Танка

Танка

Лариса Баграмова

Редактор Тимур Валентинович Филатов

© Лариса Баграмова, 2022

ISBN 978-5-0050-3249-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие редактора

В поисках новой формы

Рифмовка текста —

самый быстрый, простой и

удобный способ

прочтения нужного

сочинения в прозе

(танка №789)

Оригинальный поэтический эксперимент, осуществлённый в данном сборнике Ларисой Баграмовой, можно охарактеризовать как дружественную литературную встречу двух мировых культур – Востока и Запада.

Пятистрочники танка (в буквальном переводе с японского – короткая песня) как национальный поэтический стиль Страны Восходящего Солнца получили большое распространение в японской культуре в период Средневековья. Это своеобразная форма коротких нерифмованных пятистиший, в которых содержится ровно 31 слог, причём слоги распределяются между строфами в пропорции 5-7-5-7-7. Несмотря на отсутствие традиционной рифмы, мы будем называть технику исполнения таких произведений рифмовкой. Все необходимые пояснения этому будут даны на страницах предисловия далее.

Непосредственный перенос японского стиля в поэтическую практику Запада не очень прост. Его сознательное применение вступает в противоречие с западными традициями в искусстве, и тем более – с примыкающей к этим традициям российской поэтической культурой, которая хотя и является в последнее время отражением, имитацией культуры западной, но ещё в достаточной степени сохраняет свою уникальность. Напевной, музыкальной природе русской словесности традиционно присуще следование строгим рифмам и ритмам в стихосложении. Однако уже в ХIХ веке А. С. Пушкин – ярчайший представитель классической поэзии – говорит о неизбежности утраты этого принципа в западном стихосложении и поддерживает идею современного ему литературного критика Е. Ф. Розена о том, что будущее и русской поэзии – за нерифмованными формами.

В настоящее время в рамках западного литературного творчества ещё видно сохранение приверженности к относительно строгим стихотворным размерам (которые в соответствии с фонетическими особенностями того или иного языка могут изначально являться несколько размытыми), а также ритмики, присущей белому стиху совершенно иных размерностей, нежели японская танка. Однако тенденция к исчезновению ритма и рифмы и переход к верлибру как вольной форме стихосложения наблюдается на всём поле традиционной европейской культуры – английской, немецкой, французской, где повсеместно очевиден переход к неметрическому, безрифменному типу стихосложения.

Причины такого рода перемен, по всей видимости, следует искать в процессах глобализации, протекающих не только в экономике, но и в современной культуре. Эти глобальные процессы приводят к тому, что доминирующим вектором творчества становится унификация и стандартизация, сознательный отказ творцов культуры от любых приёмов и требований, приводящих к «избыточной сложности» интеллектуального продукта. В результате в современной поэзии в общемировом масштабе постепенно утверждается именно верлибр – наиболее свободная форма стиха, не обременённая «лишними рамками», которая имманентно не предполагает в себе ни рифмы, ни определённого ритма.

При этом принцип сочинения танка совершенно иной, нежели концепция сочинения поэтических произведений в классической европейской традиции. В случае танка поэт должен чётко уложиться в заданное число строф и количество слогов в каждой строфе. Конечно, классический европейский поэт также обязан вписаться в эти параметры, однако и само количество строф, и ритмику (последовательность ударений) он волен выбирать самостоятельно. Таким образом, гармония, постигаемая западными поэтами интуитивно, в японских танках строго «поверена алгеброй», что невольно заставляет вспомнить пушкинского Сальери.

Возможно, в подобной технике стихосложения, практически не оставляющей сочинителю свободы в стиле выражения своих чувств и мыслей, проявились особенности японского менталитета, всегда предполагавшие высокую степень ритуализации и жёсткую регламентацию поведенческих форм. Трудно, например, подвести под конфигурацию танка какое-либо иное рациональное основание, чем символическое.

Почему, например, в танка должен быть ровно 31 слог, а, скажем, не 32? Парадоксально, но ответ на этот вопрос следует искать не в самом искусстве стихосложения как литературном творчестве, а в музыке и древней оккультной науке – астрологии. Числа 5 и 7 – это основа нотной грамоты, например, полная октава на клавиатуре фортепиано включает 5 чёрных и 7 белых клавиш, дающих в сумме 12 – магическое число животных японского Зодиака. Возможно, математически выверенная танка является аналогом музыкальной темы, а число её слогов 31 максимально приближено по своей величине к значению куба магического числа «пи».

Как и многое в японской культуре, танка минималистична: поэтическую мысль, обычно цветистую и многословную, необходимо поместить в весьма аскетическую форму. Именно данное обстоятельство открывает возможность встречи Востока и Запада, поскольку в западной культурной традиции сложился афористический стиль изложения, которому присущ суровый минимализм выражения, аналогичный тому, что мы встречаем в танка. При этом соответствующий стиль краткой формулировки мудрых мыслей имеется и в восточной культуре, то есть не является исключительно изобретением Запада.

Специфика западного творчества в том, что афоризмы практически всегда выражаются прозаически, а танка нельзя понимать как нерифмованную прозу, разбитую на слоговые сегменты по случайному признаку. На наш взгляд, танка – это высокая поэзия, достойная Моцарта, которая отнюдь не сводится к механической калькуляции слогов. Именно осознание данного обстоятельства позволяет постичь основную идею предлагаемого вниманию читателя произведения: выразить афористическое творчество различных времён и народов в специфически японской поэтической форме.

Отдельные танка представленного сборника не упорядочены линейно, не объединены общностью сюжета, каждая из них самодостаточна и не связана с другими танка отношением соподчинения некому единому целому. Внешне это выглядит как своеобразный тематический хаос. По этой причине к поэтическому произведению прилагается тематический указатель. Его наличие позволяет выявить некий аналог квантовой сети, образуемой различными танка в своей совокупности. Это своеобразный хао-космос или хаосмос (термин бельгийского физика, лауреата Нобелевской премии по химии И. С. Пригожина), в рамках которого повторяемость определённых тем во внешне беспорядочно разбросанных по тексту сборника произведениях задаёт статистический вес соответствующей тематической линии.

Технология, используемая автором, достаточно проста и минималистична, как сами танка. Высказывания различных деятелей восточной и европейской культуры, таких как Сиоран и Лао Цзы, Кант и Маркс, Конфуций и Ницше, Бэкон и Аристотель, а также многих других, в том числе современных, Лариса Баграмова выражает в специфической форме, присущей средневековой японской поэзии. При этом большинство исходных афоризмов пересказаны почти буквально, многие дополняются авторскими модификациями, отдельные танка отражают диаметрально противоположные исходным текстам смыслы, и наконец, некоторые появились спонтанно и являются чисто авторскими. Причём, поскольку творческий процесс растянулся на несколько лет, сегодня уже невозможно отделить эти танка от пересказа или модификаций материала, изначально существовавшего в прозаической форме.

Следует отметить также, что исходные афоризмы – это мысли, в большинстве своём сформулированные ранее не на русском языке. Таким образом, поэтический эксперимент, осуществляемый автором, состоит в том, что она воспроизводит форму, которую имели бы известные афоризмы мыслителей различных времён и народов так, как если бы те сами высказывали свои суждения в минималистическом стиле танка, но использовали при этом не японский, и даже не свой родной, а непосредственно русский язык.

Читатель может задаться вопросом: а в чём смысл подобного рода эксперимента? Ответ вполне очевиден: мысль не есть чистое содержание, не предполагающее сопряжённой с ней формы, равно как и форма не может являться абсолютно бессодержательной. Следовательно, изменение словесного выражения мысли, особенно столь кардинальное, как придание прозаическому тексту (свобода структурирования которого ограничивается только грамматическими правилами соответствующего языка, и то не всегда) абсолютно жёсткой структуры танка, с неизбежностью трансформирует содержание исходной мысли, порождая тем самым и новые смыслы, и дополнительное содержание, которое в разных случаях является или более многоплановым по своей сути, или, напротив, более однозначным.

В целом, продукты подобной трансформации дают возможность читателю по-новому взглянуть на уже известные положения, которые от частого их повторения постепенно приобретают черты заезженности и тривиальности, как старинные полустёршиеся монеты. Это позволяет до некоторой степени вернуть известным афоризмам первоначальную оригинальность, свежесть и глубину, облачив их в экзотическое русско-японское концептуальное одеяние. А также может натолкнуть читателя на мысль продолжить начатый поэтический эксперимент собственными силами, самостоятельно перекладывая в предложенном стиле идеи великих мыслителей древности и современности.

