Всадники апокалипсиса Сальвадора Дали

На картине высоко в облаках появилось лицо Галы, оно уносилось в далекую высь, в те лучшие времена его юности, которая исчезает вместе с ее обликом. Дали вспомнил себя. Какое было замечательное время. Вот он сидит на песке и делает наброски Галы, которая сияет в лучах теплого каталонского солнца. И опять все возвращается в настоящее – монах в белом одеянии читает молитву у изголовья смерти, прося у Бога принять Галу в свои широкие объятия, простив ей все прегрешения. Рука опять затряслась, и кисть выпала из рук художника. Он пытался еще добавить какие-то штрихи, но болезнь обострилась. Свой последний подарок Дали повесил в комнате Галы. Что означает эта картина? Наверное, никто не сможет понять этого. Боль утраты, благодарность Гале за поддержку, которую она оказывала Дали на жизненном пути, и самое важное – это восхищение любимой женщиной, которое он пронес через всю жизнь с тех первых минут, как увидел ее, и до последнего вздоха. Она жила в его душе, в его воспоминаниях, его сердце, картинах и в этом замке, где каждая деталь говорила только о Гале.

В голове Дали вдруг потемнело, и он упал без сознания. Прислуга нашла его в комнате час спустя. Он сильно ударился головой, в ушах звенело, он ничего не видел вокруг. Приехали врачи. Они долго колдовали над ним, пытаясь вернуть к жизни. Дали смотрел на всех пустым взглядом, не понимая, где он и что с ним. Врачи прописали лекарства, назначили процедуры.

Глава 54

Больше всего Сальвадор не хотел лежать в кровати. В детстве он ненавидел тихий час, когда его заставляли спать днем. Это было подавлением его личности, он бунтовал, умолял и опять бунтовал, но мать была непоколебима и стояла на своем. Сейчас все повторялось, как в детстве.

– Нет, я не буду лежать! – кричал Дали.

– Но доктор прописал Вам постельный режим! – уговаривала его сиделка.

– Нет, я здоров, и мне нужно писать картины, без этого мне не жить – он несколько раз вскакивал и пытался отправиться в свою мастерскую, но медсестра вновь укладывала его в кровать. – Эх, придется подчиниться…

Ночью он тихо поднялся с кровати и на цыпочках тихо покинул спальню. Художник спустился в мастерскую. По привычке достал мольберт, чистый холст и начал писать. В голове было много идей, он хотел все их изобразить на картине, наносил мазки. Утром его застали за работой.

– Дон Дали, почему Вы не в кровати? – сердито буркнула сиделка.

Старик посмотрел на женщину в белом халате.

– Хорошо, я иду!

Он лег в кровать, ему принесли кашу, руки тряслись, и он не мог ее есть. Сиделка стала кормить с ложки. Ночью Дали опять спустился в мастерскую и продолжил писать картину. Рука еще удерживала кисть, он пытался передать свои мысли, но болезнь тормозила мышление. Тонкие линии передавали что-то очень глубокое и очень личное. Эти линии перекрещивались, создавая некое подобие хвоста, вверху сквозь белое полотно еле заметно проявлялся чей-то непонятный образ, и лишь усы указывали на то, что это портрет самого Дали. В левой стороне картины художник писал виолончель. Уставшее сознание Дали переносило всю его боль на холст. Эта боль шла откуда-то из глубины, где не было Галы. Художник посмотрел на белый холст, на котором были изображены помятый лист и несколько линий. Рука еще пыталась писать, но из глубины подсознания раздался монотонный голос: «Все, мой друг, прощайся с живописью». Дали старался отогнать страшные мысли: «Нет, я не могу жить без Галы, хотя это очень трудно, мне не надо славы, денег, ничего не надо, даже свободы! Но не лишай меня живописи! Это единственное, что у меня осталось». Но тайный внутренний голос повторял: «Это твое последнее произведение». – «Нет, я буду писать! Я буду!» И тут Дали опять упал со стула, потеряв сознание. Раздался грохот, и наступила тишина. Последняя картина, как страшный крик души, обращалась ко всем: «Я могу! Я хочу жить! Не лишайте меня последней радости в жизни! Не лишайте меня возможности писать…»

Дали очнулся несколько часов спустя. Он лежал на кровати, рядом на металлической стойке висела бутыль с какой-то жидкостью, от которой к руке тянулась прозрачная трубка. Сальвадор спал под капельницей, с помощью которой врачи пытались продлить его жизнь. Дали осмотрелся.

