Остров, на котором жить. Часть вторая

– Потому что так жить сложнее, это тебя пугает, – закончил мои слова старик.

– Не только, – в душе вскипало. – Просто сейчас я собственными глазами вижу то, о чём я мог лишь изредка воображать в моём прежнем состоянии. Я отчётливо вижу, как же всё хреново. Раньше я предпочитал надеяться на лучшее. Сейчас же надежды не осталось, я в деталях наблюдаю суровую реальность. Она уничтожает меня.

– Реальность понятие очень тонкое, – усмехнулся дед.

– Ну не знаю, – засомневался я. – По-моему, реальность это толстый слой зловонной грязи, которую мы не замечаем, плутая по выстланным дорожкам законов общественности. Немногим из нас случается оступиться и упасть лицом во всё это дерьмо, и, к сожалению, нахлебавшись вдоволь новыми знаниями, взобраться обратно на уютную дорожку святой тупости уже, увы, не судьба.

– Реальность, штука очень тонкая сынок, и очень прозаичная, – не уступал дед.

– Что же в ней тонкого? – уже возмутился я.

– Если хочешь, я расскажу тебе видение реальности моё сугубо личное, – старик выждал пару секунд, но убедившись в моей покорной заинтересованности, продолжил вещать. – Современные философы в один голос утверждают, что своими мыслями, которые как оказалось материализуются, мы способны влиять на мир и притягивать определённые обстоятельства и присутствие определённых людей в нашей жизни, так сказать пересечение наших путей.

– Да, – согласился я. – Сейчас об этом не толкует лишь ленивый…

– Так вот, – старик снова метнул взгляд в мою сторону, – я считаю, что всё слегка сложнее, но и проще одновременно. Как-то раз один из вышеупомянутых философов ляпнул, что всё человечество находится в процессе непрерывного созидания. И это навело меня на мысль. Насколько ты знаешь, существует множество уровней сознания и восприятия нашего мира. Это отражено в определённых измерениях. Первое, второе, третье – это пространство в котором мы обитаем. Четвёртое измерение мы воспринимаем как время – вчера, сегодня, завтра, оно до конца не открывается перед нами никогда. В плане восприятия времени мы словно слепцы, видящие не далее двух метров перед собой, каждый шаг является источником экзистенционального опыта. За временем следует пятое измерение – астрал, до конца не понятный даже матёрым эзотерикам, после чего открывается шестое измерение – ментальный план, в котором рушатся все законы пространственно-временного континуума. На этом уровне человеческое сознание способно видеть время как мы видим футбольное поле. Для нас существуют понятия там, здесь и между ними. Вражеские ворота, пятачок, на котором трепещет вратарь нашей сборной и центр поля, где разыгрывают мяч. Несмотря на то, что ко всем трём точкам у нас разное отношение и разное видение, мы рассматриваем их как одну единую плоскость и способны осознавать любой её сантиметр в отдельности. Так же и на уровне ментального плана. Не существует сегодня и завтра, существует лишь одна плоскость, являющая собой понятие времени и пространства. Таким образом, сознание человека способно влиять на любую точку временной линии, создавая интересующие обстоятельства. Таким образом, легко доказуемо то, что мы вовсе не притягиваем к себе нужные элементы, но мы способны создавать их сами, в прошлом или же в будущем, в любой точке плоскости нам необходимой.

– Я не совсем понимаю, – смутился я.

– Приведу актуальный пример. Сегодня ты шёл вдоль пустынных берегов своей обречённости и отчаянно нуждался в попутчике, которого, возможно, ты недавно потерял. Твоё сознание, на уровне ментального плана, отдало заказ на создание меня семьдесят три года назад, для того, что бы я прожил всю свою жизнь, в процессе чего нахватался заумных идей, начитался книг полных бессмысленного словоблудия и в один прекрасный день решил сесть за руль автомобиля и помчаться именно по этому шоссе. В связи с этим, моя теория кажется вполне достоверной, всё логично. Человеческое сознание, проецируя себя в Абсолют, безостановочно клепает необходимых себе попутчиков, которые, в свою очередь, создают своих. Получается, что мы находимся в круговороте нескончаемых заказов со стороны друг друга и своими персональными чертами и качеством жизни должны быть благодарны именно этим многочисленным заказам, посланным на уровне ментального плана. Этим, кстати можно, также, объяснить явление демографического взрыва. Человечество на этом временном отрезке является более просвещённым, за счёт чего усложняется специфика заказов. Соответственно они становятся разнообразнее, что влечёт за собой увеличение количества личностей и путей.

