Мир Опустел. Начнем Сначала!

– Нет гранаты, – смеётся Гриша. В этот раз полное доверие.

Я стучу в дом, вызываю на улицу Олега и Таню. Люди знакомятся. Тёплые улыбки на лицах. В новом мире, где одиночество перестало быть дефицитом, но стало проклятием, человек искренне радуется человеку. Уж мы – точно.

Молодые люди с огромным интересом осматривают двор, дом, огород. Заметив чистое, пахнущее цветами белье, висящее на сушке в ванной, Варя теряет интерес к дальнейшей экскурсии. Увидев это, Таня смеётся и приглашает девушку следовать за ней. Они возвращаются с какими-то вещами в руках, и Варвара, обведя всех смущенным взглядом, убегает в ванну. Скоро оттуда доносится звук бегущей воды и довольный визг счастливой девчонки.

Я молча хожу за своим друзьями. Мне приятно наблюдать за неловкой суетой знакомства. Олег взял руководство экскурсией в свои руки, и теперь, по просьбе Григория, мы следуем в подсобку, чтобы посмотреть генератор.

Я нахожу свою отметку на баке с дизелем. Уровень понизился незначительно. Топлива хватит ещё на какое-то время. В очередной раз мысленно благодарю бывшего хозяина за его скрупулёзность. Он не скупился и выбрал надёжный, экономичный двигатель. Обсудив электроустановку, мы приходим к итогу, что гораздо спокойнее всем станет в том случае, когда все опустевшие баки снова заполнятся горючим. Принимаем решение не откладывая отправиться на разведку и поискать заправку, на которой можно разжиться дизельным топливом.

– Вы куда это собрались?! Только же приехали! – Татьяна, услышала звук заведённого двигателя и выскочила на улицу. – Совершенно без завтрака, без чая. Я никуда вас не отпускаю!

Олег пожимает плечами, глядит на нас и выключает зажигание.

– Таня, мы подчиняемся. Ты, как всегда, права!

– К тому же, – не успокаивается женщина, представьте, как испугается Варя, когда выйдет из душа и не найдёт брата.

Гриша округлил глаза и неловко улыбнулся. Он явно забыл про сестру.

– Спасибо вам. Это действительно неправильно с моей стороны.

Мы возвращаемся в дом и проходим на кухню. Чайник уже шумит, готовится закипеть. На столе дымящиеся оладушки и выложенное в красивую пиалу клубничное варенье.

Гриша нервно покусывает губы и громко сопит. Видно, что растроган приемом до глубины души:

– Спасибо вам, ребята. Вы представить не можете, как мне этого не хватало.

Наш автомобиль (а поехать мы решили на Гришином) движется на ближайшую заправку.

– Итак, – говорит Олег, – первая часть квеста завершена! Мы выехали. Пока все идёт не сложно, но как набрать солярку и как довезти её до дома?

– Думаю, что нужно раздобыть веревку, небольшое ведерко и канистры. Наполним их потихоньку и поедем.

Я поворачиваюсь к Грише, ожидая его одобрения, но по выражению лица понимаю, что идея ему не нравится.

– Ребята, там не меньше 4х кубов. В баках на станции. 4000 литров! Представьте, сколько мы будем дёргать ведёрко. А что, если нам, раз уже конкретно заморочились, найти бензовоз и выкачать сразу чёртову кучу дизеля! И уже тогда домой. Как победители! Гриша сделал пафосное лицо, и все рассмеялись.

Несколько секунд мы размышляем. Каждый прокручивает в голове свой сценарий.

– У тебя есть мысли, где взять рабочий бензовоз? – спрашиваю я.

И парень, поучительно подняв вверх указательный палец, рассказывает:

– Думаю, что нужный агрегат мы найдём на нефтебазе. Там, откуда привозят бензин на заправки. В теории там же можно их и заполнить, но на практике подозреваю, что все на компьютерах. А они без электричества.

