Лакки Старр и луны Юпитера

Бигмен опять сжал кулак, и на этот раз звук получился оглушительный, а вспышка ослепила всех, кроме самого стрелка, который единственный точно знал, когда жмуриться.

Саммерс сдавленно взвизгнул. С его рубашки исчезла верхняя пуговица.

– Прекрасный выстрел! – восхитился Бигмен. – Такая меткость – редкость! Я бы на твоем месте не двигался, Саммерс. А то, если удача отвернется от меня, ты потеряешь кусочек своей шкуры, приятель. Это тебе не пуговица.

Саммерс закрыл глаза, его лоб блестел от пота. Бигмен сжал кулак дважды – исчезло еще две пуговицы.

– О, небеса! Это мой звездный час! Как мило с вашей стороны, что никто нам не может помешать! Ну-ка, еще разок – напоследок!

На этот раз Саммерс завизжал, как поросенок. Сквозь прореху на рубашке обозначилось красное пятнышко.

– Так не на носу же! – успокоил Бигмен. – Что-то я разволновался, сейчас уж точно промахнусь… Или ты что-то хочешь сказать?

– Да! – закричал Саммерс. – Это я, я подстроил!

– А ведь твой человек и так намного тяжелее, – сказал с укоризной Бигмен. – У него опыт, к тому же. И ты все равно не решился на честный поединок? И не оставил моему другу ни малейшего шанса? А ну, брось свою игрушку! Остальных же попрошу не двигаться. С этого момента у тех двоих все по-честному. И только шевельнитесь мне, пока один из них не выберется!

Он на минуту смолк. Кулак с иглопистолетом медленно перемещался из стороны в сторону.

– Но если вернется этот ваш детина – я буду несколько огорчен. А когда я огорчен, то становлюсь ненормальным. И за свои действия уже не отвечаю. Могу, например, открыть пальбу по толпе, и никто из вас не успеет помешать мне сжать кулак разочков десять. И если десятерым из вас наскучило жить – можете пожелать Лакки Старру поражения.

С иглопистолетом в руке и аквариумом под мышкой Бигмен замер в ожидании. Он очень хотел немедленно прервать поединок, но опасался, что Лакки это не понравится.

Вот в поле зрения промелькнула тень и, вслед за ней, другая. Послышался глухой удар тела о стену, затем второй, третий, и наступила тишина. Кто-то, ухватив неподвижного соперника за лодыжку, возвращался назад. Победитель вошел в коридор. Рядом мешком рухнул побежденный.

Бигмен вскрикнул – перед ним, утирая кровь, стоял Лакки.

С трудом они привели Арманда в сознание. Шишка с небольшой грейпфрут украшала скулу, один глаз полностью заплыл, а нижняя губа кровоточила. Первыми словами Арманда были:

– Клянусь Юпитером, эго не человек, а настоящая пантера! – Он поднялся на ноги и по-медвежьи обнял Лакки. – Как только он нашел опору, на меня как будто навалился добрый десяток! Он что надо, парни!

Парни захлебнулись в радостном вопле. В-лягушка уловила вначале облегчение, а потом – сильное возбуждение.

Арманд осторожно улыбнулся и вытер кровь с губы.

– Этот Советник парень что надо! Каждый, кому он еще не нравится, будет иметь дело со мной! А где Рэд?

Но Рэд Саммерс уже исчез, прихватив с собой свой аппарат.

– Послушайте, мистер Старр, – виновато произнес Арманд. – Я должен вам кое-что сказать. Мне с самого начала не нравилась наша затея. Но Рэд сказал, что если от вас не отделаться сразу – потом хлопот не оберешься…

Лакки поднял руку.

– Это не так. Слушайте все! Лояльно настроенным землянам опасаться нечего, уверяю вас! И еще. Сегодняшнее не подлежит оглашению. Немножко поволновались и забудем об этом. Надеюсь, когда мы увидимся в следующий раз, у вас будет бодрый вид. Ведь ничего не случилось, верно?