– Получается, что мы сами создаём реальность, и прошлое и наше будущее? – я был крайне озадачен.

– Получается, что мы являемся одним большим коллективным сознанием, непрерывно формирующим друг друга.

– Это вынос мозга какой-то, – выдохнул я.

– Подумай на этот счёт. Ведь, руководствуясь моей теорией, сегодня мы встретились не зря.

– Ну, хорошо, ваша теория ничуть не хуже других. Но объясните мне тогда чем обусловлено такое множество проблем с которыми мы сталкиваемся на созданном самими же пути?

– А вот тут, сынок, можно строить огромное множество гипотез. Можно предположить, что наше высшее сознание скучает и пытается своими примитивными проекциями – нами, обогатить своё существование эмоционально. Что кстати утверждают многие современные псевдофилософы и специалисты ченнелингов. Или же строить догадки, основываясь на примитивной логике человечества, отражённой в многочисленных религиях: кришнаиты предпочитают версию высшего служения (плохо служишь – будет тебе наказание); буддисты давят на законы кармического долга в рамках сансары; мусульманские бойцы вечно бодаются за истинное вероисповедание (самый духовно слабый попадает под гневную длань Аллаха); а хитрые христиане безвольно разводят ручками и молвят «Пути Господни неисповедимы, не должно рабу Божьему судить деяния Его», простая и действенная позиция, люди и вправду перестают думать, окунаясь с головой в слепую веру.

– И в чём же истина?

– А настоящая истина заключена в том что мы никогда не сможем познать её. Как утверждал Сократ, – дед поднял указательный палец и бросил беглый взгляд на меня. – «Я знаю только то, что я ничего не знаю». Банальщина конечно… – сморщился он, – Христианство, замыкая идейный тандем с древнегреческим философом, как мне кажется, ближе всего подобралось к правде. Наше алгоритмичное мышление, и в правду, не способно постигнуть те цели, которыми руководствовалось собственное же сверхсознание, создавая окружающую нас материю и законы физики.

– Так в чём же тогда смысл? – я начинал путаться.

– Ты второй раз подряд задаёшь один и тот же вопрос, – невозмутимо отвечал старик. – Смысл есть, но он во истину неисповедим.

– Вы меня подобрали на шоссе, по которому я шёл именно по направлению к истине, как мне казалось, сейчас же я начинаю сомневаться в правильности выбранного пути.

– Не бывает такого, не существует неверного решения, бывает неправильная трактовка нашего выбора. Любой опыт является ценнейшим для нас. Хотя бы потому, что он есть. Существование любого явления, наряду с отсутствием какого-либо, имеет невероятную ценность для нашей вселенной.

– Получается, что любая жизнь, в том числе жалкая пародия на оную, есть ничто иное как часть тесно связанного клубка переплетающихся нитей, не имеющих начала и конца.

– Абсолютно правильный вывод, хотел бы заметить лишь одно – жалкая пародия на жизнь, как ты высказался, невозможна, ведь это есть явление, представляющее великую ценность, хотя бы, от того, что оно является.

– Выходит, что ярые попытки святош проникнуть на высшие слои сознания, путём медитаций, пений мантр и различных видов паломничества, бессмысленно. Потому как, если бы сверхсознание хотело, чтобы мы оказались с ним в одном измерении, мы бы уже были там…

– А вот тут вообще непонятно, – старик вновь сморщился. – Сейчас я уже пытаюсь не размышлять на такие темы, слишком много ответов, как и отсутствия оных. Спиться можно от осознания безвыходности. Так что, коли печень сильная, удачи, поломай голову, способствует развитию абстрактного мышления.

Дедушка подмигнул мне вновь и широко улыбнулся, открыв передо мной череду безупречно прямых здоровых зубов, но обращать свой светлый взор обратно на дорогу не спешил. Я занервничал и посмотрел в лобовое стекло. Только сейчас я заметил, что белая прерывистая линия, разделяющая полосы на асфальте, перестала, как прежде струиться, исчезая под капотом машины. Мы не двигались. Автомобиль был припаркован на обочине дороги, через пару километров упирающейся в жилой массив. Мы стояли вблизи развилки ведущей на право.

