скачать книгу бесплатно
– Понимаешь, мало того, что у меня все бабки, телефон и паспорт увели… меня еще и раздели.
– Ни хрена себе, – посочувствовала Маша, – тебе денег занять или одежду найти? Или и то и другое?
– Да. И без хлеба. Ты прости, я реально у Макса помощи попросил, но он походу стрелки перевел.
– Запарил ты своим «прости», а Максим еще то дерьмо, не понимаю, на что ты рассчитывал? Я тебе сегодня вещи привезу и денег займу. С «ашановских» отдашь.
– Да стыдно мне, тебе же вон мелкому своему деньги посылать, а я тут нахлебничаю.
– Перестань, у моего мелкого бабушки с дедушками есть, чай голодным и раздетым не будет. Да и ты скоро отдашь. Шагай, отлеживайся, – Маша помолчала. – Как связываться только с тобой? Телефона-то нет. Может, у соседей по палате номер узнаешь, я тебе на него позвоню?
Леонид кивнул и, прихрамывая, ушел. Через какое-то время он вернулся и протянул Маше клочок бумаги с написанным номером.
– Ок, я поехала, – Маша улыбнулась, поцеловала Леонида в щеку и убежала.
…Леонид в детстве часто болел, регулярно попадая в больницы. Он не любил даже вспоминать об этом. В больнице кажется, что даже время болеет и каждая минута растягивается в разы. Все как останавливается в раздражающем ожидании выздоровления. Все эти процедуры, уколы, осмотры, воспринимаются не как что-то полезное, а как обязательные дополнительные мучения, преподносимые судьбой вместе с болезнями. В палате было тихо и душно, Леонид то и дело проваливался в забытье, но стоило во сне повернуться, как острая боль в груди заставляла буквально подскакивать.
Он злился на себя за то, что каждый раз не получается противостоять женским чарам. Ведь уже неоднократно страдал от излишней доверчивости к представительницам противоположного пола. Случаев таких было множество. Вспомнить хотя бы сказочное время бартерных сделок. Он тогда работал в коммерческом подразделении компании, занимающейся продажей сельскохозяйственной продукции. У компании были подвязки с несколькими хозяйствами и те были готовы отгружать продукцию практически под честное слово. Лёня тогда работал в паре с девушкой по имени Светлана. Выходила хорошая бартерная сделка, в Белорусское Гродно отправлялись борта с болгарским перцем и репчатым луком, а оттуда с текстильного комбината шли ткани. Под ткани был найден покупатель в Махачкале. Светлана отвечала за Махачкалинский контакт, а Леонид на одном из КАМАЗов, груженых перцем, отправился в Гродно.
По прибытию на место выяснилось, что Гродненский партнер отказался от ранее заключенных договоренностей и согласился по бартеру лишь на лук. Леониду пришлось мотаться по овощебазам города с предложением выкупа у него болгарского перца. Весь продать не удалось, и еще целую неделю прицеп отцепляли около какого-нибудь спального района, и Лёня, надев грязный ватник, торговал перцем на развес. Когда к концу недели нераспроданный перец потек, пришлось вывозить его на местную свалку. Пока Леонид выкидывал лопатой гниющий перец из прицепа, Светлана вступила в сговор со своим махачкалинским контактом, и без всякого оформления слила ткани с громадной скидкой себе на карман. А руководству сделала большие глазки, сказав, что ничего слыхом не слыхивала ни про какие договоренности, и что всей сделкой занимался Леонид сам. В результате по возвращению на Лёню повесили долг перед хозяйством и отказались компенсировать расходы, которые он понес на поездку.
– Встаем, в процедурный, на уколы, – резкий голос зашедшей в палату медсестры вырвал Леонида из воспоминаний.
– Может не надо? – отшутился он.
– Надо, Лёня, надо, – в тон ему ответила медсестра, – после уколов подойдешь на пост, там к тебе из милиции приехали.
Скрипнув зубами от резкой боли, Леонид встал и пошаркал за медсестрой. Как настоящий Бармалей, он люто ненавидел докторишек и панически боялся боли. Среди предстоящих уколов, один был с обезболивающим, ради которого Лёня готов был терпеть и остальные. Процедура прошла быстро, у медсестры оказалась легкая рука. Прохромав до поста, застал там ожидающего его мужчину небольшого роста, в потертой короткой черной куртке и с пухлой папкой в руках.
– Афанасьев? – спросил мужчина.
– Да.
– Садитесь, поговорим.
– Да я лучше пока постою, – поморщился Леонид, – только после уколов.
Мужчина сел на стоящую, местами с выщербленным кожзамом, кушетку.
– Заявление писать будете? – сказал он, доставая из своей папки листы бумаги.
– А есть смысл? – раздраженно ответил Леонид.
