скачать книгу бесплатно
Фотограф заметил потенциальных клиентов и радостно взмахнул загорелой рукой, будто выиграл в лотерею.
– О, молодые люди, у вас исключительный вкус, вы выбрали лучшее время для съемки! Сейчас у моря самый насыщенный цвет, а солнечные лучи дают такие блики, какие не сделаешь ни одним фотошопом. – Он уже держал меня за плечо и ласково заглядывал в глаза: – Экспозиция идеальная, ни убавить, ни прибавить. Становитесь сюда. Мартышку можете взять на руки, она ручная. Ее зовут Бомбини, ей четыре годика. Она не укусит.
– А где же пони? – я с трудом прервала словесную тираду фотографа.
– Пони?
– Я отдыхала тут раньше, и у вас был пони с доброй мордой. Дети любили на нем фотографироваться.
– Вы про Люсьена, – вспомнил фотограф. – Ничто не вечно в этом мире. Да и клиентам хочется разнообразия. Я беру животных напрокат, только на время сезона. Содержать животное целый год совершенно невыгодно. Вы фотографировались с Люсьеном?
– Семь лет назад. Это был замечательный кадр. Вы потрясающий мастер, я там так хорошо получилась.
– Вы не можете получиться плохо. Ваша фигура – совершенство.
Наверняка прожженный плут поет эту песню даже неудачникам шоу «Похудей на 50 килограммов», но все равно было приятно. Пусть Коршунов послушает. Я посмотрела на недовольную мартышку и скорчила такую же гримасу.
– Годы идут. Сейчас я совершенство, а тогда – идеал. Хоть на обложку модного журнала. Но вот беда, фотография сгорела. Пожар на даче, и… все фотки утеряны. А так хочется вернуть молодость, хотя бы лучшие образцы. Может, у вас сохранился кадр?
– Семь лет, говорите? Я обещаю хранить только месяц. Обычно никто не просит повторить снимок.
– У нас необычная ситуация. Недавно я вышла замуж. – Я жеманно прижалась к Коршунову, тот улыбнулся стиснутыми губами.
– Поздравляю.
– И муж хочет узнать, какая я была раньше. А мне нечего ему показать. Вот если бы вы нам помогли и нашли кадры семилетней давности. Муж заплатит любые деньги. Правда, дорогой? – Кирилл мужественно кивнул. Я включила обаяние и шагнула к фотографу неприлично близко. – Вот видите, он согласен. А я даже дату помню. Третьего июля. Попробуйте поискать. Ну, пожалуйста.
Я провела ладошкой по предплечью фотографа, изобразила смущенную улыбку. Мужик поплыл.
– Это непросто. Обычно я даю сыну сменную карту памяти, и он в конце дня привозит готовые снимки. Клиентам нравится получать фотографии день в день. Семь лет назад у нас, кажется, был старый компьютер… Ну да, старый. Потом я купил ноутбук, а старый… Вы знаете, кажется, он у нас сохранился. Можно попробовать, но…
Фотограф сначала закатил глаза вверх, затем выжидательно уставился на мои руки. Я поняла – моего обаяния недостаточно. Я поманила Кирилла и выудила из его портмоне две тысячных купюры.
– Это аванс. Но без меня вы не сможете отыскать кадр. Мне надо самой смотреть.
– Ну конечно, – оживился фотограф, забирая деньги. – Скоро приедет мой сын. Можете отправиться с ним или подождать, пока я закончу.
– Нам бы побыстрее.
– Тогда поедете с сыном. Он на велосипеде. А вы?
– Мы возьмем такси.
– Замечательно. Если найдете кадр, с вас еще столько же. Устроит?
– Договорились.
– Тогда ждите. Не желаете сфотографироваться?
– Только не в этом платье. Оно кошмарное! Мне лучше найти ранние фото.
– Как хотите. Можете пока искупаться. Только далеко не отходите, я позову.
Мы с Кириллом сняли обувь и спустились на песок к подножию Капитанского мостика. Кирилл молчал, искоса поглядывая на меня.
– Сам догадался или объяснить? – спросила я.
– Не думаю, что, находясь в розыске, ты любила позировать фотографам.
– Это точно. Я даже видеокамеры на улицах старалась обходить.
– Рассчитываешь, что в кадр могли попасть Назаров с женщиной?
– А почему бы и нет? Камера с широкоугольным объективом, отличного разрешения. Назаров отдыхал метрах в сорока от места съемки у самой воды. Фоном курортных снимков всегда являются песок и море. Ты же просишь, чтобы я описала незнакомку? Я лучше тебе ее покажу.
– Мне бы твою уверенность.
– Привык сидеть в кабинетах, Коршунов. На воздухе лучше думается. Снимай ветровку, хватит париться.
Кирилл выразительно посмотрел на меня. Я вспомнила про пистолет в его наплечной кобуре. Вот они, издержки профессии. Как в рекламе, белое и обтягивающее не надевать.
