скачать книгу бесплатно
Расстояние до выезда медленно сокращалось, но глубина оставалась большой. Ледяная вода снова набралась в кабину. Гид почувствовал, что начинает замерзать. Он остановил машину, перебрался в грузовой отсек, взял топор, отцепил притянутый резинками к потолку гермомешок и отправился к берегу. Выбравшись на землю, Гид достал из мешка сухую одежду, ботинки, коробку охотничьих спичек и плитку горького шоколада. Быстро переодевшись, он порубил валяющиеся ветки и разжег костер.
Начинало светать.
Гид бросил гермомешок у дерева и сел, прислонившись к стволу. Костер лениво трепетал у его ног. Время от времени Гид подбрасывал сырые ветки. Сначала от них шел пар, потом костер начинал трещать, жадно глотая скрученные листья, потом снова затихал. Он развернул шоколад и, откусывая маленькие кусочки, не спеша ел. Это давало шанс почувствовать сытость. Хотя он понимал, что на самом деле это был просто повод потянуть время и позже вернуться в машину.
Только сейчас Гид почувствовал, как он устал. Но расслабляться было нельзя. Немного передохнуть, согреться и… Сидя у костра в сухой чистой одежде, даже думать не хотелось о месиве болота и залитом мутной холодной водой кресле. Хотелось сидеть и сидеть, ворошить палкой костер и смотреть на огонь…
Краем глаза он заметил, что дверь Дефендера беззвучно распахнулась, а затем так же беззвучно захлопнулась. Гид повернул голову. Несколько шустрых любопытных кикимор, поблескивая зеленоватой кожей, сновали вокруг машины. Их упругие тела лишь местами были облеплены тиной, но волосы всех украшали болотные цветы и листья. Кикиморы то забирались в кабину, то на крышу, то прыгали в воду, ныряли и через мгновение оказывались в новом месте.
Аккумулятор почему-то стоял на капоте, из его стенок били тонкие фонтанчики ярко-голубой искрящейся жидкости. Вокруг аккумулятора было рассыпано множество небольших стеклянных рюмок, а некоторые стояли, медленно заполняясь из фонтанчиков. Время от времени кикиморы брали наполненные рюмки и залпом выпивали, после чего по ним начинали бегать яркие разряды, кожа мерцала, распущенные волосы вставали дыбом, а сами они ежились и морщились, как от водки. Одна из кикимор неожиданно оказалась рядом и протянула полную рюмку Гиду.
Под одобрительное гуденье он выпил странный напиток. Горло обожгло, в тело как будто воткнули тысячу иголок, в глазах замелькали искры, было слышно, как в волосах щелкают разряды. Когда вернулась способность дышать, Гид спросил:
– Это что, чистое электричество?
Раздался дружный хохот, потом кикиморы наперебой защебетали, не давая ему вставить ни слова:
– Конечно, разбавленное!
– А на вид – образованный…
– Да ты налей ему чистого!
– Двенадцать вольт – это ж почти лимонад!
– Ой, не могу! Меня сейчас замкнет!
– Ты что, диод? Кто же пьет чистое?
– Чистым и пробить может!
– Что ты уставился на меня, старый разрядник!
– Какой разрядник? Он, небось, изолятор!
– А я бы с таким поискрила!
– У меня есть флакончик чистого, попробуешь?
– Интересно, а какой у него электрод?
– Хочешь, мы тебе короткое замыкание сделаем?
– А ты, случаем, не заземленный?
– А может, биполярный?
– Девчонки, а электричество-то тю-тю!
– Ой, а я еще хотела!
– Да катод вам в анод, я вообще не зарядилась!
– Зато он теперь никуда не денется!
– Мотор бы выключить…
Гид открыл глаза. Солнце еще не взошло, но было уже совсем светло. Черт! Заснул-таки! Катод вам… Двигатель Дефендера работал, но фары уже едва светились. Нет зарядки, и аккумулятор уже на исходе. А фары включены! Скоро остановится топливный насос…
От останков моста до машины было метра четыре. Гид бежал, рассчитывая прыгнуть с моста на травянистую кочку, затем на другую… Он оттолкнулся, но нога заскользила по мокрому бревну. Теряя равновесие, Гид взмахнул руками и в следующее мгновение погрузился по шею в густую холодную жижу.