Отношения с милицией у Леонида были натянутыми с детства. Еще во втором классе он угодил на учет в детской комнате милиции за поджег двери у соседа. Тогда Лёня вместе с друзьями пытался отомстить этому соседу за то, что тот обижал дворовых собак. Они купили за девять копеек бензин для зажигалок, облили им висящий на входной двери почтовый ящик и подожгли. Покрытая дешевым дерматином дверь выгорела дотла. Лёня с детства был приметным, высоким мальчиком, кто-то из соседей заприметил его, убегавшим из подъезда. И вскоре заговор был раскрыт, а родителям Леонида пришлось оплачивать восстановление сгоревшей двери.
Много позже, в 8 классе, он с одноклассниками украл из соседней школы турник. В небольшой лесополосе около одинокой многоэтажки они прибили его к стоявшим рядом деревьям, и ежедневно проводили там время. Самодельные ремни, первые «склепки», «замки» и даже «солнышко» стали скоро получаться у Леонида и у всех его друзей. Но жителям многоэтажки не особо понравилось такое новое соседство. Поэтому они регулярно орали с балконов, чтобы шумные подростки убирались куда подальше, пытались оторвать турник, а один раз даже перемазали его солидолом.
Как-то раз к лесополосе подлетели два бобика, из них выскочили многочисленные представители закона. Ничего не объясняя, пинками, они запихали всех подростков в машины и увезли в ближайшее отделение милиции. Особо возмущавшимся досталось по почкам, затем всех закрыли на ночь в клетке с голым бетонным полом. На утро все прояснилось, всех подростков опять усадили в машины и привезли к их школе, прямиком на школьную линейку. Директор школы с негодованием вещал, что «пока каждый из вас старается получать новые знания, готовит себя к будущей взрослой жизни в нашей замечательной стране, эти шестеро, не побоюсь сказать, недоумков, отмечают день рождения Гитлера! Празднуют рождение человека, из-за которого у каждого из нас есть родные, не вернувшиеся с полей сражения Великой Отечественной Войны! Позор вам и вашим родителям, не сумевшим воспитать в вас любовь к родине и уважение к павшим!». Оказалось, что кто-то из жителей многоэтажки обратился в милицию с требованием угомонить разошедшихся молодых нацистов, собравшихся под домом. Кому-либо что-то объяснять было бесполезно. Приговор был однозначен, никто даже и не сомневался в его справедливости. Еще около полугода их пинали старшеклассники, они были не допущены ко всем школьным развлекательным мероприятиям. А уж что каждого из них ждало дома и говорить не приходится…
– Если штраф при восстановлении украденных документов платить не хотите, тогда есть, – безразлично ответил мужчина.
– Что надо писать?
– Сначала расскажите, что произошло.
– Шел домой из кино, пешком, через дворы, догнали трое, насовали, очнулся здесь, – монотонно перечислил Леонид.
– Нападавших запомнили?
– Нет, темно было.
– Что забрали?
– Сотовый, паспорт, деньги… тысяч пять, – неуверенно добавил Лёня.
– Одежду? – продолжая что-то писать, спросил милиционер.
– Вот это не в курсе, до того пока себя помню, был в одежде, но здесь ее еще не видел.
– По записи из приемного покоя, вы поступили по скорой, без сознания, из одежды на вас были только носки и нижнее белье.
– Понятно, – вздохнул Леонид, – значит, добавляйте: джинсы левайс, кроссовки рибок, кирпичного цвета пуловер и серая короткая стеганая куртка.
– Общую стоимость украденного имущества можете оценить?
– Ну, не знаю, тысяч пятнадцать – двадцать, максимум двадцать пять.
– Эта сумма для вас значима?
– В смысле, – опешил Леонид, – ясный пень, «значима»! А что, есть такие, с которых все снимут, а им типа по фигу?
– Разные есть, – безразлично ответил мужчина, – где проживаете?
– Бирюлевская, 52, корпус 3, квартира 173.
– Там прописаны?
– Нет, живу у родственников, – быстро ответил Леонид, а сам внутренне напрягся. Вместе с паспортом ушел листик временной регистрации, который был им изготовлен собственноручно с применением сканера, ксерокса, матричного принтера да набора из цветных копирок. Купить регистрацию в Москве сложности не представляло, но зачем было тратить деньги, если такой «фиговый листок» он мог изготовить сам.
– Вот, прочитайте написанное, если все устраивает, в конце напишите «с моих слов записано верно, мною прочитано», здесь пишете сегодняшнее число, фамилию, имя отчество и расписываетесь.
Леонид написал все, как было сказано. Мужчина убрал документы в папку и встал.
– Когда вас выпишут, подъедете в отделение на Загорьевской, 21, там получите справку, чтобы могли восстановить паспорт.
