скачать книгу бесплатно
– Я говорю, – Тихон невольно обернулся и замолк на полуслове.
Нина интенсивно двигала попкой, влезая в тесные джинсы. Белый треугольник трусов колыхался, пока нижний уголок не затянулся занавесом брюк. Нина дернула джинсы вверх, повернулась и вжикнула молнией.
– Что? – еще раз спросила она, застегивая ремень.
– Я говорю, если на скорый пересядем, то ничего не потеряем. – Он все еще смотрел на то место, где под молнией скрылись белые трусики. Потом перевел смущенный взгляд вниз. – Это правильно, что ты обула кроссовки. По щебню на каблуках неудобно.
– Так лучше? – Нина пригладила джинсы на бедрах, пытаясь перехватить взгляд Тихона. – Или в юбке?
– Юбка – это для другого случая.
Они направились к станции. Заколов тащил под мышкой чемодан, перевязанный колготками. Нина несла медвежонка.
– А моя сумка в поезде осталась, – вспомнил Тихон.
– Как же ты теперь?
– Да ладно, обойдусь. – Тихон мельком взглянул на Нину. В темноте она казалась интереснее. Или он просто раньше к ней не приглядывался. – Знаешь, Нин. Там, в поезде, он с ножом на меня пер. Прямо в лицо тыкал. Я все ждал момента… чтобы тебе помочь.
– Я знаю, ты сильный.
– Правда, Нин, не смейся.
– Я серьезно!
– Понимаешь, я только сначала растерялся, а потом уже почти собрался… Но… Хорошо, что военные подоспели.
– А я видела, как ты в городских соревнованиях по боксу выступал, – неожиданно сказала Нина. – Ты в десятом классе учился, а я в восьмом. Ты еще всех побеждал.
– Не всех, – честно признался Тихон. – В финале Прохорову проиграл. Он КМС – кандидат в мастера спорта, а у меня только первый разряд.
– А мне казалось, что ты лучше всех был. Я видела, как ты на перекладине в школе солнышко крутил.
– А я тебя по школе не помню, – честно признался Тихон.
– Конечно, ты выпускник был, а я кто? Даже лифчик еще не носила. Помню, мама мне его уже купила, и я, как помоюсь, в ванной примеряла. А он все велик и велик.
Нина рассмеялась. Тихон улыбнулся, вспомнив, что взрослость отмерял пушком над губами, и был страшно горд, когда впервые побрился.
– Колено не болит? – поинтересовался Тихон.
– Нет, нисколечко. – Нина бодро пнула камешек. – Вот приедем домой и будем вспоминать, в какое приключение мы попали. Да?
– Особенно этого, со стихами. Есенина.
– А второй все за бутылками бегал. На ногах не стоит, а все за вином!
– А проводник-то какой пьяный!
– И пускать нас не хотел. Даже по билетам.
– Это он тебя толкнул. Я уже поезд догнал, на ступеньках был.
– А здорово мы скатились! Я и испугаться не успела.
Нина искренне смеялась. Тихон, обхватив чемодан, дурашливо показывал, как они падали. Теперь невольное приключение представлялось веселым и совсем неопасным.
Железная дорога вывела к небольшой станционной постройке. Мелкие буквы названия ютились на небольшой табличке в углу здания. В темноте надпись не читалась. Вместо платформы вдоль путей лежало несколько бетонных плит.
– Боюсь, что здесь скорые поезда не останавливаются, – Тихон кисло огляделся. – Пойдем, узнаем.
Он направился к коричневой двустворчатой двери в центре здания, справа от которой бледно светилось единственное окно. Сзади послышался нарастающий шум приближающегося поезда. Тихон и Нина обернулись.
Мощный луч света бодро прорезал темноту, за ним устало гнался насупленный локомотив и никак не мог догнать. Поравнявшись со станцией, локомотив окончательно сдох, испустил пар, железные колеса отказались нестись дальше, визгливо и упрямо потребовали передышки. Мимо станции, теряя скорость катились платформы, нагруженные разномастными железными конструкциями. Состав остановился.
– Товарняк, – разочарованно изрек Заколов. – Пойдем, поищем расписание.
