Веер с гейшами

– Неужели и тесто сами месили?

– Не, тесто мы в гастрономе купили замороженное. А навагу нам Колька Птицын дал, он её с пирса наловил. Сейчас чай поставлю.

– Нюсь, чайник ещё горячий.

Нюська достала тарелку, вытащила из пакета кусок пирога, завернутый в салфетку, развернула и торжественно водрузила пирог на тарелку. Ей явно нравилось ухаживать за матерью. Выглядел пирог вполне съедобно: румяный, пропечённый, только снизу чуть-чуть, самую малость подгорел. Ольга взяла кусок в руки и откусила. Тесто откусилось хорошо, а дальше пошло сопротивление: ни тесто, ни рыба так сопротивляться не могли. Тогда Ольга начала жевать то, что откусилось, и разглядывать то, что сопротивлялось. Из пирога на неё философски глядела белым круглым глазом наважья голова. А со стула напротив нетерпеливо глядела Нюська, явно ждавшая похвалы.

– Нюсь, очень вкусно. Но, по-моему, рыбу для пирога вы не дочистили.

– Мам, всё дочистили. Я сама чистила – и плавники обрезала и кишки вытащила. А чешуи у наваги нет!

– Молодец, ты все сделала правильно, вкусный получился пирог, только в следующий раз нужно ещё и голову выкинуть и хребет. Оставляй только мякоть. Телефон звонит, послушай, пожалуйста.

– Алло! Хай! Мам, это дядя Мачимура звонит!

– Мачимура-сан, здравствуй, – Ольга перешла на английский. – Что значит, ты прилетел? Ты на Соколином? Кого привез? Встретить вас? Ну вы, братцы, даёте.

«Братцы» Ольга сказала по-русски, кладя трубку и изумлённо глядя на Нюську.

– Нюсь, он опять привез кого-то жениться. Вот тебе и веер с гейшами.

Глава 3

– Олья-доча! Олья-доча! – Мачимура махал ей от стойки информации.

– Здравствуй, Мачимура-сан, давно ждёте?

– Нет, мы ходили, всё здесь смотрели. Ичиро впервые в России, ему интересно – показал Мачимура на своего спутника.

Их познакомили. В отличие от прошлого жениха Ичиро Кавагути был явно другого полета: лет тридцати пяти, лицо чистое, приятное, на носу – элегантные очки в тонкой оправе жёлтого металла. Одет в джинсы, куртку и кроссовки, явно дорогие. Багажные сумки тоже дорогие, кожаные. Когда Ольга усаживала японцев в лобановский «Патрол» и грузила багаж, больше всего хлопот доставила красивая круглая коробка, огромная, как будто в ней был какой-то фантастический торт. В багажник коробка не влезала категорически, и её уложили на заднее сиденье, рядом с мистером Кавагути. Даже не уложили, а поставили наискосок, вклинив между полом и потолком. Мачимура сел впереди рядом с Ольгой и пока ехали рассказывал, что Ичиро бизнесмен, выпускник Гарварда, что ему тридцать пять лет, что он до сих пор строил свою карьеру. Теперь построил и решил жениться. По совету Мачимуры – на русской. Времени у господина Кавагути мало, из своего делового расписания он сумел выкроить две недели, невесту выбрал по фотографии, ему Мачимура показывал. Сейчас вот приедут, устроятся в гостинице и позвонят невесте. Вон, кивнул Мачимура в сторону коробки, и платье даже подвенечное купили.

– Мачимура, а как вы размер выбирали?

– Я показал твое фото продавщице, сказал, на такую невесту надо, как Оля-доча.

– А кто невеста?

– Да вот, она!

Мачимура достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и ткнул в неё пальцем. Это был групповой снимок по поводу какой-то торжественной встречи Мачимуры в городской администрации. А показывал японец на Ингу Смирнову, доцента кафедры иностранных языков Северского педуниверситета.

– И что, она согласна? – изумилась Ольга.

– Сейчас позвоним из гостиницы её родителям и скажем, – широко улыбнулся японец. Он пребывал в полной уверенности, что такому жениху не отказывают, щурил и так раскосые глаза и явно предвкушал предсвадебные хлопоты. Жених Ичиро невозмутимо рассматривал сквозь очки промелькивающие за окном пейзажи.

Ольга же вспомнила, что в Японии, кажется, никто согласия невесты и не спрашивает, – с родителями договариваются. Что в родителях у Инги ректор того же педуниверситета и директор местного книжного издательства. И что «невеста» явно не из тех, кому замуж за иностранца – как выигрыш в лотерею. «Сколько там у японца в запасе? Пара недель? Ох, чует мое сердце, придётся мне поработать свахой!»

***

– Оль, привет! Ну, и как там взаимоотношения власти и СМИ?