С этими словами милиционер повернулся и, не попрощавшись, ушел. Леонид вернулся к себе в палату. Его сильно тошнило, затылок просто раскалывался, он прилег и провалился в сон. Боль все время будила, снился какой-то бессвязный бред. Проснулся с мыслью – где же Маша? Пошел в соседнюю палату, именно там он договорился с больным, чей номер дал Маше для связи. Тот лежал и читал. Леонид подошел поближе. С этими словами милиционер повернулся и, не попрощавшись, ушел. Леонид вернулся к себе в палату. Его сильно тошнило, затылок просто раскалывался, он прилег и провалился в сон. Боль все время будила, снился какой-то бессвязный бред. Проснулся с мыслью – где же Маша? Пошел в соседнюю палату, именно там он договорился с больным, чей номер дал Маше для связи. Тот лежал и читал. Леонид подошел поближе.
– Мне не звонили?
– О, слышь, чувак, тебе час назад звонили, я к тебе пошел, а ты дрыхнешь, будить не стал, все одно без понту.
– В каком смысле? – не понял Леонид.
– Не приедет твоя телка, типа заботы какие-то у нее, позвонила, че-то там плела про проблемы внезапные, мол, завтра все будет.
– Как завтра, – расстроился Лёня, – дашь ее набрать? Она бабки привезет, я отдам!
– Да че ты гонишь, какие бабки? На, бери, не на Аляску же звонишь!
Леонид набрал Машин номер, в трубке зазвучало «…абонент отсутствует вне зоны действия сети или его телефон выключен…».
– Неожиданно, – пробурчал Леонид, протягивая трубку владельцу.
Голова наотрез отказывалась работать, боль пульсирующим молотом долбила в затылок. Резкий вздох или неосторожное движение приводило к острой боли в груди. От бессилия хотелось выть. Он кое-как доковылял до поста, там что-то писала пожилая медсестра.
– Простите, – обратился к ней Лёня, – а можно мне еще обезболивающего уколоть или снотворного какого-нибудь, а то сил нет все это терпеть?
– Врач назначит, уколем, – не отрываясь от своего занятия, отрезала медсестра.
– Ну, пожалуйста, мне правда очень больно!
– Чтобы больно не было надо башкой думать, а не шляться неизвестно где, – медсестра отложила ручку и подняла голову, – иди в свою палату, перед ночью будет тебе обезболивающее.
Леонид вернулся на свою кровать, долго искал позу, в которой при каждом вздохе не втыкались в грудь иглы, и снова заснул. Проснулся от громкого храпа, сосед выводил неповторимые трели, казалось, что даже стекла на окнах гудят ему в унисон. За окном была глубокая ночь. Он встал и снова заковылял на пост. На посту никого не было, он решил поискать дежурную медсестру. В процедурном он застал молодого парня в белом халате, который колдовал над раковиной, переливая что-то из одной бутылочки в другую. Когда Леонид зашел парень вздрогнул и чуть все не уронил.
– Твою мать, ты кто? – воскликнул он.
– А где дежурная медсестра? Она мне обезболивающее обещала, – вопросом на вопрос ответил Леонид.
– Валентина Ивановна? Так она сменилась давно, я ее сменил, теперь я твоя дежурная медсестра, – гоготнул парень, – а обезболивающее она хрен бы дала, у нее снега зимой не допросишься! Я Денис, можно Дэн.
– Леонид, – сказал Лёня и протянул в приветствии руку, – ну и черт с ней, есть у тебя укол какой-нибудь, от боли шалею просто.
– Не, брат, такие уколы, таким как я, не доверяют, – усмехнулся Дэн, – но если тебе забыться надо, у меня средство все-таки есть. Дело за малым.
– Что за средство? – Леонид опустился на стоявшую рядом кушетку.
– Во! – Денис гордо поднял одну из бутылочек, – «цэдваашпятьоаш»! Сечешь?
– Спирт, что-ли?
– Он родимый! Да вот незадача, теперь же его с йодом мешают, вот уже час бьюсь, пытаюсь йод отделить.
– Не смеши, – поморщился Леонид, – как его отделишь?
– Не скажи, – закусив губу, Денис пытался переливать спирт в бутылку через многослойную марлевую повязку.
Закончив переливать, он вылил полученное в небольшую прозрачную колбу. Жидкость стала мутной, с желтоватым оттенком.
– А теперь упрочим успех! – Денис достал зажигалку и стал прогревать содержимое колбы.
– Ты так йод выпариваешь или спирт? – поинтересовался Леонид.
– Тебе обезболивающее нужно или ты с Петросяном в паре выступать собрался? – не отрываясь от процесса, огрызнулся Денис.
– Не обижайся, веришь, так боль мучает, что я готов твое «обезболивающее» начать пить таким, какое оно есть.