Он потянул подпружиненную дверь. За ней открылся маленький проходной холл с двумя скамейками. Противоположная дверь пугливо скрипнула и зашаталась, приоткрытая. Скомканная газета на скамье шевельнулась под сквозняком и скатилась на кафельный пол неопределенного грязного цвета. Под потолком щелкала и мерцала одинокая трубка люминесцентной лампы. Единственным ярким пятном в помещении был новый кроваво-красный плакат, где на фоне алого стяга злой боец со штыком наперевес устремлялся, как на врага, на каждого вошедшего. «1941–1945» – поясняла надпись.
– Пусто, – оглядел помещение Заколов.
Они вошли внутрь. Дверь хлопнула. Снаружи недовольно закаркали встревоженные вороны.
– И мрачно, – добавила Нина, прижимаясь к Тихону. Почему-то здесь, в помещении, ей было неуютнее, чем в открытом пространстве ночной степи.
Заколов подошел к закрытому окошку кассы, пошарил взглядом по наклеенным бумажкам.
– Да где у них тут расписание? – Он придвинулся к стеклу, пытаясь протиснуться взглядом в щели зашторенного окошка. – По-моему, там кто-то есть. Эй! Откройте! – Он постучал. Внутри явно виднелась склоненное на стол плечо. – Спит, что ли?
Тихон шагнул к двери сбоку от окошка и толкнул ее. Дверь поддалась. За столиком, уткнувшись головой в бумаги, лежал человек в железнодорожной форме.
– Ну, точно спит! – Заколов вошел внутрь. – Эй, уважаемый. Нам бы узнать, когда ближайший поезд в южном направлении?
Студент потряс плечо спящего. Человек не реагировал.
– Да что он, напился, что ли?
Заколов потряс сильнее и попытался повернуть кассира, чтобы разбудить.
– Тихон! – Нина стояла в дверях и испуганно показывала вниз.
На пол из-под груди уснувшего человека капало что-то красное. Тихон потянул за плечо, тело кассира стало валиться со стула. Тихон подхватил его под руки, не давая упасть, прижал к себе. Что-то уперлось ему в грудь. Он дернул рукой.
Ладонь обхватила липкую удобную рукоять. Липкость была неприятной. Тихон отпрянул, поднес ладонь к глазам. По пальцам сочилась густая темная кровь.
Стул с грохотом перевернулся. Мимо лица Заколова проплыли холодные остекленевшие глаза, искаженный рот, застывший в немом крике. Тело кассира рухнуло на пол. Из груди торчала окровавленная ручка ножа.
Нина закричала и выбежала прочь. Тихон нервно протер руки об какие-то бумаги и только тут заметил, что ящики стола выдвинуты, на полу валяется ворох документов. Он бросился за кричащей девушкой.
Нина выскочила к поезду. Он подбежал к ней. Девушка метала взгляд вдоль состава. Тихон обхватил ее за плечи.
– Уедем, уедем отсюда, – твердила она, – быстрее!
Со стороны локомотива раздался длинный гудок.
– Давай, сюда! – Тихон, стал подсаживать девушку на платформу поезда.
Когда он залез вслед за ней, громоздкие сцепки последовательно вздрогнули. Поезд трогался, экономя силы, сдергивая вагон за вагоном, и вскоре дружно застучал сотнями колес. Тихон и Нина примостились в конце платформы на квадратный металлический кожух. Высокая стена прямоугольной конструкции защищала их от ветра.
Нина плакала, по-детски уткнувшись в мохнатого медвежонка. Тихон пытался ее успокоить, но мешала тревожная мысль. На окровавленной рукоятке ножа в груди убитого кассира остались его отпечатки пальцев.
О том, куда мог скрыться настоящий убийца, Заколов в тот момент совершенно не думал. Тем более он не заметил, что на ночном товарняке они оказались не одни.
Глава 9
На соседней платформе состава внутри большой П-образной конструкции нервно вышагивал Ныш. Периодически он бил кулаком в ладонь и, оскалив желтозубый рот, с силой сдавливал руки.
– Как я его? Как? – шептал он.
Остановившись напротив большого круглого отверстия, Ныш удивленно воскликнул:
– Есенин, ты погляди, опять они.
– Кто? – вор сосредоточенно курил частыми затяжками, прикрыв сигарету ладонью.
– Студент с девкой. Те, из поезда. На соседнюю платформу залезли.
– Сядь, козел!
– Ты это… блин, Есенин, поосторожней с базаром.
Окурок врезался в грудь Ныша и осыпался мелкими искрами. Есенин схватил Ныша за воротник и, злобно пожирая глазами, зашипел:
– Сядь, паскуда! Увидят. – Он пихнул парня, тот шлепнулся на гремучую жестянку. Поезд дернулся и заглушил металлическим лязгом шум падения. Состав с гулом набирал ход. – Ты на хрена кассира пырнул?