– Что это такое?

– Дон Дали, приезжали врачи, Вам поставили капельницу, – объяснила сиделка.

Он в бешенстве схватил трубки и со всей силы швырнул их на пол. Бутыль упала и разбилась вдребезги. Сиделка подскочила к художнику:

– Дон Дали, успокойтесь, успокойтесь!

– Уходите прочь из моего дома! Каминада! – он истошно звал своего дворецкого. – Каминада! Выгони всех вон из моего дома!

На шум прибежал его старый слуга:

– Успокойтесь! Успокойтесь!

Но Дали орал во всю мощь:

– Все вон из моего дома! Вон!

Сзади подошла медицинская сестра, она быстро сделала Дали укол. Он еще пытался кричать: «Вон из моего дома!», но силы покидали его, вскоре старик обмяк, успокоился, голова медленно опустилась на грудь и веки закрылись, художник впал в сонное состояние.

Утром Дали уже ничего не помнил. Первым его желанием было встать и пойти в свою мастерскую, но ноги его не слушались.

– Что со мной? – прошептал Дали. Рядом посапывала сиделка. – Почему я не могу ходить?

Его голос был слабым. На столике стоял стакан с водой, старик схватил стакан и с силой бросил его на пол. Женщина подскочила.

– Что, что случилось?!

Дали опять начал кричать:

– Почему я не могу ходить? Что Вы сделали со мной?

На шум прибежал дворецкий:

– Дон Дали, все нормально! Просто Вам надо отдохнуть!

– Надоело мне лежать! Я что, больной! Или Вы хотите меня убить?

– Успокойтесь, дон Дали! Все нормально!

Но старик был непреклонен, он хватал все, что было под рукой, и швырял в бедную женщину, обзывая ее последними словами. Она заплакала, закрыла руками лицо и выбежала из комнаты.

– Дон Дали, все нормально, здесь больше никого нет. Только я, Ваш старый слуга.

– Чтобы этой дуры больше не было здесь!

– Не волнуйтесь, ее не будет больше здесь, – успокаивал хозяина Каминада.

Глава 55

Болезнь Паркинсона прогрессировала, руки тряслись все сильнее и сильнее. Микроинсульт оказал негативное воздействие на подвижность ног. Дали оказался прикован к постели. Часто разум покидал его, и он становился похожим на ребенка. Ему было трудно угодить, он капризничал, стали проявляться признаки провалов в памяти. Медсестры и сиделки не соглашались находиться с ним в одной комнате. Женщинам предлагались большие деньги, но после нескольких дней дежурства они наотрез отказывались ухаживать за Дали. Чтобы как-то решить вопрос, был установлен электрический звонок, с помощью которого больной вызывал сиделку. Но и в этом Дали проявил талант неугомонного провокатора. Художник просыпался ночью с мыслью: «А где моя сиделка? Она, наверное, спряталась за шкафом и хочет убить меня». Он вглядывался в темноту, любая тень пугала его, и вдруг истошно начинал кричать: «Помогите! Убивают!» и изо всех сил нажимать на кнопку звонка. Через несколько секунд в комнату вбегала сиделка. Увидев ее, Дали еще сильнее кричал: «Помогите! Убивают!» На шум прибегал дворецкий, интересовался, что так напугало старика.

– Она хотела убить меня, – жаловался художник, – я видел у нее в руках нож! – и продолжал кричать: – Помогите! Убивают!

Приходилось приглашать дежурную медсестру, делать успокоительный укол и ждать очередной выходки художника. Так продолжалось каждую ночь. Дворецкий умолял женщин подежурить рядом с Дали:

– Он старый человек, да, он стал невыносимым, но не бросать же старика одного. Пожалуйста, не бросайте его. У него умерла жена, он очень сильно ее любил, и на этой почве у него возник невроз.

Только проникнувшись сочувствием к старику и силе его любви, женщины оставались в доме.