Проведя столько времени на болоте, он привык к нему и перестал думать о его коварстве. Дефендер был совсем близко, но не настолько, чтобы до него дотянуться. Каша под ногами предательски расступалась, и Гид как-то отстраненно подумал, что успеет вдохнуть еще два раза. Или три, если задерет голову. Минуту без воздуха он продержится. Потом покажут ускоренное кино про его жизнь, это должно быть интересно. Ну и…
А как насчет отвальной? Неплохо бы мальчишник! Такое событие, и что? Гнилой водицы? А раздать долги? А попрощаться со всеми? А с моими? Через пару дней, лиловым и распухшим? Чтоб потом в кошмарах? А можно билетик первого класса? Ну, тогда плацкартный. Что, в грузовом? Нет, я уж лучше на машине. Что значит поздно? Да пошла ты, дура, со своей косой!
Хватит эмоций, думай! Выбраться. Дышать. Вверх. Опора. Наступить. Черт! Только глубже! Последний вдох! Еще есть минута. На обсуждение. Досрочный ответ. Шучу… Значит, жив. Рехнулся? Нет времени! Думать! Спокойно! Никаких «не»! Только «да»! Как на льду… Когда машина волчком… Смотреть туда, куда целишься! Не на столб, а на дорогу! И не в таких передрягах… Время тикает. Воздуху бы!
Помогите! Помощь… Помощь зала. Зал… Студия… Кино… Про жизнь. Для того и показывают. Нет, кино уже потом. А ответ – сейчас! Ответ. Вопрос. Ответ в вопросе… Дзен. Вопрос. Как выжить? Ответ. Я еще жив. Не то, дальше… Мел судьбы? Дальше! Вспомнить! Может, читал? Из болота… Сам себя… Мюнхгаузен… За волосы… Думать! Ответ… Где-то рядом. Он есть. Его не может не быть. А если нет? Мама! Я не хочу! Спокойно! Перезагрузка… Бонус… Вдохнуть бы! Задрать голову… «Не задирай голову!» Бассейн. Тренер. «Дети, кто умеет плавать?» Время! Кто не спрятался… Ответ! Плавать? Болото не даст! Другого нет… «Вы проигра…» Плыть! Ответ – ПЛЫТЬ!!!
Плыть! Вперед! Поджать ноги! Толчок! В струнку! Болото. Каша. Маслом. Как в масло. Нож. Я – нож! Я могу! Руками! Вдохнуть бы… Терпеть! Сильнее! Туман… Терпеть! Облака… Быстрее! Здесь красиво… Больно! Горячо! Выхлопная труба? Доплыл! Вверх! Гонг! Вверх! Воздух!!! Дыши!
Не надышишься… Перед смертью… Вместо смерти! Я что – жив? Один-ноль… На последней минуте матча… Секунде… Нокаутом… На тай-брейке… На полкорпуса… На полвдоха… На честном слове… Закусив удила…
Я победил!
Он попробовал открыть глаза, но веки были так залеплены, что только один глаз чуть приоткрылся и закрылся снова. Погружая руки в мох, он на ощупь набирал в ладони холодную воду и пытался отмыть лицо. Внезапно сквозь закрытые веки загорелся яркий золотистый свет. Всходило солнце.
Гид открыл глаза. Совсем близко засверкала хрустальными каплями тонкая золотистая трава. Медленно поднимая взгляд, он как будто впервые видел мох, листья, крошечные цветы. Болото убегало вдаль, купая в несущихся от солнца лучах свое великолепие, нисколько не заботясь о том, нравится оно кому-нибудь или нет. Оно не ставило вопросов и не требовало ответов. Ему не было никакого дела до человека и его машины. Оно просто было.
Наступал новый день. Новая жизнь? Вторая жизнь? Или это был экзамен после первого семестра? Похоже, экзамен был сдан.
На щитке приборов тревожно мерцала красная лампочка зарядки аккумулятора. Стрелка вольтметра уставилась на цифру девять. Выпили все-таки! Да нет, сам же оставил фары гореть, вот они-то и выпили. Ну, а что зарядки нет – в болоте дело обычное. Генератор просохнет – появится. Гид пробежал пальцами по тумблерам и выключил все, кроме топливного насоса. Если ничего не включать, насосу на час хватит, лебедка… Механика дотащит. Главное – не заглохнуть.
Стоя на дороге, Гид долго смотрел назад, на следы Дефендера. Потом снова забрался в кабину и нажал кнопку на навигаторе. Прибор показал бесстрастные цифры. Пятнадцать часов. Сорок два километра. Средняя скорость – чуть меньше трех километров в час. Быстрее черепахи, но медленней пешехода. Скорость бешеной черепахи. Или гоночной. Он рассмеялся.
Внезапно зашипела рация.
– Гид, ответь Забаве!
– Гид на связи.
– У тебя все в порядке?
– Да. Теперь все.
– Вчера пришло письмо от Горностая. Лучше, чтобы ты сам прочитал.
– Я скоро буду.
Забава
Забава была будто создана разбивать мужские сердца. Стройная блондинка, неглупая и без лишних комплексов, она не была красавицей, но одним взмахом ресниц и мелькнувшей в ангельски невинном взгляде чертовщинкой сражала наповал приглянувшегося ей молодого человека, после чего обычно теряла к нему всякий интерес и выбирала себе новую жертву.
В результате такой платонической распущенности у нее не складывалась личная жизнь, и когда после очередной драмы она была готова постричься в монахини, работа в «Русском сафари» где-то у черта на куличках, как альтернатива монастырю, вполне ее устроила.
Тогда, два года назад, Гид искал кого-нибудь, кто бы взял на себя обязанности секретаря, менеджера по продажам, диспетчера, короче, заместителя по всем вопросам, которые можно решить, не заводя двигатель. На объявление откликнулись многие. По телефону он всем назначал интервью на один день с интервалами в полчаса.
К середине дня Гид начал сомневаться, не перепутали ли его офис с местом проведения конкурса «Кто более нелепо войдет в кабинет». Начинали почти все претендентки с того, что чуть приоткрывали дверь и просовывали какую-нибудь часть тела. Вероятно, самую привлекательную с их точки зрения. Это могла быть рука, нога, голова или филейная область, реже – комбинация этих вариантов. Затем, когда выяснялось, что остальная часть соискательницы категорически не пролезает, дверь приоткрывалась еще немного, и совершалась попытка одним шагом достичь середины офиса, при этом успев осмотреть помещение, определить возраст и семейное положение Гида, поправить юбку, уронить телефон, сказать «Вау» фотографии на стене, наступить самой себе на ногу, шмыгнуть носом и произнести, глядя куда-то в сторону: «Драсьте, я туда попала?»
Несколько раз Гид порывался проверить, исправны ли дверные петли, но на обратном пути посетительницы почему-то распахивали дверь так, что сломали ограничитель и пододвинули оставшийся от прежних арендаторов сейф, который Гид считал намертво привинченным к полу.
«Похоже, сегодня проводится какой-то космических масштабов конкурс красоты, на который отправились все симпатичные, грациозные, обладающие приятным голосом и хорошими манерами или хотя бы одним из этих достоинств девушки города», – подумал Гид, но дверь неожиданно открылась. Нет, неожиданно было не то, что дверь открылась, а то, что дверь открылась так, как должна, по замыслу конструкторов, открываться нормальная дверь. Увидев и услышав вошедшую в офис будущую сотрудницу, Гид был готов вместо приветствия сразу спросить, какая зарплата ее устроит.
Девушку звали Зоя, и ей категорически не нравилось, как нарекли ее родители. Еще в детстве, услышав в какой-то телепередаче упоминание о королеве Занзибара, она, не разобравшись с падежами, решила стать принцессой Занзибарой и с тех пор представлялась этим именем или более коротким «Зана», оставаясь Зоей для врачей, учителей и в прочих официальных случаях. Услышав от Гида, что ей нужно выбрать позывной, она тут же радостно объявила: «Забава».
Забава неплохо справлялась со своими многочисленными обязанностями, но если группа останавливалась в Утесове, кто-нибудь обязательно становился жертвой ее чар. Это, по мнению Гида, отвлекало туристов от главной цели. Он даже хотел поговорить с Забавой на эту тему откровенно, но понял, что большую часть атак на мужские сердца она сама не замечала. Загадочные взгляды, эффектные позы, случайно не застегнутые пуговицы были настолько же естественны для нее, как и хороший вкус в одежде и умеренность в косметике.