– Приехали сынок, – задорно проскрипел старик. – Мне в другую сторону, тебе прямо. Спасибо тебе за компанию, не пожалел, что захватил тебя с собой. Напомнил мне ты меня в юности.

– Вам спасибо, – ответил я. Хотелось дать ему денег за бензин, но почему-то казалось, что это будет совершенно неуместным поступком в данной ситуации. – Очень выручили. И благодарю вас за советы.

Я дёрнул дверную ручку и локтем толкнул дверь от себя. Подражая голосу старика, дверца отворилась, и в лицо ударил свежий осенний воздух.

– Главный совет тебе дам, – молвил дедушка уже когда я выбирался на осеннюю стужу. – Будь проще. Но не забывай, что всё намного сложнее, чем ты можешь себе представить.

– Спасибо вам ещё раз, – сказал я искренне и медленно закрыл дверь.

Порыв бодрящего ветра окутал тело. Солнце всё также ярко блестело над горизонтом широкой череды полей, у которой теперь появился край. Я снова ступал своим путём и двигался к цели. И цель моя как прежде имела очертания стремления к обнажению истины, но очертания эти были уже более расплывчатыми, чем ранее, словно поездка с этим странным живым старичком отняла у меня чёткость зрительных функций. Может быть, его философия и была верной, но кто сказал, что истина обязательно должна быть всеобъемлющей. Мне вообще-то хватит и раскрытия её маленькой доли.

* * *

– А что, я, по-твоему, должен был оббегать весь рынок? – седой, страдающий ожирением мужчина преклонных лет, вяло взмахнул рукой обращаясь к своей, недурно одетой, по всей видимости, супруге. – Я же купил картошку, как ты сказала.

– Да, мог бы и оббегать, – заявляла схожей комплекции его ровесница. – Я всегда так делаю, и ты знаешь, всегда нахожу дешёвую картошку.

– Нормальная цена, – возмутился муж, снова подняв руку. Из-под рукава сверкнули дорогие часы, – цена как цена.

– Двадцать за килограмм, по твоему, нормальна цена? – женщина приостановилась, гневно воззрела на своего спутника и продолжила медленное восхождение по лестнице подъезда. – Знала, что надо с тобой идти, даже картошку купить не способен.

С большим трудом, используя лишь почти умерщвлённые гаджетами навыки вербального общения, я отыскал адрес, указанный на вручённом мне отцом листке бумаги. Но очутившись у подножия пятиэтажного жилого дома, столкнулся с проблемой присутствия кодового замка на дверях. Поднимающаяся передо мной по ступеням колоритная парочка спасла меня от тщетных попыток разгадать комбинацию цифр, и даже не стала протестовать, когда я последовал за ними в сумеречное лоно подъезда. Я истинно был благодарен им за проявленную милость, но их оживлённый спор начинал раздражать меня.

Я наблюдал за сценой супругов, ступая вслед за ними, глядя на необъятные силуэты, не позволяющие протиснуться меж ними и спастись от вынужденного созерцания бессмысленности дискуссии.

Великая радость свершилась, и женщина остановилась у одной из дверей. Рядом с ней, глубоко дыша, встал мужчина, пропуская меня вперёд. Зазвенела связка ключей. Я метнулся на верхний этаж, всё ещё слыша дежурное ворчание хозяйки дома, вещающее о несамостоятельности и безалаберности своего супруга.

«Хвала тебе, о неизбежный рок.

Великой беспощадностью своей,

Ты уничтожил жизнь, но уберёг,

От траура над бедностью томления души в убогом веке».

Осознав вдруг значимость своей стези, я возликовал. Я не хотел такой жизни, что предстала предо мной в виде двух тучных людей, мерно перешагивающих ступеньку за ступенькой, ведущих тупой, но ярый, спор о ценниках на продукты питания. Подобно крупнорогатому скоту, они размеренно топтались по пастбищу, не уставая сотрясать воздух нелепостью вибраций гортанного мычания. Чем бы не являлся мой путь, неизбежностью судьбы ли, божественной предопределённостью, или высшей волей собственного коллективного сверхсознания, этот путь был истинно моим. Теперь я понимал. Благодарю вас граждане маленького приморского города. Нет, не за то, что отворили дверь и позволили войти в неё. Воистину, не существует жалкой пародии на жизнь, но каждое явление представляет великую ценность своим лишь присутствием в нашем бытии.

