скачать книгу бесплатно
Фадеич вернулся в моторный отсек, прихватив с собой одного из разведчиков.
—Гранаты есть? – Малышев обращался к командиру диверсантов, не отрываясь от манипуляторов управления.
—Есть?!
—Сколько?
– Четыре, а что?
—По моей команде бросай на скалы.
Вообще то следовало спросить : «Зачем?», но времени на расспросы просто не оставалось. Четыре кольца полетели за борт, а «лимонки», удерживаемые скобой, остались в руках офицера.
Эсминец, отвернув вправо, огибал островок, а безумный катер русского капитана, на несколько мгновений пропал из вида, ревя моторами. До столкновения со скалой оставались секунды, и уйти от тарана каменной громады он просто не смог бы.
Раздался взрыв. Столб огня и дыма, взвился вертикально вверх, звук двигателя пропал. Наступила тишина.
Войдя в пролив между островком и чёрными скалами, Гюнтер оказался в том месте, где он последний раз видел русского.
Катер исчез, как будто его и не бывало.
—Внимательно осмотрите всё вокруг, – команда была отдана разве, что для порядка, потому что сигнальщики и так смотрели «в оба", внимательно обшаривая цейсовской оптикой каждый подозрительный бугорок в прибрежных скалах, включая неизвестный островок. – Акустик?
—Господин капитан шумов нет, – доложили оба «слухача».
—Странно, куда же он мог деться? – вопрос к вахтенному офицеру остался без ответа. – Самый малый вперёд!
Эсминец осторожно приблизился к берегу. Островок просматривался насквозь, прибрежные скалы стояли сплошной стеной, не было даже намёка на какой-либо пролом.
—Акустик, когда исчез шум винтов русского катера?
—В момент взрыва, господин капитан.
—Радист! Связь!
Через три четверти часа оба эсминца береговой охраны внимательно осматривали место исчезновения этого сумасшедшего капитана.
—Ну и куда он мог подеваться? На острове его нет, кругом скалы?!
—Я думаю, что русский сейчас дожидается приёма в очереди у Создателя, – пошутил голос Гюнтера в репродукторе громкой связи, – мой акустик ничего не слышит. А твой?
—Странно всё это, но пожалуй, ты прав. Хорошо, следуем на базу. Пристраивайся ко мне в кильватер, дистанция три кабельтовых.
Описав циркуляцию, оба эсминца, следуя друг за другом, обогнув островок, скрылись за горизонтом.
Окончательно рассвело, солнце улыбнулось новому дню, а дождь совсем прекратился.
***
После окончания Краснодарского Политеха я получил распределение на Компрессорный завод, в ремонтно-монтажный цех, мастером, а потом и до начальника дослужился.
Правда, на этом отрезке жизненного пути пришлось помотаться по стране, от Сургута до Калининграда.
И вот однажды в Одессе произошла встреча, которая и зародила идею написания этой книги, которая сейчас лежит перед вами.
Был у нас в бригаде «дед» – Шибко Виктор Григорьевич. Монтировали мы с ним станки, портовые краны, и целые заводы тоже монтировали. Пришлось мне помотаться по Великой, Могучей и Необъятной.
О том, что «дед» был фронтовиком, знали многие. А вот разговорить его, было делом трудным, почти что безнадёжным.
В те времена автомобиль был ещё роскошью – мало было «железных коней» у простых работяг, а потому после смены или «по поводу», могли мы себе позволить выпить пивка или, «что покрепче».
Это особым грехом не считалось – всё равно «руля» ни у кого не было, а хмель до завтра выветрится. Сам грешен , пару раз приходил домой «на бровях».
Витя, как нередко называли Шибко тоже мог хряпнуть поллитровку на троих и поговорить и душу раскрыть , но вот о войне ни разу никто даже и не слышал от него ни слова.
Парторг завода к «деду» имел особое расположение, потому как сам был фронтовик, а когда на проходной вывесили стенд «Они защищали Родину» все, кто знал Виктора Григорьевича, честно говоря попросту офигели.
Наш Григорьевич имел: два «Ордена Славы», «Красную звезду», «Отечественную войну третьей степени» и медалей с десяток. Между прочем две «За отвагу» и одна «За боевые заслуги». Вот такой иконостас, и всю войну в разведке.
В середине восьмидесятых направило нас, наше предприятие, в Одессу. Помогали мы устанавливать портовое оборудование .
Закончив наладку двадцатитонного крана, бригада уехала домой, ещё в полдень, а мы с «дедом» должны были отправиться восвояси «утреней лошадью». Ну в смысле на поезде.
Вечер был свободен и мы, взяв такси, направились к «Дюку». Я просто мечтал стать на крышку знаменитого люка и увидеть ну «это самое» у Дюка.
Молод был – двадцать третий год всего. А тут такой случай представился. По лестнице князя Таврического, Григория свет Александровича, я уже пару раз пробежался. Теперь решительным шагом, шествовал к господину Решилье.
Одесса город, конечно, большой, но вот говорят у «люка» сходятся все дороги и встречаются там те, с кем встретиться ну никак не ожидаешь.
—Витя! Ты? – удивлённый возглас за спиной не произвёл на меня никакого впечатления, потому что я во все глаза смотрел на «это самое», ну в смысле свиток знаменитого градоправителя «жемчужины у моря».
А вот «дед» изменился, рывком повернулся и уже через минуту два немолодых человека устремились друг к другу. Они удивлённо смотрели друг на друга, и было понятно, что встретиться эти двое, ну ни как ни рассчитывали.
—Степан?! Откуда? Живой чертяка! Сколько лет, – выдавил из себя Григорьевич и мужчины снова обнялись. Оба плакали.
Народ и не особенно-то и удивлялся. Здесь такое видели каждый день, а то и по несколько раз.
В тот вечером мы, поломав все планы, завалились в кабачок «Два Карла». Как выяснилось позже, название сей ресторации происходит от типичного одесского юмора – заведение располагалось на пересечении улиц Карла Маркса и Карла Либкнехта.
Степана здесь знали и наверняка уважали. Сразу при нашем появлении, без лишних вопросов нас усадили на самое лучшее место – у окна и ещё и шторочкой завесили, чтоб ни одна чужая морда не посмела даже и близко подойти к «дедушкам», пока они, выпив, закусив, и снова опорожнив стакан, вспоминали свою молодость.
Я сидел рядом, слушал и потихоньку ощущал, как глаза мои вылезали из орбит от всего услышанного.
К концу вечера старички уже основательно нагрузились, а вот я, напротив, был «ни в одном глазу». Самое обидное было в том, что отлично понимал, что о том, что только что услышал, ни смогу поведать ни одной живой душе – просто никто не поверит. Да и рассказать, обо всём, что я узнал, честно говоря, духу не хватит.
***
Грохот взрыва гранат и тишина остановившегося мотора сменился хрустом веток, шумом листвы и треском каркаса боевой рубки. Всё, что не сняли на базе, было сметено жёсткой метлой из веток, палок и листьев.
Катер на полном ходу влетел в довольно узкий пролом в скалах, заросший вековым лесом. Малышев и командир разведчиков успели нырнуть в углубление корпуса и зелёная метла, пройдясь по палубе, смела всё, что можно было смести.
Ручки управления, приборы , компас были вырваны смяты и выплюнуты за борт.
Катер летел напролом сквозь зелёный коридор, не разбирая дороги, теряя скорость и людей, находящихся на палубе.
Наконец, всё это закончилось, и он закачался на водной поверхности, окружённый тишиной и спокойствием.
Бухточка, в которой оказался небольшой отряд моряков и разведчиков, была метров сто в диаметре и имела овальную вытянутую форму. Отвесные скалы каменным забором окружали водоём, и он больше напоминал колодец, который кто-то вырыл среди гранитных громад.
Говоря о том, что все, кто был на палубе были сметены, это я, конечно, преувеличил, потому что Степан успел уцепиться за скобу торпедного ложемента, оставшуюся после демонтажа.
Зеленная метла, частично сорвав с него одежду, исцарапав тело, тем не менее, за борт его не скинула. А вот молоденький разведчик бултыхался в воде.
—Не утопнет? – поинтересовался Малышев, сбрасывая с себя листья, сучья и бренные остатки рубки.
—Ни черта с ним не станется, выплывет. Меня, кстати, Андреем кличут.
– Сергей, – Малышев протянул руку, – а его? – кивок в сторону разведчика, оказавшегося за бортом.
—Витя. Хороший парень, только, кажись, пару годков себе приписал, да это не страшно.
Виктор действительно грёб и не скулил к небольшой отмели, покрытой мелкой галькой.
—Фадеич, у нас есть багор?
– А как же без него. – боцман уже доставал добротный шест, сделанный по уставу, покрашенный и наточенный на совесть.
—Правь к отмели, куда гребёт вон тот юноша, по пути подберём, если, конечно, не утопнет.
Бренные остатки, красоты и гордости отряда торпедных катеров Северного флота, ведомые опытной рукой боцмана направились к вышеупомянутому пяточку суши.
Подбирать по пути никого не пришлось, по той причине, что разведчик прибыл туда даже раньше и сейчас его зубы активно выбивали чечётку от холода.
Швартовка произошла удачно. Нос катера выволокли на берег, а брошенный якорь, надёжно закрепил корму, на небольшом пятачке суши, окружённой гранитными скалами.
Мышеловка захлопнулась, мышка сидела и ждала кошку, а хвостатая зверюга в это время искала саму мышеловку, вернее, она даже не догадывалась о её существовании.
Капитан на корабле – первый человек после бога, а потому Малышев просто взял командование на себя, взвалив на свою совесть весь груз ответственности.
—Андрей, бери бойцов и двигайте вон к тому валуну. Там замаскируйтесь и ведите наблюдение. Смены не будет, так что ты уж выкручивайся сам. Возьми немного еды и воды, в случае чего дашь знак. Выполняйте.
Разведчики, прихватив один из своих сидоров, направились к указанному НП.
– Фадеич и ты Стёпа, начинаем ремонт. К утру нужно закончить.
—Всё понятно командир, а вдруг немцы найдут вход к нам, – боцман внимательно смотрел на лейтенанта, Степан тоже.
Если бы Малышев стал их уверять, что вход в бухточку найти невозможно и они в полной безопасности, вот тогда ему не поверили бы точно. Но лейтенант просто усмехнулся и будничным голосом, как о самом обычном, заявил:
—Не найдут, там хитрая иллюзия имеется, рядом пройдёшь, а вход не увидишь, так что будьте покойны и не шумите, а всё остальное и без нас здешние духи сделают. Место тут заговорённое. Чужих не пустит.
—А мы, что свои?
—Я – свой, и этого пока что достаточно. Ну, хватит молоть воду в ступе, за работу. Фадеич возьми ключи и инструменты. Пора.
Весь день и ночь, троица пахала без перекура и перерыва на "пожрать", вернее, работали двое, Степан только советовал, потому что когда руки в бинтах и боль отдаётся во всём теле, много не послесаришь.
В четыре утра, упёршись, баграми о каменистое дно, начали выход из «мышеловки» и уже через полчаса катер вышел из теснины скал на чистую воду.
Светила полная луна, Удача, кажется, снова улизнула по своим делам, но дольше оставаться здесь было нельзя, вода и провизия закончились. Фарватер был пуст, Океан лежал перед ними. Компас восстановить не получилось, но Сергей и без него в полный штиль смог бы найти дорогу.
—Фадеич, заводи моторы.
Оба двигателя, чихнув пару раз для приличия, запели свою песнь, быстро прогреваясь.
Берег отпрыгнул и стал медленно удаляться.
—Степан смотри! – молодой разведчик, которого разместили на корме, схватив одной рукой фуфайку моториста, другой указывал на чёрную скалу, от которой только, что отвалило из судёнышко.
Двигатель продолжал работать, но катер стоял на месте как вкопанный. Все, кто был на палубе и в рубке, неотрывно смотрели на скалу. Боцман ничего не понимая выглянул из трюмного отсека и тоже глядел и не верил своим глазам.
В свете полной луны на верхушке скалы был чётко виден барельеф, вырезанный искусной рукой неизвестного камнетёса.
Сам барельеф был не меньше полутора метров в окружности:
На капитанском мостике неизвестного парусника были вырезаны объёмные фигуры двух человек :
Один, который на переднем плане был молод, не более двадцати лет, на голове широкая шляпа с плюмажем. Перевязь от шпаги пересекала его грудь, в левой руке он держал подзорную трубу, а правой ухватился за парапет мостика. Глаза Капитана были устремлены в сторону бушующего Океана.
А вот второй ! Второй была женщина. Она стояла рядом, чуть сзади, касаясь правой рукой плеча мужчины. Высокая статная, молодая, невероятно красивая с золотыми локонами, которые спадали на крутые, налитые здоровьем и силой плечи. Её взгляд был устремлён в ту же сторону.
Барельеф вдруг закачался и, отделившись от скалы, поплыл по воздуху в лунном свете. Это было так необычно и неправильно, что поверить в увиденное было решительно невозможно.
Каменное лицо Капитана повернулось в сторону невольных свидетелей, и Ужас сковал сердца всех, кто был на верхней палубе.
Неожиданно набежавшая тучка скрыла желтоглазую и, барельеф исчез. Мотор взревел, выходя на форсаж, неведомая рука отпустила судёнышко, и торпедный катер совершив прыжок, умчался в сторону Океана.
Четверть часа все, кто был на борту молчали, было понятно, что никому ничего не почудилось. Все, всё, видели, вот только поверить, а тем паче рассказать об увиденном ими, было решительно невозможно. Стать посмешищем и трепачом – малоприятная перспектива.
—А ничего и не было Стёпа, – моргая и укрываясь от морских брызг и встречного напора ветра, пролепетал разведчик.
Степан кашлянул. Усмехнулся:
—Было Витя, всё было. Вот только нужно об этом забыть поскорее и не вспоминать, от греха подальше .
Встреча с чертовщиной ничего хорошего не сулила, уж это он знал отлично, не первый год на флоте.
И , как оказалось, в дальнейшем, был абсолютно прав.
