скачать книгу бесплатно
34
исходила пузырями из оскаленной пасти, судорожно вздрагивали
худые бока, покрытые линялой местами шерстью.
Дед посмотрел на внука.
Женя опустил ружьё. Было видно, как дрожат у него руки.
Дед сделал шаг вперёд.
Женя понял, что будет сейчас, отошёл в сторону, отвернулся и
зажал уши…
Раздался выстрел.
…Потом Женя бежал, не разбирая дороги, и плакал, и деду пришлось догонять его…
Наконец он остановился, и дед подошёл к нему.
– …Он не хотел умирать… – сказал Женя.
– Но он не мог жить, – сказал дед. – Так надо. – Вздохнул, задумавшись о чём-то. – Как на войне....Да и в жизни тоже… – обнял внука за плечи. – Пошли, сынок… Надо идти…
Двор перед домом матери.
…Андрей с Женей возятся во дворе с мотоциклом. Разбирают
мотор, смазывают, чистят… Детали аккуратно разложены на газете.
Андрей, бодрый, абсолютно трезвый, напевает под нос арии
из опер.
– Не люблю я эту современную трескотню, – словно оправдываясь, говорит он. – Души никакой, а слова… ужас… – и
снова продолжает: «… Я люблю вас, Ольга… Я люблю вас, Ольга»… Чув- ствуешь? Или вот это: «Что день грядущий мне
готовит… Его мой взор напрасно ловит»…
Андрей смотрит, как ловко Женя управляется с мотоциклом, улыбается.
– Что это? – спрашивает он потом, поднимая с земли деталь.
– Звёздочка, – уверенно отвечает Женя.
– Точно, она. А какая?
– Ведущая.
– Молодец. Шурупишь здорово. Ставь её на место.
– Хотите, вслепую? – спрашивает Женя.
– Попижонить? Ну, давай…
Женя продолжает работу с закрытыми глазами.
– Вот это да… ученик… ну ты даёшь…
– Опять разборка-сборка? – интересуется, проходя мимо, 35
сосед. – Когда же вы на нём ездить-то будете?
– А это интереснее. Ездить каждый дурак может…
– отвечает Андрей.
И всё же, когда ремонт закончен, они заводят мотор и лихо
выезжают со двора. За рулём Андрей, Женя – за ним…
Шоссе за городом.
Мотоцикл мчится на приличной скорости.
Но теперь за рулём – Женя…
Андрей сидит сзади, крепко обняв Женю, и поёт во всё горло:
«…О дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить»…
Женя улыбается…
Школа. Актовый зал.
Школа. Идёт репетиция спектакля. На этот раз, видимо, гене-ральная. Это заметно по одежде актёров. Диман – в чёрном костюме (явно с чужого плеча), на рукаве – свастика, в глазу монокль, который он удерживает с трудом. Лица молодогвардейцев в крови
(вишнёвый сироп), одежда изорвана в клочья. Они стоят, прижавшись друг к другу.
– …Увести! – кричит Диман, и трое других гестаповцев прини-маются вырывать из строя ребят, несмотря на их отчаянное сопротивление.
Одна из девочек (типаж Любки Шевцовой) запевает «Интернационал». Её поддерживают товарищи. Затем – и это, видимо, главная задумка режиссёра – им начинают подпевать зрители, которым подаёт знак пышногрудая пионерка Мальцева (пока что это
только 10 – 15 учеников, двое учителей – девушка в спортивной
форме и пожилой человек с орденской колодкой на пиджаке, врач, уборщица в синем халате).
Двое ребят из младших классов закрывают занавес. Один
из них при этом падает, сорвав с колец часть материи.
Несмотря на это, Иван Петрович, директор школы (человек
с большим животом и привычкой дёргать себя при разговоре
за мочку уха, в то же время громко причмокивая) аплодирует
и хлопает по плечу Вадима – режиссёра спектакля.
– Браво, Дунаев, у тебя талант… Получилось лучше, чем
в кино… Есть, конечно, шероховатости (смотрит на мальчика, 36
порвавшего занавес), но это ничего… Готовьтесь… – и уже тише, одному только Вадиму: – Всех наградим грамотами…
Дом деда. Комната Жени. Мансарда.
Женя сидит за уроками. Звонит телефон. Долгие гудки. Бабушки нет дома, и Женя идёт в холл, поднимает трубку.
– Женечка! – кричит мать. – Я одна… не знаю, что делать…
– Что случилось?
– Тут такой ужас! Я в шоке!
– Мама! Что с тобой? Что случилось, скажи?
– Это не по телефону… У меня беда… с Андреем… Беги сюда…
Если можешь…
Квартира матери.
…Андрей сидел на холодильнике с топором в руках.
Ещё с порога Женя слышал его крик:
– Всё! Конец твоему генералу! Узнает он у меня, как чужих жён..!
– Андрюша… ну отдай топор… я тебя прошу… Зачем тебе топор?
– без всякой надежды повторяла мать.
Увидев Женю, Андрей немного поутих, на что мать и рассчи-тывала. Кричать перестал и решил объяснить ему суть ситуации
спокойно, на его взгляд убедительно. Но топор по-прежнему из рук
не выпускал…
– …Ты пойми… Я прихожу – а он у нас на диване… Я опять
прихожу… а он опять на диване… Сколько можно? Он думает, что
если генерал, то всё ему разрешено?! Пусть только покажется
сегод- ня… – замахивается топором. – Пока он достанет свой
пистолет,
я его отсюда… раз..! и зарублю… Что мне стоит? Как ты думаешь, успею? А у тебя есть пистолет? Я видел у вас дома… Ты говорил, что из него Пушкина убили… Ты его принёс? – и после небольшой
паузы: – Как я понимаю теперь Пушкина… Бедный Пушкин..! – и
неожиданно заплакал, обнимая топор.
– Что мне делать, скорую вызвать? Горячка у него… Ты же видишь… А тебя он слушается… Сделай что-нибудь… – всхлипнула, подавляя рыдания, мать.
– Дядя Андрей, – подошёл к нему Женя, – вот что… давайте меняться. Я вам принесу пистолет, но вы сначала дайте мне топор…
Идёт?
– Не идёт! – закричал Андрей. – Не идёт! У меня белая
37
горячка на фоне запойного наследственного алкоголизма, ты понял? Но я же не дурак! Ты тоже меня, как мамашка твоя, за идиота
считаешь? Нет уж… сначала пистолет, а потом – топор. Ты-то хоть
войди в моё положение… Мне же надо отомстить за поруганную
честь жены… между прочим, твоей родной матери…
Звонок в дверь.
Мать побледнела, всплеснула руками.
– А-а-а! Вот и он, наш генерал! Честь имеем, товарищ генерал!
А вы имеете? – заорал Андрей.
Повторный звонок.
– Тамара! – кричит Андрей. —Для встречи спр-р-р-рава!
Ша-а-агом марш! Бой часов на Спасской башне! Из ворот Кремля…