Гриша достаёт из кармана телефон и включает путеводитель. Мы с интересом наблюдаем, и он поясняет, что загрузил карты в память, ещё когда переехал в город.

– Кажется, повезло, – он подносит к моему лицу экран, – вот тут, на этом конце города, база.

Я притормаживаю у обочины и внимательно изучаю маршрут. Вспоминаю, что десятки раз проезжал мимо этого сооружения, просто никогда не обращал на него внимания.

Через полчаса мы уже у ворот. Они закрыты, но к всеобщему облегчению не заперты.

– Электричество отрубили, и замок разомкнулся, – объясняет Гриша. Откатив воротину в сторону, мы заезжаем внутрь.

Сразу примечаем длинный ряд новеньких бензовозов. Они стоят-красуются, играют на солнце блестящими цистернами, словно намекают, что мы все делаем правильно.

Дергаем дверные ручки нескольких грузовиков, но ни один не открывается. Решаем, что ключи, однозначно, должны быть тут же, на базе и, отыскав небольшое одноэтажное здание, первым делом идём к нему. Заходим, выстрелив в замок, и Олег ещё с минуту трёт правое ухо, помогает ему вернуть слух.

Внутри здания удобные диванчики, большой телевизор, а в углах высохшие в горшках фикусы.

Бинго! На стене аккуратными рядами развешаны ключи с одинаковыми брелоками. Каждый со своим номером.

Набираем в карманы целый урожай и, звеня при каждом шаге, возвращаемся к машинам.

Выбор огромный. Осталось только решить, насколько велика наша жажда. Есть машины на 8 кубов и на 30. Те, что побольше, займут своим мощным телом половину квартала. Если такой рванет, история нашего бытия тут же закончится. Возьмём восьмерку. Страх смерти побеждает жадность.

– Какая первой откроется, на той и поедем, – заявляет Олег.

– Хорошо, – отвечаю я, – только пусть, пожалуйста, первой откроется та, на которую я покажу. Так для всех будет лучше.

Отыскав нужный ключ, мы забираемся в кабину и, повернув зажигание, восторженно кричим, услышав шум зарычавшего мотора.

– Ребята, кажется, у нас джек-пот, – говорит Олег и показывает на табло бортового компьютера. – Если я правильно понимаю эту надпись – цистерна полна. Остаётся только выяснить чем!

Мы выскакиваем из кабины и осматриваем машину снаружи. Отыскав лестницу, я собираюсь подняться на верхушку цистерны и уже ставлю ногу на первую ступеньку, когда мой напарник кричит:

– Готово! Нашёл бирку.

Я спрыгиваю, и он показывает опломбированную табличку с надписью "95".

– Эта малышка, – Олег хлопает блестящую бочку по брюху, – доверху наполнена 95 бензином! Удачный день.

– Вы ещё не знаете насколько! – Гриша стоит около соседнего грузовика и улыбается, как Александр Македонский, завоевав Египет, – В этой бочке дизельное топливо, – поясняет он, – полчаса дел, ребята, и большой вопрос закрыт на несколько месяцев.

Немного утомившись, я отпрашиваюсь посидеть на диване и, добравшись до него, прыгаю на сиденье со всего размаха. Беру со стеклянного столика глянцевый журнал. Украшения, одежда, интервью с успешными людьми. Их имена я уже начинаю забывать. Потухшие звезды угасшего мира. Все это уже не имеет смысла.

– Попался! – голос Олега выводит меня из полудремы, и я быстро растираю уши ладонями, помогая себе стряхнуть сонливость.

– Очень удобный, – говорю я, хлопнув диван по подлокотнику, и Олег, бросив ключи на столик, устраивается рядом. Через секунду в зал заходит наш новый товарищ и, пройдя к автомату, торгующему снэками, просит заткнуть ладонями уши. Ударом ноги разбивает стекло и принимается аккуратно, чтобы не порезаться об осколки, вынимать шоколадки.

– Варя очень любит, – объясняет он, – и Таня, думаю, не откажется.

