Ковен возрожденных

– Не спится? – Низкий голос Торреза окутывает меня, как теплое одеяло, я поворачиваюсь, когда он подходит ко мне.

– Что-то разбудило меня. Сколько сейчас?

– Начало четвертого. Этим что-то был Вален? – хитро улыбаясь, спрашивает Торрез.

Я хихикаю, и при этом изо рта у меня вырывается белый пар.

– Нет, он спит в палатке, но что-то вырвало меня из сна.

– Кошмар? – Карие глаза внимательное изучают мое лицо.

– Не думаю. – Я пожимаю плечами. – Сейчас твоя очередь дежурить?

– Только что оттрубил. Сейчас очередь Райкера.

Я потираю руки, чтобы быстрее согреться. Как же холодно. Торрез обнимает меня и притягивает к себе.

– Давай согрею, – говорит он.

– Что ж, спасибо, добрый человек. А то у меня такое чувство, что все внутри скоро станет ледяным.

Торрез усмехается и сжимает меня крепче.

– Знаешь, я довольно горяч.

– О-о-о, я это уже поняла, – смеюсь я.

– Почему ты без куртки? – спрашивает он, потирая мою спину.

– Я думала только нос высунуть, чтобы избавиться от беспокойства. Кроме того, – хлопаю его по груди тыльной стороной ладони, – ты и сам без куртки. Где потерял?

– Зачем она мне, если я практически ходячий обогреватель? И я как раз тоже собирался избавиться от беспокойства, – сообщает он.

– Эм-м-м… А Сабин знает, что ты дрочишь в палатке, пока он спит? – допускаю я дерзость и вскрикиваю, когда Торрез шлепает меня по заднице, изображая возмущение.

– Вообще-то я собирался побегать, грязная Ведьма. Но не стесняйся, добавь образ, как я дрочу, в свой банк фантазий.

– Я так и сделаю, спасибо, – говорю с преувеличенной благодарностью.

– Хочешь со мной? – спрашивает он.

– О… Как я могу отказаться от такого зрелища. Мастурбирующий волк – это что-то.

Торрез снова шлепает меня и кусает за шею.

– Я имел в виду побегать, а не подрочить, Ведьма. Хотя, может, и второе, если ты правильно разыграешь карты.

Он отодвигается от меня и приподнимает брови, глаза игриво сверкают. Холодный воздух тут же дает о себе знать, и по спине пробегает дрожь.

– Здесь холодно, – жалуюсь я.

– Как только начнешь двигаться, согреешься. Но, боюсь, ты предпочтешь залезть в палатку к кому-нибудь под бок. Вы, Ведьмы, такие неженки. Всё боитесь, что сломаете коготки.

Торрез игриво улыбается, и в его улыбке я читаю вызов. Не сводя с меня глаз, он начинает стягивать футболку. Пару мгновений я наслаждаюсь открывшимся видом, чувствуя, как меня захлестывает адреналин.

– Ладно, Волк. Но кто первый добежит до деревьев, будет сверху, – кричу я, вскакивая.

Снег скрипит под ботинками, и я слишком поздно понимаю, что не завязала их. Дерьмово… надеюсь они не слетят – совсем не хочется бежать босиком по снегу.

– Ты жульничаешь! – кричит мне в спину Торрез, и я шикаю на него:

– Ты всех разбудишь.

Прибавляю ходу. Торрез тихо ругается, пытаясь снять ботинки и штаны, – одежда ему мешает. Согласна, это жульничество с моей стороны, но я незаметно подключаю руны, чтобы еще больше ускориться. Втягиваю холодный воздух в легкие и почти уверена, что к тому времени, как я добегу до деревьев, они покроются ледяной коркой. Ну и холодрыга! Хочу оглянуться и посмотреть, не начал ли Торрез превращаться, но подавляю это желание. Нет уж, моя задача добежать первой, а деревья уже совсем рядом.

