Хроники Смирнова

Хлопки раздавались один за другим. Крещатик заполонило огромное облако слезоточивого газа. Тогда ОМОН стал цепью наступать, шаг за шагом. Сзади подъехали полицейские водомёты, которые мигом пустили струю под мощнейшим напором по толпе. Постепенно шествие замедлилось, а потом из колонны превратилось в хаотичное месиво. Люди стали зажигать файеры, которые выделяли протестующих из газового облака.

Тогда полицейская цепь расформировалась, превратившись в атакующий клин. Они били дубинками всех без разбора, а падающих арестовывали. Подоспело полицейское подкрепление. Началась стрельба резиновыми пулями. Это было настоящее столкновение. Толпа против толпы, а самое главное – украинцы против украинцев. Смирнов всё это дело снимал на фотоаппарат, а звук записал на диктофон. Когда он закончил съёмку, быстро побежал обратно в отель, по той же Михайловской улице. Он нёсся, пожалуй, быстрее ветра. Но он попал на чью-то подножку, упав лицом на брусчатку, после чего получил раз десять дубинкой по спине. Это было очень больно. Смирнова подняли под руки и повели к полицейской машине двое ОМОНовцев.

– Ну що, Бандера, як тобі деньок? Сонячно, чи не так?16 – ехидно спросил один из них

– Что? Я не понимаю по-украински. Я журналист из Москвы! – закричал Смирнов, после чего получил удар под дых

– Говори-говори, поки зуби є. Скоро не наговоришся!17 – говорил всё тот же ОМОНовец

– Да отпустите же меня! На каком основании вы задержали российского подданного?

– Ти подивися, що говорить. "Росссійский підданий"! І сміх і гріх.18 – залился смехом второй служащий.

Они грубо закинули Виктора в кузов полицейской машины, где лежал один сильно побитый демонстрант, и закрыли за ним дверь, сказав:

– Ось зараз старший лейтенант підійде, і ми дізнаємося, де буде твоя могила: у Львові чи все-таки в Житомирі?19

Смирнов сидел с разбитой губой в тёмном кузове, куда доносился свет только из-за решётки.

– Тварі! Ненавиджу цих поліцейських! Мене взяли за те, що я вийшов свою думку сказати! 20 – полуживым хриплым голосом заворчал лежащий рядом демонстрант

– Что? Можно по-русски? Я не местный. Меня вообще ни за ч о взяли, я просто журналист…

– Москаль? Я тобі зараз знесу твою голову і покажу, хто господар в Україні!21

– Спокойно, спокойно. Что я тебе сделал?

– Ви все – російські зіпсували нам життя, і через ваш Януковича наші брати вмирають там, на Майдані. І зараз ти отримаєш за це.22

– Послушай сюда, собака ты паршивая, ещё одна угроза в мою сторону, и моя нога сплющит твою шею!

– Що ти сказав?23

– Что слышал!

Лежащий начал вставать.

– Да лежи ты спокойно, успокойся! – сказал спокойно Смирнов; тот не успокаивался и почти встал

– Ну все! Молися, свиня!24

Виктор ногой двинул украинцу прямо в живот, отчего тот принял исходное положение

– Ещё есть вопросы? – спросил Смирнов таким же невозмутимым голосом

– Ну нічого, потім розберемося! Коли переможемо, від тебе і мокрого місця не залишиться, москаль! 25– тихо пробормотал украинец

– Что ты там сказал?

– Ничего, ничего! – на ломаном русском ответил демонстрант

– То то же!

Дверь кузова со скрипом открылась, внутрь вошёл знакомый нам человек и штатском.

– Русский! Я же тебя предупреждал! Говорил тебе, а ты…

– Товарищ старший лейтенант! Позвольте объяснится! – по-армейски заговорил Смирнов – Дайте мне минуту, пожалуйста!

– Валяй!