Они орали, как сумасшедшие.

– Браво, мистер Старр! Слава Совету!

Лакки уже собрался уходить, когда Арманд окликнул его.

– Подождите! Что это? – Толстым указательным пальцем он ткнул в аквариум.

– Венерианское животное. Наша любимица.

– Симпатичная, очень. – Гигант выглядел довольно глупо. Остальные, столпившись около аквариума, тоже громко выражали свое восхищение. Заодно они пожимали руку Старру и уверяли, что с самого начала были на его стороне.

Бигмен, которому все это порядком поднадоело, взорвался.

– Лакки! Или мы пойдем домой – или я шлепну парочку-другую!

Сразу стало тихо, и толпа расступилась.

Лакки поморщился от холодного компресса, который Бигмен наложил на разбитую щеку.

– Послушай, Бигмен, а что это за история с иглопистолетом, о котором поговаривали после спектакля? Рассказал бы, а?

И Бигмен рассказал как было…

– А я подозревал механические повреждения!.. Особенно после второго падения, когда все так кстати заработало. Значит, ты в это время сражался с Саммерсом?

Бигмен гордо усмехнулся.

– О Космос, неужели я мог спустить ему такое?!

– Ты должен был обойтись без пальбы.

– Ничто так не охлаждает пыл! – обиделся Бигмен. – Или мне следовало погрозить им пальчиком: ай-ай-ай, как нехорошо! Необходимо было напугать их до смерти!

– Зачем?

– Эх, чтоб тебя, да ведь ты уже проигрывал целых два падения, когда я все раскусил! И я не знал даже, есть ли у тебя еще силы! Чуть не заставил Саммерса прервать схватку!

– Ну да! Тогда бы нас сочли просто шарлатанами.

– Именно такой я и представлял твою реакцию. Но пойми же, мне было страшно за тебя!

– Совершенно без причин. Как только управление заработало, все пошло, как по маслу. Обнаружив, что во мне еще есть бойцовский дух, Арманд струсил. Такое случается с людьми, которым не приходилось проигрывать. Если они не побеждают сразу – это повергает их в смятение, и они вообще не побеждают.

– Да, Лакки, – согласился Бигмен, хитро улыбнувшись.

Лакки молчал пару минут, внимательно глядя на Бигмена.

– Мне не нравится это твое «да, Лакки». Ну-ка, что ты там еще выкинул?

– Ну, вообще-то… – Бигмен закончил работу над синяком и теперь, отступив, прищурился, как художник. – Скажи, разве мог я расстаться с маленький надеждой на твой выигрыш?

– Думаю, что нет.

– Конечно! Вот я и пообещал ребятам, что в противном случае мне придется некоторых из них укокошить.

– Это была шутка?

– Может быть. Но они приняли ее всерьез, помня о судьбе медных пуговиц. Короче говоря, полсотни человек ужасно болели за тебя.

– Вот оно что!

– Во-от… А В-лягушка с удовольствием передавала тебе их эмоции.

– И внушала Арманду мысли о поражении, – огорченно добавил Лакки.

– Вспомни лучше о двух подстроенных падениях! Это, по-твоему, честно?

– Да-да… Ладно, может быть, ты и прав.

Над дверью вспыхнула сигнальная лампочка, и Лакки удивленно поднял брови.

– Кто бы это мог быть? – Он нажал на кнопку, и дверь скользнула в паз.

В проеме стоял коренастый, полный мужчина с жидкой шевелюрой и голубыми немигающими глазами. В руке он держал блестящий металлический предмет, который, словно живой, без конца сновал от большого пальца к мизинцу – и обратно. Бигмена это сразу заворожило.

– Я Гарри Норрич, ваш сосед, – представился толстяк.

– Добрый день.

– Лакки Старр и Бигмен Джонс, не так ли? Может быть, заглянете ко мне на пару минут?