Теперь Дали выбрал другую тактику. Он просыпался ночью и начинал нажимать на кнопку звонка. Тут же прибегала сиделка.

– Что случилось, дон Дали? Вам что-то нужно?

– Да, милочка, но я забыл, что мне было нужно… Это… Э… Идите, отдыхайте, если что, я позову.

Через пятнадцать минут он повторял свой трюк. И так он мог изматывать женщин по десять-пятнадцать раз за ночь. Днем художник спал крепким сном, готовясь к новым ночным вылазкам. Наступала ночь, дом затихал, и только Дали готовился устроить прекрасную жизнь своим сиделкам. Он опять нажимал на кнопку. Вбегала сиделка.

– Дон Дали, что-нибудь случилось?

– Да, я хочу воды!

Через минуту женщина приносила стакан чистой воды. Дали подносил стакан к губам.

– Ой, она слишком холодная!

Сиделка приносила теплую воду. Дали пробовал ее:

– Вы что, разве можно пить такой кипяток?

Женщина много раз приносила ему попить, а он пробовал и пробовал, и его все время не устраивала температура. Когда сиделка выходила из себя, он спокойно говорил:

– А знаешь, милочка, я передумал пить. Я хочу в туалет.

Женщина клала под него утку, Дали начинал тужиться, потом с серьезным видом заявлял:

– Ой, я забыл открыть краник. Ты не поможешь мне?

Сиделка краснела и с шумом выбегала из комнаты, а Дали опять начинал давить на кнопку. В конце концов сиделки и дежурные медсестры перестали реагировать на звонки. И все попытки Дали поиздеваться над дежурными были обречены на провал.

Однажды ночью он опять проснулся. Было темно. Дали было страшно, за окном выл ветер, тени от деревьев бегали по всей комнате. Он нажал на кнопку звонка, никакой реакции не последовало, нажал во второй раз. «Ах, они не хотят меня слушать! – старик нажимал и нажимал на кнопку, от злости он стал бить тощим кулаком по кнопке. – Где же Вы? За что я Вам деньги плачу?» Он изо всех сил дернул звонок и оторвал его от кровати, со злости стал рвать провода. Вдруг что-то заискрилось, провода накалились докрасна, загорелись простынь и одеяло. Дали закричал: «Помогите! Горю!», но его голос был слабым, да и выходки его всем уже надоели.

Вся кровать горела. Повалил дым. Дали кричал от страшной боли и задыхался от густого дыма. Загорелась вата в матрасе. Дали пытался выпрыгнуть из кровати, но ноги не слушались его. Он надышался дыма и стал задыхаться. Еще немного – и все бы кончилось дикой болью и страшной мучительной смертью. Тут за стеной послышались шаги. Дворецкий, почувствовав запах дыма, мчался на помощь хозяину, а в соседней комнате мирно дремала сиделка. Каминада подскочил к ней и велел срочно вызвать пожарников и врачей. Он ворвался в комнату, схватил полуобгоревшего Дали на руки и потащил его в другое помещение. Слуги, поднятые сиделкой, тушили пожар. Через пять минут пожарники справились с огнем. Обгорелый, без сознания Дали лежал на диване в соседней зале. «Дон Дали, не умирайте!» – рыдал дворецкий. Врачи осмотрели больного. Положение было очень тяжелым. Срочно требовалась госпитализация, и машина скорой помощи с диким ревом сирены неслась в Барселону.

Дали открыл глаза. Все вокруг было белым: потолок, стены, шторы, пол. Рядом сидел его старый слуга. Увидев, что хозяин открыл глаза, он обрадовался: «Дон Дали, Вы живы!» И на глазах дворецкого выступили слезы радости. Он служил великому художнику более тридцати лет. У него не было семьи, друзей, был только Дали, ради которого он и жил. Это была его миссия – служить гению, который своим искусством изменил мир. Верный Каминада понимал, что, жертвуя своей личной жизнью ради великого художника, он тоже вносит свою, хоть и очень маленькую, частицу в развитие мировой живописи.