Гид постоянно арендовал домик на базе. В приспособленной под офис гостиной располагалась вся нехитрая оргтехника фирмы: никому не нужный факс, ноутбук и безнадежно неудобная помесь принтера со сканером. Здесь же была радиостанция, от которой в форточку, а затем к установленной на крыше антенне тянулся толстый провод. В хорошую погоду станция била километров на пятьдесят. Кроме гостиной в домике были две маленькие спальни, одну из которых занимала Забава, другую – Шуруп.
Что касалось продажи туров, то заказчика, если, конечно это был мужчина, достаточно было уговорить приехать в Утесово. Забава быстро убеждала любого, что он выбрал самый лучший вид отдыха и не будет разочарован. Сама она в туры не ездила и в основном получала информацию из рассказов туристов, которые, впрочем, действительно почти всегда оставались довольны.
Гиду никогда не нравилось проводить короткие корпоративные туры. Во-первых, получив в свое распоряжение технику всего на несколько часов, туристы зачастую относились к ней безжалостно. Во-вторых, они даже на отдыхе продолжали быть начальниками и подчиненными. Если застревала машина шефа, желающих промочить ноги в луже и перепачкаться в брызгах буксующих колес всегда было достаточно. Но если там же не могли проехать рядовые работники, то вместо помощи они могли получить саркастические, а иногда и грубоватые советы. Правда, по мере продвижения группы этот эффект постепенно ослабевал.
Была еще одна проблема – как остановить самоуверенного начальника и объяснить, в чем его ошибка, прежде чем тот угробит машину. При подчиненных – нельзя, при жене или подруге – тем более. Нужно было найти возможность пообщаться с ним без свидетелей. Для этого Гиду приходилось устраивать внеплановый привал и приглашать высокопоставленную особу к себе в машину, поручив Шурупу развлекать группу байками о своих джиперских подвигах.
Дальше Гид играл в открытую и обычно достигал цели, но на все это было нужно время, которого в коротком туре зачастую не хватало.
Но если тур длился несколько дней, люди начинали меняться. Они будто сбрасывали броню с шипами, в которой приехали из города. Время вокруг них переставало ускоряться, возвращалась способность радоваться настоящему, не пытаться контролировать будущее и совершать нерациональные поступки. Кто-то выключал телефон, кто-то, соединив руки за головой, безмятежно стоял и встречал рассвет, кто-то впервые после детства разглядывал неторопливого жука в мокрой от росы траве. И Гид радовался, что приложил к этому руку, хотя и понимал, что, вернувшись в город, они снова застегнут свои доспехи.
В середине прошлого лета в Утесово приехала молодежь. Не подростки, конечно, ребятам было лет по двадцать. Крепкие, безбашенные, не обремененные высшим образованием, в начале девяностых такие занимались рэкетом. У одного из них был день рождения. Тур заказал его отец, которому надоело после подобных праздников вытаскивать свое чадо и его друзей из милиции или откупаться от автоинспекции.
Размещение в машинах прошло без эксцессов, но на первой же стоянке двое туристов подрались между собой. Радовало только то, что бой шел честный, без применения оружия или подручных средств типа топоров и монтировок, которые лежали в багажнике каждой машины. Победитель удовлетворился первой кровью на лице побежденного и выбитым зубом, из чего Гид сделал вывод, что молодежь все-таки соблюдает какие-то свои правила, а значит, был шанс управлять этой необычной группой.
Что касалось водительского стажа, то самый опытный из них уже лет пять увлекался стрит-рейсингом, а последнее время был занят тюнингом баварской «Эмки», поставив себе цель достичь трехсот километров в час и официально зафиксировать этот результат в ГАИшном протоколе. Наименее опытный имел стаж около пяти секунд – примерно столько длился путь до ближайшего столба, когда, опоздав на метро и не имея денег на такси, он пытался угнать подвернувшийся лохматый Жигуль и просто забыл о штатной блокировке руля. Но бездорожья сложнее засыпанной снегом автостоянки никто из них не видел, а брутальные военные УАЗы вызывали у парней неподдельный интерес.
Гид ехал впереди и не давал никаких советов, а ребята каждый овраг пытались взять в лоб. Колонна регулярно застревала, но они оказались настоящими бойцами. Шестеро по уши грязных парней вручную вынимали тяжелые армейские внедорожники буквально отовсюду, а топкий овраг, в котором иная группа провела бы часа четыре, за двадцать минут просто был завален притащенными из леса бревнами и ветками.