– Я его не колол. Только припугнул.
– А где нож?
Ныш шлепнул себя по карманам, изобразил на лице удивление:
– На столе забыл. Точно, на столе! Когда деньги выгребал.
– Врешь! А кровь на руке?
– Так это я руку ободрал, когда сюда залезал. Вот, посмотри!
– Мог бы без ножа обойтись!
– Так он бабки не давал! Пер на меня.
– Все бы он выложил! Он, поди, и сообразить не успел, что от него требуется.
– Ты чего, Есенин, в натуре? Я ради нас старался, а ты пустой базар разводишь.
– Срисовал он тебя, дурня. Кто так работает? И наследил по полной программе.
Есенин сел и сжал виски ладонями. Голова тупо гудела от выпитого за день, не давая привести мысли в порядок. Нажрался на радостях капитально, корил себя вор. Ни черта не соображал, когда позволил Нышу кассира грабануть. Все с наскоку получилось, без должной подготовки. Есенин так дела не привык делать. Сам он остался снаружи и только слышал испуганный возглас кассира и пьяные угрозы Ныша. А тот, видимо, перестарался. Хорошо, что быстро ушли. Может, и обойдется.
Хотя тревожное чувство, что из темноты давил все тот же тяжелый взгляд, как из окошка колонии, у вора осталось.
– Моих пальчиков еще нет в картотеке, я не успел засветиться, – похвалился Ныш. – И финку я в платочке держал.
– Молокосос! Эх… Сколько хоть бабок срубил? – спросил Есенин. Профессиональный интерес постепенно брал свое.
Ныш пересчитал купюры.
– Полторы сотни! И у студента в вагоне сороковник снял, – гордо улыбнулся Ныш и протянул деньги Есенину: – Держи. Я должен был тебя бабками обеспечить.
– Оставь себе. – Держать в кармане лишнюю улику, когда еще толком от станции не отъехали, опытный вор не хотел. – Бля, из-за этой фигни опять на зону!
– Нас же никто не видел.
– А эти двое? Студенты?
– Ерунда! Ничего они не видели. Это сопляки, их припугнуть – в штаны наложат. Откуда они взялись здесь? Их что, тоже вояки из вагона выперли? – Ныш зарыл пальцы в ворох волос, осторожно потряс головой, прислушиваясь к ощущениям. – Ты бы знал, Есенин, как насвай с портвейном башку срывает.
Он дрожащей рукой достал несколько горошин, сунул под язык. Под ноги периодически зашлепали жирные плевки.
– Есенин, девку-то пощупать успел? Ляжки у Ромашки молочные.
Вор брезгливо отвернулся от плюющей рожи. Холодный ночной ветер немного отрезвил его. До дома не доехал, а денег уже нет. На девку, как последняя сука, позарился и в историю с кассиром вляпался, подводил он итоги. Может, и впрямь сначала к Беку смотаться, узнать, что за дело. Бек человек серьезный, фуфло предлагать не будет. И насчет Ныша вместе решим. Пусть, в случае чего, этот молодой урод берет все на себя.
Так будет по понятиям.
Глава 10
Елизавета Кондратьевна елозила на откидном неудобном стульчике, вжимаясь в стенку, и заметно волновалась. Прошло больше часа, как муж ушел искать бригадира. Проводник пару раз высовывался в коридор и бросал на старушку презрительный высокомерный взгляд воспаленных глаз.
Потом началась еле заметная суета. Кто-то увел проводника, в его глазах появился испуг. Потом пришли и за Елизаветой Кондратьевной. Она шла через дергающиеся сцепки вагонов и понимала, что произошло что-то неприятное, и это неприятное связано с ней. Наверное, неугомонный муж опять повздорил с каким-нибудь начальником.
Она увидела Васю лежащим на полу в тамбуре. «Испачкает пиджак!», – мелькнула первая мысль, и сразу беспомощно задрожали руки. Пальцы разжались, и сумка, которую она не выпускала всю дорогу, шмякнулась на пол.
В тамбуре и рядом толпились несколько человек.
– Да нет у них билетов, нет! – кричал знакомый проводник. – Ну где они? Смотрите, смотрите!
Он бесцеремонно копался в карманах Василия Трофимовича. Когда зашла Елизавета Кондратьевна, все посмотрели на нее.