Я бросил взгляд на скомканный листок в руке. Искомый мною штаб талантливых диверсантов должен был находиться в десятой квартире. На значке, неровно прикреплённом к поверхности двери, поверх глазка, виднелась потрёпанная временем десятка. «И что же этих противоборцев так привлекает старина?». Я нажал на кнопку звонка, но привычного треска за толщей двери не последовало. Поняв, что рассчитывать на обветшалую электронику не придётся, я постучал в дверь кулаком. Сильно постучал, от всей души. Я начинал уже свыкаться с той мыслью, что на уровне энергетики являюсь невидимкой, для всей этой бодающейся братии и сделать им неожиданный сюрприз показалось мне забавной мыслью. Я застучал сильнее и требовательнее, «вот ведь потешно они наверняка бегают по квартире и не понимают, откуда идёт звук, ведь увидеть меня они неспособны». Я стал барабанить в дверь ещё азартнее, представляя растерянные лица партизан. Мне было смешно и легко.

Вдруг, за моей спиной защёлкал затвор, я обернулся и увидел в приотворившемся дверном проёме бледнеющие глаза вековой старушки.

– Чего гремишь, окаянный? – воскликнуло реликтовое создание. – Пустая там квартира, съехали все вчера ужо. А ну перестань шуметь, а то милицию вызову.

– Куда съехали, бабуля? – ошеломлённо спросил я, не замечая последней фразы.

– Мне-то откуда знать? Съехали и съехали, – старушка явно была разгневана. – Ну и хорошо, что съехали, шастали тут понимашь туда-сюда и днём и ночью, – закрывая дверь, бабушка ещё ворчала что-то о бессоннице, связанной с глубокой старостью и о тяжёлой долюшке пенсионеров. Оставив в подъезде едкий запах лекарств и старости. Погремев замками, она скрылась в своей обители.

Я ошарашенно пялился на дверь, не в силах сдвинуться с места. Меня терзало разочарование. Гремя кулаком и скалясь во все тридцать два зуба, я даже не подумал о том что, возможно, в квартире никого уже и в помине нет. Меня охватил гнев. Я злился на отца, злился на свою наивность. Я не мог простить себе то, что снова попался на крючок слепого доверия, и снова оказался обманут суровостью реальности. Потоптавшись ещё минуту на лестничной клетке, я начал спуск. Расчёт на то, что я встречу ещё одну группу сумасбродных повстанцев был столь велик, что не позволил рассмотреть другие возможные вариации действий. Я осознал, что не имею ни малейшего понятия о том, куда двигаться дальше.

Обуреваемый тоннами раздумий, я вышел из подъезда и двинулся прочь. Тупо глядя себе под ноги, я не заметил стоящего на моём пути мужчину, и чуть было не столкнулся с ним. Очнувшись, я поднял взор, и в поле зрения ворвалась задорная улыбка принадлежавшая Вадиму. Тому самому предводителю талантливых партизан. На его лице отражалось всё то же безумное радушие.

– Здравствуй, Боря, – молвил он. – Как прошёл твой путь, без эксцессов ли?

– Вы все абсолютно больные на голову! – яростно ответил я, позволив злости выплеснуться наружу, прежде чем насладиться радостью встречи. – Неужели так сложно было поймать меня на входе? Я все кулаки о дверь отбил, ещё и старуха угрожала давно ушедшими в небытие органами правопорядка.

– Не кипятись, дружище, я лишь хотел слегка удивить тебя, ты ведь тоже неспроста в дверь так барабанил.

– Вы все психи, – обронил я и уже молча двинулся в след за Вадимом.

Какое-то время мы, не произнося ни слова, шли по ветреным улицам городка, после чего Вадим начал говорить.

– Как ты понимаешь уже, мы ждали тебя, кстати Залика тоже. Мы поздно поняли, что тебе грозит опасность, но нам подкинул мысль твой отец.

– Мой отец? – я вздрогнул.