Тем не менее через час прозвучала фраза, что, мол, на такой машине всякий проедет. Гид сел за руль УАЗика и наглядно показал, что дело не только в машине. С этого момента его взаимоотношения с группой начали быстро меняться. Каждый мало-мальски сложный участок они просили прокомментировать и очень бурно реагировали на свои и чужие успехи и ошибки.
К концу дня ребята были чуть живые, но продолжали сражаться, а застревали уже гораздо реже. Гид в их разговорах за этот день превратился из почтальона Печкина (снисходительно, после нескольких повторов на брифинге) в графа Суворова (с уважением, после отчаянного штурма вереницы холмов, названной кем-то из них Альпами).
Доехав до базы, они буквально выпали из машин и казалось, что никакая сила их уже не поднимет. Но бойцов сопровождали три лахудры с волосами космических цветов, в заклепках, коже, татуировках, пирсинге и граффити вместо косметики. И когда девицы заявили, что хотят в сауну, парни очнулись, как от нашатырного спирта.
Через час вся компания носилась нагишом из сауны в озеро и обратно, а ближе к ночи запасы спиртного истощились, и в «офис» явился представитель отдыхающих с целью узнать о возможностях базы в плане «еще». Гонцом был выбран самый здоровый из них, может, как наиболее убедительный, а может, как кажущийся самым трезвым.
Забава, в легкомысленном халатике, открыв дверь, увидела слегка подвыпившего высокого парня, которому требовалась какая-то помощь, и прежде чем она смогла понять цель визита, его уже не интересовало ничего, кроме как забраться к ней в постель. Забаве едва удалось вырваться из сильных грубых лап, и она в слезах помчалась к Гиду.
Выслушав ее сбивчивый рассказ, он задумался, как должен действовать в сложившейся ситуации граф Суворов. Им предстоял второй день тура, и армия не должна была разочароваться в своем полководце. Было очевидно, что, с точки зрения бойцов, Забава не могла не быть его девушкой, иначе какой же он воевода? Ну, а за домогательство к подруге командира виновного должна была ждать смертная казнь или, как минимум, публичное наказание. Сходиться даже с изрядно выпившим верзилой врукопашную было рискованно и глупо, личной гвардии у Гида не было, и он вспомнил про охотничье ружье, без дела лежавшее на антресолях. Гид достал едва блеснувшее матовым боком полуавтоматическое ВетаМеШ, прикрепил ствол и вставил патрон с дробью в патронник. Хорошо бы на такой случай иметь холостые, подумал он, и на всякий случай снарядил подствольный магазин еще четырьмя патронами.
Забава, услышав характерный щелчок затвора, выглянула из гостиной и побледнела. Гид попросил барышню запереться в тереме и не подходить к окнам, а сам вышел на улицу и, положив ружье на плечо, не спеша отправился к офису.
Вся компания, кое-как одетая, была в сборе. Ребята пытались успокоить мечущегося по комнате Забавы героя-любовника и убедить его покинуть чужие покои, но ситуация их явно веселила, а гонец вошел в образ и, круша и без того скудную мебель, громогласно требовал, чтобы девушку привели ему на растерзание.
С появлением вооруженного Гида они смолкли, а верзила, почувствовав, что на улице что-то происходит, застыл у окна, пытаясь разглядеть в темноте, что именно. Гид видел, что парня просто переклинило, но он в своем уме и вряд ли рискнет вести боевые действия против вооруженного противника. Но ситуация требовала от него решительности.
Он молча щелкнул предохранителем и шарахнул из ружья в толстую бревенчатую стену. Приклад жестко ударил в плечо, полетели мелкие щепки, отчаянно зазвенело в ушах. В доме, вероятно, тоже прогрохотало убедительно, поскольку буквально в следующую секунду по дорожке от офиса, сверкая белыми ягодицами, промчалась высокая загорелая мужская фигура.
– Зачет! – одобрительно произнес кто-то из ребят.
В это время отодвинулась занавеска на другом окне дома, и появилась заспанная физиономия Шурупа.
– Че вы тут стучите, дайте поспать!
Не дождавшись ответа, Шуруп рухнул обратно на кровать.
– Кремень! – раздался тот же голос.
