Гора. Книга 1. Вторжение

Григ молчал. Так, значит этот топор, который они с отцом подобрали, имеет такую ценность? Они накануне, чтобы не было вопросов у отделовцев, как раз его закопали тут неподалеку.

– Понимаешь, ты один или даже вдвоем вы их не одолеете. Там убийцы. Мы сами такими были. Как ты собираешься их выследить? Мы знаем, как, и поможем тебе. Только просто отдай нам меч. Ну, что скажешь? Правда, хорошая сделка?

– Врешь, – сказал Григ, хотя это было неправдой. Ему так захотелось поверить, что… Действительно кто сказал, что это они убили родителей? Мало ли бандитов на большой дороге!

Григ был всего лишь пацаном, который попал в беду. В глубине души он очень надеялся, что взрослые все-таки поймут и помогут. И вот это тайное ожидание стало сбываться.

– Нет, ну как хочешь… мы тогда просто вас сдадим в отдел. А там звери-то еще те… Им сейчас подопытные крысы до зарезу нужны! Именно трискеры… Чтобы не знали страха в бою, были сильными, как львы и выносливыми как волки. Цели-то благие, да только пока породу выведут, сотню-другую трискеров в гроб изведут. А ты просто идеальная для этого кандидатура. Меч отделу не отдал, поэтому враг, а раз враг – можно тебя и на опыты отправить. Чуешь, чем пахнет?

Григ озадаченно молчал…

Внезапно Тролль вздрогнул, глаза удивленно распахнулись и он как-то неловко стал оборачиваться назад и в таком положении рухнул на землю. Из его спины торчала стрела. Едва почувствовав неладное, Артист бросился на землю, пытаясь укрыться от стрелка, но сделать так ничего и не успел: буквально через секунду в его груди торчал брошенный умелой рукой нож. Бандит упал на спину, и стеклянный взгляд его белесых глаз жутковато обратился куда-то в небо.

Тем временем из сосняка напротив вышел третий. Как видно, он долго наблюдал и подслушивал и вот, наконец, не выдержал. Черная форма с перекрещенными веточками сосны и черным ножом на эмблемах – символ таящегося возмездия – выдавала в нем служащего. Круглые очки, тонкие губы, собранный взгляд, хрупкая фигура – вся его внешность как-то слабо вязалась с ролью служащего тайного отдела.

– Собирайтесь. Нам нужно идти. Простите, я ошибся, связавшись с ними. Но отделу действительно нужен этот клинок. Понимаю, что для вас это сейчас тяжело, но у нас мало времени. Мы отступаем. Здесь скоро будут демоны.

Он хотел сказать что-то еще, но не успел. Тролль из каких-то последних сил поднял руку с арбалетом и выпустил стрелу в очкарика и тут же откинулся. Отделовец упал.

Григ с Лионом бросились на Тролля, но тот уже был недвижим. Лион зачем-то взял его арбалет и откинул в сторону.

– Пацаны… – донесся хрип служивого. Стрела пробила ему грудь, но еще не оборвала жизни. Лион, словно ожидавший этого окрика, мгновенно кинулся к раненому:

– Вы живы? Что нужно делать? Мы поможем.

В ответ очкарик только слабо улыбнулся.

Подошел Григ, ухватился было за стрелу, но служивый отрицательно мотнул головой… От этого ему было б только хуже.

– В город идите, на седьмой улице… парикмахер Коли, меч – ему… Он вас пристроит.

Он потерял сознание и больше в себя не пришел. Пацаны так и не решились выдернуть стрелу, и отделовец к вечеру умер. К тому времени они протащили его на волокушах пару километров. Несколько раз делали перерывы и тащили снова. С собой пришлось волочить еще и скарб, собранный родителями и улаженный в походные корзины. В конечном итоге большую часть добра пришлось бросить. Самое ценное среди всего этого была еда. Ей они набили сумку Тролля, которая так же, как арбалет, видимо, досталась тому от конторы. Оружие спрятали в лесу недалеко от могил. Бандитов хоронить не стали, просто оттащили в чащу.

…Очкарика похоронили у дороги.

Потом долго искали топор. И хотя Григу казалось, что он где-то рядом, нашли его случайно, метрах в пятидесяти от места, где он должен был лежать.

В городе без труда вышли на «парикмахера Коли»: им оказался детина под два метра с какими-то подозрительно веселыми глазами. Он открыл им дверь и впустил сразу, словно впускать незнакомцев к себе в дом было его хобби:

– Ну, пацаны, вы от кого? – сказал он, усадив их за стол. – Эй, Рики, собери нам что-нибудь поесть, у меня гости…

– Так это… – растерялся Лион: он вдруг понял, что они даже не знают имени очкарика.

Григ же бодро протянул меч парикмахеру.

Тот принял оружие с видом знатока:

– Так вы от Дэниса? Он, кажется, говорил, что напал на какой-то след… Хотя вынужден вас разочаровать это не Лун. Это пехотный топор…

– Ну, я же говорил, что это топор… А Дэнис был в очках?

– Нет. В очках у нас Хлюндя. Вечно ноет, вечно всем недоволен, но трискер, что надо. Правда, конечно, он не разбирается в оружии луидов. Так это он отправил?

Григ вздохнул:

– Да. Перед смертью адрес ваш дал…

Парикмахер внимательно выслушал рассказ ребят.

– Да, – сглотнул Коли, – наплели вы мне с три короба. Чтобы Хлюндя взял и просто так дал этот адрес! Да вы ребята меня за олуха держите! В конторе-то, конечно, уже знают про вашу историю. Связь у каждого из нас с центром есть. Я даже точно не представляю, как оно работает, но после смерти каждого из нас в конторе бывает самый точный отчет о произошедшем. А тут, на месте мы работаем по-своему.

Глаза у двухметрого парикмахера больше не смеялись.

За его спиной появилась миниатюрная девушка, та самая Рики, но вместо еды у нее на подносе стояло два стакана с мутной жидкостью.

– Это эликсир правды. Человек, выпивший его, не сможет меня обмануть. На все вопросы он ответит честно и не будет утаивать ничего из того, что ему хотелось бы утаить. Ну по крайней мере в течение двух часов. Вы готовы?

Григ согласно кивнул головой. Лион же проворно схватил стакан и тут же осушил его:

– Так это ж бормотуха… – он смешно захлопал глазами, стараясь прийти в себя.

– Извини, побочный эффект, – сказал парикмахер и с ожиданием уставился на Грига. Тот выдохнул и выпил тоже. Через какое-то время парикмахерская перед глазами поплыла, и Григ заулыбался: мир вокруг весело расцвел невероятным оптимизмом и казался удивительно гармоничным и ярким… А спустя минут пять, в проеме двери в другую комнату он увидел стоящий на полу громадный гроб. Григ только было удивился этому, как сознание его начало быстро потухать…

– Рики, вычеркни из должников Хлюндю, он расплатился. Вот только кажется мне, что расплатился-то он ценой своей жизни. А материальчик-то, кажется, неплохой. По крайней мере, один из этих оболтусов.

Молчаливая Рики согласно кивнула и пошла что-то записывать в свой синий журнальчик, напоминающий тетрадь прилежного школяра…

На следующий день из парикмахерской отъехал богатый катафалк, которым управлял все тот же весельчак Коли. Он тихо бубнил себе под нос мотивчик «В подвалах Эры вино игристое…», бросал под ноги скорлупу кедровых орешков и время от времени поглядывал назад, где в громадном лакированном гробу с золоченными ручками удобно спал Григ, а рядом с ним, словно устав от переживаний и дороги, прижавшись к стойке, дремал его сопровождающий – верный приятель Лион… Со стороны это выглядело пристойно, и ни у кого из встречных-поперечных, конечно, не вызвала бы вопросов сия странная процессия, потому что странной она не казалась.

Он проснулся от того, что его тыкали в бок чем-то нестерпимо острым. С трудом продрал глаза и обнаружил себя привязанным к лежанке, которая по воле странных трискеров из тайного отдела стояла почти вертикально. Так что Григ, не прилагая особых усилий, «стоял», а точнее будет сказать – висел над шероховатой поверхностью бетонного пола, едва его не касаясь. Подвал был приземист и мрачен. Его непроглядную тьму разгонял лишь один тусклый светоч, чьи силы явно были на исходе. Напротив него, рассматривая так, как рассматривают кымчаков на базаре, стоял большеголовый, почти квадратный мясник в фартуке и палкой, на которую был насажен металлический наконечник, тыкал Грига. Как видно, процедура для него была обычной.

– Знаете, парни, теперь вам спать нельзя… Закроешь глаза, а я сразу тут как тут, все ребра исколю.

Только после слов «мясника» Григ увидел Лиона, который точно так же, как и он, висел справа от него. Некоторое время Григ честно пытался не спать. Быть уколотым снова не хотелось. Но сон, в конце концов, победил, и его глаза непроизвольно закрылись. И в тот же момент почувствовал знакомую боль… Как видно, парикмахер здорово накачал их каким-то снотворным. И они теперь расплачиваются. Он открыл глаза и увидел, как «мясник» тычет своей палкой Лиона, как тот кричит… Григ с ненавистью посмотрел на тюремщика. Надо как-то заставить себя не спать. Напрягся, стараясь держать голову прямо, но длилось это недолго: через пару минут он вновь стал погружаться в объятия снотворного сна. После очередного сеанса боли он не выдержал и закричал:

– Зачем тебе это, а? Чего ты хочешь?

– Мне нужно просто, чтобы вы не спали. Через день к вам придет наш специалист и скажет, годитесь вы или нет…

– Годимся на что? – пробормотал Григ еле ворочающимся языком, и его глаза снова стали слипаться.

– Для дела! – выдохнул мучитель и снова ткнул палкой Грига.

– А-а! – услышал Григ собственный крик так, словно это кричал не он, а кто-то другой. Какую-то долю секунды он смотрел на мучителя сверху, словно взлетев над ним. Он увидел туго сплетенный узел длинных волос, какой носят женщины, покатые плечи, а на халате, прикрывающем массивную спину надпись: «Четвертое ведомство».

– Что такое «Четвертое ведомство»?

– Откуда ты знаешь про «Четвертое ведомство»? – хохотнул озадаченный «мясник».

– У тебя надпись на спине.

Странно, но после того, как он взлетел над своим мучителем, спать больше не хотелось.

– Но я к тебе спиной не поворачивался. Ты, что мистик что ли? – несмотря на кажущуюся мрачность и подозрительность, тюремщик не был таким. – Такие мне еще не попадались. А как с корнем у тебя?

Григ молчал. Тем временем «мясник» не забывал своих обязанностей и в очередной раз ткнул палкой Лиона. Тот вскрикнул.

– Что спать уже не хочешь? Нет, у тебя налицо явные способности. Тут, пожалуй, и специалист не потребуется. Однозначно – ты прошел! – сказал он и снова ткнул Лиона. Приятель уже находился в том состоянии, когда выныривание из объятий сна мало отличалось от бреда тяжелобольного. Перехватив сочувствующий взгляд Грига, «мясник» усмехнулся:

– Не бойся, потом его приведут в порядок. Просто когда спец подойдет, он должен быть почти в трансе от боли, реальность путать со сном, в общем быть слегка не в себе, и тогда спец скажет: годится он или нет…

– На что годится?

– Стать великим воином. Вам повезло, парни. Если будет все хорошо, вы станете латниками, воинами, которые побеждают в любой схватке…

– А если я не захочу?

И вновь укол бедному Лиону.

– Станешь мистиком, хотя тут я не уверен. Ведомство другое. Если у тебя нет корня, а у тебя его, видимо, нет – не должно быть и способностей… Так что они как пить дать отдадут тебя к кому-нибудь из этих… – «мясник» показал характерное движение головой с закатившимися глазами, – …в ученики. Так что мой тебе совет иди в латники…

…Через сутки появился спец. Григ уже почти не чувствовал опухших ног. Но освободить его от перетягивающих ремней спец не спешил. Как видно, ему уже доложили о Григе, поэтому он сразу подошел к Лиону, бесцеремонно поднял пальцами веки и взглянул в них. Неожиданно Лион вдруг ожил и перед изумленным Григом предстал вполне пришедший в себя приятель, с которым они немало пошалили на Большой реке, с той разницей, что закатившиеся зрачки так и не вернулись, так что белесый взгляд Лиона был жутковат.

– Ты готов выполнять мои приказы? – просил спец.

– Да, – ответил Лион.

– Тебе хорошо?

– Хорошо.

Через пару минут Лиона сняли и бережно на носилках куда-то унесли двое прибывших не то санитаров, ни то «мясников»… Тем временем спец повернулся к Григу:

– Да, а с тобой проблема. Ни латник, ни мистик, но и не без способностей. В своем роде уникален. Мы бы тебя заперли где-нибудь в вольере и наблюдали бы с удовольствием. Записи в журнальчиках, опыты… Да только вот война нам не до тебя. Так что…

И вышел.

Как же все-таки болят ноги. Чертовы ремни врезались, казалось, чуть не до кости. Задрожал светоч, у насекомых, источавших свет, кончались силы, кормить их здесь, видимо, было не принято. Скрипнула дверь и вошел уже знакомый «мясник». В течение суток он несколько раз сменялся и отличался от остальных тем, что не считал за грех разговаривать со своими «пациентами». Для других служителей четвертого ведомства они были – «мясо».

– Приказал тебя пустить в расход…

Вздохнул.

– Но я не сделаю этого. Я ведь раньше сам «спецом» был. Поэтому я знаю, чего ты стоишь. Короче, тебе повезло. Сейчас я схожу за другим «спецом», пусть он посмотрит.

– Ноги… – только и смог простонать Григ.

– Ах ты, прости забыл, – и в два движения привел лежанку в горизонтальное положение, ослабил ремни. – Совсем снять не могу. Я сейчас мигом, туда и обратно. Ты, главное, не спи, а то точно пустят в расход…

Сказал и через пару секунд дверь в бункер хлопнула: «мясник» вышел. Как назло измотанное тело требовало отдыха, веки налились тяжестью, и Григу стоило больших трудов, не заснуть. Наконец, «мясник» вернулся. За ним шагал молодой, почти что юный «спец» в новеньком комбинезоне и с потерянным взглядом.

– Ой, дядя Грин, подведешь ты меня под Кодекс…

– Да ты сам смотри…

Парень подошел к лежанке и без лишних телодвижений взглянул Григу в глаза. В следующий момент тот почувствовал, как кто-то пытается управлять его чувствами и через них словно тянется к его разуму. Григ напрягся и начал двигаться в ответ… Через пару минут ему удалось вытеснить «спеца» из себя, и он с удивлением обнаружил, что движется уже к нему. Происходящее стало его забавлять. Еще немного, и он подчинит себе его. Внезапно вмешался «мясник»: он просто дал пару пощечин Григу, и тот очнулся.

Спец удивленно отвалился от Грига:

– Он с обратной связью… И такого в расход? Да Лекарь совсем с ума спятил!

«Мясник» усмехнулся:

– А я чего говорю…

– Вот только куда его? А, дядя Грин? Мистикам?

– Ты совсем что ли? Да если он станет мистиком, такая сила в песок уйдет. Мистик же не воин. Мистик – бродяга, ходит себе по мирам, приключений на задницу ищет. А кто защитник трискерам? А? Только латник и никто больше! Ну что ставишь печать поверх лекарской?

– Да!

– Смотри Лекарь злопамятный гад, может, и припомнить…

– Пусть попробует! За мной, знаешь, кто стоит? Я ж думал, что ты по дружбе кого хочешь отмазать, родственника там или что еще… А тут другое дело. Когда контора моя узнает, что и как, еще самого Лекаря придется спасать от Кодекса…

– Эка ты развоевался. Своих беречь надо. Так что ты без нужды Лекаря под Кодекс не води…

– Ладно, дя Грин, добрый ты очень. И через доброту страдаешь. А такие вещи нельзя спускать…

– Ладно, сам знай. Эй, чудило! – обратился он к Григу, но тот этих разговоров уже не слышал, спал.

Глава вторая. Враг не враг

Прошло три года. Со времен первых столкновений с демонами или луидами трискеры успели переселиться к подножию, начав свой великий поход к небу, к неведомой вершине Великой Горы. Народ подчинил себя духовному, и угроза войны лишь объединила его в достижении главной цели. Считалось, что по мере продвижения народа к вершине заставы («крепости») будут сдаваться врагу. Поэтому трискеры на расстоянии двух пеших переходов от первой линии обороны уже начали возводить новую, которая со временем должна была принять на себя последующие удары луидов. Чем выше будет подниматься народ к Горе, тем больше брошенных линий укреплений должно было оставаться внизу. Даже Великий город Эра должен был сдаться. Для любого воина была очевидна пагубность этой затеи. Добровольная сдача укреплений – подарок врагу, плацдарм, с которого удобно совершать набеги. Но правители решили, а воины приказов не обсуждают. Тем более, что до сих пор удавалось избежать масштабного кровопролития. Сюзерен, олицетворяющий светскую власть, и Епископ Северный – глава Космической Церкви Трискеров – организовывали встречи с врагом. Долгих три года длилось перемирие, в течение которого время от времени начинались переговоры в нейтральном Дворце Творцов и там же заканчивались. Демоны были неуступчивы и на все последние инициативы трискеров отвечали угрозами. Их требования были наглыми и святотатственными – дать доступ к Великой Горе, позволить начать собственное восхождение с восточной стороны. И что бы ни говорили послы Церкви и Сюзерена, в ответ они получали витиеватые словеса. Стало очевидно, что луиды готовятся к войне. Действительно, за эти годы к границам трискеров были стянуты громадные силы. Изменились и повадки пришельцев. За это время сдержанные поначалу и дипломатичные луиды стали настоящими исчадиями: грабили крестьян, уводили скот, сжигали угодья. В безопасности могли себя чувствовать себя лишь те, кто решился посвятить себя великому походу и ушел за линию «Трехсот крепостей». В результате на равнине остались лишь те, кто либо жил в глуши, либо был слишком привязан к привычному образу жизни. Но таких было мало. Весь народ снялся с места и двинулся в гору, оставляя за собой лишь воинов в крепостях. Обстановка накалялась. Все ждали полномасштабного вторжения.

И это был второй круг войны. Едва вступив на поверхность, демоны столкнулись с яростным сопротивлением и ужасом местных. Пораженные внешним видом луидов, трискеры затрепетали в суеверном страхе. Тогда в народе ходили слухи о том, что сам Эрлих поднялся на землю. Кликуши и прорицатели разных мастей кричали о конце света. Однако ужас произвел очень странный эффект – он мобилизовал народ. Трискеры, не желая терять бессмертную душу, бились с демонами насмерть. Целые деревни сжигали себя заживо, крестьяне бросались в самые толпы демонов с зажигательной смесью, не забывая поджечь ее.

И вот наступал круг второй.

…К вечеру возвращался через лес. А лес был чем-то недоволен. Но что поделать, дорога латника проходила через чащу. Когда сосны начинают злобно шуметь в кронах, а взлетевшая птица с криком проносится совсем рядом, и с солнцем туговато, куда-то смылось за тучи, начинаешь думать, что тебя здесь не ждут и что здесь тебе не рады. Обычно считают, что такие, как он, вообще не ведают страха, но это было неправдой. Он был латником, но это вовсе не означало, что он не испытывал чувств.

Он шел напряженно, но быстро. Темнота в лесу не добавила бы оптимизма. Хотя даже в темноте Григ видел неплохо. И все же.

И тут случилось, что вообще-то должно было случиться, когда доверяешь подозрительным бродягам и бежишь, сломя голову туда, куда бегать не стоило бы. И снова интуиция. Григ остановился. Слух и зрение, словно тетива тяжелого лука напряглись. Напротив него возвышались очертания кустарника, но не они заставили его насторожиться. Решив срезать путь, огибающий очередной холм, Григ сошел с лесной тропы, хотя старцы из касты всегда были против подобного нарушения. В мирной жизни Воин должен быть предсказуем. Григ хорошо знал, что источает ауру смерти, поэтому невольный страх трискеров перед ним был ему знаком. Но в лесу, когда никого рядом нет, следовать инструкциям по крайней мере глупо. Или нет? Впервые за свою новую жизнь героя он ощутил нечто знакомое, предназначенное ему как воину: опасность. Сзади кто-то крался. Григ быстро развернулся и еле удержал свой уже выхваченный дротик: перед ним в ужасе застыл зверь. Вместо того чтобы броситься от героя, лось оцепенел и не мог оторвать взгляда от боевой экипировки латника. Григ мысленно выругался. Он совсем забыл, что в лесу никогда не бываешь один. Как умел, извинился перед зверем. И тот, как рассудительный трискер, кивнув в знак согласия огромной мордой, ушел куда-то вниз, хрустя мелкими ветвями. Пока военные действия не начались, воин должен быть безобидней суслика. Несмотря на то, что звери бессознательны, они прекрасно ощущают добро и зло. И подобно тому, как трискеры мстят луидам за зло, так и лес возвращает долги своим врагам. Поэтому и гибли в лесу в свое время не дети, а в основном охотники. Это открытие касты Творцов (в то далекое время трискеры довольно тесно общались с эльфами) долго не могли принять все. Оно означало, что охота на животных становилась преступлением. Понадобилось долгих двести лет, чтобы обычный трискер больше не замышлял убийства зверей. Словом, лес трогать было нельзя. Потому Григ и стоял в лесу, как слон в посудной лавке, страшась еще кого-нибудь напугать. Ненужно было сходить с тропы. Ненужно. Его тяжелая поступь латника все это время заставляла вздрагивать обитателей леса. Касту воинов страшно боялись и животные тоже, потому что когда-то она была выведена из убийц ночного леса – охотников. И чуткий волк, и яростный барс – хозяева иных миров и отношений, – даже находясь в другом конце своего дома, всегда точно знали, когда к ним приходил кто-нибудь похожий на Грига.

Наконец Григ двинулся с места. Но едва пройдя пару шагов, услышал голос.

– Не спеши так, латник…

Холодное лезвие короткого меча коснулось его шеи.

Вот оно что. Он не зря почувствовал опасность. А этот лось сбил его. Ну, ничего… Если этот сумасшедший один, то Григ быстро с ним справится. И еще: это не враг.

В бою никто лучше латника не чувствует, что нужно делать. Словно в растерянности, Григ наваливается шеей на лезвие. Еще немного остро отточенный меч перережет горло, но латник знает, что делает.... Тот, кто приставил к его горлу смерть не профи. Почувствовав, что жертва вдруг стала пробовать на прочность не то шею, не то меч, нападавший на какую-то секунду растерянно отвел лезвие.

Этой секунды оказалось достаточно. Но начав движение, Григ уже понял, что напавших минимум четверо… В полутьме его движения были неплохо разгаданы: пара стрел вошли в землю в то самое место, на котором он должен был оказаться. Но его уже там не было. Выхватив на ходу свое оружие, Григ мгновенно выбил меч у первого противника. Тот, растерянный, так и остался стоять на том же месте.

Это не враги.

Вспыхнули факелы.

Так вас совсем не четверо. Похоже, что четверо это только те, кто способен размахивать оружием… Остальные так, факелы подержать сюда прибыли… Латник встал в боевую стойку. Его окружили. Они были спокойны и расчетливы. Трое идут полукругом: каждый может кинуться, но не спешат, словно от ожидания латник сам себя заколет. Четвертый руками по траве шарит, меч ищет.

Это не враги.

Надоело.

Конечно, это все неправильно, но надоело. Мы же тут драться должны, не так ли?

Выпад. Атакую одного, двое других – сбоку, почти сзади тыкают неумело в тело отточенными обрубками своих мечей. Но я же не вчера родился.

Отбил и выскользнул.

Пламя четырех факелов неплохо освещает поляну. А ветер-то, паразит, стих. Уже почти совсем стемнело.

Все пора разбираться с ними.

И все же это не враги.

Григ кидается на одного, но тут же меняет направление выпада. Тот, что шарил в траве, нашел наконец, с диким ревом кинулся. Выпад срывается. Григ ныряет куда-то влево и тяжелым кулаком бьет в чью-то подставленную челюсть.

Есть. Теперь трое. Неврагов.

Но кажется, они знают о том, как нужно биться. Не останавливаясь, лезут. А Григ не то, чтоб устал, просто у каждого свой ритм. Нужна передышка.

Латник ныряет в темноту. За ним следом – тот, что с факелом.

Удар. Лежит. Факел покатился, зашипел в траве.

А следом – еще один невраг с мечом вслепую… Зря это он. Ррраз! – слетел с копыт. По голове рукояткой меча получить – не фунт изюму съесть.

– Хватит! – голос неожиданно близко и сверху. На дереве, понял Григ. Поздно. Всего лишь на мгновение остановился. Обернулся на голос.

И попался.

Почувствовал, как его правую ногу обхватила ворсистая петля веревки. Ловушка. Перерубить ее несложно, но скорей всего, это не единственный сюрприз: под ним, вероятно, яма с кольями: поэтому, перерубая веревку, обрекаешь себя на смерть. Не враги, черт вас возьми. Но говорят с ним явно не луиды, поэтому все в порядке. Только с врагом нужно чувствовать себя оружием, со всеми остальными – трискером. И Григ спросил:

– Кто ты? Что нужно тебе?

– Я – Тролль. Так вы, кажется, меня называете.

Услышав это, Григ дернулся и, подхваченный за ногу, взлетел к толстой ветви огромной сосны. Воспоминание обожгло: это имя он больше не рассчитывал услышать, потому что там в лесу три года назад он видел его мертвым собственными глазами… Один из нападавших ловко выбил у него меч. Сделав несколько конвульсивных движений, Григ успокоился.

Три факела поднялись к висящему латнику.

А Тролль слез с дерева, не спеша подошел, похожий на трискера, но уже не трискер, Тролль. Чернь дала ему это прозвище, в котором соединились презрение и страх. Оно означало «предатель», «оборотень». Он тоже когда-то был трискером. Правда Григ этого не знал. Он знал лишь того, кто умер в том лесу.