– Не боись! Я клятву Гипократа читал! Твое болеутоление – мой врачебный долг! – Денис снова стал переливать жидкость через марлю.
– А бодяжить мы его чем будем? Водой?
– Боже упаси тебя от такого святотатства! Спирт?! Бодяжить? Вы больной вот то сидите и сидите, а определение методов и средств лечения оставьте профессионалам!
– Дэн, а ты в какой области профессионал, если не секрет? – улыбнулся Леонид.
– Третий курс медулища! – гордо заявил Денис, – я практически дипломированный фельдшер, так что тебе боятся нечего, скоро забудешь про свою боль как про страшный сон. Где тебя, кстати, так угораздило?
– Да, мля, на халяву потянуло, кребаные бабы, гори они все синим пламенем, – отмахнулся Леонид.
– О, собрат мой по несчастью, от женщин все зло на этом мире! – торжественно произнес Денис, – вуаля!
В сотый раз перелитая жидкость оставалась мутной, но уже практически не имела цвета. Денис разлил полученное по двум кружкам и одну протянул Леониду.
– За победу науки над злым умыслом! – Денис высоко поднял кружку, а затем поднес ее к губам и, запрокинув голову, залпом осушил.
Леонид пожал плечами, в боку стеганула боль. Он ругнулся, и выпил содержимое кружки… Обожженную гортань мгновенно свело судорогой, непроизвольные рвотные позывы пытались вытолкнуть обратно выпитое. На мгновение перехватило дыхание.
– Есть чем запить? – прохрипел Леонид.
– Не вздумай… Потерпи, – сдавленно просипел Денис. Он отошел к шкафу, с нижней полки достал две гематогенки. Вскрыл обе, коротким скальпелем нарезал конфеты на мелкие кусочки.
– У детей сегодня отобрал, – прокомментировал он, кладя одну из конфет на кушетку, – детям сладкое вредно!
Леонид взял один кусочек и разжевал. Горло горело, было ощущение, как будто в него вставили, а затем вынули что-то жесткое. Приятное тепло растекалось в груди, начали гореть уши.
– Не для протокола, – откашлявшись начал Денис, – первую процедуру больной перенес стоически, показав не дюжую силу воли и крепость характера. Надеюсь, больной, вы не отказываетесь от дальнейшего, инновационного, способа лечения?
– Наливай, – ухмыльнулся Леонид, – знаешь, у меня с вами, врачами, никогда не складывалось, может ты изменишь эту недобрую традицию.
– Обязательно! – воскликнул Денис и снова взялся за колбы, – а пока я буду готовить нам следующую, большую порцию, лекарства, ты расскажи – чем таким тебя обижали братья в белых халатах?
– Да много, что рассказывать. Хотя бы взять, как у меня на призывной комиссии гайморит обнаружили. Короче, это класс восьмой был, нас тогда, помню, прямо из школы в военкомат привезли, типа призывная комиссия. Ну, ты в курсе, наверное. Так вот, пошептали нам из угла цифры, посмотрели на нас со спущенными трусами, позакрывали нам по очереди глаза, померили что-то там в сердце до и после приседания и вот, попадаю я к ухогорлоносу, мать его.
– Отоларингологу, – уточнил Денис.
– Да, к козлу этому, – продолжил Леонид, – он меня так покрутил, так посмотрел. Говорит, не нравится мне что-то твой нос, иди делай снимок. Сделали мне снимок. Он мне такой «Э-э-э, батенька, да у вас гайморит! Такое запускать нельзя, надо срочно пробивать и промывать пазухи!». И вот, представь, я практически дите, восьмиклассник, мобильников тогда, чтобы маме позвонить, не было. И меня два солдата под ручки в военный бобик, и в краевую больницу, в хирургию. Сначала привезли в кабинет, там такой мелкий хирург мой снимок посмотрел и говорит: «Да ну, не страшно, мы тебе прямо тут, в кабинете все сделаем». Свалил, минут через пять вернулся с таким белым кривым подносиком, на нем две проволоки с намотанными ватками лежат, ну, знаешь, как из жопы мазок берут? Берет он меня одной рукой за голову, а второй одну из этих проволок, сука, со всей дури, мне в нос. Ощущение такое было, что он мне изнутри в глаз воткнул. Ну, я, ясный пень, дернулся. Так… Руками и ногами. И этот гном от меня метра на три отлетел и об пол головой треснулся. И как заорет: «Да ты что себе позволяешь? В операционную, бегом! Сейчас ты у меня не потолкаешься»! Короче, повели меня в операционную. Иду, проволока из носа торчит, этот мелкий на меня косые взгляды кидает, ну, думаю, мне точно конец. Ты там, кстати, че, нацедил?
– Нацедил, нацедил, – счастливо засмеялся Денис, – наливаааю…