Все тело горело, Дали не мог лежать, дикая боль пронзала ноги, живот, спину, руки тоже пострадали. Художник потрогал свои усы, они почти полностью сгорели. Дали застонал. Слуга срочно вызвал врача. Пришли три медика, они долго осматривали больного, через несколько минут в палату вошла медсестра. Дали сделали укол и начали перевязку. Ночью Дали просыпался со страшной болью, и опять дворецкий звал на помощь врачей. Так продолжалось почти месяц. Врачи сделали операцию по пересадке кожи. Боли постепенно утихли, и наступил момент, когда Дали почувствовал себя лучше.

– Отпустите меня в мой замок, – просил он врачей.

После долгих консультаций было решено отправить художника домой, но продолжить лечение под присмотром медперсонала.

Глава 56

Сальвадор опять оказался в замке Пуболь и первым делом навестил свою Галу. Дали сидел рядом с ее могилой, вспоминая те веселые дни, когда они были молоды. Вот и жизнь пролетела! Быстро, незаметно, как один миг. Казалось, жизнь будет долгой, засыпая каждый вечер, надеялся, что новый день будет более счастливым, чем этот. Но уходил день, а с ним и жизнь. День за днем, неделя за неделей, год за годом.

Художник разговаривал с Галой:

– Тебе, моя дорогая, там скучно без меня? Ну потерпи еще немного, я приду к тебе. Мы не будем больше ссориться и заживем душа в душу.

Он просидел рядом с могилой больше часа, потом позвал дворецкого:

– Каминада, отвези меня в Кадакес.

Дали хотелось побыть на природе. Через два часа они были на берегу моря. Мягкий бриз обдувал лицо художника. Ему захотелось разуться и побежать босиком по теплому песку, прыгнуть в море и плыть вдаль. Старик смотрел на море, ноги его не слушались, и, сидя в инвалидной коляске, он мысленно бегал по пляжу, прыгал и радовался окружающему миру. Впереди возвышался мыс, который присутствует на всех картинах великого художника. Наверное, весь мир знает это место благодаря его полотнам.

Ему страшно захотелось спрыгнуть с коляски и добежать, доковылять, пусть даже доползти, но добраться до этого мыса. «Почему я так люблю эту скалу? – подумал Дали. Он задумался. – А правда, почему?» Старик стал вспоминать. Вихри памяти унесли его в детство. Вот маленький Сальваторе бежит по пляжу и тянет за собой маму. Теплая женская рука крепко держит его руку. Мальчик впервые приехал на море. Он не видел его никогда. Там впереди слышится глухой гул. Ребенок спешит потрогать море. Это был самый яркий момент в жизни. Темное море, белые волны и запах. Разве его можно забыть? Сальвадор стоит по колено в воде, а рядом его мама. Вот малыш видит утес. Тогда это была огромная скала.

– Мама, пойдем туда!

Женщина, осторожно ступая между камнями, ведет сына к скале.

– Какая она красивая! Такая же, как ты, мама!

Женщина смеется, ее улыбка озаряет все вокруг: скалу, море, пляж, даже солнце стояло ярче и теплее. «Почему я так люблю этот утес? – Дали смотрит на скалу. – Все идет из детства». Мать – вот разгадка этой вечной любви. «Какая красивая эта скала, такая же, как ты!» Дали открыл глаза. Матери давно уже не было на этой земле, она умерла, когда он был еще юношей. Время прошло, ушли все, кого Дали любил, но осталась скала как символ красоты и доброй энергии, которую дарила ему мать. Скала – это память о матери, о самом дорогом человеке, который дал ему жизнь. Дали смотрел на утес. Мысли опять закрутились в его голове. Он помнил тот момент в колледже, когда его вызвали с урока: «Сальвадор, иди к директору! Тебя ждет отец». Он вбежал в кабинет. Уставшее и опустошенное лицо отца. «Папа, что случилось? – Отец отвернулся. – Папа, что случилось?» – «Мама умерла». Он опустил голову. Сильный, решительный человек, отец не хотел показывать слез, но душа его рыдала и стонала. Сальвадор закричал: «Мама! Мама!»

Старик вытер слезу. Всю жизнь он мечтал возродить мать. Читал много оккультных книг, серьезно увлекся магией и символами, способными сотворить чудо. Во всех своих картинах он старался использовать силу магии и символизма, пронеся через жизнь пейзаж Кадакеса и этой скалы как напоминание о горячо любимой матери.