– Ну, он же наверняка рассказал тебе о связи наблюдателей с некоторыми Арментариями. Одним из них являюсь я. Он очень отчётливо обрисовал возможность того, что на тебя будет совершено нападение, и ты знаешь, он оказался прав.

– Отчего же тогда вы просто не вытащили меня из автобуса перед прибытием попутчиковских псов? – я заметил, что начинаю пользоваться их терминологией. – Что же вы не попытались избежать стычки? Или же всё-таки избежали.

– Нет, – Вадим скорбно покачал головой, – избежать не удалось, пришлось прикрывать твой отход. Все наши, кто отправился в бой, погибли, если бы ты был с ними, остался бы там тоже с ними. Пришлось жертвовать людьми.

– Кто остался?

– Я и Залика.

– Всех остальных убили? – мой голос задрожал.

– Да, Боря, но ты не переживай, они знали на что шли. Цель оправдывает средства.

– Какая, на хрен, ещё цель? – я был взбешён. – Из-за одного меня вокруг люди мрут как мухи, не проще ли вам, больным ублюдкам, свернуть мою тонюсенькую шею?

– Конечно проще, – бесстрастно отвечал главный партизан, не обращая внимания на мою экзальтированность. – Но как ни странно, именно ты являешься нашей целью. Если быть более точным, то твой мозг. В нём находится информация, необходимая Противостоянию. Твои видения могут нам помочь.

– Как вам может помочь та чушь, которую я вижу? – возмутился я.

– Очень просто, покопавшись у тебя в сознании, мы можем добраться до истоков. Это, информация – что исконно является главным оружием в любых войнах. Информация – это, скорее всего, секреты, так тщательно скрываемые Наследниками богов. Также мы надеемся добраться до того, что уже, возможно, забыто ими же.

– Откуда, вообще у меня эти видения?

– Мы не знаем, можем лишь догадываться. Есть пару версий. Возможно паразит, умирая в тебе и спасая твою жизнь, просто отдал весь потенциал ему присущий, вместе с памятью своих предков…

– Вы знаете про паразитов? – я остолбенел. – Так чего же вы мне заливали про какой-то реагент?

– О паразите знаю только я, как и о том, что мой срок годности выходит через несколько месяцев в лучшем случае, в худшем уже завтра. Мне об этом поведал твой отец. Было решено не распространяться, существует большая вероятность того, что многие из наших дадут слабину и ринутся обратно к Попутчику в надежде обрести право на дополнительную дозу экскрементов паразита. Это было причиной того почему знания тебе передавала именно Залика, несмотря на ее статус. Она знает только официальную информацию.

«И здесь чёртова дифференциация доступа».

– Кстати, а почему мой паразит так отчаянно пытался меня излечить?

– У него нет другого выхода, без твоего мозга он погибнет. Это же паразит. Он способен существовать лишь в чьём-то организме. Однако, в отличие от знакомых нам представителей данного вида бактерий, он почти разумен и осознаёт, что гибель среды, в которой он обитает, влечёт за собой летальный исход для него же. В связи с этим приоритетным для паразита является борьба за свою обитель.

Я задумался. Если примитивному существу, тупо пожирающему клетки мозга, пришло на ум что не стоит рубить сук, на котором восседаешь, что же столь глубокомыслящая человеческая раса никак не додумается до этого. Неужель за маскою высокоразвитой цивилизации скрывается лишь варварский принцип жадного потребления. Что же сделало из нас, из существ подобных богу, элементарных, паразитирующих созданий, уничтожающих дарующую жизнь природу?..

Мы уткнулись в проволочный забор, ограждающий участок местного детского сада. Я смотрел на свежеотремонтированную постройку, окружённую растениями с уже редеющей пёстрой листвой. Вмонтированная совсем недавно детская площадка, высилась на ухоженном, ещё не вытоптанном газоне. Из парадных дверей появилась Залика. Она махнула рукой и мы резво перемахнули через забор, я – благодаря своей натренированности, Вадим – благодаря наследию, пожирающему его мозг.

Войдя в фойе, рассматривая дивный ремонт помещений, я не сразу заметил царящую тишину, которая никак не стыковалась с понятием присутствия здесь очередного штаба талантливых Декабристов. Залика проводила нас в некое подобие класса, заставленного маленькими партами.

– Где остальные? – спросил я.