– Никто не откажется! – улыбаюсь я, – бери побольше и садись рядом.

Разобрав со столика журналы, мы начинаем их изучать.

– Новый элитный дом на Парковой улице… – по-дурацки копируя рекламного диктора, начинает читать Олег, – для людей, не желающих жить обычной жизнью!

– А желающих жить жизнью зомби, – вставляет Гриша. – Купите квартиру в нашем доме и бродите вокруг него. Пожирая друг друга…

– Туалетная вода "Блюдешанель", – продолжает Олег.

– Оботрись ей, и никто не почувствует, что ты не мылся уже полгода, – снова перебивает его Гриша.

Мы дружно хохочем, и я прошу почитать ещё.

Лицо Олега становится серьезным. Он указывает пальцем куда-то на улицу:

– Это что за херня?!

Я смотрю в указанную сторону, и мне тоже больше не смешно. Не меньше десятка больных ходят рядом с нами. Кто-то прячется за машинами, кто-то пытается заглянуть в окно. Один, большого роста мускулистый мужчина, останавливается рядом со входом и сильно толкает дверь, не догадавшись потянуть ее за ручку.

Больные не видят нас.

Окна зеркалят снаружи.

Зато мы видим их просто отлично, и это зрелище пугает. Никогда я ещё не наблюдал за обжорами так близко, так четко и долго.

Их поведение напоминает стаю хищников на охоте.

Они бесшумны.

Если выходят на открытое пространство – стараются стелиться к земле. Внимательно смотрят, нюхают воздух, задирая головы. Совсем, как животные.

– Вот, сука! Лысый! – громко прошептал Гриша. Он показывает на мужчину, который до этого ломился к нам в дверь, – пришла беда, откуда не ждали. Охренеть… Ещё лысый! – голос Гриши прозвучал так, словно ему было больно.

– Что значит лысый? – шепотом спрашиваю я, – почему это плохо? Какая разница?

Гриша не отвечает. Он подошёл вплотную к окну и сосредоточенно рассматривает гостей.

Лысый обжора действительно выглядит непохожим на остальных. Вряд ли он сумел научиться брить голову, а значит волосы его выпали самостоятельно. В отличие от остальных, передвигаться он предпочитает на четвереньках. Только изредка поднимается в полный рост, чтобы осмотреться. Тело выглядит сильным, поджарым. Мышцы крепкие и непрестанно сокращаются, будто он играет ими, показывая другим. Обжоры явно избегают с ним сталкиваться, разбегаются в стороны при приближении.

Вот один зазевался, пытаясь заглянуть в окно, и лысый схватил его двумя руками, легко поднял в воздух и отшвырнул от себя на два метра…

Больной гулко ударился о бочку бензовоза и свалился на асфальт, свернувшись клубочком. Заскулил. Лысый моментально, в два прыжка, подскочил к нему и, схватив за голову, прокрутил её два раза вокруг шеи. Мерзкий хруст ломающегося позвоночника мы услышали даже через закрытые окна.

Бросив убитого, вожак скрылся за бензовозом, и через минуту к мертвому товарищу начали стекаться остальные члены стаи. Одна самка принялась слизывать кровь с разбитого лица, а самец засунул в рот пальцы умершего. Попытался разгрызть их задними зубами. Сразу пятеро обжор вылезли из-под машины и тоже поспешили примкнуть к пиршеству. Места для всех не хватило, и через мгновение завязалась шумная, визгливая драка…

Спрыгнув на асфальт откуда-то сверху, лысый оскалился и беззвучным рыком заставил всех отбежать от мертвого. Вслед за ним спрыгнула женщина. Тоже лысая. Похожая повадками на него самого. Она делает короткое указующее движение, и вся стая, забыв о пище, перемещается обратно к нашему укрытию. Охота продолжается.