Дали позвал слугу:

– Поехали в замок! Я устал!

Дворецкий отвез его к машине, осторожно пересадил на заднее сиденье. Машина стала медленно удаляться от пляжа.

Глава 57

Художник много времени проводил рядом с телом Галы, он подолгу разговаривал с ней. Часто смеялся над шутками, которые когда-то выкидывал. Она внимательно слушала своего гения и главнокомандующего, который покорил почти все страны. Войска под его руководством заняли все пространство на Земле. И теперь Наполеон сидел в кресле – о чем можно еще мечтать?! Все, чего можно было достичь в этой жизни, все покорено. Все мечты сбылись. «Спасибо тебе, Гала! Ты единственная, кто верил в меня! Ты давала мне советы и указывала путь, по которому надо было идти. Только благодаря тебе наша армия стала самой сильной в мире и мы смогли покорить планету».

Дали теперь был везде: в музеях, самых престижных галереях, в книгах, газетах, фильмах, парфюмерии, в костюмах и декорациях, но главное, Сальвадор Дали был в умах практически всех людей на планете. Все, что только можно покорить, было покорено армией великого талантливого художника. Сальвадор смотрел на мир спокойно. Да, сейчас он немощный старик, но след после себя оставил просто гигантский. Часто Дали сидел на балконе замка и созерцал сад, который сам же придумал, здесь все было необычным, и каждая деталь напоминала о его творчестве, о его картинах, которые он воплотил в деревьях, кустах, цветах и траве.

– Что я здесь сижу? Мне надо ехать! – Дали заволновался. – Каминада, нам надо ехать в мой театр.

Дворецкий вез художника в другой город, где находилось его главное произведение, дом его картин. Несмотря на болезнь, Дали осматривал все помещения, давал советы, где что поменять. «Это будет мой дом!»

Дали вернулся в замок Пуболь поздно, но с хорошим настроением. Его подняли в спальню. Он сильно устал и лег спать. Ему снились сны: мальчик в треуголке с игрушечной саблей штурмует кухню, битва предстоит нешуточная, и Наполеон бросается на неприступный бастион. Неожиданная атака застает противника врасплох, и кухня почти захвачена. Еще немного, и можно вешать флаг победы, но розовощекие кухарки, временно отступившие под напором великого полководца, приходят в себя и всей своей мощью набрасываются на юного агрессора. Маленького Сальвадора с позором выставляют из кухни.

Вот он в Мадриде, совсем молодой, знакомится со своим другом Гарсией Лоркой. Долгие разговоры о живописи и поэзии. Восхищение своим другом, которого знала тогда вся Испания. Молодость брызжет энергией, превращая жизнь в яркий нескончаемый фейерверк.

Прекрасный солнечный день, голубое небо, берег теплого моря. Дали сидит на песке и пишет картину, рядом лежит Лорка, он заснул, большая соломенная шляпа падает в сторону, и молодой художник запечатлевает этот момент на своей картине. Пейзаж тает, как утренний туман, и новые впечатления из прошлого приходят к спящему старику. Париж, узкие улочки, раннее утро, кругом тишина, город только-только просыпается, вот первые художники-жаворонки трудятся над своими картинами, они стараются передать всю красоту рассвета, краски будущего дня, который готовится войти в город.

Дали перевернулся на другой бок, яркая вспышка ослепила его. Что это? Во сне к нему пришла Гала, это солнце, которое сделало его жизнь другой. Огромная лавина теплой энергии обрушилась на художника. Он смотрит ей в глаза и тонет в море нежности и любви. От яркого света Дали открывает глаза. Солнечные лучи пробиваются сквозь плотные занавески. В окно входит новый день. Как прекрасна жизнь! Тело плохо слушается Дали, но чистые мысли создают ему хорошее настроение. В комнату вошел дворецкий.

– Как Вы спали, дон Дали?

– Прекрасно! – улыбнулся художник.

– Вам принести завтрак?

– Нет, мой друг, не надо! Открой, пожалуйста, окно!

Слуга откинул шторы, вся комната наполнилась ярким светом.