Бегу на полной скорости и мысленно уже праздную свою победу. Активирую руны для улучшения слуха, и ночь превращается в настоящий праздник ощущений. Зрение обостряется, нос улавливает всевозможные новые запахи. Звуки, издаваемые мелкими животными, перепуганными нашей гонкой, немного смешат.

Достигаю деревьев, но не могу и не хочу останавливаться. Торрез уже, конечно же, давно сменил облик, и его четыре лапы намного проворнее моих двух ног. Продолжаю бежать, надеясь, что ботинки с развязанными шнурками не подведут меня. Ночь тихая, и снежный покров поглощает звуки. Странное дело, бег по лесу – довольно шумная забава, но топот моих ног, отрывистое дыхание и треск веток не нарушают покой, царящий среди деревьев.

Легкие с благодарностью втягивают холодный воздух. Ледяное прикосновение ветра становится бальзамом для моего согревшегося тела. Волосы развеваются за спиной, как плащ, и я улыбаюсь. Беспокойство, копившееся у меня в животе по мере приближения к городу Стражей, отступает. Мне чертовски нравится бежать по ночному лесу. Не сомневаюсь, что Торрез испытывает то же самое.

К счастью, ботинки все еще на мне, но это уже не так важно. Скоро я их сброшу. Скоро мой партнер окажется внутри меня, будет стонать мое имя и наслаждаться моим телом. Прямо сейчас только это имеет значение. Стресс, связанный с нашим походом и с моими личными ожиданиями, окончательно спадает. Я становлюсь просто девушкой, играющей в кошки-мышки с парнем, которого она любит.

Эта мысль проносится у меня в голове как раз в тот момент, когда я слышу, как лапы Волка отрываются от заснеженной земли. Я замедляюсь и отскакиваю. Серое тело проносится надо мной и опускается там, где я находилась секунду назад. Ага! – ликую я и бросаюсь на Волка. Он рычит на меня, и я рычу в ответ.

– Давай, давай, постарайся, Белолапый, – дразню я, и мы оба, упав на землю, превращаемся в клубок шерсти, волос, клыков, зубов, когтей и мышц. Каждый пытается подчинить себе другого, но ни один из нас не одерживает верх надолго. Волк, рыча, впивается мне в плечо, а я кусаю его за ухо. Отступаем, чтобы снова наброситься друга на друга, и наш феерический танец повторяется.

Мой партнер почти добивается своего, делает выпад, но в эту минуту ботинок все-таки слетает с моей ноги. Летит вверх, затем падает и сильно бьет его по затылку. Волк ошеломленно мотает головой и отряхивается, как собака. Комья снега и грязи летят во все стороны. Кульбит моего ботинка вызывает у меня приступ смеха, и Волк недовольно фыркает, что смешит меня еще больше.

Все меняется очень быстро. Только что надо мной нависал огромный серый Волк, а в следующее мгновение на его месте уже стоит голый Торрез.

– Черт, у тебя куча рун, благодаря которым ты вооружена до зубов. Какого черта заставлять ботинки делать за тебя грязную работу? – ворчит он, потирая затылок.

Я сгибаюсь пополам от хохота.

– Он просто полетел, а потом – бам…

– Тебе смешно? Я, между прочим, получил тяжелым ботинком по башке, – возмущается он, но искорки смеха уже появились в его глазах.

– Не беспокойся, я никому не расскажу, что великого Матео Торреза сразил мой ботинок, – говорю я, борясь с очередным приступом смеха.

– О, а что бы ты сказала? – спрашивает он, и его пальцы блуждают по моему телу в поисках мест, где можно пощекотать.

– Что ты готовился к схватке, но никак не ожидал появления чихуахуа!

Взвизгиваю, когда его пальцы впиваются в мой живот, заставляя меня извиваться.

– Ты не посмеешь! Наглая интриганка! – Торрез играет на моем теле, как на хорошо знакомом ему инструменте, выжимая из него все что можно, чтобы рассмешить. Ой, я же боюсь щекотки!

– А что такого? Чихуахуа очень свирепые собаки, так что тебе будут сочувствовать! – кричу я и дотягиваюсь до единственного места на шее Торреза, которое тоже чувствительно к щекотке.

Он визжит, как фанат «Мстителей», случайно заглянувший в ресторан, где гуляет вся актерская команда, и я теряю самообладание. Пронзительный визг настолько далек от мужественности Волка, хищника, насколько это вообще возможно. Да это щенок какой-то!

Торрезу удается пригвоздить меня к земле, что в моем ослабленном от смеха состоянии сделать проще простого. Самой мне кажется, что я гогочу, как гусь, и это заставляет меня смеяться еще сильнее.

– Ты такая красивая, когда лежишь подо мной, – отмечает Торрез.

Жар приливает к животу, и я стараюсь унять смех.

– Только в эту минуту? – язвлю я, бессовестно напрашиваясь на комплименты.

Торрез наклоняется и прикусывает мою шею, его волчий рык звучит одобрительно. Щенок исчез. Я наслаждаюсь тем, как рычание отдается в моей груди. Отключаю все свои руны, чтобы быть самой собой.

– Ладно, ты прекрасна всегда. Ты восхитительная, когда смеешься, и восхитительна, когда выкрикиваешь мое имя.

Он прижимается ко мне, и я хихикаю, затем переворачиваю его на спину.

– Кажется, это я выиграла гонку, так что я сверху.

Торрез не согласен, и я снова прижата к земле.

– Кажется, ты жульничала, поэтому ты дисквалифицирована.

– Эй, Волк, не моя вина, что ботинок слетел. Так получилось. А потом, дамам надо уступать.

Он удивленно фыркает.

– Только если дама правильно разыграет свои карты, забыла?

– Что ж, тогда флеш-рояль, – хихикаю я, вспомнив самый выигрышный расклад в покере. – Согласен?

Я занимаю позицию наверху, наклоняюсь и втягиваю нижнюю губу Торреза.

Он завладевает моими губами в ответ.

– Вполне, – выдыхает он между поцелуями, спеша раздеть меня.

Стряхиваю с ноги второй ботинок, а то мало ли что еще произойдет. Моя одежда промокла и перепачкалась, и я не чувствую холода, когда остаюсь нагишом.

Торрез прижимается ко мне. Он горячий, как обогреватель, и я почти что мурлычу от наслаждения.

– М-м-м, блек-джек, – воркую я, когда он начинает посасывать мой сосок и играет с другим, зажав его большим и указательным пальцами.

Торрез отстраняется и смотрит мне в глаза, его взгляд полон смеха.

– Что, прости?

– О, я подумала, что, может быть, стоит объявить выигрыш в карточной игре… На всякий случай, если мне все еще нужно будет правильно разыграть свои карты.

Он смеется, переворачивает меня и встает на колени, чтобы пососать мой клитор. Лижет, посасывает и дразнит, пока я не превращаюсь в мяукающее существо. Его возбужденное рычание посылает мне восхитительные вибрации, и я мгновенно оказываюсь на грани оргазма. Чувствую себя на самых сексуальных американских горках в истории.

Наконец он доводит меня до самого пика, делает паузу, чтобы усилить предвкушение, а затем заставляет задыхаться и кричать.

– Бридж! – кричу я, переживая оргазм, и это на самом деле страстная благодарность.

Торрез двигается вверх, осыпая мое тело поцелуями. Он смотрит мне в глаза и утыкается носом в мой нос.

– Выигрыш есть, теперь можно насытиться, – усмехается он и глубоко входит в меня.

Я разрываюсь между смехом и стоном, пока он ритмично двигается. Кончика моего носа касается снежинка, я открываю глаза и обнаруживаю, что снова пошел снег. Крупные хлопья лениво падают на землю, как будто у них в запасе все время мира.

– Джин Рамми! – вскрикиваю, когда Торрез задевает ту самую чувствительную точку внутри меня. Мы оба смеемся и снова легко теряемся в ощущениях друг друга.

– Ты была создана для меня, дерзкая Ведьма, – заявляет он, подчеркивая сказанное глубокими толчками.

– Отличная работа, Lobo Gris[1].

– Lobo Gris? Серьезно?

– Тебе подойдет это прозвище, – говорю я и щиплю себя за соски, когда он ускоряется. – Белолапый и испанский были моими козырями.

– Кто вообще такой, этот Белолапый? – Торрез издает стон, близкий к оргазму, но сдерживает его.

– «Танцующий с волками», – подсказываю я, но на его лице читается недоумение. – В Гугле написано, это кино.

– Ясно, – говорит он и отталкивает мою руку, чтобы взять в рот сосок.

Я издаю стон и запускаю пальцы в его влажные черные волосы.

– Думаю, теперь, когда я израсходовала все волчьи клички, я могла бы перейти к унизительным ласкательным именам. Как тебе Фифи[2]?

Торрез рычит и смотрит на меня, не прекращая фрикций.

– Я чувствую примерно то же, что и ты, если бы закончила прямо сейчас. Я чувствую, как ты уже начинаешь пульсировать вокруг меня. Хочешь, назови меня Фифи, но смотри, как бы от этого твой оргазм не испарился, – игриво угрожает он, и я свирепо смотрю на него.

Потом закрываю рот и запрокидываю голову, чтобы потеряться в ощущениях его тела на моем. То, как он двигается во мне, кажется таким правильным, и это чертовски приятно.

Еще один оргазм накрывает меня, как снежная буря, и я кричу:

– Уно!

Торрез вжимается в меня и замирает, его оргазм – это смесь моего имени и смеха.

– Я люблю тебя, Фифи, – поддразниваю я, пока мы оба таем в блаженстве оргазма.

Смеюсь, когда он выходит из меня и тут же ставит меня на четвереньки.

– Как тебе такой Фифи? – спрашивает он, затем снова входит в меня и заставляет забыть глупое прозвище.

Глава 8

Внутреннее беспокойство стало для меня привычным. Мы все чувствуем, что город совсем рядом. С утра идем всего пару часов, но никто не переговаривается и не обменивается шутками, как обычно. Все молчат. Все смотрят по сторонам, прислушиваются. И с каждым шагом ожидание давит на нас все сильнее.

Никто не знает, что произойдет. Сорик сказал, что пошел назад, когда почувствовал барьер. Никто не останавливал его и не следил за ним. Скорее всего, его не заметили.

Я жду, что город Стражей может появиться в любой момент, и нам крикнут: «Стой, кто идет». Но ничего не происходит. И от этого «ничего» я становлюсь все более напряженной.

И вот наконец… Мы поднялись на очередной холм и наконец обнаружили его. Не почувствовали, а именно обнаружили – светящийся барьер, тянущийся на многие мили. По словам Сорика, город находится где-то посередине долины. Мы все знали, что почти пришли, но судя по тому, как все замерли, никто из нас не ожидал, что мы доберемся до города сегодня.

Теперь я чувствую притяжение барьера. Понятия не имею, что это значит, но определенно скоро узнаю. Перевожу взгляд на ребят. Уверена, они все ощущают то же самое. Медленно мы спускаемся с холма к барьеру. Бросаю взгляд на отца и вновь задаюсь вопросом, здесь ли он. Подействовал ли на него барьер так же, как на нас? Он вообще заметил его?

Осматриваю окрестности в поисках любого движения. Мы останавливаемся в десяти футах от барьера и некоторое время просто смотрим.

– Все почувствовали… – начинает Вален.

Громкие «да» прерывают его еще до того, как он успевает озвучить вопрос.

– Кто-то еще хочет коснуться этого… этого… – Бэкет не находит определения, и от растерянности и восхищения в его голосе мне хочется рассмеяться.

– Меня никогда так не привлекало магическое явление… за исключением Винны, конечно, – с благоговением произносит Сиа, и я польщена.

Сама я чувствую себя как рыбка Дори, когда она находит Пусю и заявляет, что Пуся теперь ее. Я просто хочу потереться об эту мерцающую штуку, назвать ее своим сияющим Пусей и объявить, что мы связаны навсегда.

– Интересно, что же в нем такого притягательного? – задает вопрос Райкер, и все снова надолго замолкают, уставившись на переливы мириадов цветов.

– Такое ощущение, что это… Не знаю… может быть, ему чего-то не хватает, – говорит наконец Бастьен.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Вален.

– Не знаю, как объяснить… он словно отчаянно чего-то желает и тянется к этому.

– Как ключ к замку, – шепчу я.

Слова Бастьена не сразу доходят до меня, но постепенно я понимаю, что он имел в виду. Барьер не кричит жизнерадостно: «Давайте все вместе порезвимся в счастье и неге». Это больше похоже на мольбу о помощи.

– Чем больше я смотрю на это, тем сильнее у меня мурашки по коже. Так что, ребята, что бы мы ни собирались сделать, давайте уж сделаем это прямо сейчас, – заявляет Энох.

Я моргаю пару раз. Я никого не вижу по ту сторону барьера, и вроде бы для нас нет никакой угрозы.

– Итак, кто-нибудь считает, что мы должны сделать следующий шаг? – уточняю я.

Никто не отвечает сразу, парни изучают барьер, смотрят друг на друга, а затем на меня.

– А для чего мы вообще сюда шли? – первым нарушает тишину Сабин. – И пусть это странно прозвучит, но ты самая сильная из нас по части магии, Винна, и ты должна пойти первой.

– Я считаю это рискованным, – говорит Нокс, – но все же согласен с Сабином. Прощупать барьер можешь только ты, Винна. Но мы всегда рядом, – добавляет он, и его улыбка согревает меня до глубины души.

Делаю глубокий вдох и снова поворачиваюсь к барьеру. Парни правы – я из них самая сильная в этом плане. Магия против магии. Не скрою, часть меня боится, что эта штука может сработать как гигантская мухобойка и просто испепелит меня, стоит ее коснуться. Что ж, остается надеяться на силу Стража, а еще больше на то, что по каким-то неведомым мне обстоятельствам я не превращусь в курицу-гриль в золотисто-коричневой хрустящей корочке.

Мысленно говорю себе, что ничего не произойдет. Протягиваю руку и делаю все возможное, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. «У меня все под контролем», – написано на моей физиономии. Подхожу к барьеру еще ближе и смотрю на него.

Внезапно я чувствую себя совершенно неподготовленной.

Мы шли сюда пешком несколько недель, мы строили планы, что будем делать, когда доберемся сюда. И вот наконец мы здесь, и все это кажется нереальным. Кажется сном, из которого я могу вынырнуть в любой момент.

Снова делаю глубокий вдох и стряхиваю с себя неуверенность. Поднимаю руку и… замираю.

Да что со мной не так?

Вращаю плечами, касаюсь барьера кончиком пальца и сразу же с писком отдергиваю руку. Меня охватывают ужас и волнение. Жду, что сейчас мое тело будет объято пламенем, но когда этого не происходит, поворачиваюсь к ребятам и широко улыбаюсь.

– Ура, мы не умрем!

Бастьен и Торрез качают головой, и я замечаю веселье в их глазах. Ну да, конечно, она не сгорела заживо – чем не повод для счастья. А слабо было придерживаться плана «испытай барьер с помощью магии», с которым мы все вроде бы согласились?

Слабо, думаю я и неожиданно для себя погружаюсь в мерцающую радугу.

Крики протеста раздаются у меня за спиной, но я не оглядываюсь. Ничего, встретимся на другой стороне. Никакой магии с моей стороны – я просто иду и иду. Меня охватывает ощущение плотной прохлады, чувство такое, будто я пробираюсь под водой. Не выдержав, бросаю взгляд через плечо и вижу, что ребята о чем-то спорят, но не слышу ни звука.

По губам Нокса читаю «да пошло оно все», и он шагает в барьер. Мулат морщится, словно не уверен, чего ожидать дальше, но, как и со мной, с ним ничего не происходит.

Затем и остальные по очереди входят в переливающееся поле.

У нас были разные теории о барьере и о том, как его преодолеть. Первоначальный план состоял в том, чтобы каким-то образом установить контакт, а затем действовать дальше. Мы полагали, что контакт поможет определить, является ли этот барьер враждебным или оборонительным. Похоже, подтвердилась теория Сорика. Она заключалась в том, что, возможно, барьер распознает магию Стража, то есть мою, и отреагирует соответствующим образом. Возможно, через барьер когда-то могли переходить только Стражи… Да, но почему он не остановил моих ребят? Потому что они связаны со мной?

А моя мама, она тоже переходила барьер?

Выхожу с другой стороны и вступаю в тень горы. И растерянно останавливаюсь. Гора? Какая гора? Снаружи казалось, что тут редкие деревья и ровная земля.

– Ты издеваешься? – рычит на меня Торрез, когда оказывается рядом со мной.

Я поворачиваюсь, готовая заверить его, что все в порядке, но сердитое выражение на лицах остальных заставляет меня заткнуться.

Дерьмо.

– Виновата, – тихо признаюсь я, зная, что, если бы кто-то из них осмелился действовать не по сценарию, как только что сделала я, я бы и сама была в ярости.

– Меньше всего мне хочется быть похожим на какого-нибудь долбаного пещерного человека, но, Винна, ты не можешь просто так выкидывать такое дерьмо! – продолжает рычать Торрез. – То пренебрежение, которое ты только что продемонстрировала ко всем нам, это совсем не круто. Мы думали, что ты подействуешь на эту штуку своей магией, а ты просто шагнула в нее.

– Я знаю. Я словно сорока – увидела блестяшку и полетела к ней. Мне жаль, – говорю я.

Торрез замолкает, не сумев подобрать возражения.

– И правильно, что жаль, – наконец говорит он.

– Правда. Такое дерьмо больше не повторится, – клянусь я, и парни скептически хмыкают.

Торрез проводит пальцами по волосам и разочарованно выдыхает.

– Честно говоря, я думал, что она будет защищаться. Прям даже и не знаю, что теперь делать, – шепчет он Сабину.

– Чувак, позже ты сможешь наказать ее всеми возможными способами, – заговорщицки подмигиваю Сабин, и моя вагина дает понять, что ей нравится, как это звучит.

Торрез качает головой.

– Больше никакой отсебятины, Ведьма, – снова зудит он.

Я прикладываю руку к сердцу и соглашаюсь:

– Больше никакой отсебятины.

Мое сомнительное заявление, похоже, успокоило всех, и внимание быстро переключается с меня на окрестности.

– Нам еще топать и топать, – замечает Райкер, запрокидывая голову, чтобы рассмотреть большую гору.

– А я-то думал, что нас ждет большой город, и, может быть, в честь нас устроят парад и все такое, – говорит Бэкет, чем вызывает у меня смешок.

– Что, если здесь никого и ничего нет? – спрашивает Нокс, и этот вопрос мгновенно стирает веселье с моего лица. – Я хотел сказать, мы все думали, что по эту сторону барьера будут другие люди, но что, если это не так? Что, если барьер теперь никого и ничего не защищает?

Эта мысль кружит над нами, как противное насекомое, от которого хочется отмахнуться. Пробегаю взглядом по траве, деревьям и кустарникам, окружающим нас.

– Нет, такая мысль мне не приходит в голову, – признаюсь я.

– Как и мне, – одновременно говорят Бастьен и Вален.

– Что ж, единственный способ выяснить это – или подняться в гору, или обойти ее, – предлагает Энох, и мы дружно запрокидываем головы.

Да это не гора, а Джомолунгма какая-то… Мы все стонем и рычим от досады. Никто из нас понятия не имел, что нас ожидает, но, признаться, мы все же надеялись, что, когда перейдем барьер, нам больше не придется тащиться пешком.

– Кто за то, чтобы обойти? – говорит Сорик и поднимает руку.

Никто не возражает, в гору переть неохота. Сорик молча поворачивает направо, и мы идем вслед за ним.

– Как думаете, если здесь кто-то есть, как быстро мы попадем на их радары? – задает вопрос Каллан.

И в этот самый момент меня охватывает жар, словно вопрос Каллана каким-то образом активировал мои руны. Они начинают светиться, что сбивает меня с толку. Ощущение кажется знакомым, но я не могу его объяснить.

– Эм-м-м… что-то происходит, – говорю я, и в этот же момент раздается хор голосов:

– Вы все это чувствуете?

Магия накапливается во мне, словно я скороварка, и я знаю, что в любой момент она может вырваться наружу и что-то такое сотворить. Так было, когда я впервые пересекла магический барьер и оказалась на территории Лахлана. Моя магия просто… поглотила его. Подозреваю, что сейчас произойдет то же самое, если не хуже.

Вздрагиваю от нарастающей внутри силы, и мои глаза встречаются с обеспокоенным взглядом Сиа. Он открывает рот, чтобы что-то сказать мне, но в голове шумит, и я не могу разобрать его слова. Внезапно руны Сиа загораются, и это выглядит так, как будто кто-то просто щелкнул выключателем. То же самое происходит с другими моими Избранными. Их сияние ослепляет, и я пытаюсь отвернуться и прикрыть глаза, но не могу пошевелиться. Я борюсь с собственной магией, и как раз в тот момент, когда становится почти больно, она вспыхивает ярчайшей вспышкой, словно взорвалась бомба. Мой крик теряется в грохочущем звуке, источником которого являюсь я сама, то есть моя магия. Свет не расходится рябью, а устремляется к барьеру и ударяет в него. Внезапно я понимаю, что создаю новый барьер. У меня нет времени пугаться, когда магия одновременно вырывается из моих Избранных. Я не вижу, что случилось с Сориком, моим отцом или ковеном Эноха. Я ослеплена светом, который мои Избранные вливают в меня и который я вливаю в барьер.

То, что раньше казалось непонятным или неработающим, теперь кажется правильным и завершенным. В моей груди поселяется удовлетворение, и внезапно моя магия успокаивается.

Мне требуется несколько секунд, чтобы отдышаться. Я как раз собираюсь мысленно похвалить себя за то, что не свалилась в обморок, когда вижу, что мои Избранные лежат на земле. Меня охватывает паника. Реальность резко вырывает меня из состояния покоя и даже гордости собой, которым я только что наслаждалась. Подбегаю к Сабину – он ближе всех ко мне – и склоняюсь над ним. Страх сжимает грудь, потому что я не могу помочь всем сразу.

Они в порядке, Винна. Просто без сознания. Они живы.

Повторяю это снова и снова, как мантру. Рассеянно замечаю, что круг бриллиантиков, недавно появившийся на моей ладони, все еще светится, но не обращаю на это внимания, поскольку потребность прикоснуться к каждому из моих парней и физически убедиться, что с ними все в порядке, пересиливает все остальное в моем сознании.

– Что, во имя «Близких контактов третьей степени»[3], только что произошло? – спрашивает Каллан. Его взгляд прикован к барьеру, через который пульсирует свет.