Танька Мухина намекала на командировку. Союз журналистов собрал в Москве тусовку из журналистов из разных городов и весей, пригласил парочку европейских аналитиков и устроил трехдневный круглый стол с обсуждениями как быть, если власть вмешивается в работу СМИ. Мероприятие было квёлое, протокольное, Союз журналистов отрабатывал какие-то гранты. Но приглашение в Северск прислали – расстарался их бывший ответсекретарь Толик Завадин, который пару лет назад уехал в Москву и так вот устроился. Дорогу и командировочные оплачивала приглашающая сторона. Слава Птицын, главный редактор, и отправил Ольгу в столицу, как бы премировав её за репортаж о забастовке учителей в Манусском районе. Заодно избавил на неделю – Ольга прихватила отпускных дней – от истерик Тони Петровой, советника по СМИ северского губернатора. Антонина, дама ленинской закалки, напоминала Ольге Ариадну из «Золотой Округи» своей безаппеляционностью и желанием искоренить всяческую «отсебятину». Гудков, губернатор, Антонину игнорировал – она досталась ему в наследство от предшественника и досиживала до пенсии. Птицын, главный редактор «Территории», тоже. И Антонина доказывала свою нужность тем, что звонила лично «проштрафившимся» журналистам и отчитывала их за «не профессиональность и нелояльность». В этот раз она как раз напустилась на Ольгу – посчитала её выводы об областном бюджете «нелояльными».

– Ну, и как там взаимоотношения власти и СМИ?

– Власть к средствам массовой информации не относится, – отшутилась Ольга.

– А как коллеги-журналисты?

– А коллеги смотрели на меня, как на папуаса. Я там единственная из такого далека была – все остальные из Рязани, Костромы да Ярославля. И все важные такие – главный редактор областной газеты, заместитель губернатора по контактам с прессой. Из Мордовии вообще советник президента приехала!

– Чей советник?! – изумилась Мухина

– Мордовского президента.

– Шутишь?

– Нет. Мордовия – республика, во главе республики у них президент, и у него есть советник по СМИ, упитанная такая тётушка.

– Это вроде нашей Антонины?

– Ну, примерно.

– Интересно хоть было?

– Тоска, если честно. Я только первых полдня выдержала и на третий день заскочила. Знаешь, что поразило? Переводчик-синхронист. Я, поначалу, никак понять не могла: на русский переводит мужик с противным высоким голосом, на английский – тётка с приятным низким, эротичным таким голоском, а переводчика вижу одного! Вроде и сидела недалеко. Потом дошло – это он один так на два голоса разговаривает. По-русски – как «пра-а-тивный», по-английски – как «сэкси гёрл».

– Обалдеть!

– Ну да. Этот синхронист увидел в списках, что я из Северска, в перерыве подошел и про Кожина спрашивает «А правда, что в Северске есть его квартира-музей? А правда, что он был голубой?».

– А ты что?

– Не знаю, говорю, наша газета не располагает информацией о сексуальной жизни Сергея Кожина. И пообещала дать телефон квартиры-музея – пусть у Маргариты спросит.

Танька прыснула, представив как важная Маргарита, в парике, с прямой спиной отвечает на вопрос «А не гей ли был Сергей Кожин?». Маргарита называла себя женой Кожина, хотя на самом деле была поклонницей его таланта, когда-то приехавшая в Северск из тогда ещё Ленинграда и принялась ухаживать за уже больным и несносным к старости кумиром. Кожин в молодости обладал красивейшим тенором, в начале сороковых годов блистал в Ленинграде и Москве. А в конце сороковых попал в немилость, как враг народа был сослан в сталинские лагеря, потом оставлен в Северске на поселение. Он не смог вернуться в свой Питер даже после реабилитации – болел, не выдержал бы перемены климата. На Маргариту этот дряхлый и больной старик орал и топал ногами – Ольга сама видела. Она успела застать Кожина при жизни и даже сделала о нём серию очерков для центральных газет. Но умер он на руках этой женщины – жена и дети отказались от него сразу после ареста, потом уехали из страны, и кроме Маргариты никого у бывшего золотого тенора не оставалось. После смерти Кожина Маргарита развила бурную деятельность и так доняла мэра, что он выделил ей квартиру в старом «сталинском» доме. Она сделала в ней музей, проводила там музыкальные вечера и дни памяти, раздавала интервью и делилась воспоминаниями. Почивала на лаврах, в общем.

– Так дала телефончик?

– Нет, конечно. Я вообще на второй день не явилась, а на третий пришла после обеда – фуршет пообещали.

– Нормальные мужики хоть были там? – спросила Танька особенным голосом, явно предвкушая представление в лицах. Ольга умела так рассказывать-показывать – смешила до икоты.

«Был, подружка, был один, но рассказывать пока не стану!»

– Были, правда специфические. Замгубернатора из Ярославля галантничал. Представляешь, спрашивает: «У вас все женщины в Северске такие эффективные?» «Эффектные» хотел сказать, слова перепутал. Бедные ярославские журналисты, могу представить, какие перлы выдает им пресс-служба в этом Ярославле! Ещё депутат Костромской областной думы визитку совал и звал приезжать, мол, обеспечит культурную программу. Это мы когда на фуршете уже были. Потом ещё два кавалера нарисовались, все дружно пили за мое здоровье. Когда я собралась уходить, все четверо рвались меня провожать.

– Что, прямо так все вчетвером и пошли?

– Не, одна я пошла. Соперница у меня там была – не смогли мужички от неё оторваться.

– Что за баба? – возмущённо подобралась Танька.

– Да не баба! Водочку они всё никак допить не могли – бутылок-то масса халявных. Так и ушла я одна под звон бокалов и тосты за моё здоровье!

– Ну что за блин! Ну нет же мужиков нормальных! – возмутилась Мухина.

– Кстати о нормальных мужиках! Мачимура приехал, нового жениха привез.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.