– Может быть, дон Дали, Вы выпьете горячего молока?

– Нет, Каминада, не надо!

– Вы сегодня очень хорошо выглядите и улыбаетесь! Мне так приятно видеть Вас таким! – слуга искренне радовался за своего хозяина.

– Сегодня у меня самый счастливый день! – с улыбкой проговорил художник. Дворецкий ответил теплой улыбкой. – Сядь ко мне, мой друг! – слуга сел на кровать рядом с Дали. Старик взял его руку. – Сегодня я ухожу! Моя Гала ждет меня! – он сжал руку Каминады и закрыл глаза.

Дали вспомнил, как рыдал в своей кроватке, когда случайно подслушал разговор родителей. Они имели неосторожность назвать его «копией брата». «Я не копия! Я – это я», – хотелось ему тогда подбежать и крикнуть. Всю ночь горькие слезы текли по лицу малыша. Он съежился в кроватке, завернувшись в одеяло и уткнувшись в подушку. А утром поклялся, что докажет всем, всему миру, что он – Сальвадор Дали – единственный и неповторимый.

Потом старик мысленно вернулся в другой поздний вечер, когда маленький Сальвадор встал с постели и вышел в коридор. Струйка света падала из комнаты отца. Он со страхом вошел в кабинет. Загадочная комната, уставленная книгами, и стол, на котором лежал большой том. Эта книга манила к себе, притягивала, как магнит. Мальчик берет ее в руки. Открывает. Яркие непонятные блестящие картинки. Зачем только Сальвадор зашел в этот кабинет и достал эту книгу. Пройдут годы, и изображения этого издания будут страшным кошмаром приходить в его снах. Эта книга вселит ужас в мальчика, который потом станет мужчиной. Те картинки породят животный страх перед женщинами, какими бы они ни были красивыми, и этот страх до конца жизни будет преследовать его…

Дали открыл глаза. У кровати стоял его старый друг и слуга, который был теперь все время рядом. Художник вновь закрыл глаза. Мальчик рассматривает картинки в книге. Позднее Дали понял, что отец оставил пособие по венерическим заболеваниям, но мальчик больше всего в жизни боялся заболеть такими болезнями. Юноша загорался романтикой, его тянуло в новый мир сексуальных переживаний, но страшная тень картинок из книги, наложенная на его сверхчувствительность, дико пугала молодого человека, что создало феерическое полотно страхов в подсознании Дали. Он увидел в книжке цветные картинки со страшными язвами и гниющей плотью и, став взрослым, на всю жизнь запомнил, как выглядит гниющее мясо со страшными гнойниками и кровавыми подтеками, обезображенные конечности. Все это страшной аллегорией пролегло через всю его жизнь, именно поэтому он отталкивал от себя женщин. Дали вспомнил, как он мечтал о нормальной жизни, о ярких сексуальных отношениях, но был лишен всего этого только из-за одного – этой книги.

Художника вдруг скрутила судорога, лицо перекосило от боли, но сознание было чистым. К Дали явилось видение: мальчик выходит из комнаты и идет по коридору. Вот комната отца, оттуда струится луч света. Сальвадор постоял рядом. Он хочет открыть дверь, но в последний момент поворачивается и идет к себе в комнату. Жизнь сложилась бы совсем иначе. Дали открыл глаза. Сейчас ему стало очень хорошо! Он сильнее сжал руку дворецкого.

– Каминада, мой друг, я ухожу! Я хочу домой!

Огромная энергия вырвалась из Дали. Душа стала тихо покидать бренное дряхлое тело. Она поднялась над художником. На кровати лежало его тело, рядом стоял дворецкий. Душа еще некоторое время парила в комнате, а потом стала медленно струиться вверх. Как радостно покидать этот бренный мир, Дали подарил много прекрасного, но его время в этой жизни закончилось. Теперь душа Сальвадора возносилась в небо, ближе к Богу, где его ждала любимая Гала, друг Гарсиа Лорка и мама. Душа Дали метнулась к прекрасной женщине, от которой исходило необъятное тепло. Сальвадор обнял ее: «Мама, вот я и нашел тебя».

Примечания

1

Жирона – провинция в Каталонии.