Кирилл сжал мою руку, мы шлепали босиком по кромке моря. Я держалась ближе к берегу. Безбрежная масса воды, как всегда, пугала меня.
13
Первый день, Москва, утро
Анна Уильямс теперь просматривала корреспонденцию с особой тщательностью. Ее жизнь приобрела новый смысл. Отныне она не заурядный секретарь сомнительной компании, а бесстрашный проводник демократических американских ценностей в отсталый мир тоталитаризма. Аббревиатуру JFK Анна выискивала и слева направо, и в обратном порядке, и в середине слов. Сегодня в ее руки снова попало письмо, адресованное Джеймсу Ф. Кэли. На этот раз конверт был меньше, тоньше, новее, однако опять из Калининграда.
Анна вбежала в кабинет босса.
– Дэвид, JFK!
Бейкер дико завращал выпученными глазами. Анна смутилась. Конспирация! Есть вещи, которые нельзя произносить вслух. Она положила конверт на стол изнанкой вверх, чтобы невидимый «глаз», если его внедрили враги, не смог прочесть секретную информацию.
Уильямс вышла, ободряюще вильнув боссу бедрами. Дэвид Бейкер покинул кабинет спустя пять минут. Из Лондона он вернулся в хорошем настроении. Бросил загулы, отпустил благородную щетину, а его взгляд приобрел цепкую твердость, словно босс смотрел на мир сквозь прицел пистолета. Ни дать ни взять Джеймс Бонд в исполнении Шона Коннери. Сейчас нажмет на курок и небрежно сдует дымок из ствола. А потом разденет взглядом красотку за секретарским столом. А может, и не только взглядом.
«Ему бы животик убрать да ягодицы подкачать», – вздохнула Анна, разглядывая возбужденного босса.
– Я должен быть во Франкфурте, – сухо сообщил Дэвид.
– Тетушке нездоровится? – подыграла Анна.
– Да. Ее перевезли в немецкую клинику.
14
Первый день, Светлогорск, 16-30
Мы шли по пляжу. Глаза цеплялись за беззаботных красивых девушек. Они молоды и здоровы, у них вся жизнь впереди, а у той, в Доме советов, жизнь оборвалась на взлете. Ее растерзали на грязном полу. В памяти всплывали жуткие фотографии убитой и замурованной девушки. Кто она? За что ее убили? Кто это сделал?
Я вспомнила себя в двадцать лет. Любимый муж, очаровательный ребенок и вера, что все хорошее только начинается. Я была самой счастливой на свете, а спустя год не хотела жить. Моя жизнь рассыпалась в прах в одночасье. Приблизительно как у той девушки в «Закопанном роботе». Я выкарабкалась, а ей не оставили шанса. Неужели убийца остался безнаказанным?
– Кирилл, ты показал мне материалы дела о замурованной девушке в том состоянии, как они были в начале расследования?
– Да. Мы идем по стопам Назарова. Что видел он, видим и мы.
– Что добавилось с тех пор? Почему так и не установили личность погибшей?
– Следователь делал запросы. Общий список пропавших девушек имеется. Но он достаточно обширен и в то же время неполон.
– Как это может быть?
– Разброс в возрасте убитой: восемнадцать – двадцать лет. В эти годы девчонка может поругаться с родителями и уехать из дома. А страна тогда была огромной, границы с Литвой не было, сюда на курорт приезжали со всего Союза. Представь, приехал парень с подружкой из Москвы или Смоленска, поссорился, дал волю рукам, и девушка погибла. Он прячет труп и о пропаже не заявляет. Для знакомых сочиняет историю, что девушка ушла от него, а отдыхали они вообще дикарями в Крыму. Да и год, когда совершено преступление, установлен приблизительно. Может, чуть раньше или позже. Получается, что для полной картины надо запросить данные о пропавших девушках, по крайней мере, с европейской части страны за два года. И с каждым случаем разобраться.
– Разве не этим должны заниматься следователи?
– Ох, Светлая! Если бы каждый делал то, что должен, да еще на совесть. Тогда не было бы предателей, и пропавшими досье мы бы сейчас не занимались. А лежали здесь на пляже и…
– Ну, хорошо. А если сузить круг? – не унималась я. – Нам нужен только тот период, когда здесь отдыхал Назаров. Всего недели три, не больше. Это раз! Джинсы «Монтана» – это два!
– В те годы многие их носили. Писк моды.
– Это был дефицит. Дорогущий. Я, например, даже мечтать о них не могла.
– Не сравнивай свой интернат с курортным городом.
Мы остановились, пропуская трех веселых девушек, бегущих в море. В пупке у каждой блестела золотая безделушка. Одна из девушек стрельнула глазками в моего благоверного. Я впервые за много лет почувствовала укол ревности, заметив, как дрогнули в ответной улыбке губы Кирилла, и не знала, огорчаться или радоваться тому, что я перестала быть бездушной машиной. Сомнения длились недолго, меня обожгла неожиданная догадка. Туман памяти рассеялся, и я поняла, какие улики нашли рядом с истлевшим трупом.