Виктор рассказал ему всё, как есть. И про ОМОНовца, и про фотографии, и даже предъявил интервью. Украинец же в это время тихо напевал песни группы «Океан Эльзы».

– Эх, вот ты, русский, прямо как червь! Везде извернёшься! – усмехнулся мужчина в штатском – Ладно, я тебе верю! Но больше ты на Майдане не появляйся, понял?

– Понял.

– Отель далеко?

– Нет, в низине.

– Мои ребята тебя проводят.

– Хорошо! И да…спасибо вам, товарищ старший лейтенант! – козырнул Смирнов

– Иди! Ну а теперь мы разберёмся с этим гражданином! – кивнул он в сторону лежащего украинца.

Смирнов в сопровождении двух полицейских направился к отелю.

Майдан к этому моменту гудел ещё пуще, чем во время начала столкновения. Даже в квартале от места событий слышались звяканье цепей, хлопки от гранат и резиновых пуль. Вдруг стал раздаваться лёгкий стон.

Виктор остановился и обернулся – к полицейской машине на носилках подносили трёх раненых ОМОНовцев. Их лица и ладони были в крови.

Смирнов отвернулся и гордо пошёл к отелю.

Он зашёл в номер, где сидела пьяненькая Анна Никольская, которая, видимо, опустошила пару бутылок шампанского, не считая ту, что была утром.

– Милый! Привет! – заговорила она пьяным голосом

– Ты пьяна?

– Нет, ни сколько! Дай я тебя обниму! – Анна встала и, шатаясь, подошла к Виктору, но тот показал отвергающий жест – Ты ранен? – завопила девушка

– Немного…

– Дай посмотрю! – она вплотную подошла к Смирнову, и он почувствовал явный запах алкоголя, но это был не запах водки или виски, а лёгкий аромат шампанского, который не столь сильно ударяет в нос

– Ничего особенного, Аня. А вот ты меня поразила…

– Подожди, прежде чем меня упрекать. У тебя разбит нос и губа, тебе надо умыться. Сполосни лицо холодной водой и промой рану!

– Хорошо… – Виктор ушёл в ванную комнату и встал перед зеркалом, после чего промыл рану, и его лицо стало как будто чище. На нём не виднелась запёкшаяся кровь и грязь, это улучшило его внешний вид.

– Аня, зачем ты столько выпила? – спросил Смирнов

– Я…я себя успокаивала, понимаешь? До сюда доносились хлопки и шум с этого…Майдана! Вот я и испугалась за тебя, понимаешь?

– Ладно, всё хорошо, не расстраивайся! – обнял Виктор Анну – Но тебе надо будет проветриться! – усмехнулся он

– Хорошо. А что мы сегодня делать будем?

Виктор глянул на часы.

– Ну, сейчас время обеда. Так что можно прогуляться до ближайшего ресторанчика. Ты заодно и отрезвишься!

– Пойдём! Я же не зря туфли брала!

Она быстро одела бежевые брюки, красивое серенькое пальто, подчёркивающее её стройную фигуру, и туфельки на каблуках, которые, правда, не лучший вариант для зимы.

Виктор просто выложил камеру и диктофон, не меняя никакой одежды.

Они вышли из отеля и стали бродить по Подолу в поисках хорошего ресторана. Анна глубоко вдыхала морозный свежий киевский воздух, стабильно отдававший жжёной резиной, и с каждым вдохом похмелье проходило.

Они наткнулись на симпатичное заведение на Контрактовой площади – центре Подола. К этому моменту Анна почти протрезвела, и тот похмел, который наблюдался ранее, как рукой сняло.

Они вошли в ресторан. Его интерьер впечатлял – вся мебель была старой, но в хорошем состоянии, чопорные официанты в блестящих туфлях и панорамные окна. Парочка села прямо возле одного из таких окон, чтобы любоваться площадью.