В литературе научно-исследовательского характера в качестве дополнения к основной части нередко используются предметные указатели, которые строятся по принципу выявления терминологического ряда, значимого для соответствующей области науки с указанием страниц текста, на которых встречаются конкретные термины. Задача художественного произведения принципиально иная. Текст создаётся здесь по особым стандартам, в частности, осуществляется его сознательное размывание за счёт масштабного использования синонимии. Последнее включает воображение читателя, полёт которого уже не ограничивается тесными рамками научного исследования с его требованием стандартного истолкования основных терминологических единиц.

По этой причине вдумчивый читатель, как правило, выступает в роли соавтора, находя в воспринимаемом им тексте совершенно иные смыслы, нежели вложенные в него автором. Это особенно заметно, когда в качестве читателя художественного произведения выступает другой автор. Известно, например, что Гёте истолковал образ шекспировского Гамлета как двойника молодого Вертера, страдания которого он красочно описал в одном из своих известных произведений. В то же время Кьеркегор увидел в образе библейского Авраама идеального верующего, а Гегель – заурядного преступника-психопата, решившегося под влиянием голосов осуществить убийство своего единственного сына.

Танка являются плодом спонтанного вдохновения их создательницы, обладая смысловой самодостаточностью и смысловой целостностью. В то же время, подобно демокритовым атомам и лейбницевским монадам, они хаотически располагаются в пространстве произведения, поскольку следующая тема, увлекающая автора, как правило, не связана с предыдущей, либо эта связь локальна, охватывает несколько синтезированных друг за другом танка и затем постепенно исчезает как след сверхзвукового самолёта в воздухе. При этом тематика танка напрямую не связана с фигурирующими в ней вербальными компонентами, потому как всегда возможно их символическое прочтение. Например, камень в танка – это не всегда физический камень, а лёд – не обязательно физический лёд.

Именно поэтому каждая танка сопровождается не только нумерацией и подзаголовком, но и тэгами, посредством которых автор обозначает основные тематические конструкции, которые она выразила в соответствующей стихотворной форме. Конечно, читатель может указать для себя совершенно иные тэги, если его воображение позволило разглядеть в танка другой ассоциативный и символический ряд, нежели авторский. Следует также отметить, что редактор этого сборника расставил тэги и сформировал каталог по своему усмотрению с поправкой на синонимичность одних терминов и омонимичность других.

По сути дела тематический указатель позволяет построить своеобразную квантовую сеть, выделив часто повторяющиеся в танка темы, а также темы, встречающиеся редко и далёкие от магистральных линий, что позволяет составить представление о разносторонних интересах автора и содержательных особенностях её творчества (опять же, исключительно в авторской интерпретации). Тем самым в генетически хаотический текст с помощью тематического указателя привносится определённый порядок, то есть означенные темы разделяются на структурные группы в зависимости от частоты их повторяемости.

До некоторой степени произвольно статистический вес частоты употребления терминов разделён нами на следующие категории, выделяющиеся в тематическом указателе различными шрифтами (цифры обозначают количества упоминаний):

– 1—10: редкие темы (напр., Хаос);

– 11—20: актуальные темы (напр., Ценность);

– 21—30: значимые темы (напр., МУДРОСТЬ);

– от 31: магистральные темы (напр., В-Р-Е-М-Я).

Обратившись к тематическому указателю, читатель может найти интересующие его темы практически на все случаи жизни, что существенно облегчит ему ориентацию в тексте. При этом цифры в указателе обозначают не страницы, а номер соответствующего произведения.

Также в качестве теперь уже совместного эксперимента создатели сборника предлагают читателю «вычислить» авторов исходных афоризмов и высказываний, на основе текстов которых Ларисой Баграмовой и была осуществлена поэтическая рифмовка их смыслов в стиле японских танка размерностью 5-7-5-7-7.

Тимур Филатов,

доктор философских наук, профессор

Афоризмы в стиле танка

Моим детям

Елизавете, Фёдору и Глебу

с любовью посвящается

1. Экономя бумагу

Писать стоит лишь

так, чтобы сказать больше,

чем намерен, а

иначе это только

марание бумаги

2. С уверенностью в неиллюзорности

Видит истину

только отказавшийся

от всех иллюзий:

разочарование —

это пробуждение

3. Борясь со временем и смыслом

Смысл имеет лишь

борьба со временем,

но именно эта

борьба бессмысленнее,

чем любая другая

4. Тотальное перемирие

Побеждать время

бессмысленно – и это

знание влечёт

за собой отказ и от

всех остальных сражений

5. Уступая сильнейшему

Покушение

на время бесполезно:

сколько его ни

убивай, в результате

всегда победит оно

6. Со свободой от страсти

Настоящую

страсть можно испытывать

лишь к запретному —

и навязчивей всего

манит собой свобода

7. Правдиво о добрых чувствах

Лишь тот боится

разговора о чувствах,

у кого эти

чувства или обманны,

или жестоки к другим

8. С неравнодушием к гениальности

Гениев любят

за созданное ими,

но ещё больше

ненавидят за то, что

те создать не успели

9. С облегчением

Творчество – процесс

физиологический,

поскольку его

окончание несёт

с собой опустошённость

10. Без остановки

Тот, кто истинный

мыслитель, никогда не

записывает

свои мысли, поскольку

просто не успевает

11. По пути упрощения

Всё научное

примитивно, поскольку

оперирует

лишь фактами; а вера

обращена к сложному

12. Свобода как лекарство

Жажда свободы —

удел здоровых людей;

все, кто страдает

недугами, знают, что

она недостижима

13. Видя только половину

Чем люди умней,

тем больше добра они

видят в других, но

не все способны к тому,

чтобы не видеть глупость

14. Своя правда

Считающие

правду ложью более

грешны, чем те, кто

верит в правду лжи: ведь у

вторых есть своя правда

15. Не ради славы

Изобилие

приверженцев ещё не

признак мудрости

ученья: серость часто

тяготеет к серости

16. Не обкрадывая учителя

Ученик – это

тот, кто преобразует

учение, а

не просто повторяет

его подобно вору

17. Исключительное свойство дружбы

Друг – не тот, к кому

ты обращаешься за

помощью, а тот,

кому готов рассказать

всё без исключения

18. Доверяя, как другу

Гораздо лучше

быть обманутым другом,

чем вообще не

иметь друга, потому

что никому не веришь

19. Реже, чем удача

Любовь – редкая

удача в жизни, если

настоящая;

однако ещё реже

неё бывает дружба

20. Достойная находка

Находит друга

тот, кто его достоин:

если у тебя

нет друга, то ты его

никогда и не искал

21. Условие взаимности

Лишь привязанность

может легко обойтись

без взаимности,

дружба же основана

исключительно на ней

22. Бездушность духа

Одухотворять

дух – не значит создавать

его духовность;

духовность не в духе, а

в делах, творимых телом

23. О сексе с любовью

Заботящийся

в сексе только о ласке —

плохой любовник:

хороший секс выглядит

как жгучая ненависть

24. Чистота

Чистота – это

умение увидеть

гадость: грязная

душа не замечает

её, считая нормой

25. О величии философской личности

Чем совершенней

философ как личность, тем

меньше личного

в его философии —

и меньше её самой

26. Непревзойдённый

Самоубийца

совершает это лишь

потому, что он

не способен превзойти

даже себя самого

27. Ни себе, ни людям

Кому нечего

дать другим – тот не нужен

себе самому;

тот, кто отдаёт им всё, —

тоже себе не нужен

28. Пространство Минковского

Мир с дна колодца

видится плоским кругом:

в нём всего лишь два

измеренья, нет в нём ни

высоты, ни глубины

29. Цена успеха

Испытать радость

дано только тому, чья

судьба ещё не

состоялась, а успех

приносит с собою грусть

30. Важнее будущего

Делайте всё для

настоящего – тогда

и будущее

наступит само, а с ним

изменится прошлое

31. Вес слова

Когда форма слов

перевешивает их

содержание —

это демагогия,

и наоборот – тоже

32. В эпицентре

Кто хочет любви,

тот ищет смерти, но кто

не знал любви, тот

и не жил вовсе: любовь —

квинтэссенция всего

33. Жизнь после смерти

Кто умер во всех

амбициях, тот уже

не боится и

смерти – и только это

можно полагать жизнью

34. Завтра

Утешает лишь

завтра: вчера уже нет,

сегодня полно

неизвестности; завтра

смиряет нас с прошедшим

35. Бытовое

Философ – не тот,

кто думает о смысле

или о его

отсутствии, а тот, кто

не думает об этом

36. Свой и чужой

Беседа с тем, кто

не принимает тебя

таким, как ты есть,

учит, но ранит, а с тем,

кто принимает, лечит

37. Признак нелюбви

Кто требует у

человека клятвы о

любви, тот сам не

любит: любящий всегда

знает о взаимности

38. Вдвое больше

Мужество так же

присуще мудрецам, как

и мужественность

бывает невозможна

без истинной мудрости

39. Атрибутивное

Добрый человек —

простодушен, знающий —

просторечив и

немногословен, сильный —

скромен и неприметен

40. Цена популяризации

Катализатор —

популяризации

друг и брат: оба

как ускоряют, так и

искажают процессы

41. Счастье некомпетентности

Благословенны

те времена, когда о

катастрофах и

войнах пишут всякую

чушь, в них не разбираясь

42. Земля земле рознь

Страшнее тех скал,

что грозно нависают

над кораблём, те,

которые таятся

под бурлящей водою

43. Как выглядит обман

Когда всё ясно,

понятно, – возможно, что

вас просто дурят;

когда ничто не ясно, —

возможно, это не так

44. Миражи

Множество вещей,

таких же бесполезных,

как зонт в пустынном

мареве, омывает

нас нелепым потоком

45. По эту сторону жизни

Когда со смертью

уже всё ясно, смотришь

в другую бездну:

ещё до рожденья, – и

она тоже бездонна

46. Во власти инстинкта

Отрицание

архетипично, оно

возникло раньше

согласия, и оно

основано на крови

47. Когда себе не позавидуешь

Мудрец не хочет

зависти ни к себе, ни

к другим: он уже

слишком хорошо знает

всю тяжесть этой доли

48. По обе стороны баррикад

Природа ума

вынуждает тебя быть

двойственным, в этом

сомнении – спасенье

от ошибок «истины»

49. Игра словами

Игра словами

как бисер: можно сложить

их в открытие,

а можно замусорить

закоулки разума

50. Лёгкие отношения

Легко лишь с теми,

кого ты не притворно

любишь – другие

вызывают досаду,

гнев или смущение

51. Три кита

Математика,

философия и дух

музыки – киты,

поддерживающие

все иллюзии мира

52. В одну реку не входят дважды

Тот, кто смог сделать

что-то однажды, будет

делать так всегда

или не будет делать

это уже никогда

53. Контроль контроля

Контроль извне есть

зло более сильное,

чем отсутствие

его совсем: он должен

идти только изнутри

54. Не меняясь со временем

Время меняет

облик всегда, нрав часто,

душу – никогда;

но и оно способно

изменить нас к лучшему

55. Ища только корысти

Самоубийца,

даже демонстративный,

не получит от

своей смерти награды:

ни славы, ни покоя

56. За гранью непонимания

То, что думает

баба на самом деле,

на самом деле

не знает даже сама

баба, на самом деле

57. Антропогенное

Звёзды не выше

нас, пропасть не ниже нас,

море не шире,

омут не глубже, – всё лишь

вокруг нас или внутри

58. Качели

Чтобы добраться

до самого неба, не

карабкайся по

вертикальным опорам —

просто раскачивайся

59. Выбирая лучшего

Рефлексия есть

отказ от всех рефлексов,

потому между

мыслителем и зверем

я выберу обоих

60. Условие веры

Кто никогда и

ни в чём не сомневался,

тот никогда и

ни во что не верил, так

как вера – не знание

61. Перед тем, как подумать

Прежде, чем начать

думать своей собственной

головой, нужно

научиться понимать

и чужие идеи

62. Модная идея

Если мода на

идею прошла так же

быстро, как мода

на вещи, то идея

вовсе не была ценной

63. Не как остальные

Мудрец так же, как

все, родился, и также

как и все, умрёт —

вот только жизнь свою он