– О, это очень любезно с вашей стороны! Мы с удовольствием воспользуемся приглашением!

Норрич довольно неуклюже повернулся и повел их по коридору, время от времени рукой легко касаясь стены. Лакки и Бигмен с В-лягушкой шли чуть позади.

– Прошу вас, джентльмены! – Норрич посторонился, пропуская их в свое жилище. – Усаживайтесь поудобней… А я уже наслышан о вас!

– А что именно вы слышали? – поинтересовался Бигмен.

– Все только и говорят, что о битве Лакки с Большим Армандом да о фантастической стрельбе Бигмена! Вне сомнений – к утру об этом будет знать весь Девятый! Но мы еще вернемся к этой теме.

Он осторожно налил в две маленькие рюмки красноватого ликера и предложил гостям. Лакки взял рюмку и поставил ее перед собой.

– А это что такое на столе? – спросил Бигмен.

В комнате, кроме обычной мебели, было нечто, напоминавшее рабочий стол, тянущийся вдоль всей стены, со скамьей перед ним. На столе лежало множество металлических штучек, одна из которых привлекала внимание своей необычностью.

– Это? – Рука Норрича, скользнув по поверхности стола, легла на шестидюймовой высоты конструкцию. – Это головоломка.

– Простите?

– Трехмерная головоломка. В таком виде она тысячи лет просуществовала у японцев… Бывают головоломки, которые состоят из огромного множества частей и образуют сложнейшие структуры. Например, вот эта. Когда она будет закончена, то станет моделью аграв-генератора. Я сам сконструировал и собрал ее.

Норрич опустил в узкий паз конструкции металлическую пластину, пластина жестко встала на место.

– Теперь берем вот это… – Его левая рука легко скользила по конструкции, а правой, ощупав кучу разбросанных на столе деталей, Норрич отыскал нужную и тоже поместил в свой паз.

Заинтригованный Бигмен подался вперед и в ужасе отпрянул, услышав громкий визг.

Из-под стола показался пес. Он потянулся и положил на скамью передние лапы. Большая немецкая овчарка кротко смотрела на Бигмена.

– Я случайно на него наступил! – стал оправдываться Бигмен.

– Это Матт! – ласково сказал Норрич. – Вообще-то он безобидный. И тихий, если, конечно, на него не наступать. Он – мои глаза.

– Ваши глаза?

– Мистер Норрич слеп, Бигмен, – тихо сказал Лакки.

6. В игру вступает смерть

Бигмен сконфузился.

– Простите меня…

– Не стоит! – бодро ответил Норрич. – Я уже вполне свыкся с этим. Работаю мастером-техником, занимаюсь конструированием такой вот экспериментальной мелочи и не нуждаюсь ни в чьей помощи.

– Да-а, – протянул Лакки, – головоломки – хорошая тренировка.

– То есть, – изумился Бигмен, – вы хотите сказать, что можно сложить все эти замысловатости, не видя их? О Космос!

– Все не так сложно, как вы думаете. Я годами практикуюсь и, кроме того, сам изготовляю свои головоломки. Поэтому все хитрости для меня не хитры. Вот, Бигмен, взгляните-ка на один из простейших экземпляров. Вы сможете разобрать его?

Бигмен вперился в яйцеобразный предмет, вертя его и поражаясь совершенству исполнения.

– Практически, – продолжил Норрич, – мне нужен только мой Матт, который водит меня по коридорам.

Норрич наклонился, чтобы почесать пса за ухом, и тот сонно раскрыл пасть, демонстрируя большие белые клыки и длинный язык. Через В-лягушку Лакки ощутил, сколь велика привязанность Норрича к собаке.

– Аграв-коридоры для меня, увы, недоступны – я не знаю, когда нужно изменять скорость. Приходится пользоваться обычными. Путь, конечно, более длинный, но зато мы с Маттом знаем Девятый лучше кого бы то ни было. Правда, Матт?.. Ну, Бигмен, вас можно поздравить?

– Нет. По-моему, это монолит.

– Не совсем. Дайте-ка мне… – Ловкие пальцы Норрича запорхали над яйцом. – Видите этот маленький квадратик? Нажимаем – и он легко поддается. А ту часть, которая вышла с обратной стороны, поворачиваем на пол-оборота по часовой стрелке и извлекаем деталь. Дальше – вовсе нечего делать… Так, затем так, потом так, и так далее. Теперь возьмите все извлеченные детали, их восемь, и сложите все в обратном порядке. Последним пойдет ключевой кусочек, замыкающий, в полном смысле этого слова.

Бигмен с недоверием смотрел на рассыпанные детали, ничего не понимая.

– Мистер Норрич, – нарушил молчание Лакки. – Вы, по-моему, хотели поговорить о «радушном» приеме, оказанном нам сегодня, и о моем поединке с Армандом…

– Да-да, Советник. Прошу вас понять следующее. Я здесь, на Юпитере-9, с начала работ над агравом и неплохо изучил этих людей. Некоторые уезжают сразу по истечении срока договора, некоторые остаются, и к ним присоединяются новые… Но про всех можно сказать одно: они опасны.

– Почему?

– Причины различные. Во-первых – есть опасность, представляемая самим аграв-проектом: в результате несчастных случаев мы потеряли не одну сотню людей; я сам лишился зрения пять лет назад и считаю, что еще легко отделался… Вторая причина заключается в том, что они надолго изолированы от друзей и семьи. Изолированы полностью.

– Наверное, кое-кто рад такой изоляции. – Лакки невесело улыбнулся. Все знали, что индивиды, не ладившие с законом, иногда таким образом избегали наказания. Постоянно не хватало людей для работы под сводами искусственных атмосфер в условиях псевдограва – и добровольцам не задавали лишних вопросов. В конечном счете, они расплачивались за свои преступления тем, что работали на благо Земли, и работали в неимоверно тяжелых условиях.

Норрич кивнул, соглашаясь.

– Рад, что вы в курсе. Не имея, разумеется, в виду, офицеров и профессиональных инженеров, можно смело сказать, что на добрую половину здешних парней заведены на Земле уголовные дела, а другая половина чиста лишь по нерасторопности полиции. Я не уверен, что хотя бы один из пяти живет здесь под настоящим именем. И каждый думает, что единственная цель вашей жизни – упечь его в тюрьму, а всякие там сирианские шпионы – просто для отвода глаз. Они все тоскуют по Земле, но отнюдь не рвутся прилететь туда в наручниках. Поэтому Рэд Саммерс и смог их так завести.

– Этот Саммерс, вероятно, в прошлом был большим пройдохой?

Бигмен на мгновение прервал свое безнадежное занятие и буркнул:

– Убийцей, наверное?

– Ничего подобного! – энергично возразил Норрич. – Его можно понять… У этого человека никогда не было своего дома, он не изведал родительской ласки. Дурная компания, потом тюрьма – за мелкое вымогательство… Останься он на Земле – на голову бы сыпались одни невзгоды. И вот Саммерс прибывает на Юпитер-9 и начинает новую жизнь. Он самостоятельно изучает технику монтажа при слабой гравитации, механику силового поля, аграв-технику. Его выдвигают на ответственную должность, и он показывает себя прекрасным работником. Его уважают и любят. Он впервые познает, что значит иметь доброе имя и положение. И сама мысль о возвращении на Землю, к своей прежней жизни, для него нестерпима.

– Настолько, – добавил Бигмен, – что он, превратив поединок в избиение, попытался убить Лакки.

– Да, мне рассказали о том, как Саммерс, с помощью субфазного осциллятора, нейтрализовал аграв-управление мистера Старра. – Норрич нахмурился. – Глупость, которую можно объяснить только паническим состоянием бедняги. Ведь у него, в сущности, доброе сердце. Когда умер мой старый Матт…

– Ваш Матт? – переспросил Лакки.

– Да, раньше у меня была другая собака, тоже Матт. Она погибла от короткого замыкания в силовом поле. Ей не следовало находиться там, но иногда собаки исчезают по своим личным делам. Мой нынешний Матт поступает так же, если я не нуждаюсь в нем. Но он всегда возвращается. – Норрич ласково шлепнул пса, и тот, закрыв один глаз, застучал хвостом по полу. – Так вот, когда умер мой старый Матт, я нигде не мог раздобыть себе нового пса, и мне едва не пришлось убраться отсюда. Ведь хорошая собака-поводырь – большая редкость, на них всегда очередь. Администрация, конечно же, не хотела этим заниматься, ведь тогда обнаружилось бы, что они держат у себя слепого человека – Конгресс раздул бы это до неимоверных размеров. И вот тут-то на помощь пришел Саммерс. Он использовал свои старые связи и доставил мне Матта. Все, конечно, было сделано не вполне легально, и Саммерс очень рисковал ради этой любезности. Так что Саммерс способен и на поступки вроде этого. Не будьте с ним суровы, прошу вас.

– Я не собираюсь и не собирался вредить ему. Но должен буду ознакомиться со всеми сведениями о нем, которые наверняка имеются в Совете.

– Конечно! И вы убедитесь, что он вовсе не головорез!

– Надеюсь. А теперь ответьте мне вот на какой вопрос… Вы не находите странным, что администрация даже не попыталась вмешаться в сегодняшнюю забаву?

Норрич коротко усмехнулся.

– Администрация? Если бы вас даже убили – директор Донахью не слишком огорчился бы! И все было бы замято! У него теперь заботы куда более важные, чем вы с вашим следствием.

– Заботы?

– Еще какие! Понимаете, у нас ежегодно новый руководитель проекта и новая полиция. Донахью – уже шестой, не лучший, кстати, наш босс, следует признать, правда, он отказался от бюрократической волокиты и не пытается устроить здесь военный лагерь. Время от времени давая людям возможность расслабиться и немножко побуянить, он добился результатов – первый аграв-корабль готов взлететь. Говорят, это дело дней.

– Так скоро?

– Вполне возможно. Потому что менее чем через месяц Донахью будет уволен. Он совсем не заинтересован в отсрочке, ибо в этом случае его имя не попадет в анналы истории, и слава овеет кого-то другого.

– То-то он не хотел, чтобы мы садились сюда! – горячо воскликнул Бигмен.

– Не кипятись, – отмахнулся Лакки.

– Какой подлый тип! Сириус готовится проглотить Землю, а у него одна забота – прокатиться на своем жалком кораблике! – Бигмен поднял сжатый кулак, и сразу послышалось грозное рычанье Матта.

– Что вы делаете, Бигмен? – встревожился Норрич.

– Я? – удивился Бигмен. – Ничего!

– Никаких угрожающих жестов?

– Да нет… – Бигмен быстро опустил руку.

– Будьте осторожны с Маттом! Он обучен охранять своего хозяина! Сделайте-ка шаг в мою сторону и замахнитесь кулаком.

– В этом нет никакой необходимости. – Лакки красноречиво посмотрел на Бигмена. – Мы верим.

– Пожалуйста! – настаивал Норрич. – Никакой опасности, уверяю вас! Я вовремя остановлю Матта. Давайте, Бигмен! А то все тут так носятся со мной, что собака начинает забывать свои обязанности.

Бигмен шагнул вперед и без всякого энтузиазма поднял руку. Тотчас уши Матта прижались, глаза сузились, мышцы напряглись для прыжка, обнажились острые клыки и из гортани вырвалось хриплое рычанье.

Бигмен поспешно отступил.

– Сидеть, Матт! – приказал Норрич.

Пес успокоился. Лакки ясно почувствовал концентрацию напряжения, а затем – его ослабление в сознании Бигмена. От Норрича шли потоки нежного торжества.

– Ну, Бигмен, как ваши трехмерные дела?

– Сдаюсь! – раздраженно ответил марсианин. – Два кусочка я еще кое-как сложил, но это мой потолок.

Норрич засмеялся.

– Смотрите! – Он взял в руки произведение Бигмена. – Ничего удивительного! Вы неправильно сложили!

Ошибка была быстро исправлена, и вскоре, как по волшебству, возникло аккуратное, но еще зыбкое яйцо, с небольшим отверстием посередине. Артистичным движением Норрич подхватил ключевую деталь, чуть задвинул ее внутрь конструкции, повернул против часовой стрелки и слегка подтолкнул.

– Готово! – объявил он, подбросив яйцо в воздух. Бигмен расстроился окончательно.

– Ну, мистер Норрич, – сказал Лакки, поднимаясь, – надеюсь, мы еще встретимся? Я учту все, что вы сказали о Саммерсе и об остальном. – Его рюмка так и осталась нетронутой.

– Рад был познакомиться. – Норрич встал и пожал им руки.

Уснул Лакки не сразу. Он лежал в темноте, слушал доносившееся из смежной комнаты посапыванье Бигмена и мысленно вновь возвращался к событиям минувшего дня.

Казалось, произошло что-то такое, чему не следовало происходить. Но что? Это вертелось почти на поверхности сознания, и Лакки уже было ухватил мысль, но – уснул.

А к утру все стерлось… Бигмен окликнул Лакки из своей комнаты, когда тот, приняв душ, сушился под струями теплого воздуха.

– Эй, Лакки! Я добавил двуокиси углерода и дал лягушке двойную порцию травки. Ведь вы возьмем ее на встречу с этим чертовым Директором?

– Конечно, Бигмен!

– Отлично! А как насчет того, чтобы позволить мне высказать все, что я о нем думаю?

– Не надо, Бигмен.

– Ура! Моя очередь идти в Душ!

Как и все люди Солнечной системы, Бигмен знал толк в водных процедурах, и принятие Душа было для него величайшим наслаждением. Лакки покорно приготовился прослушать неизбежный в таких случаях кошачий концерт.

Едва Бигмен покончил с первой дикой руладой, раздался сигнал внутренней связи.

– Старр! – По экрану растеклось морщинистое лицо Донахью. Его узкие губы были поджаты, и смотрел он на Лакки довольно неприязненно. – Говорят, вы уже успели подраться с одним из наших рабочих?

– Вот как?

– Вижу, вас не очень помяли?

– Нет, все в порядке, – улыбнулся Лакки.

– Вы, надеюсь, не забыли, что я предупреждал вас?

– У меня никаких претензий.

– В таком случае, мне хотелось бы узнать, намерены ли вы сообщить о случившемся на Землю?

– Я нигде не упомяну об этом инциденте, если только он не будет иметь прямого отношения к тому, что привело меня сюда.

– Прекрасно. – Видно было, что Донахью успокоился. – Я попросил бы также не касаться этой темы во время нашей встречи. Подслушивающие устройства, знаете ли… Мне бы не хотелось…

– Можете быть спокойны, господин Директор.

– Отлично. – Взгляд Донахью смягчился еще более. – Увидимся через час.

Лакки услышал, как Бигмен выключил воду и сокрушительное пение сменилось тихим мурлыканьем.

– Хорошо, мистер Донахью, – приветливо отозвался он и тут же вздрогнул от пронзительного, душераздирающего крика:

– Лакки!!!

В два прыжка он был в дверях, там уже стоял Бигмен с округлившимися от ужаса глазами.

– Лакки! В-лягушка, Лакки! Она мертва! Она убита!

7. В игру вступает робот

Обломки пластикового аквариума уже высохли, лишь на полу оставалось немного влаги. Лист папоротника наполовину прикрывал тельце В-лягушки.

Теперь, когда она была мертва и уже не могла контролировать эмоции окружающих, Лакки смотрел на нее без обычной нежности. Он чувствовал лишь гнев, и, прежде всего, это был гнев по отношению к себе, не предотвратившему беды.

Бигмен, по-прежнему в одних брюках, сжимал и разжимал кулаки.

– Это моя вина, Лакки. Все из-за меня. Я так громко орал, что не слышал, как кто-то вошел.

«Вошел» – было не вполне подходящее слово Убийца не просто вошел – он прожег себе дорогу. Блок управления дверью буквально испарился под действием мощного источника энергии.

Лакки вернулся к экрану.

– Мистер Донахью…

– Что там у вас стряслось?

– До встречи. – Лакки прервал связь и вернулся к глубоко опечаленному Бигмену. – Нет, Бигмен, это я виноват. Не следовало принимать на веру слова дядюшки Гектора о том, что сирианцам ничего не известно про В-лягушку и ее особые свойства. Предположи я обратное – она бы ни на минуту не осталась без присмотра.

Лейтенант Невски вытянулся по стойке смирно, едва Лакки с Бигменом переступили порог своей комнаты.

– Сэр, я рад, что вы живы и невредимы после вчерашней стычки! Если бы не было приказа, я ни за что не оставил бы вас!

– Забудьте, лейтенант, – рассеянно ответил Лакки. Он вспоминал тот миг прошедшей ночи, когда в его сознании вспыхнула некая важная догадка. Но попытки хоть что-то оживить оставались безуспешными, и Лакки стал думать о другом.

Они вошли в аграв-туннель, где на этот раз кипела жизнь множество равнодушных лиц стремительно проносились мимо. Начинался рабочий день. Здесь соблюдался родной 24-часовой ритм, с которым люди не расставались даже на самых отдаленных мирах. И хотя были места, где работа шла круглосуточно, основная масса людей работала в «дневную» смену, с девяти до пяти по стандартному солнечному времени. Стрелка часов подползала к девятке, и все направлялись к своим рабочим местам. Ощущение настоящего утра было не меньшим, чем оно бывает при виде восходящего солнца и капелек росы на траве.

Двое мужчин сидели за столом в глубине конференц-зала Донахью встал и холодно представил Лакки незнакомца – Джеймса Пэннера, главного инженера и гражданского руководителя Проекта. Пэннер был приземистым, смуглым, с бычьей шеей и глубоко посаженными темно-карими глазами, на его рубашке не было никаких знаков отличия.

Когда Невски, козырнув, удалился, и дверь за ним закрылась, Донахью сказал:

– Теперь, когда мы остались вчетвером, можно приступить к делу.

– Впятером, – возразил Лакки, погладив кошку. – Это, случайно, не та, которую мы встретили вчера?

– Возможно, – раздраженно бросил Донахью. – Вообще-то, у нас этого добра хватает. Однако, как мне кажется, мы собрались не для того, чтобы рассуждать о кошках.

– Не такая уж дурная тема для начала, господин Директор. И я выбрал ее не случайно. Вы помните нашу любимицу, сэр?

– Ваше маленькое венерианское чудо? – Вопрос был задан с неожиданной теплотой. – Помню! Это такая… – Донахью в замешательстве остановился, поймав себя на неожиданном всплеске чувств.

– У этого маленького существа, – продолжил Лакки, – была удивительная способность: оно могло обнаруживать, передавать и даже вызывать эмоции.

Донахью удивленно вскинул брови, но Пэннер насмешливо просипел:

– Я однажды уже слышал россказни об этом, господин Советник. И так хохотал, что чуть не упал со стула.

– Хохотать не следовало: вам сказали правду. И я намеревался, заручившись поддержкой господина Директора, побеседовать с людьми именно в присутствии В-лягушки! Я прочувствовал бы эмоции каждого!