Я, обалдев от увиденного, нервно стучу по карманам штанов, пытаясь сообразить, сколько патронов у меня в распоряжении. Сердце выпрыгивает из груди, я собираюсь подойти к входной двери, чтобы запереть ее, но вспоминаю, что мой товарищ оставил на месте замка дыру.

– Вы это в-видели?! – Олег, вдруг начавший заикаться, произнёс последнее слово не с первой попытки.

– Я видел такое, – грустно подтвердил Гриша, – у нас серьёзные проблемы, ребята.

Он рассказывает, что давно пытается изучать больных, насколько это возможно. И что в последние месяцы ему начали встречаться особи, у которых выпадают волосы. Они всегда значительно сильнее и гораздо опаснее целой стаи обычных обжор.

– Я, хер его знает, почему все так и что с ними делается, – подытожил свой рассказ парень, – и как мы будем выбираться отсюда, я тоже пока не представляю.

– Ну, подожди, чего ты паникуешь?! – Олег приподнял в воздух ружьё, – патронов у нас не бесконечно, но даже если много раз промахнуться, мы все равно сможем всех перестрелять!

– Перестрелять?! – Гриша нервно засмеялся, но тут же сам себе закрыл рот рукой, испуганно оглянувшись на дверь, – перестрелять, значит?! Прямо тут, на нефтяной базе? С заправленным бензовозом на выходе? Ты видел когда-нибудь, что остаётся от людей после взрыва бензовоза? Загугли. Белые, аккуратные скелеты. К тому же, тут по цепочке взлетит вся округа. Выжить шансов не будет никаких.

Мы с Олегом переглянулись.

Я, стараясь не позволять начинаться панике, обхожу в здании все помещения и убеждаюсь, что выход из него только один. Даже на крышу выбраться нет никакой возможности. Если будем пытаться вылезти из окна, больные, скорее всего, услышат, а значит нужно придумывать что-то совершенно альтернативное.

– Есть какие-то идеи? – спрашиваю я.

Мои товарищи молчат.

– Значит есть только один вариант. Прорываться в рукопашную!

Я ругаю себя за беспечность. В который раз приходится горько жалеть, что поленился взять шашку. Ружьё волшебным образом превратилось в бесполезную палку, а с пустыми руками, чувствуешь себя просто голым.

Олег достал из-под штанины охотничий нож и подкидывает его на ладони. Примеряет наиболее удобный хват.

– Как-то слишком коротко, – говорит он, – хочется причинять вред с более безопасного расстояния!

Нервно смеётся.

Нам с Гришей совсем не до смеха. Нет даже ножа.

– Я там видел скотч. Пойду примотаю нож к стволу.

Олег скрывается в соседней комнате, а мы растерянно смотрим по сторонам, суетливо соображая, что можно использовать в качестве оружия.

Ножка от стола?

Кажется, наши мысли сходятся…

– Давай, помоги перевернуть стол! Гриша схватился за край и щупает рукой под столешницей… Открутить или выломать?

– Ребята!! – кажется, что на крик Олега повернули головы даже обжоры, – сюда скорее!

Мы бросаем стол и, столкнувшись в узком проеме, вбегаем в соседнее помещение.

– Есть шанс! – Олег показывает на стену, увидеть которую можно было только войдя, – пожарный стенд!

Приятное чувство нарастающей уверенности наполняет меня, когда я беру в руку тяжелый топор. Красная рукоятка, стальная голова, чёрная у основания, задорно блестит острым лезвием.

Гриша срывает с заржавевших держателей длинный пожарный багор. Загнутый крюк, наподобие рыболовного, запросто превратится в опасное орудие. Было бы в кого втыкать.

– Теперь совершенно другое дело! – в голосе Григория я снова слышу улыбку, – теперь можно попробовать.

Вернувшись к двери, ведущей на улицу, мы понимаем, что выходить, даже имея в руках оружие, не хочется совершенно.

Дёрганные морды обжор хищно принюхиваются, вслушиваются и всматриваются в нас. Вожак не дал им доесть товарища, и теперь они, раззадоренные мясом, стали ещё агрессивнее.