– Есть еще одна примета. Самая главная! – выпалила я.
– Ты о чем? – Кирилл дернулся, переключая внимание с молоденьких тел на тридцативосьмилетнюю спутницу.
Я невольно втянула живот, которого и так не имела. И тут же разозлилась. Да во что я превращаюсь?! В куклу, которая только и думает, как она выглядит? В ревнивую жену с больным воображением? Я личность! Я такая, какая есть! И не собираюсь себя менять в угоду мужским взглядам.
– Не буду делать педикюр! – продолжая свои мысли, резко произнесла я вслух.
– Какой педикюр? – опешил Коршунов.
– Да не про педикюр я хотела сказать, а про пирсинг!
– Что?
– А вот что! Те штырьки с горошинками янтаря рядом с останками – это средство для пирсинга. Их вставляли в уши, плотным рядком сверху вниз. В те годы пупки и брови еще не прокалывали, а вот уши… Сколько штырьков обнаружено?
– Штук пять. Большинство без янтаря.
– Возможно, девушка проколола только одно ухо. Или штырьки затерялись, как и янтарь, который отвалился.
– Не знаю. Если это был пирсинг, штырьки должны осыпаться рядом с черепом. Но их нашли в стороне.
– За столько лет всякое могло случиться. Грызуны. – Я поморщилась, представляя, как смерть расправляется с юным телом. – Тогда, двадцать три года назад, на пирсинг решались самые продвинутые девушки. Они бросались в глаза. Если у нас будут фотографии пропавших девушек, мы вычислим жертву.
– Допустим, ты права. Мы просмотрим тысячи фотографий, побеседуем с сотнями людей и узнаем, кто погиб. Но мы ищем досье. Досье, а не погибшую девушку! Для нас важнее последние контакты Назарова, а не те, стародавние. У нас попросту нет времени.
– Ты сделаешь это? Для меня. – Когда просишь мужчину, надо держаться как можно ближе к нему, но делать вид, что можешь ускользнуть. Мужчины в душе торгаши. Их хлопоты взамен на наше невысказанное обещание. Их воображение само нарисует желанную картину, ну а мы всегда можем промурлыкать, что нас не так поняли.
– Что ты хочешь? – Суровость в мужских глазах таяла. Надеюсь, от моего чертовского обаяния, а не от прикосновения груди к его плечу.
– Мне нужны имена и фотографии пропавших девушек.
– За тот период, когда старший лейтенант Назаров отдыхал в санатории?
– Да.
– Ладно, я позвоню одному человеку, который должен нам помогать.
– Звони прямо сейчас.
– Неугомонная.
– То же самое можно сказать про тебя. В постели.
Кирилл расплылся в улыбке. Как же мало надо, чтобы польстить мужику. Вот уже глазищи заблестели, и рука загребущая полезла.
– Давай! Звони! – Я стряхнула его ладонь со своей попы. Обещание – это то, что будет когда-нибудь потом, а не сию минуту.
Он набрал номер, поздоровался с каким-то Егором Ивановичем и стал диктовать мою просьбу, придав ей антураж сверхважного задания. Я скромно отошла в сторону, чтобы не смущать мужа.
Теперь я замечала на пляже десятки девушек с пирсингом и татуировками на самых неожиданных местах. Невольно подумалось: а если и мне? Конечно, особая примета Светлому Демону ни к чему, но я ведь теперь добропорядочная леди Светлана Коршунова, да и приметы могут располагаться там, куда не каждому добраться. И моему суженому явно нравятся пикантные штучки. Сам разговаривает по телефону, а зрачки так и бегают…
Мы оба начисто потеряли бдительность. В чем убедились в следующую секунду.
15
Первый день, Светлогорск, 16-50
Неизвестный как вихрь налетел со спины и цапнул меня за плечо. Непростительная оплошность! Рука дернулась к поясу, где я обычно прятала пистолет. Но сейчас я в просвечивающемся платье, сквозь которое виден фасон трусиков, а в сумочке никчемная гордость косметических компаний.
Срабатывает рефлекс. Захват запястья и бросок через бедро. На песке субтильный молодой парень в линялой футболке и подвернутых джинсах. Его вытянутое лицо кого-то напоминает.
– Я Влад, сын фотографа, – лепечет поверженный противник. Я осматриваю его фигуру – безоружен. Коршунов контролирует окружающих, держа правую руку под курткой. Парень один. Стрельба отменяется. – Отец договаривался с вами?
Ситуация разъясняется. Парень явно похож на фотографа, только в углах глаз еще нет морщин, и бейсболку он носит козырьком назад.
– Привет, Влад. Как я тебя подколола? – свожу я все к шутке. – Да мы это, мы!
– Тогда поехали. – Он встает и хмуро отряхивается. – Я на велосипеде.