– Пали в бою с Арментариями, – повторил Вадим, не обращая на мою бессмысленную настойчивость, – на прикрытие твоего отхода были брошены силы двух штабов, они были разгромлены.

– Но подмога уже в пути? – с надеждой пролепетал я.

– Не переживай об этом, – попыталась успокоить меня Залика. – Ты должен быть хладнокровен сейчас. Ты подвергнешься сильному испытанию. Мы введём в тебя тот же коктейль, что ты использовал до этого. Уровень адреналина в крови будет удерживать тебя в этой реальности. В свою очередь, я буду воздействовать на твой рассудок ментально, а Вадим будет записывать данные из твоего сознания. Это позволит нам получить требуемую информацию.

– Вы уверенны, что получится? – снова спросил я.

– Нам надо попытаться, всё должно получиться, но ты должен сотрудничать.

Я колебался. С одной стороны, предстоящее действо подразумевало полный доступ к моему мозгу и сухое скачивание данных с него, что слегка задевало меня как человека мыслящего. С другой – я сам желал скорейшей развязки всей этой истории, и данный обряд сулил приближение к ней.

– Хорошо, давайте приступим! – наигранно выпалил я будучи вовсе не уверенным в собственном решении.

Залика извлекла из кармана шприц и сбросила колпачок. Я закатал рукав и устроился поудобнее на миниатюрном стуле, предусмотренном для учащихся здесь детей.

– Я введу вещество в вену, это усилит действие. Ощущения будут очень неприятные, но думаю ты с ними справишься. Так что, держись, давай.

Болезненный укол в руку… Заботливые глаза Залики… Покровительственный взгляд Вадима…. Боль в руке…. Плывущий в глазах яркий кабинет… Дрожь в руке… Запах краски исходящий от парт… Дрожь во всём теле… Потухающий свет. Боль во всём теле. Боль, пронзающая всё моё существо.

Глава 9.

Вначале был бог. Бог, являющий собой великое начало и великий финал, сплетающий в себе великую спираль бесконечности. Замыкающий и начинающий эпохальную спираль событий.

И было свершено великое чудо явления Божеств, рождения Титанов, отправленных на землю обетованную. И была дана им власть. Власть священного созидания и дар слепого разрушения. И были они всемогущи. И обладали они божественным дарением, что было преподнесено им вместе с их осуществлённостью. И дарением этим была – неограниченная божественность, освобождающая и сковывающая, обогащающая и разоряющая дух. И безграничность счастья их была сродни лишь абсолютному горю душ их. Две ипостаси, сливающиеся в одну нескончаемую природу божественности их.

И началась схватка.

Борьба эмоций и их противоречий.

И был создан Человек.

Человек, перенявший все сущие дары богов. Существо, созданное для жизнеобеспечения. Для духовной подпитки великого «Я». Божественного Эго.

И был брошен Человек в глубокий омут мук и страданий, компенсируя своим образом величайшую несостоятельность духовной организации Божеств. И был обречён Человек томиться в ограниченности восприятия вселенской природы. И был заточён он в клетку низших слоёв осознания мира. И была обеднена насильно его природа, и был обречён Человек. И был он проклят.

Но узрели Божества, что обозначив границы сознания Человека, таким образом, даровали они ему великое блаженство. Простоту. Простоту мыслей, влекущую за собой чувство счастья Им неподвластное. И разгневались боги, и испытали они ревность к Человеку. И стали Они уподоблять Человека Себе, даруя Ему Своё всесилие и безграничность восприятия. И были Мужи подвергнуты Титаническому испытанию изменения природы своей.

И была изменена физиология Человека.

И был дарован Человеку Паразит.

Но изначальная природа Человека, господствующая над осознанием высших материй, одержала победу над инородным созданием. И была создана новая раса. Раса, обладающая гением низвержения Богов. Раса, неспособная на борьбу лишь оттого что была вверена в беспощадные временные рамки жизни Паразита.

И возрадовались Боги, потому как, никто не смел посягать на Их величие.

И увидев жён Человеческих, прониклись Титаны любовью к ним. И пожелали Они обладать ими. И стали призывать Они их в обитель Свою. И стали менять их сущность для превращения в супруг Своих. И испытали Они слабость. Слабость стоящую господства Их.