Гид вернулся домой. Забава открыла дверь и, как только он поставил ружье в угол, повисла у него на шее. Она слегка дрожала и что-то быстро говорила. В ушах продолжало звенеть, и Гид с трудом разбирал ее слова, но чувствовал, что преисполненная благодарности девушка готова мужественному защитнику ее девичьей чести эту честь и отдать. Он прекрасно понимал, что служебный роман рано или поздно приведет к каким-нибудь проблемам или, как минимум, к потере ценного сотрудника, да к тому же у него в ту пору была пассия в городе. Только какой мужчина способен об этом думать, обнимая очаровательную полуодетую юную особу, к которой испытывает искреннюю и отнюдь не платоническую симпатию?
Гид и не заметил, в какой момент его руки сомкнулись на ее талии, но, почувствовав, что все больше начинает понимать своего недавнего оппонента, сделал не очень убедительную попытку разомкнуть объятия. Затем верх взяли воспитание и природная чуткость, не позволившие ему оскорбить отказом только что пережившую сильный стресс девушку. Его альтруизм и ее благодарность кипели и бурлили до самого утра, отчего второй день тура начался позже обычного и дался Гиду с некоторым трудом.
Вечером на церемонии прощания группа высоко оценила качество тура, звучали обещания приехать еще и восторженные фразы типа: «Ну ты, блин, профи!» Но больше всех Гида удивил тот самый здоровяк, когда, протянув могучую пятерню, он негромко произнес:
– Будут с кем проблемы – звони. Мы за тебя кого хочешь…
После их отъезда Гид проспал почти сутки, а Забава уехала в город. На следующее утро она позвонила и попросилась в отпуск на две недели. Гид не возражал.
В следующие выходные состоялись очередные соревнования «Киварин-трофи», которые они с Шурупом старались не пропускать. Правда, выступили в этот раз неудачно: порванная полуось не позволила им вовремя финишировать.
Забава вернулась немного похудевшая, но загорелая и веселая, и никак не показывала, что их отношения сколько-нибудь изменились. Гид, зная об обычной краткосрочности ее увлечений, был, в принципе, готов к тому, что столь внезапно начавшийся роман так же внезапно и закончится. Нельзя сказать, чтобы его очень обрадовал такой поворот, но, решив, что оставить в памяти яркое и ничем не омраченное воспоминание дорогого стоит, он не стал настаивать на продолжении.
Шуруп передал Забаве ненавистные ему конторские дела и с удовольствием окунулся в подготовку Дефендера к следующим соревнованиям.
Шуруп
Два года назад Шуруп прислал электронное письмо, в котором одной-единственной фразой извещал Гида о своем желании трудиться в его фирме. В ответном письме Гид предложил ему подготовить маршрут джип-тура в районе кордона Калелово.
Прошла неделя, наступила пятница. Какое число, уже никому не вспомнить, но точно не тринадцатое, иначе неизвестно, чем бы закончилась эта история. Во второй половине дня у Гида была назначена встреча с управляющим банка по вопросу открытия кредитной линии. Утро было свободно, и Гид решил, что пора принять работу кандидата.
Уровень сложности тура был определен как легкий, Шуруп прокатал его на обычной Ниве, и Гид был уверен, что на подготовленном пикапе Мицубиси Л-200, который использовался в качестве головной машины, он пройдет его максимум за час и вылезать из машины не придется. Далее он планировал заскочить на мойку и направиться в банк.
Когда Гид, в деловом костюме, галстуке и с лежащим на заднем сиденье портфелем с документами, подъехал к месту старта, Шуруп уже ждал. Он сел в машину Гида, поздоровался и начал говорить.
Через двадцать минут Гид был в курсе всех событий, произошедших за последний год не только с самим Шурупом, но и с его родственниками, друзьями, однокурсниками и соседями, а также с членами их семей и домашними питомцами.
Через сорок минут был перечислен полный перечень узлов, деталей и деталей узлов, из которых собран автомобиль Нива, и были упомянуты все попытки модернизировать эту замечательную машину, произведенные кем бы то ни было в современной истории.
Когда же они подъехали к финишу, Гид был проинформирован, на каких колесах ехал каждый из ста тридцати двух автомобилей участников последней «Ладоги-трофи», а также кто из них и как застрял, преодолевая болото Неодолимое.