– Короче! – я пытаюсь взять ситуацию в свои руки, – выходить на улицу слишком страшно. Я не буду выделываться и говорить "опасно", "нецелесообразно". Говорю как есть. Страшно!

Предлагаю альтернативу. Нужно разбить к херам самое большое окно и дразнить обжор. Кто будет к окну кидаться – будем колоть, рубить и резать. Там дальше посмотрим… Как вам идея?

– А что, если они всей толпой ломанутся? Давайте на этот случай, – Олег проходит в дальний конец комнаты, – я будут тут стоять и их отстреливать. Строго внутри помещения!

– Давай, – соглашаюсь я, – только отстреливай их. Не отстреливай нас. Пожалуйста.

Гриша хватает с пола цветочный горшок и, не давая времени морально подготовиться, швыряет его в окно.

Звон битого стекла и громкий хруст сломанной рамы становятся нашим сигналом к началу боя.

Рог протрубил!

Вместо ожидаемого рева кинувшихся в атаку чудовищ нас встречает тишина. Очевидно, что испугавшись неожиданного шума, больные вместо нападения разбежались.

Выглянув в окно, я вижу их силуэты за бензовозом. На бензовозе. Поодаль от него.

Десятки глаз внимательно следят за мной. Страх мешает им принять решение, но тут слева от окна я слышу легкий шорох, будто кто-то слишком сильно оттолкнулся ногой от асфальта и проскользил по нему. Краем глаза замечаю очень быстрое движение… На уровне интуиции чувствую приближение ко мне чего-то очень опасного и резко отпрыгиваю внутрь здания.

Лысый больной с тихим рыком пролетает мимо оконного проёма и, упав куда-то вниз, исчезает.

Три секунды тишины…

Пронзительные крики раздаются с улицы. Сразу несколько обжор, крича и повизгивая, бегут в нашу сторону.

– Начинается!! – кричу я, но, понятное дело, что мои ребята и сами в курсе, что начинается.

Первый обжора с разбегу запрыгивает в комнату и тут же получает багром в голову. Железный крюк с неприятным гулким звоном отскакивает от прочных костей черепа, и Гриша тут же, не успевая прицелиться, бьет обжору в туловище. Крюк по самое основание уходит в грудину. Напитанный адреналином, Григорий слишком много силы вложил в этот удар. Он тащит вперёд нанизанного на копье врага и заваливает его на пол. Заваливается рядом с ним. Не желает выпускать из рук крепко застрявшего в рёбрах оружия.

Я бегло смотрю на Олега. Выпучив глаза, он смотрит на происходящее, в любую секунду готовый выстрелить.

– Я тебя прошу, – кричу я, – внимательнее с ружьем! Не пристрели меня!

Сразу три головы появляются в окне, и я, из-за невероятного возбуждения не способный прицелиться, бью топором, куда получается. Получается отрубить нападающему ухо и щеку. Покалеченное лицо уходит вниз, а я, не сбавляя темпа, наношу новые удары. Либо размах, либо скорость. От страха я выбираю скорость и потому, луплю топором без разбора, нанося уродливые, но не смертельные раны. Как легко в фильмах сносят головы, разрубают напополам, отрубают конечности. В жизни все не так. Лезвие отскакивает от черепа, как от камня, застревает в мясе, цепляется за крепкие жилы.

Бьешь в мягкое плечо, топор погружается полностью, а ты все равно не доволен! Когда дерёшься за жизнь, хочется убивать с одного удара, но враги почему-то очень живучие. Убить наповал в плечо или ключицу невозможно.

Тем не менее, получив моего топора даже по разу, за добавкой никто не обращается. К тому же, рядом на помощь приходит Гришин багор, и, кажется, что ярость атакующей стаи спадает. Визги и плач раненых сбивают злой задор с тех, кто ещё не получил рану, и уже через полминуты, атаковать через окно становится некому.

– Ну, нихрена ж себе! – только и могу произнести я.

Бой длился не больше минуты, а вся одежда мокрая от пота.

Руки и ноги трясутся. Голос дрожит, а мысли скачут. Если сейчас мне померить давление, будет, наверное, 400 на 200!

Олег смеётся от нервов, Гриша, словно не слышит ничего вокруг. Стоит перед окном, намертво зажав свой багор, и готовится снова тыкать им, куда получится. Стоны и крики раненых делают атмосферу особенной, чувство уверенности в себе нарастает с каждой минутой.

Вдруг на улице раздаётся вопль. Затем хрипы. Через несколько секунд все повторяется. Потом еще крики и снова хрип.

Наконец наступает тишина.

От былой уверенности не остаётся и следа. Вместо неё внутри снова тревога и страх.

– Как думаете, почему замолчали? – Олег выходит из угла и нерешительно пытается разглядеть хоть что-нибудь, стоя посередине комнаты.

– Я не думаю, а точно знаю, почему замолчали. Гриша зачем-то отходит от окна в сторону и прислоняется к стене спиной, – вожак убил раненых. Лысые ненавидят шум. Особенно, на охоте. Раз снова тишина – значит охота продолжается.

Мягко стукнувшись об оконный проем, внутрь нашего укрытия, залетает мертвое тело.

Гриша и Олег, предусмотрительно стоящие немного в стороне, испуганно отпрыгивают, зато я, беспечно не изменивший своего положения, оказываюсь прямо на линии огня. Крупный мертвый мужчина ударяет меня всем весом и, сбив с ног, тяжело заваливает на бетонный пол.

Удар получается таким сильным, что я оглушён.

Пытаюсь подняться, но труп придавил меня к полу, встать не получается. Адреналин в крови закончился, а вместе с ним и супер-силы.

Резким, очень быстрым движением с улицы в комнату запрыгивает поджарый силуэт. Сразу за ним ещё один чуть поменьше. Оба без волос на голове.

Гриша громко визжит и зачем-то бросает багор в одного из них, вместо того, чтобы просто уколоть. Вожак лёгким движением уходит в сторону, и грозное орудие пролетает мимо, упав под ноги обалдевшему Олегу. Я наблюдаю за происходящим словно в замедленном кино. Вижу, как повернувшись к врагу спиной, Гриша бежит в угол комнаты. Вижу, как перекосило от ужаса лицо Олега.

– Стреляй! – кричу я ему, – херли застыл, сука!

Олег на секунду переводит взгляд на меня, и глаза его становятся более осмысленными. Ствол ружья, вместе с намертво примотанным ножом поднимается кверху…

Раздаётся оглушительный грохот…

Голова самки превращается в ничто, а на стене появляется огромное пятно мяса.

Обезглавленное тело ещё не успевает осесть на пол, а второй лысый, осознав степень опасности, уже выпрыгивает обратно на улицу. Ствол ружья дергается ему вслед, и я, что есть мочи, словно стараясь докричаться через оглохшие уши, кричу: "Не надо!", "Сгорим к херам!", но вторая фраза уже лишняя. Олег вспомнил о главной нашей проблеме и опустил ружьё к полу.

– Помогите же мне выбраться! – я кричу, и ребята одновременно бросаются ко мне. Быстро поднимают мертвеца и бросают в сторону к стене.

– Что это было? – Олег кричит мне в лицо, но я только пожимаю плечами. Гриша трясётся крупной дрожью и, просеменив в другой конец здания, подбирает брошенный багор.

– Простите меня! – говорит он, – мне так страшно в жизни не было.

Слух, хоть и не в полной мере, возвращается через несколько минут, и мы, обсудив произошедшее, приходим к выводу, что все не так уж плохо. Обычные обжоры боятся соваться в окно. Лысый, отведав ружья, тоже. Самое страшное позади, но и хорошим наше положение назвать никак не получается. Больные по-прежнему караулят на улице, стрелять нельзя и выходить страшно.