Сделав заказ, Смирнов достал сигарету и закурил, ловя на себе осуждающие взгляды клиентов ресторана. Площадь казалась тихой и спокойной. Более того, на ней расположилась новогодняя ярмарка, которая создавала атмосферу праздника и рассеивала воспоминания о протестах, что шли совсем неподалёку.

Виктор и Анна неторопливо поедали обед. Никольская долго расспрашивала её парня о произошедшем на протесте.

– Понимаешь, это всё очень сложно. Там настоящее месиво. – говорил Виктор, тщательно прожёвывая еду – Толпы людей: одни с пулями и дубинками, другие с простыми камнями и цепями.

– Пулями? – удивлённо переспросила Анна

– Да, резиновыми. Но они бьют больнее, чем обычные. Их вес компенсирует недостаток в уроне, и когда в тебя влетает кусок очень твёрдой резины на огромной скорости, то он не создаёт ранение, но синяк остаётся такой, что мама не горюй!

– По тебе попали?

– Нет, я быстро убежал.

– Тогда откуда разбитая губа и кровь из носа?

– Я убегал с протеста, чтобы не попасть под горячую руку полиции, а пока бежал по улице, меня поймали другие полицейские, подумав, что я протестант. Ну там меня и… ты поняла.

– Ясно. А как же камера? Они разве не могли понять, что ты журналист по камере?

– Понимаешь, нужна лицензия.

– Ты её не взял?! – Анна резко перебила Виктора

– Мне предлагали, но я как-то и не подумал…

– Надо было брать!

– Да я уж понял…Ладно, как есть. Мне сказано больше туда не соваться.

– А что мы будем делать ещё два дня?

– Не знаю. – вздохнул Виктор

К вечеру они закончили трапезничать (что необычно) и расплатились, после чего стали ходить вдоль ярмарки. Яркие гирлянды, пёстрые флажки, люди в костюмах Деда Мороза – это заставляло не думать о Майдане, но разбитая губа Виктора не давала об этом забыть.

Анна, крепко держа Виктора за руку, волновалась за него и предложила пойти погулять, на что Смирнов ответил согласием. Они медленно, никуда не торопясь, рассекали по Подолу. С горки доносился шум протестов, со временем ставший привычным для ушей. Крики людей, громкие хлопки плотно сходились с тихими звуками Подола. Необычно.

Смирнов любовался старой царской застройкой, увешанной рекламой. Причём рекламы было больше, чем в Москве. Он закурил и обнаружил, что пачка сигарет пуста – нужно покупать новую.

– Зайдём в магазинчик какой-нибудь по пути? – предложил Виктор

– Зачем тебе?

– Надо сигареты купить, может ещё что-нибудь вкусное найдём.

– Пошли!

Смирнов взял Анну под руку, и, слегка прихрамывая, он направился по улице в поисках продуктового магазина.

Вечерело. Становилось всё темнее и темнее. Яркие вывески рекламы слегка ослепляли прохожих. Вот высветилась табличка «Продукты», туда и направилась парочка.

Виктор взял себе три пачки сигарет, причём не обычных, а каких-то европейских, толстоватых, каких в России не сыщешь. Он опробовал новинку, после чего выбросил окурок в урну и серьёзным голосом эксперта вынес вердикт:

– Эти сигареты слаще, чем наши. – важно заметил он – Именно табак другой. Не могу сказать, что наши хуже, но и эти им не уступают.

– Ясно! – бодро ответила Анна.

На самом деле она всегда слушала его изречения, даже если тема была самой неинтересной. Никольская осознавала, что он, как журналист, хочет выговориться, высказать свои мысли вне статьи, в простом разговоре. Анна знала, что своим вниманием к его «вердиктам» она делает Смирнову приятно.

К этому моменту на улице и вовсе стало темно. Наступил вечер, но с виду это была глубокая-преглубокая ночь. С неба падал крупными хлопьями снег, однако мороза в воздухе не было. Была приятная прохлада, причём ничего не таяло, особой грязи под ногами не наблюдалось. Это смутило Виктора.

В Москве при такой температуре с каждым шагом брюки становились бы грязнее, и капли отлетали от месива с громким всхлипом.

Виктор и Анна направились к отелю. Они шли по брусчатке, по той самой улице, где утром Смирнов спас человека. Наверняка тот парень вынес важный для себя урок, что митинги – опасная штука. А может он, наоборот, решил отомстить за причинённую боль и снова вернулся на площадь…

С горки всё также слышались взрывы газовых гранат и хоровое пение произведений «Океана Эльзы». Как будто у них, украинцев больше ничего нет. Да, это популярная группа, но это не повод выставлять её, как национальные песни. Вакарчук точно не знал, что его песни, написанные о любви, об отношениях стали стимулятором протестов. Хотя, поговаривают, он лично на протесты ходит.

Анна и Виктор зашли в отель, и, проходя мимо стойки регистрации, парень произнёс:

– Ань, иди в номер. Я через минуту подойду!

– А что такое?

– Сюрприз! – заманчиво прошептал Смирнов

– Ну хорошо! Только не задерживайся.

Виктор подбежал в бар, что находился рядом с общим залом-рестораном. Там сидело много мужчин, именно мужчин в строгих смокингах и сигарами в руках. Они из себя Черчилля корчат? Бедолаги. Им, видимо, не понять, что толстая сигара в руке и рюмка коньяка не делает из них магнатов-олигархов. На самом деле все понимали, что это – обычные местные жители, сбежавшие на время от протестов в отель, а костюмы они одели, чтобы сделать из себя иностранцев. Это не удалось, но никто не выдавал друг друга.

Данные персоны важно сидели с газетами в руках, медленно выкуривали сигары и то и дело поглощали рюмку горячительного за рюмкой. Когда они расходились по номерам, то на барной стойке их ждали длинные чеки, в конце которых жирным текстом была напечатана цена. Совсем не маленькая цена. Даже по меркам Москвы. Однако данные люди с невозмутимым видом откидывают купюры, показывая своё безразличие к трате денег. Мол, их у них много, и какие-то пять тысяч гривен для них ничто.

Смирнов попросил у бармена три бутылки шампанского, бутылку красного французского вина и пузырь с водкой. Виктор расплатился и взял все эти ёмкости кое-как между пальцами, после чего гордо двинулся в номер. Люди, сидящие в зале, с широко открытыми глазами глядели вслед Виктору. Какой-то любопытный тип спросил бармена:

– Сколько он отдал?

– Восемь тысяч.

– Восемь?! Так это ж больше, чем я за полнедели в баре выпиваю и поедаю!

– Вы бы видели, какое вино он взял! – важно сказал бармен

– Италия? – поинтересовался третий голос из зала

– Франция! – ответил бармен – Двадцать шесть лет!

Оба клиента кашлянули и сидели молча, читая газеты и выкуривая сигары.

Смирнов, неся всё в своих руках, аккуратно поднимался по деревянной лестнице, после чего подошёл к своему номеру и постучал в дверь ногой.

Анна мигом открыла и от удивления крикнула на пол-отеля:

– О, Боже! Какой повод?

– Спокойно, милая, спокойно. Начнём веселье! Мы в Киеве, и у нас есть ещё два дня!– усмехнулся Виктор

Он зашёл в номер и с грохотом поставил бутылки на низенький деревянный кофейный столик. Никольская же стояла с глазами по пять копеек.

– Начнём с шампанского! – объявил Смирнов, ставя стеклянные бокалы на столик рядом с бутылками

– А они же все разные! Давай…С этого! – Анна указала своим изящным пальцем на бутылку с тёмно-синей наклейкой с французской надписью

– Хорошо! – Виктор освободил пробку от проволоки, после чего открыл дверь на балкончик, потряс бутылку и слегка стукнул по дну ладошкой

– Ты чего? – засмеялась Анна

– Готовь бокалы! – Виктор пристально наблюдал за пробкой, плавно скользящей по горлышку наружу – Быстрее, быстрее! – усмехнулся он

Пробка с громким гулом и огромной скоростью вылетела из зелёной бутылки на улицу, врезавшись в стену соседнего дома и упав наземь. Пена, на удивление, не хлынула бурным потоком из горлышка, поэтому Виктор, не торопясь, разлил шампанское по бокалам и поставил бутылку на стол.

– Сегодня, конечно, без моего любимого коктейля, но тоже всё на высшем уровне! – произнёс Смирнов и чокнулся бокалами и Анной

Так они довольно быстро опустошили бутылку шампанского, затем выпили вино двадцатишестилетней выдержки и закончили вечер крепкой водкой. Они были пьяны. Смирнов, как солдат, поддался алкоголю не в полной мере, а Анна…Анна изрядно напилась. Назовём это так.

Они провели вечер за душевными разговорами. Виктор не беседовал с таким интересом никогда. Сегодня будто раскрылась его душа, желавшая вылета наружу более тридцати лет. Анна, даже будучи пьяной, вслушивалась в каждое слово Виктора. После этого они включили медленную музыку на телефоне и начали танцевать вальс. Прямо в отельном номере, в коридоре. Затем они поцеловались и предались любви на всю ночь…

Смирнов проснулся около девяти часов. Его причёска будто подверглась удару током – из красиво уложенной чёлки получился хаос. Он направился в ванную, где холодной водой умылся, после чего вспомнил всё произошедшее вчера. Его голова не болела, была лишь сушь внутри. Дико хотелось пить, поэтому Виктор, не раздумывая, открыл мини-бар и опорожнил двухлитровую бутылку воды.

Часом позже проснулась Анна. Хоть её волосы и не приняли форму гнезда, но внутри тела царило паршивое ощущение сильного похмелья.

– Есть вода? – первым делом спросила она

Смирнов снова открыл мини-бар, достал ещё одну двухлитровую бутылку воды и дал её Никольской. Девушка жадно делала глоток за глотком, будто воды не видала целый век. Вскоре она пошла в ванную, умылась, надушилась и стала собираться на завтрак. Смирнов, после того, как девушка провела водные процедуры, занял ванную в целях бритья и утреннего душа.

Пожалуй, ничто так не освежает, как утренний приём душа. Капли воды снимают сонную усталость, делая человека бодрым.

Анна одела бордовое короткое платье до колена, Виктор оделся так же, как и вчера, и парочка отправилась на завтрак.

Зал не был наполнен людьми, как вчера. Хотя чему удивляться? К последним минутам завтрака всегда сходятся все постояльцы. Каждый хочет подольше поспать. Когда в ресторан спустились Виктор и Анна, то в зале было человек пять-шесть, не больше. Почти все – европейцы, и это заметно.

Виктор взял тарелку, и стал обходить столы, уставленные разной едой. Шведский стол – удобно. Что хочешь, то и берёшь. Смирнов медленно разглядывал еду, которую клал к себе в тарелку. Он набрал на удивление много. Прямо как его коллега по работе. Анна же взяла совсем немного.

Пока они ели, в зал прибывали всё больше и больше постояльцев.

– Витя, у меня так дико голова болит. – начала говорить Анна, кушая омлет с помидорами и зеленью – Не передать словами, если честно.

– Понимаю, похмелье – страшная штука. У меня, кстати, ничего особо не болит. Хотя я выпил побольше, чем ты – заметил Смирнов

– Это точно…

– Да пройдёт, через час-другой будешь свежей, как огурчик. Пройдём прогуляемся, и всё.

– Да. Надо подышать воздухом, это точно.

Завершив завтрак, они зашли номер, одели свои пальто и пошли прогуливаться по просыпающемуся Подолу. Анна, как и вчера, глубоко вдыхала морозный воздух, который, к огромному удивлению, не отдавал до боли знакомым запахом жжёных шин. Дышалось легко, не чувствовалось ничего жжёного или взорвавшегося.

Анна и Виктор спокойно прогуливались по улице. Вдруг с холма спустилась огромная толпа людей, многие из которых несли украинские флаги. Почти у всех лица были в непонятной копоти, у многих откуда-то текла кровь и под глазами виднелись синяки. Толпа шла медленным шагом, с грустными лицами. По глазам виднелось разочарование. Смирнов хотел быстро отойти от этой толпы. От греха подальше. Вдруг нагрянет отряд милиции, и его с Анной вместе со всей этой толпой арестуют и будут…не буду писать, что делают с задержанными протестующими в подробностях. Скажу лишь, что ощущения будут точно неприятными.

Парочка быстрым шагом двинулась от толпы в сторону знакомой Контрактовой площади. Анна на своих каблуках громко цокала ногами о брусчатку, нервно оглядываясь по сторонам:

– Мне страшно стало. – сказала она

– Не бойся! Всё хорошо, сейчас зайдём в какое-нибудь кафе, чаю попьём. Переждём проход толпы. – серьёзно сказал Виктор

Они действительно зашли в кафе на Контрактовой площади, в котором они вчера обедали. Похмелье сняло, как рукой. Ещё бы! Морозный воздух и страх – лучшее лекарство от сонливости и похмелья.

Виктор и Анна заказали по чашке зелёного чая с жасмином, а пока делали заказ, то парень спросил у официантки:

– Извините, а что вчера такое произошло на Майдане? Сегодня жжёной резиной на пахнет, да и протестанты потеряли свой настрой.

Молоденькая чернявая девушка в униформе тихо ответила по-русски:

– А вы не слышали?

– Нет, если честно. Там что-то серьёзное было?

– Ой, даже говорить страшно. В общем, там началось столкновение. Всё шло, как обычно. Толпа против толпы. Но в один прекрасный момент кто-то кинул бутылку с зажигательной смесью…Никто, к счастью, не погиб, но полиция стала их сильно прижимать. Тогда ещё больше зажигательной смеси пошло в дело. Поэтому у них все лица такие. – официантка указала пальцем на толпу, что шла вдалеке – Их жёстко примяли ночью. Времени на сжигание шин не нашлось. Там, можно сказать, бой шёл…Поэтому многие уходят: побитые, в копоти, чтобы не получить ещё. Слава Богу, что никто не умер…

– Понял, спасибо…Жёстко это всё! – ответил Виктор и продолжил заказывать чаёк.

Ещё бы, жёстко! Там было месиво. Пока Виктор с Анной предавались любви, а потом спали, на Майдане бойня была. Били всех без разбора!

Вскоре парочка, допив чай и расплатившись, вышли из кафе. Толпа, наверное, ушла далеко от Подола. Виктор спокойно выдохнул и произнёс:

– Как же славно, что не было ничего жестокого здесь! А то мы бы в эпицентре боя оказались… Людей жалко, конечно. Но, с другой стороны, не нужно было бросаться коктейлями Молотова! Тогда, может, этих грустных лиц никто бы и не видел. – он достал толстую европейскую сигарету и закурил. – Не дай Боже попасть туда, в это месиво! Вчера я даже близко к толпе не стоял, а получил по самое никуда! Представляю, что будут делать с теми, кто «Молотова» кинул…

Анна молча слушала и кивала, погрузившись в свои мысли. Однако после минутной паузы в разговоре она резко спросила:

– Витя, что будем делать сегодня?

– В каком смысле?

– В прямом. Не сидеть же нам в номере весь день. Нужно сходить куда-нибудь…

– Да куда ты сейчас пойдёшь? Все достопримечательности в центре, на горке. А там сама знаешь, что происходит.

– Это всё понятно, но наверняка ещё места есть! – начала повышать тон Никольская

– Здесь есть замечательный фуникулёр, знаешь? – Смирнов говорил таким же невозмутимым голосом – Есть прекрасное место под названием Арка Дружбы народов…

– Да хватит тебе! – Анна перебила и закричала – Ты совсем не понимаешь, что мы приехали в город не за тем, чтобы пить алкоголь литрами и сидеть в номере!

– Я всё прекрасно понимаю… – голос Смирнова оставался таким же спокойным, а он медленно и пафосно затягивался

– Это был не вопрос! Мы на твоих «замечательных местах» убьём максимум час. Нужно обойти весь город, когда ещё сюда приедем?

– Весь город… – тихо бубнил Виктор

– Витя, ты меня слышишь?!

– Да слышу я тебя!

– Пойдём просто гулять по городу, пойдём на горку. Обойдём твой Майдан стороной, и ничего нам не будет!

Анна молча вырвала свою руку из ладони Виктора и пошла в сторону туристической карты центра города, чтобы найти путь, как подняться на горку.

Она гордо пошла к центру, забыв о страхе протестов. Смирнов плёлся за ней, а когда докурил, то взял её за руку и тихо сказал:

– Аня, там вправду опасно. Я тоже думал, что обойду протесты стороной. И когда началось столкновение, то дёру дал, но меня взяли. Там всех без разбора берут!

– Опасно…Надоело жить в постоянном страхе! Надо хоть когда-нибудь преодолевать свои предостережения! Понимаешь?

– Эх, ладно… – Виктор снова закурил – Только давай на всякий случай паспорта возьмём?

– Хорошо.

Парочка спешно забежала в отель, чтобы захватить с собой документы, и направилась по знакомому Андреевскому спуску на холм.

– Как же тут красиво! – восхитилась Анна и сфотографировала улочку на телефон

– Знаю, атмосферное место!

Так они прошли к той самой Михайловской площади. Там уже Виктор стал хмурым и настороженным:

– Аня, по той улице не смей идти! По крайней мере, я туда точно ни ногой. Меня прямо на этом месте побили!

– А что там?

– Майдан, чёрт возьми!

Анна стояла перед воротами Лавры. Она сфотографировала и их. Они направились по широкой улице к Софийскому собору, что находится напротив Киево-Печерской Лавры. Золотые купола ярко блестели на небе, хотя оно было пасмурным.

Майдан не издавал не единого шума. К всеобщему удивлению, стычек не было. Словно наступило затишье перед бурей. Перед огромным штормом, потопом. Даже шины не жгли. Были видны баррикады, флаги, но шума не было. Видимо полиция хорошенько размялась на протестующих…Настолько хорошо, что весь день никто не рыпается.

Анна фотографировала всё на своём пути. Виктор же нервно глядел в сторону Майдана и время от времени закуривал, что нервировало его девушку.

Не буду подробно говорить о их прогулке, но маршрут был очень длинным. Они обошли весь центр украинской столицы: и Родину-мать, и сквер Тараса Шевченко, и Арку Дружбы народов. Всё посмотрели. Остался лишь фуникулёр. Удивительно – такой необычный вид транспорта в самом центре города.

Уже вечерело, поэтому Виктор и Анна быстрым шагом пошли к фуникулёру, съехали вниз по крутому склону и вышли около памятника Владимиру Крестителю. У подножия горки Анна посмотрела по карте маршрут в Подол, и парочка выдвинулась туда. Уже вечерело, а никто не обедал, поэтому Смирнов весь день ждал похода в тот самый ресторан на Контрактовой площади. Они шли быстро. Храбрость храбростью, а инстинкт самосохранения никто даже не думал отменять. Тем более освещение было лишь формальным, а основной источник света – набережная. Там обилие всяких фонарей!