отдала, так и знай, лишь бы помнить…»

Я всё бы отдал – только бы припомнить…

Хорхе Луис Борхес

Я всё бы тебе отдала, так и знай, лишь бы помнитьза ветки подвязанный сад несмертельным узлом.Задышит молчаньем порог охраняемых комнат,и я вдруг подумаю: «Всё, мне с тобой повезло!»Пристроишься где-нибудь там, на высоких ступеняхзастывшего к полдню, безветренного городка…Дворовая кошка проспит у меня на коленяхвсю жизнь – и свою, и мою, не спросив молока.Я всё бы тебе отдала, так и знай, если б взял тымой дом – обездоленный кров, что оставишь взамен?Но длинную песню поют небеса, музыканты —я слышу, я вижу веселье разбилось у стен…Забуду ли город: по улочкам южным, сплетённым,мне долго идти по расщелинам этих времён.Я выйду в старинные дворики росчерком тёмным —рукою подать до око́н, до зелёных знамён.Припомню ли сад, виноградник, растущий за домом.Я в городе этом теряюсь, ладонью касаясь – люблю…Не спрашивай, здесь ли жила, с рыбаками знакома —да нет, я пытаюсь припомнить о том, что скорблю…Я всё бы тебе отдала, только б небо случилось —взошло в скорлупе грозовой-медовой у меня над строкой.Волошинский дом где-то там на подъезде лучится,маячит белесым окном – но теперь от меня далеко.Прощаясь, я хлопаю дверью, но знает Всевышний,что поздние яблоки вам отдаю – под запретом они.Давно ведь завишу от яблонь, от косточек вишен.Я всё раздала, чтобы поры запомнить земли, сохранить…И город, и сад наливаются осенью, медью.И я где-то там на словах, на губах у смотрящей толпы.Я всё бы тебе отдала… Но спасительно медлю,срезаю кусты – обнимая точёные эти шипы.

ТОГДА ВСЕ ЖИВЫ БЫЛИ

А снег летел и на задворках падал,с небес печальных зримо снизойдя.А снег летел, наверно, так и надо,Божественным касаньем холодя…Тогда все живы были, слава Богу!И только снег… В излучине дорогмерцали фонари, и понемногуи день темнел, и освещался кров.И было время: Новый год встречали.Спускалась шумно с горки ребятня.И было слово тихое вначале.Тогда все живы были у меня…Я помню, громко плакала навзрыд,а снег летел, вне всякого сомненья.Я доставала мамино варенье,а мир уже снегами был сокрыт…И старая кровать, и одеяло…Я помню, как на стульчике стояла,мне было пять, и мир огромен был.А за окном нежнейший месяц плыл…

«Нет ничего труднее, чем встречаться с холодной осенью…»

Нет ничего труднее, чем встречи мои с четвергом…

Ференц ЮХАС

Нет ничего труднее, чем встречаться с холодной осенью,бороться со шрамами октября и упиваться просьбами,впадать в прострацию и невольно становиться каменной стеной…Ведь всё это не зря… Не зря! И повторяется веками…Режет, бьёт насквозь по нервам этот чёрный ливень,пробиваясь внутрь, содрогая моё наивное естество,словно из чугунного чайника льётся кипяток —пузырится, погружаясь в темнеющие ручьи, в шальной поток жизни.Время будто стиснуто в этих кованых столбах-фонарях —замедлило свой ход, зацепилось в привычных очередях.Нет ничего труднее, чем встречаться с самой собой,и видеть тени деревьев, задыхающиеся островки ветвей – всё не впервой!На себе ощущать вибрирующий, кровавый оскал осени.Эта странная особа – осень из средневековья – то бродяжкой стучит в окно,то заляжет продажной девкой под мостом, среди водных зеркал…Доро́га моя каменистая – штрихи да рубчики – всё здесь моё!Даже осень эта, врезающаяся в спины людей – всё здесь моё!Что может быть тяжелее осени, тяжелее одиночества моего,тяжелее фонарных столбов вдалеке?Не промелькнёт за углом старого дома зайчик солнца,не расчертится небосвод покаянием – не спасётся…Ветер срывает улыбки и заселяет тёмными мыслями душу:мнит себя праведником – монахом средь осин в эту стужу…Хлещет дождик всеми кружевами, всеми полотнами,исходит последними каплями по нашим лицам,птицам тая́щимся, пересекая землю вдоль и поперёк,не давая никому зарок, не возвещая о самом главном…Продаём душу свою, словно счастье своё выливаем в канаву,не находя жизненной канвы и смысла в своей судьбе…Так и слышится: «Нет ничего труднее, чем встречаться с октябрём,падать в его бездушные, безжизненные объятья,и по всей округе искать исколотые,изорванные слова памяти, и сожалеть о многом —когда видим октябрь, когда слышим ливни октября, когда…Когда не удержать гнездовий своих…»

«Мой тихий день, не исчезай, не тай…»

Мой тихий день, не исчезай, не тай.Дай светом этим вволю насладиться,не дай мне утонуть иль растворитьсяв безлюдных переулках невзначай.Мой день, а ты такой же, как вчера,глядишь сычом на летнее свеченье.Я чувствую невольно отреченье,а здесь – июль, болючая пчела…Не ускользай… дай лодку мне принять,что днищем выгорает в лихолетье.Закинуты заштопанные сетив сарай, и там в углу – стихов тетрадь…Не улетай, мой день – тебе простится —меня в зато́ченную мглу не отдавай…Там, за глазницами – холщовый Райсшивала по минутам, по крупице.А если подопрёт отдать меня…Забудь!.. Я знала смертные страницы.Там в вышине – разбуженные птицы,уже не прикупить, не обменять…А день – в домах и звуках отболит.Где нитку потеряет – ветра взмахи?Вон глянь, висят соседские рубахида рядом сад – малиною кровит…

«Ну вот и всё… Окраина в дыму…»

Ну вот и всё… Окраина в дыму…Осиротевшие вдали вокзалы.Встречать сегодня плохо одномуосенний холодок твой запоздалый.Ну вот и всё… Вполголоса зову,не шелохнусь, не встрепенусь от ветра.Последний жёлтый лист упал в травуи яблоко, последнее от лета…Не передать, как тишина скользитпо окнам бледным и углам, всё выше.Не отвернуться мне от этих зим,от воздуха звенящего, ты слышишь?Ведь я не помешаю никому,вспорхну легко-легко, и за порогом: