Яд красной розы

Глава VII. Врата предательства

Сивас, встретил их сухим ветром и пыльной дорогой. Город лежал в сердце Анатолии на пересечении тайных троп и караванных путей. Здесь прошлое не умирало – оно пряталось в старых банях, мечетях, в тенистых дворах. И здесь же, в самой глухой тени, жила одна из последних ячеек организации «Роза». Кемаль и Асель поселились в старом армянском доме на окраине, где когда-то жила семья сапожников. Теперь стены были пустыми, а дверь держалась на гвоздях и молитвах. Хозяин – седой старик по имени Назир – узнал Кемаля сразу, но ничего не сказал. Только выдал ключ и налил чай.

– Здесь всё слышат, – прошептал он, – но никто не говорит. Особенно про политику. Через день Кемаль вышел на контакт с человеком по прозвищу Мурат Алтай, бывшим телеграфистом, который после изгнания младотурков оказался в подполье. Именно он владел списком двоих агентов – тех, кто продавал сведения то «Розе», то султану, то англичанам.

Встретились в старой мечети, под предлогом молитвы. – У тебя только один шанс, Кемаль, – сказал Мурад. – Среди младотурков предатель. Он не просто передаёт информацию. Он ведёт организацию к гибели. И он уже близко к тому, чтобы раскрыть тебя. Имя есть. Но стоит дорого. – Деньги не проблема – сказал Кемаль. – Проблема – время. – Тогда слушай внимательно: его зовут Явуз Сами Бей. Он – советник английского посольства. И бывший любовник Асель.

Когда Кеаль вернулся в дом, Асель стояла у окна. Она знала. Она давно знала. Ты знала, что он был в «Розе»?

– Да.

– И не сказала?

– Потому что я не верила, что он пойдёт так далеко. Но… он был опасен, он не глуп. Он мечтал о революции. А потом стал её продавать по кусочкам. Британии, России… Чёрт знает кому.

– Он тебя любил?

Асель молчала.

– Он думал, что любит. Но для таких как он, любовь – это ещё один способ владеть. Кемаль сел рядом. Т

– Тогда ты знаешь, где его искать?

– Да он будет в караван-сарае Хюсейние. Там прячутся все грязные торговцы человеческими душами. Они пришли туда ночью. Старый караван-сарай был похож на гниющий организм: за дверями – пьяные голоса, опиум, игорные столы. Асель шла вперёд, уверенно, с прямой спиной. Она больше не была беглянкой. Она была судом. Они нашли его в восточном крыле – в зале, наполненном дымом и шелестом золота. Явуз Сами Бей – высокий, ухоженный в европейском костюме и с тростью. Он не удивился, когда увидел Асель. – Ты пришла всё-таки. Даже ты, не смогла устоять перед судьбой.

– Это не судьба Явуз. Это расплата.

Он рассмеялся:

– Расплата? Ты думаешь, ты героиня пьесе? Ты всего лишь красивая ошибка. Убьёшь меня – придут другие. Не убьёшь – я уничтожу тебя. Кемаль вышел из тени. – Нет, это ты ошибся, Сами Бей. Мы не играем в революцию. Мы хороним предателей. Схватка была короткой. Явуз попытался вытащить пистолет, но Кемаль был быстрее. Один выстрел – и всё кончилось. Он упал на персидский ковёр, а его кровь впиталась в пыль, как вино.

Позже, ночью, Асель сидела у костра. Её лицо было спокойно. Но в глазах – пустота. – Он был первым, кого я поцеловала, – прошептала она. – И последним, кого предала.

Кемаль сел рядом.

– Ты не предала. Ты выжила. Ради нас. Они долго молчали. А потом он взял её за руку. – Мы закрыли одну дверь. Завтра найдём следующую.

– А если за ней – смерть?

Он посмотрел на огонь.

– Тогда войдём вдвоём.

Глава VIII. Тени над Чёрным морем

В Трапезунд они прибыли под именами торговцев шёлком. Город встретил их влажным воздухом, запахом рыбы, и тревожной, затаённой суетой. По набережной неспешно гуляли российские офицеры в белых кителях. В порту стояли английские корабли. И над всем этим, висела буря – невидимая, но уже близкая.

Кемаль знал: в одном из старых греческих особняков должен состояться секретный приём. Англия и Россия два старых врага, собирались заключить сделку – раздел сфер влияния в Анатолии. За спиной султана. За спиной народа. И за деньги, пролившиеся потом и кровью. Среди посредников был новый предатель – человек, известный только под кодовым именем «Арбитр». Никто не знал, кто он. Ходили слухи: он служил одновременно и англичанам, и русским, и «Розе».

– Если мы найдём его, – сказал Кемаль, – мы поймём, кто дирижирует всей этой войной. Не султан. Не паша. А тень. Особняк находился на склоне, с видом на бухту. Белый мрамор, тени кипарисов, охрана на каждом углу. Приглашение передавались из рук в руки, как яды – с осторожностью и страхом. Асель достала два через бывшего кавалериста – теперь владельца борделя. Мир менялся, но связи оставались. Они вошли как представители армянской купеческой гильдии из Эрзурума. Кемаль надел очки, Асель – платок и улыбку.

Внутри всё было вычищено до блеска. На стенах – портреты греческих архонтов. На столах – французское вино, английские газеты, осетрина. И между всем этим – старые враги, теперь улыбающиеся друг другу. – Война, господа, – говорил один английский дипломат, – это всегда инвестиция. Главное – не забывать, кто оплачивает счета. Русский подполковник с усами, похожими на штык, кивнул.

– А кто снимает сливки.

      Кемаль держался в стороне. Он искал взглядом лицо, которое выдало бы себя – ту нервную дрожь, ту искусственную вежливость, за которой прячется страх. Вдруг он заметил: человек в тени, у камина, не пил. Не говорил. Только смотрел. – Кто это? – прошептала Асель. Он и есть «Арбитр». Смотри на запястье – татуировка. Крест и роза.

Она чуть побледнела.

– Я знаю, кто это… Господи, это не может быть…

– Кто?

– Это Селим Хаккы. Бывший наставник в «Розе». Тот, кто нас обучал. Он погиб в 1905 году… Или мы так думали. Селим Хаккы, тот самый человек, который однажды учил их взламывать сейфы, вербовать агентов, убивать без звука, теперь стоял рядом с врагами. И улыбался. Он играл партию, где Османская империя была просто разменной фигурой.

Кемаль сжал кулак.

– Я прикончу его прямо здесь.

– Нет, сказала Асель. – Он нам нужен живым. Мы должны вытащить из него всё. Кто за ним стоит. Кто платит. Кто – следующий.

Они дождались, когда приём подошёл к концу. Селим, вышел через боковую дверь, под охраной. Кемаль и Асель двинулись за ним, прячась в тенях. Переулки были узкие, старые, пахли солью и прелой древесной. Вдруг – выстрел. Засада. Кемаль бросил Асель на землю. Пули свистели над головой. Один охранник пал. Второй – выстрелил наугад. Кемаль метнул нож. Тот упал. Селим, бежал. Они гнались за ним до самой бухты, где катер уже ждал. Но прежде чем он вступил на борт, Кемаль крикнул: Селим! сколько тебе заплатили, чтобы передать всё, чему ты нас учил? Селим обернулся. И впервые за ночь его лицо дрогнуло.

– Я не предал. Я просто понял, что империи умирают. Я выбрал сторону, которая выживет.

– А народ? А честь?

      Он сел в катер. И последними словами были: – Эти вещи умирают первыми.

Катер исчез во тьме.

На следующее утро газеты писали о пожаре в порту, о перестрелке, о тайном визите британского агента. Но имена не назывались. Только ветер над Чёрным морем шептал правду тем, кто умел слушать.

Кемаль и Асель стояли на утёсе. – Он ускользнул, – сказал он. – Но теперь мы знаем его лицо, – ответила она. – И это всё меняет.

Он взял её за руку.

– В следующий раз – он не уйдёт.

Она улыбнулась.

– В следующий раз – мы его похороним.

Глава IX. Город на краю бунта

Салоники встретили их громко. На улицах худели голоса, в кафе спорили о свободе, а в казармах кипело недовольство. Это был город- набросок будущего – не Османская империя, но и не Европа. Здесь болгарские студенты подслушивали греческих купцов, младотурки спорили с армянскими федералистами, а французы и австрии строили планы на завтрашние границы.

Кемаль и Асель прибыли как журналист и переводчица, сопровождающие несуществующую миссию из Константинополя. Их целью был человек, которого звали Мехмет Рифки-Бей, капитан артиллерии, ярый сторонник реформ, но, по слухам, связанный с «Розой». Он мог знать, кто тянет за ниточки – и кто готовит переворот. – – Здесь пахнет мятежом, – сказал Кемаль, глядя на строящих баррикаду студентов.

– Или надеждой, – ответила Асель. – Иногда это одно и то же. Рифки-Бей жил на втором этаже старого отельчика, где стёкла дрожали от уличного шума. Его встретили настороженные глаза, руки готовы к оружию, и лицо человека, который давно не верит ни в дружбу, ни в спасении.

– Кто вас прислал?

– «Роза», ответил Кемаль. – Но не те, кто сейчас шепчет в тени. Мы ищем предателей. И ты можешь помочь. Он закрыл дверь, подошёл к окну и на мгновение посмотрел на площадь. – Вы опоздали. Всё уже началось. В армии зреет заговор. Офицеры недовольны султаном. Но кое-кто хочет, чтобы мы свернули не туда. На улицах скоро появятся провокаторы, а потом… потом европейцы скажут: «Османская Империя – не стабильна». И войдут, как «Освободители».

– Кто войдёт игру? Рифки поднял глаза:

– Тот, кого вы знаете. Селим Хаккы уже здесь. Его видели в казармах, в доках, в клубах. Он обещает поддержку англичан. Он хочет подменить революцию на оккупацию.

Асель побледнела.

– Он готов продать страну за власть?

– Он всегда был актёром, – сказал Кемаль. – Мы просто не видели, кто написал его пьесу.

На следующее утро площадь уже гудела. Кто-то поджёг полицейский участок. Курсантов заперли в казармах. А ночью, в одном из тайных залов масонской ложи, Селим Хаккы, встретился с представителями трёх посольств – Франции, Британии и России.

Асель была там. Под вымышленным именем, с поддельными бумагами, с пистолетом под платьем. Она слышала всё:

– Султан падёт через неделю, – говорил Селим. – Вы войдёте как миротворцы. Взамен получаете контроль над проливами. И… Эксклюзивный доступ к нефтяным концессиям в Месопотамии. Русский дипломат поднял бровь.

– А если младотурки поднимутся?

– У меня есть люди среди них, – усмехнулся Селим. – Я срежу голову змее, пока она не укусила. Когда Асель вышла, руки дрожали. Кемаль ждал её в переулке. – Он хочет устроить революцию, которую сам же задушит. И передаст, страну под чужой сапог. – Тогда нам надо быть первыми, кто ударит, – сказал Кемаль.

Они вышли на улицу в утреннем сумраке. Сотни солдат уже маршировали к дворцу губернатора. На крышах – снайперы. На балконах – шпионы. Всё готовились к спектаклю крови. Кемаль повернулся к Асель: – Мы либо сорвём его план, либо погибнем.

– Я выбираю первое, – сказала она.

Он кивнул. А потом шагнул в толпу.

Глава X. В петле теней

День восстания настал. Над Салониками плыли чёрные знамена, барабаны били тревогу, и тысячи солдат собирались у дворца губернатора. В воздухе стоял привкус грядущей крови. Всё, как предсказал Селим Хаккы. Но Кемаль и Асель были уже внутри здания – под видом офицеров связи. У них был один шанс: найти доказательства сговора, вывести имена и донести их до младотурецкого командования, прежде чем улицы превратятся в бойню.

В подвале губернаторского дворца, среди архивных коробов и пыльных карт, они нашли ящик. Герметичный. С сургучом. Внутри документы: письма, телеграммы, схемы. Всё, что связывало Селима с англичанами и русскими. Даже протокол тайной встречи в Трапезунде. Кемаль сжал листы. – Этого достаточно. Если мы выведем это на свет, армия откажется участвовать в перевороте.

– Мы должны спешить, – сказала Асель. – Пока нас не нашли. Они уже направлялись к выходу, когда услышали шаги. Десять, двадцать человек. Солдаты. И – голос Селима.

– Вы знаете, – сказал он спокойно, – что меня всегда восхищала ваша наивность. Кемаля прижали к стене. Асель вырвали бумаги из рук. Селим подошёл – в костюме, с перстнем, с тем же взглядом человека, который играл слишком долго, чтобы помнить где правда. – Вы ведь думали, что разоблачение что-то изменит? Мир принадлежит не тем, кто прав. А тем, кто успел первым.

– Ты торгуешь родиной, – прошептал Кемаль. – Как куртизанка – честью. – Лучше жить царедворцем в Лондоне, чем трупом в подвале в Стамбуле, – усмехнулся Селим. – Но ты, Кемаль, выбрал второе. И Асель тоже. Он дал знак. Солдаты повели их в подземелье. Каменные стены, влага, решётки. За ними – темнота и предсмертная тишина. – Завтра улицы будут принадлежать мне. А вы – останетесь здесь. Без света. Без славы. И без могилы.

Он ушёл.

В подземелье Асель сидела прижавшись к Кемалю. Впервые за долгое время они были одни. Без кодов, масок, бегства. Только они двое. И предчувствие конца. – Если бы мы не встретились тогда… начала она.

– Я бы всё равно искал тебя, – перебил он. – В каждом городе. В каждом переулке. На каждом языке. Она смотрела в темноту. – Мы умрём? – Нет. Мы выберемся как всегда. Тишина. Потом – слабый стук. Один. Второй. Кто-то приближался. Не солдат. Кто-то иной. Из-за решётки появился силуэт. Женщина в феске. С глазами, знакомыми Асель с детства.

– Сабиха? – прошептала она. – Я всё ещё в «Розе», – сказала та. – Но не на той стороне, где Селим. Пойдёмте. У меня три минуты, пока смена охраны. Они бежали сквозь катакомбы, мимо гнилых труб, древних византийских росписей, где святые смотрели в полумраке. Над городом уже слышались выстрелы. Кто-то начал восстание раньше времени. – Мы опоздали? – Спросила Асель.

– Нет ответил Кемаль. – Всё только начинается. Снаружи толпа скандировала: «Свобода! Конституция!» В небе пылали склады, а в окнах дворца мелькали фигуры. Селим вышел на балкон – и тогда, в ярком свете пожара, его лицо впервые дрогнуло. В руках Кемаля были документы.

– Ты проиграл, – сказал он. – Не потому что мы сильнее. А потому, что ты поверил, будто народ – это пешка. Селим потянулся за пистолетом. Выстрел. Асель опередила его. Пуля вошла точно в сердце. Он пошатнулся. Упал с балкона. И исчез в огне. На утро восстание захлебнулась, не начавшись. Газеты писали о героизме младотурков, о разоблачённом заговоре. Никто не упомянул имён. Только народ знал: Кто-то в темноте решил не продать страну. Кемаль и Асель стояли на крыше старой гостиницы. Город засыпал.

– Мы победили? – спросила она. Он посмотрел на неё. – Мы остались живы. А это уже победа. Она взяла его за руку. – И теперь? Он улыбнулся: – Теперь – начнётся настоящая война.

Глава XI. Портрет в тени трона

Константинополь был спокоен лишь на первый взгляд. На базарах по-прежнему спорили о ценах и на инжир и кофе, в мечетях стали чаще молиться о мире. Газеты писали спасение империи, о разоблачённом перевороте в Салониках – но ни слова не говорили о человеке, чьё имя Асел и Кемаль теперь произносили с ледяным страхом Хасан Рауф-паша, личный советник султана, с внешностью святого и душой, выточенной из яда. Именно он стоял за кулисами сговора с иностранцами. Он управлял деньгами, назначал агентов, устранял свидетелей. Он был тем, кто пообещал Лондону Босфор, Петербургу – Карс, а себе – трон после падения Абдул – Хмида.

– Если мы не дойдём до него, – сказал Кемаль, – всё, что мы сделали в Салониках, окажется пылью. – Он близко к султану, – сказала Асель. – Мы не сможем попасть в дворец. Но я знаю, кто сможет. К ней в дом пришла Айше-Ханум – пожилая гувернантка, некогда служившая в гареме, а ныне – полуслепая, полузабытая, но всё ещё уважаемая.

– Ты всё такая же, Асель, – сказала она, трогая лицо пальцами. – Только теперь в тебе огонь. Как в твоей матери.

– Мне нужен путь в Йылдыз, – сказала Асель. Старуха молчала, но потом вздохнула: – Ты идёшь к змеиному гнзду. Если войдёшь – назад уже не будет. Ты готова?

– Я уже там.

Проникновение во дворец было искусством. Айше–Ханум ввела Асель как служанку одной из наложниц. Кемаль остался с наружи – готовый сорвать операцию в любую минуту. Асель поскользнулся в залы Йылдыз, как тень. Там – мраморные полы, зеркала, ароматы ладана. И за всем этим – сеть тайных комнат, где хранились досье, аудиенции, приказы без подписи. Она видела Рауф – Пашу издали: высокий, спокойный, в белом. Он смотрел на карты Балкан, говорил с представителем британской миссии и гладил бороду с видом пророка.

Ночью Асель нашла его покои. Она знала, где искать: за фальшивой стеной – сейф. Внутри – папка с гравированной эмблемой: «R» – Роза. Там были письма с британскими печатями, банковские переводы через Вену, даже приглашение в Лондон на «неофициальные консультации». Асель сделала копии. Но в тот момент сзади послышался голос: