Женька или Одноклассники off-line

скачать книгу бесплатно


В тот вечер произошло сразу все, что могло произойти – меня пригласили в гости на чашку чая, вместо чая начали целовать, а потом и тащить в постель. Тащить в общем-то сильно и не надо было – я вполне бодро туда попала по собственной воле (или безволию). В постели Володя вел себя совсем не так как мой муж. Муж знал уже давно, конечно, все мои «слабые» места, все развивалось ну если не по одной, то по максимум двум схемам и мне казалось, что раз когда-то обещанный книжкой оргазм происходит, то значит все в полном порядке. Ан, нет! Тут-то змей искуситель в виде темноволосого и кареглазого Владимира и показал мне, как еще бывает…

Когда на той же неделе мы сидели с Машкой в кафе, я не выдержала и рассказала ей историю моего грехопадения. Больше всего подругу заинтересовал именно секс – у нее там тоже как-то было все буднично, и даже оргазмы случались нерегулярно. «Хорошо еще в принципе секс появился, – спокойно сообщала Маша, – ребенок ночами теперь спит, так что я и этому рада».

– Понимаешь ли, – вещала я, весело размахивая в воздухе вилкой, – оказывается оргазм оргазму рознь. Оказывается можно просто улететь, а можно ууух как улететь. Как бы это так еще попонятнее сказать? – не находила я слов для дальнейших объяснений.

– Ну что он конкретно делает не так как Женька? – пыталась все-таки уточнить Маша. Вид у нее был такой, что она вот-вот достанет ручку и начнет конспектировать.

– Он грубее, решительнее и ну там … позы несколько другие.

– Что ж хорошего в грубости? – с самым серьезным видом продолжала допрос Маша.

– Да ничего хорошего в грубости нет, – медленно вслух анализировала я ситуацию, – но понимаешь, оказывается это возбуждает страшно, когда тебя просто вот так берут в крепкие мужские руки и делают чего хотят без всяких там сю-сю. То есть и гладят и обнимают и целуют, но как-то … напролом! – закончила довольно громко и стукнула вилкой по столу, широко раскрыв глаза, чтобы Машке понятнее было.

Машке не очень было понятно. Она сказала, что грубости в свой адрес она не потерпела бы и ее совсем сие не возбудило бы. «Да и что значит, делает, что хочет? – Мария грозно зыркнула глазами в сторону сидевших недалеко от нас мужиков, – а если я не хочу?» Мужики опасливо посмотрели в нашу сторону и решили, по-моему, побыстрее закончить обед. Видимо, мы со стороны смотрелись грозно – Машка, зыркающая гневно на них глазищами, и я – то размахивающая вилкой в воздухе, то стучащая ею по столу.

Стыда из-за измены мужу, что самое страшное, я на тот момент не испытывала никакого. Тарасу было объявлено, что более меня встречать не надо, от обедов с ним я тоже отказывалась – он был в печали и жаловался на жизнь Татьяне, которая по-прежнему работала у него в офисе. Татьяна передавала мне его жалобы на несправедливо устроенную жизнь и твердила, что я ему разбила сердце. Мне было не до Тарасового сердца – у меня болело свое. Болело пока сладко и приятно. Я стала плохо соображать, работала спустя рукава – благо я была начальник, и меня некому было поругать.

С Володей мы встречались днем, вечером и даже утром. Ночевать пока больше я у него не могла, но нам это сильно не мешало. Единственным нюансом в создавшейся ситуации было полное нежелание спать с собственным мужем – собственно на тот момент он больше ничем меня не раздражал…

* * *

Весь месяц просидел под дождем в деревне. Пропалывать заставляли, чего-то сажать, собирать, варить варенье, крутить банки. Совместными усилиями моей бабки, матери, жены и ее родителей было сделано столько запасов, что хватило бы на роту. Но им все мало. Все страдают, что надо бы еще того и этого накрутить, сварить и закрутить. Надоели страшно. Я чувствую: стал пить больше. Поймешь тут и Палыча с такой-то жизни. И главное шумные все. Все чего-то хотят, и зудят, зудят. Женин отец – бывший военный, тоже не расслабишься. Думаю, скорей бы уж отпуск закончился. Опять же с Тамаркой можно за жизнь поговорить. Она тихая, спокойная, не орет. Развестись к черту и поселиться с ней в подвале. А то, что мечтает о загранице, так пусть мечтает, я подумал, ничего страшного. Все равно ей не светит. А моя хоть и про рынок мечтает вещевой, так и орет, как на этом самом рынке, тренируется, видимо.

Сентябрь, 1994

В сентябре Татьяна зазвала меня к каким-то своим подругам во «французский магазин». Так называемый магазин располагался у черта на рогах – на окраине Москвы – на территории обычной двухкомнатной квартиры. В одной комнате девушки пили в свободное от продаж шмоток время чай, а в другой как раз и располагались те самые шмотки. Шмотки частично висели на вешалках, частично лежали кучами на всем том, на что можно было их складировать – на столе, колченогих стульях, на диване и подоконнике. Я окинула все это безобразие опытным взглядом завсегдатая парижских бутиков и поняла, что покупать здесь решительно нечего – девчонки не врали – купили они видимо все это во Франции, но в оооочень дешевых местах, а продавали по бешенным ценам. Тем не менее, от чая мы с Танькой отказываться не стали…

Во время светской беседой за чаем выяснилось, что у одной из так называемых продавщиц, есть муж и часть одежды она складирует у него в одной из комнат. С мужем они вместе не живут, но и не разводятся за ненадобностью, но у Ирины квартирка однокомнатная, а у ее мужа трехкомнатная – по этой причине она и складирует там вещи. Плюс муж оплачивает большую часть расходов, которые несет Ирин бизнес, так как прибыли он не несет практически никакой. Я начала покрываться противным липким потом, потому что вспомнила тут же, что у Володи была бывшая жена, хранившая у него в квартире в одной из комнат вещи, которые она возит из Франции. Володя всегда подчеркивал, что жена бывшая, что шмотки не раскупаются и периодически открывал «закрома» и щедро предлагал что-нибудь себе оттуда выбрать (бесплатно, разумеется). «Бывшая жена, – говорил он, – все равно ничего не заметит. Бери все, что хочешь!» Я всегда отказывалась, но Володя иногда вытаскивал что-нибудь (кстати, идеально подходящее мне и по размеру и по стилю) и силком заставлял мерить, а потом и забирать с собой. Вещицу он аккуратненько складывал в пакетик и настойчиво отдавал мне.

– А как зовут твоего мужа, – постаралась нейтрально поинтересоваться я, терзаясь дурными предчувствиями.

– Володя, – ничего не подозревая, ответила Ира, – он большой души бизнесмен. Богатый страшно, но живет аскетом – ничего ему якобы не надо, и я его тем сильно и раздражаю, что мне всего надо.

Я понимала, что совпадений уже достаточно, и мир оказался в который раз ужасно тесен. Уточнять Володин адрес не нужно – я была уверена, что он это он. Я не могла понять, почему мне так больно и неприятно. Наверное, потому что Ирина была совсем не дурна собой, да к тому же и женой она была вовсе и не бывшей, а настоящей. То что они живут не вместе не играло особой роли – ведь надо было зачем-то Володе врать про то, что они разведены.

Впервые я так страдала из-за мужчины. Я не видела даже и причин для такой тоски – я ведь и сама была глубоко замужем и не собиралась разводиться, мне должно было бы быть все равно совершенно, но мне не было все равно. С горя я предложила Татьяне поехать в ГУМ, чтоб хоть что-то купить и соответственно полечить сердечную боль магазинной терапией. На работу я в тот день махнула рукой – не было сил обсуждать рабочие вопросы, когда все о чем я могла думать, заключалось в обсасывании вопроса «Ну почему он мне сказал неправду? К чему бы это?»

С Таней, естественно я не могла не поделиться. Сжимая кулек со свежеприобретенным свитером, сидя в кафе напротив ГУМа, я мучила подругу своими дурацкими вопросами. Мучить Таню в принципе было бесполезно – она не была замужем, детей не имела, о всех мужчинах была не очень высокого мнения. Татьяна тут же переставала что-либо понимать, как только речь заходила о более высоких материях, чем секс. Потом много лет спустя она вдруг ощутит на собственной шкуре, что такое любить – рано или поздно, наверное, это переживает в своей жизни каждый, а некоторые и по нескольку раз – но кончится эта история можно сказать трагически, видимо жизнь решила лишний раз доказать, что не веривший, да поверит.

Но тогда в кафе Таня твердила, что мне крайне повезло с любовником. В первую очередь потому что он в принципе у меня завелся – а то уж она на мне крест в этом смысле ставить собиралась, во-вторых, потому что он женат – это ведь хорошо, мне и разводиться не надо, и ему на мозги я капать не буду. Плюс, Володя действительно не беден, то есть ухаживает красиво, что тоже не может не радовать.

В итоге я не сказать, что вполне счастливая, но уже более или менее вменяемая, поехала домой. Дома меня ждала мука еще одна – в виде моего мужа. Муж во время ужина интересовался моими делами, рассказывал про свои и ничегошеньки не замечал. Я видела, что Женька уже давно живет какой-то устоявшейся, уравновешенной жизнью, в которой единственное что происходит волнительное, так это его работа. Я выходила за рамки волнительного, я была привычна, и даже мой новый волнующий и сексуальный облик его-то волновал в самую последнюю очередь.

Мне даже бывало иногда обидно, но я не высовывалась – я понимала, что Женькино внимание мне не нужно совсем, и когда он его изредка проявлял, я старалась как-то загасить пыл мужниной страсти. В тот вечер все, что от меня требовалось это слушать и периодически кивать головой, про себя же я думала о Володе, переваривала информацию, полученную в течение дня, и понимала, что мне все равно неприятен факт Володиного вранья по поводу его семейного положения.

* * *

Жена, приехав из деревни, устроилась работать в Коньково. Шикарный крытый рынок. Барахлища! Ей дали продавать колготки. Ну носки еще, гольфы, всякое такое. Товар мелкий, недорогой. Но с чего-то надо начинать. Жена довольная ходит, платят-то даже побольше, чем мне. Мать ушла с завода – его все равно переводят за город, а тем более жена уже на работу собралась выходить. Так что теперь дома сидит мать. Мне так это лучше, чем жена. Мать пилит все-таки поменьше. Можно и днем с работы прийти, поспать спокойно, да и вообще.

Планирую следующую галочку. Думаю, может до праздников в этот раз управиться, чтоб Новый год веселее встречать было. Запоминаю адреса новые. Теперь новым способом действую: узнаю телефоны, по ним узнаю адреса. Так не вызываю, на всякий случай, никаких подозрений. Если адрес спросил – странно, а телефон – нормально вполне.

Октябрь, 1994

В октябре на меня свалились многочисленные рабочие проблемы – почему-то их стало одновременно много – не давались вовремя визы, не бронировались билеты и даже плохо пробивались отели на грядущий Новый год, хотя казалось я все как всегда начала делать в тоже время, что и в предыдущие годы. Я нервничала не только и не столько из-за работы, а больше из-за того, что не могла толком встречаться с Володей, а потому срывалась на всех своих сотрудников сразу, а дома заодно и на муже. Только для Малыша я оставалась волшебной мамой, приходящей перед сном домой, от души его тискающей и к тому же приносящей часто какие-то игрушки. Волшебной мамой он стал меня называть после того как как следует выучил слово Волшебница – Женькина мама читала ему регулярно сказки и видимо я подходила под описание именно этой героини классических сказок. Сначала я переживала, что я не Принцесса, но Малыш мне сразу объяснил, что у Принцесс мужей и детей не бывает, и спор тут явно был неуместен. Видимо у Волшебниц, как у более солидных тетенек, в представлении Малыша мужья и дети быть могли, поэтому он мне бодро отчеканил, что я красивая, появляюсь редко, могу делать чудеса (какие Малыш не уточнял) – и это все четко подходит под его представления о Волшебницах.