– Есть одна идея, – поправив очки, произносит Олег, – не знаю, насколько это будет действенно, но попробовать можно. Там в туалете, – он махнул рукой на одну из дверей, – перегородки в полкирпича. Можно их рушить, запасти камни и закидать ими обжор.

Как вам такое?

Мы подтверждаем, что звучит это странно, но лучше плана пока все равно нет и потому, стоит попробовать.

Через 20 минут возле окна ждёт приличная куча битого кирпича, и мы выхватываем кусочки и швыряем их в прячущиеся силуэты. Кидаемся мы самозабвенно, но попадаем крайне редко. Пыл убавляется. Силы тоже.

Куча не уменьшилась даже наполовину, но уже понятно, что победы таким способом не добиться. Мы с Олегом прекращаем кидать, но Гриша пока не сдаётся. Периодически с улицы доносится крик очередного ушибленного.

Бах!

Рядом с моей головой об стену, рассекая штукатурку и брызгая красной крошкой, стукается кусок кирпича. Я отпрыгиваю подальше от окна, и вовремя. Сразу несколько кусков с силой бьются о стену.

– Эволюция, елки-палки! – без улыбки кричит забившийся в угол Олег. – Кажется, нам в ответ платят той же монетой!

Несколько следующих минут мы находимся под обстрелом. Большая часть камней не попадает даже в окно, а те, что залетают, особо не пугают, но осознание того, что противник растёт в развитии, заставляет тревожиться. Наконец, град стихает, и мир снова погружается в тишину.

– Долбанная тишина, – нервно произносит Олег. Подбирает с пола ружьё и добавляет в него один израсходованный патрон. – У нас серьезная проблема, господа. Больные не уйдут. Уходить должны мы.

Разложив происходящее по полочкам и тщательно взвесив все возможные варианты, мы намечаем план действий. Олег выносит из недр здания ещё два мотка скотча, и мы плотно, на несколько слоёв, перематываем запястья и предплечья. У наших врагов нет в арсенале ничего острого, так что от укусов хватить должно. Я продолжаю изобретать и, выдернув подушку из спинки дивана, обматываю ее клейкой лентой несколько раз, чтобы получить некое подобие щита. У моих напарников оружие двуручное, а мне с топором в самый раз.

Посидев пять минут на дорожку, мы встаём и подходим к двери. Она даже не заперта. Защищает нас только формально.

– Олег, а ну-ка дай ленту, – я беру с пола кусок толстого стекла и крепко приматываю его к головке топора. Мне сильно не хватало такого в моем оружии. Рубящий удар наносит серьезную рану, но отнимает много времени. Иногда очень важно нанести быстрый колющий удар, пусть и менее смертоносный, но своевременный.

– Илья, возьми, пожалуйста, мой нож, – Олег засуетился, отрывая его от ружейного дула, – моя главная задача открыть дверь машины. Мне некогда будет им размахивать.

Я принимаю оружие и, сжав его в ладони, ощущаю прилив сил. Правда, теперь передо мной становится выбор: щит или нож. Поколебавшись пару секунд, я бросаю подушку на пол. Теперь буду только разить. Моей защитой становится нападение.

– Я читал, – голос Гриши срывается, и он, откашлявшись, начинает заново, – кхм… Я читал, что страшнее рукопашной схватки ничего на свете не бывает. Ветеран, прошедший Вторую Мировую, это рассказывал. Говорил, что все страшно… И бомбежка, и перестрелки. Но рукопашный бой совершенно особенный. Ты выходишь на линию атаки и бежишь со своим штыком наперевес. А тебе навстречу враг. Такой же, как ты человек. На твоей линии. И ещё метров за 50, до того, как вы сцепитесь, вы глядите другу другу в глаза. И понимаете, что останется жить только один. Эти 50 метров, они как целая отдельная жизнь. Есть обычная жизнь, а есть та, которую прожил во время боя. И иногда она даже ярче всей оставшейся… Фух! – парня передернуло, – все готовы? Вперёд?